20 апреля

Схема стиха из «Нового и краткого способа к сложению российских стихов» В.К.Тредиаковского

1735 год. 20 апреля (9 апреля ст.ст.) Василий Кириллович Тредиаковский завершает свою книгу «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий». В этом труде были впервые сформулированы основные принципы русского стихосложения.

«Сын астраханского священника, выучившийся по-латыни у католических монахов, Тредиаковский оставил родной город, дом и отца с матерью, убежал в Москву, где стал учиться в Заиконоспасском монастыре. По окончании реторики нашел способ уехать в Голландию, где выучился французскому языку. Оттуда пешком вследствие крайней бедности пришел в Париж, где в Сорбоне учился математическим, философским и богословским наукам "при щедром благодетелей содержании". Из этих благодетелей нам известен только князь Александр Борисович Куракин, который и привез Тредиаковского из-за границы в Петербург. В 1730 году Академия издала труд Тредиаковского "Езда в остров Любви. Переведена с французского на русской чрез студента Василия Тредиаковского и приписана его сиятельству князю Александру Борисовичу Куракину" (Voyage a lile dAmour, par Paul Tallemant). В предисловии впервые писателем высказано требование писать книги светского содержания разговорным языком, а не славянским; мы видели, что это требование было уже высказано Петром Великим; но Тредиаковский был первый из ученых, из литераторов, который решился отстать от старой привычки: "На меня, прошу вас покорно, не извольте погневаться (буде вы еще глубокословные держитесь словенщизны), что я оную (езду) не словенским языком перевел, но почти самым простым русским словом, то есть каковым мы меж собой говорим. Сие я учинил следующих ради причин. Первая: язык словенской у нас есть язык церковной, а сия книга - книга мирская. Другая: язык словенской в нынешнем веке у нас очень темен, и многие его наши, читая, не разумеют, а сия книга есть сладкие любви, того ради всем должна быть вразумительна. Третья: которая вам покажется, может быть, самая легкая, но которая у меня идет за самую важную, то есть что язык словенской ныне жесток моим ушам слышится, хотя прежде сего не только я им писывал, но и разговаривал со всеми". Эта причина и для нас идет за самую важную, и для нас всего важнее то, что человек, привыкший писать и даже говорить словенским языком, вдруг нашел этот язык жестким для своих ушей, признал, что новое вино требует новых мехов, новый духовный обиход русского человека требует нового, живого языка для своего выражения. Русские люди описываемого времени нашли необходимым разделаться с своим словенским языком, как западные европейцы нашли необходимым разделаться с мертвым латинским языком и обратиться к языку разговорному, народному. "Ежели вам, доброжелательный читатель, - продолжает Тредиаковский, - покажется, что я еще здесь в свойство нашего природного языка не уметил, то хотя могу только похвалиться, что все мое хотение имел, дабы то учинить". Мы знаем, что Тредиаковский (и не один Тредиаковский) не уметил в свойство нашего природного языка, и причина заключалась в том, что он не знал или если знал, то не понял требования Петра Великого, чтоб переводить книги языком Посольского приказа: в изучении памятников этого живого, сильного, царственного языка Московской Руси преобразователь указал лучшее средство уметить в свойство нашего природного языка.

В 1735 году мы видим Тредиаковского членом новоучрежденного Российского собрания; он открывает первое собрание торжественною речью: "При благословенной державе величайшей монархини Анны сего дождались мы счастья, мои господа, что и совершенстве российского языка попечение восприемлется. Сие кольми полезно есть российскому народу, т. е. возможное дополнение языка, чистота, красота и желаемое потом его совершенство. но мне толь трудно быть кажется, что не страшит, уповаю, и вас трудностию и тягостию своею. Не о едином тут чистом переводе степенных, старых и новых авторов дело идет, что и едино и само собою колико проливает пота, известно есть тем, которые прежде вас трудились в том, и вам самим, которые ныне трудятся, но и о грамматике доброй и справной, согласной мудрых употреблению и основанной на оном, в которой коль много есть нужды, толь много есть и трудности, но и о дикционарии полном и довольном, который в имеющих трудиться вас еще больше силы требует, нежели в баснословном Сизифе превеликий оный камень, но и о реторике и стихотворной науки, что все чрез меру утрудить вас может" (…) …в том же году он издал "Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих названий", где высказал положение, что силлабический размер, которым до сих пор писались в России вирши с тяжелой руки западнорусских ученых, не приходится к русскому языку, потому что в нем нет собственно долгих гласных: "Долгота и краткость слогов в новом сем российском стихосложении не такая, разумеется, какова у греков и у латин в сложении стихов употребляется, но токмо тоническая, т. е. в едином ударении голоса состоящая".

Цитируется по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Том 20, гл. 3

В.К. Тредиаковский. Гравюра А.Колпашникова

До Тредиаковского в русской поэзии существовало только силлабическая система стихосложения (от латинского слова syllaba - слог). Поэты не обращали внимание на ударность и безударность слогов, а следили только за равным числом слогов в рифмующихся стихах. Рифма в основном была женская, унаследованная от польской поэзии, под влиянием которой и возникла русская силлабика. Главным недостатком силлабики была нечеткость проявления ритма, вследствие чего, как писал Тредиаковский, «силлабические стихи "приличнее... назвать прозою, определенным числом идущею". Тредиаковский заменил силлабическую систему стихосложения силлабо-тонической, или, по его терминологии, "тонической", от слова "тон", то есть ударение, ударный слог.

Федор Рокотов. Портрет Василия Тредиаковского

«20 октября 1735 года барон Корф отдал распоряжение наборщику Кевицу «немедленно набирать сочинение Тредиаковского «Новый способ русского стихосложения», чтобы оно скорее могло быть напечатано… » В конце 1735 года вышел «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий чрез Василья Тредиаковского С. Петербургския императорския Академии наук секретаря».

С формальной точки зрения, суть нового способа состояла в том, что он вводил членение стихотворной строки на стопы (используя античную и западноевропейскую терминологию) хорея и ямба, — оговаривая, впрочем, преимущества хорея перед ямбом. Примечательно вместе с тем, что Тредиаковский сослался на то, что он исходил в своей реформе и из народного стихосложения: «Буде желается знать, но мне надлежит объявить, то поэзия нашего простого народа к сему меня довела. Даром, что слог ее весьма не красный, от неискусства слагающих, но сладчайшее, приятнейшее и правильнейшее разнообразных ее стоп, нежели иногда греческих и латинских, падение подало мне непогрешительное руководство к введению в новый мой эксаметр и пентаметр оных выше объявленных двухсложных тонических стоп. Подлинно, почти все звания, при стихе употребляемые, занял я у французской версификации; но самое дело у самой нашей природной, наидревнейшей оной простых людей поэзии... Я французской версификации должен мешком, а старинной российской поэзии всеми тысячью рублями» (…)

В чем же состояла стихотворная реформа Тредиаковского, «стих начавшего стопой прежде всех в России»? Думается, что ответ на этот вопрос дан в этой строке совершенно точно. До Тредиаковского в русской поэзии (ни в поэтической теории, ни в поэтической практике) не существовало понятия стопы как единицы стихотворного ритма. В своем «Способе» 1735 года Тредиаковский впервые это понятие ввел: «Чрез стих разумеется всякая особливо стиховная строка... чрез стопу: мера или часть стиха, состоящая из двух у нас слогов». Понятие стопы, введенное Тредиаковским, в принципе меняло теоретическое представление о стихотворном ритме, поскольку фиксировало в строке место расположения ударных слогов и тем самым — место расположения слогов безударных. И здесь роль Тредиаковского как основателя нового принципа стихотворного ритма совершенно бесспорна. Правда, он не сделал всех выводов, вытекавших из понятия стопы. Он не предусмотрел возможность трехсложных стоп, считал хорей более совершенным, чем ямб, не распространил понятие стопы на короткие стихи, состоявшие менее чем из десяти слогов, и т. д. Но все эти понятия были все же лишь следствиями, вытекавшими из основной предпосылки - из понятия стопы как меры стихотворного ритма. Следствия эти были найдены уже Ломоносовым в его «Письме о правилах российского стихотворства» (1739). Все они были чрезвычайно существенны для развития нового стихосложения, и совершившаяся в 30-х годах 18 века стихотворная реформа вполне правомерно может быть определена как реформа Тредиаковского — Ломоносова»

Цитируется по: Тимофеев Л.И.// B. K. Тредиаковский. Избранные произведения. М.; Л., 1963.

В.К. Тредиаковский «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий»

История в лицах

В.К.Тредиаковский, письмо к приятелю о нынешней пользе гражданству от поэзии:
Давно уже вам уповаю известно, что употребление стихов и стихотворения весьма отдаленные и преглубокие есть древности; что важная их должность, в тогдашнем человеческом обществе, заслужила им у всех высокое почтение, и что народам, кои наилучший успех пред прочими в них имели, приобрели они крайнее прославление. Подлинно, отменным сим родом красноречия, древность описывала храбрые и славные дела великих людей, наставляла к добродетели, и человеческие исправляла нравы, философические предлагала догматы, полагала уставы к получению от правосудия как истинного благополучия, так и спокойного сожития, записывала прошедшие бытия и достопамятные приключения, утверждала тайны, ныне смеха и мерзости достойные, тогда ж благовейного страха и крайней чести удостоившиеся, языческие мнимые богословии: а в еврейском народе и самому истинному богу молитвы приносила, благодарения воздавала, честь воссылала, славу и должные хвалы восписывала.

Сия многодельная должность стихов в древности, и получаемая тогда от них несказанная польза, была бы в наши времена равной важности и толикого ж почтения, ежели б ныне не отняты у поэзии были все оные толь высокие преимущества, наши веки, довольствуясь другим родом краснословия, все то описывают, записывают, уставляют, утверждают, прославляют и украшают речию, данною нам с самого начала нашего выговора, именно ж прозою: а стихам отдали токмо оды, трагедии, комедии, сатиры, элегии, эклоги, басни, песенки, краткие эпиграммы и кратчайшие тех при эмблемах леммы {Подписи, стихотворные изречения, формулы.}.

Ясно вам видеть можно, государь мой, что прежде стихи были нужное и полезное дело; а ныне утешная и веселая забава, да к тому ж плод богатого мечтания к заслужению не того вещественного награждения, которое есть нужно к препровождению жизни, но такого воздаяния, кое часто есть пустая и скоро забываемая похвала и слава.
Цитируется по: Русская критика 18-19 веков. Хрестоматия., Сост. В. И. Кулешов. М., "Просвещение", 1978.

Подпись к портрету В.К.Тредиаковского, 1766 год:
Стих начавшего стопой прежде всех в России,
Взор художеством черты представляют сии:
Он есть Тредьяковский, трудолюбный филолог,
Как то уверяет с мерой и без меры слог;
Почести лишить его страсть сколь ни кипела,
Но воздать ему венок правда предуспела»
Цитируется по: Тредиаковский В.К. Деидамия. М., 1775

Мир в это время

Жан-Батист Ванлоо. Польский король Станислав Лещинский

Пьетро Антонио Ротари. Польский король Август III

Цитируется по: Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Раздел территорий Европы по условиям мирных договором 1-й половины 18 века

Медаль в честь заключения Венского мира в 1738 году

	Календарь
В этот день 1656 год. 20 апреля (10 апреля ст.ст.) в Москве были пущены в оборот медные деньги взамен серебряных монет. 1656 год. 20 апреля (10 апреля ст.ст.) в Москве были пущены в оборот медные деньги взамен серебряных монет. 1656 год. 20 апреля (10 апреля ст.ст.)	20 апреля Схема стиха из «Нового и краткого способа к сложению российских стихов» В.К.Тредиаковского 1735 год. 20 апреля (9 апреля ст.ст.) Василий Кириллович Тредиаковский завершает свою книгу «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий». В этом труде были впервые сформулированы основные принципы русского стихосложения. «Сын астраханского священника, выучившийся по-латыни у католических монахов, Тредиаковский оставил родной город, дом и отца с матерью, убежал в Москву, где стал учиться в Заиконоспасском монастыре. По окончании реторики нашел способ уехать в Голландию, где выучился французскому языку. Оттуда пешком вследствие крайней бедности пришел в Париж, где в Сорбоне учился математическим, философским и богословским наукам "при щедром благодетелей содержании". Из этих благодетелей нам известен только князь Александр Борисович Куракин, который и привез Тредиаковского из-за границы в Петербург. В 1730 году Академия издала труд Тредиаковского "Езда в остров Любви. Переведена с французского на русской чрез студента Василия Тредиаковского и приписана его сиятельству князю Александру Борисовичу Куракину" (Voyage a lile dAmour, par Paul Tallemant). В предисловии впервые писателем высказано требование писать книги светского содержания разговорным языком, а не славянским; мы видели, что это требование было уже высказано Петром Великим; но Тредиаковский был первый из ученых, из литераторов, который решился отстать от старой привычки: "На меня, прошу вас покорно, не извольте погневаться (буде вы еще глубокословные держитесь словенщизны), что я оную (езду) не словенским языком перевел, но почти самым простым русским словом, то есть каковым мы меж собой говорим. Сие я учинил следующих ради причин. Первая: язык словенской у нас есть язык церковной, а сия книга - книга мирская. Другая: язык словенской в нынешнем веке у нас очень темен, и многие его наши, читая, не разумеют, а сия книга есть сладкие любви, того ради всем должна быть вразумительна. Третья: которая вам покажется, может быть, самая легкая, но которая у меня идет за самую важную, то есть что язык словенской ныне жесток моим ушам слышится, хотя прежде сего не только я им писывал, но и разговаривал со всеми". Эта причина и для нас идет за самую важную, и для нас всего важнее то, что человек, привыкший писать и даже говорить словенским языком, вдруг нашел этот язык жестким для своих ушей, признал, что новое вино требует новых мехов, новый духовный обиход русского человека требует нового, живого языка для своего выражения. Русские люди описываемого времени нашли необходимым разделаться с своим словенским языком, как западные европейцы нашли необходимым разделаться с мертвым латинским языком и обратиться к языку разговорному, народному. "Ежели вам, доброжелательный читатель, - продолжает Тредиаковский, - покажется, что я еще здесь в свойство нашего природного языка не уметил, то хотя могу только похвалиться, что все мое хотение имел, дабы то учинить". Мы знаем, что Тредиаковский (и не один Тредиаковский) не уметил в свойство нашего природного языка, и причина заключалась в том, что он не знал или если знал, то не понял требования Петра Великого, чтоб переводить книги языком Посольского приказа: в изучении памятников этого живого, сильного, царственного языка Московской Руси преобразователь указал лучшее средство уметить в свойство нашего природного языка. В 1735 году мы видим Тредиаковского членом новоучрежденного Российского собрания; он открывает первое собрание торжественною речью: "При благословенной державе величайшей монархини Анны сего дождались мы счастья, мои господа, что и совершенстве российского языка попечение восприемлется. Сие кольми полезно есть российскому народу, т. е. возможное дополнение языка, чистота, красота и желаемое потом его совершенство. но мне толь трудно быть кажется, что не страшит, уповаю, и вас трудностию и тягостию своею. Не о едином тут чистом переводе степенных, старых и новых авторов дело идет, что и едино и само собою колико проливает пота, известно есть тем, которые прежде вас трудились в том, и вам самим, которые ныне трудятся, но и о грамматике доброй и справной, согласной мудрых употреблению и основанной на оном, в которой коль много есть нужды, толь много есть и трудности, но и о дикционарии полном и довольном, который в имеющих трудиться вас еще больше силы требует, нежели в баснословном Сизифе превеликий оный камень, но и о реторике и стихотворной науки, что все чрез меру утрудить вас может" (…) …в том же году он издал "Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих названий", где высказал положение, что силлабический размер, которым до сих пор писались в России вирши с тяжелой руки западнорусских ученых, не приходится к русскому языку, потому что в нем нет собственно долгих гласных: "Долгота и краткость слогов в новом сем российском стихосложении не такая, разумеется, какова у греков и у латин в сложении стихов употребляется, но токмо тоническая, т. е. в едином ударении голоса состоящая". Цитируется по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Том 20, гл. 3 В.К. Тредиаковский. Гравюра А.Колпашникова До Тредиаковского в русской поэзии существовало только силлабическая система стихосложения (от латинского слова syllaba - слог). Поэты не обращали внимание на ударность и безударность слогов, а следили только за равным числом слогов в рифмующихся стихах. Рифма в основном была женская, унаследованная от польской поэзии, под влиянием которой и возникла русская силлабика. Главным недостатком силлабики была нечеткость проявления ритма, вследствие чего, как писал Тредиаковский, «силлабические стихи "приличнее... назвать прозою, определенным числом идущею". Тредиаковский заменил силлабическую систему стихосложения силлабо-тонической, или, по его терминологии, "тонической", от слова "тон", то есть ударение, ударный слог. Федор Рокотов. Портрет Василия Тредиаковского «20 октября 1735 года барон Корф отдал распоряжение наборщику Кевицу «немедленно набирать сочинение Тредиаковского «Новый способ русского стихосложения», чтобы оно скорее могло быть напечатано… » В конце 1735 года вышел «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий чрез Василья Тредиаковского С. Петербургския императорския Академии наук секретаря». С формальной точки зрения, суть нового способа состояла в том, что он вводил членение стихотворной строки на стопы (используя античную и западноевропейскую терминологию) хорея и ямба, — оговаривая, впрочем, преимущества хорея перед ямбом. Примечательно вместе с тем, что Тредиаковский сослался на то, что он исходил в своей реформе и из народного стихосложения: «Буде желается знать, но мне надлежит объявить, то поэзия нашего простого народа к сему меня довела. Даром, что слог ее весьма не красный, от неискусства слагающих, но сладчайшее, приятнейшее и правильнейшее разнообразных ее стоп, нежели иногда греческих и латинских, падение подало мне непогрешительное руководство к введению в новый мой эксаметр и пентаметр оных выше объявленных двухсложных тонических стоп. Подлинно, почти все звания, при стихе употребляемые, занял я у французской версификации; но самое дело у самой нашей природной, наидревнейшей оной простых людей поэзии... Я французской версификации должен мешком, а старинной российской поэзии всеми тысячью рублями» (…) В чем же состояла стихотворная реформа Тредиаковского, «стих начавшего стопой прежде всех в России»? Думается, что ответ на этот вопрос дан в этой строке совершенно точно. До Тредиаковского в русской поэзии (ни в поэтической теории, ни в поэтической практике) не существовало понятия стопы как единицы стихотворного ритма. В своем «Способе» 1735 года Тредиаковский впервые это понятие ввел: «Чрез стих разумеется всякая особливо стиховная строка... чрез стопу: мера или часть стиха, состоящая из двух у нас слогов». Понятие стопы, введенное Тредиаковским, в принципе меняло теоретическое представление о стихотворном ритме, поскольку фиксировало в строке место расположения ударных слогов и тем самым — место расположения слогов безударных. И здесь роль Тредиаковского как основателя нового принципа стихотворного ритма совершенно бесспорна. Правда, он не сделал всех выводов, вытекавших из понятия стопы. Он не предусмотрел возможность трехсложных стоп, считал хорей более совершенным, чем ямб, не распространил понятие стопы на короткие стихи, состоявшие менее чем из десяти слогов, и т. д. Но все эти понятия были все же лишь следствиями, вытекавшими из основной предпосылки - из понятия стопы как меры стихотворного ритма. Следствия эти были найдены уже Ломоносовым в его «Письме о правилах российского стихотворства» (1739). Все они были чрезвычайно существенны для развития нового стихосложения, и совершившаяся в 30-х годах 18 века стихотворная реформа вполне правомерно может быть определена как реформа Тредиаковского — Ломоносова» Цитируется по: Тимофеев Л.И.// B. K. Тредиаковский. Избранные произведения. М.; Л., 1963. В.К. Тредиаковский «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий» История в лицах В.К.Тредиаковский, письмо к приятелю о нынешней пользе гражданству от поэзии: Давно уже вам уповаю известно, что употребление стихов и стихотворения весьма отдаленные и преглубокие есть древности; что важная их должность, в тогдашнем человеческом обществе, заслужила им у всех высокое почтение, и что народам, кои наилучший успех пред прочими в них имели, приобрели они крайнее прославление. Подлинно, отменным сим родом красноречия, древность описывала храбрые и славные дела великих людей, наставляла к добродетели, и человеческие исправляла нравы, философические предлагала догматы, полагала уставы к получению от правосудия как истинного благополучия, так и спокойного сожития, записывала прошедшие бытия и достопамятные приключения, утверждала тайны, ныне смеха и мерзости достойные, тогда ж благовейного страха и крайней чести удостоившиеся, языческие мнимые богословии: а в еврейском народе и самому истинному богу молитвы приносила, благодарения воздавала, честь воссылала, славу и должные хвалы восписывала. Сия многодельная должность стихов в древности, и получаемая тогда от них несказанная польза, была бы в наши времена равной важности и толикого ж почтения, ежели б ныне не отняты у поэзии были все оные толь высокие преимущества, наши веки, довольствуясь другим родом краснословия, все то описывают, записывают, уставляют, утверждают, прославляют и украшают речию, данною нам с самого начала нашего выговора, именно ж прозою: а стихам отдали токмо оды, трагедии, комедии, сатиры, элегии, эклоги, басни, песенки, краткие эпиграммы и кратчайшие тех при эмблемах леммы {Подписи, стихотворные изречения, формулы.}. Ясно вам видеть можно, государь мой, что прежде стихи были нужное и полезное дело; а ныне утешная и веселая забава, да к тому ж плод богатого мечтания к заслужению не того вещественного награждения, которое есть нужно к препровождению жизни, но такого воздаяния, кое часто есть пустая и скоро забываемая похвала и слава. Цитируется по: Русская критика 18-19 веков. Хрестоматия., Сост. В. И. Кулешов. М., "Просвещение", 1978. Подпись к портрету В.К.Тредиаковского, 1766 год: Стих начавшего стопой прежде всех в России, Взор художеством черты представляют сии: Он есть Тредьяковский, трудолюбный филолог, Как то уверяет с мерой и без меры слог; Почести лишить его страсть сколь ни кипела, Но воздать ему венок правда предуспела» Цитируется по: Тредиаковский В.К. Деидамия. М., 1775 Мир в это время В 1735 году завершается война за польское наследство между Францией, с одной стороны, Россией, Австрией и Саксонией - с другой. Причиной войны стал вопрос об избрании короля Польши. По итогам войны Станислав Лещинский перестает быть королем Польским и становится герцогом Лотарингии. В протяжение 18 века Польша постоянно оказывается под влиянием одной из противоборствующих более крупных европейских держав. Так, в ходе Северной войны шведский король Карл XII вторгается в Польшу, захватывает Польшу и Краков и добивается низложения короля Августа II. Жан-Батист Ванлоо. Польский король Станислав Лещинский Пьетро Антонио Ротари. Польский король Август III «Под давлением Карла варшавская конфедерация в 1704 году избрала на польский престол познанского воеводу Станислава Лещинского. Завоевание Карлом Саксонии побудило Августа по миру в Альтранштедте (1706 год) отказаться от Польши. Поражение Карла под Полтавой и бегство его в Турцию позволили Августу нарушить этот договор: он снова явился в Польшу (1709 год), поддерживаемый Петром, вынудил Лещинского удалиться в шведское Поморье и отбился от посланного Карлом Грудзинского (под Калишем, в 1712 год). Ништадтский мир 1721 года отдал в руки Петра все шведские владения на восточном берегу Балтийского моря, в том числе и Инфлянты; Польша подпала под влияние России. Это сказалось еще раньше в вмешательстве Петра в борьбу тарногродской генеральной конфедерации шляхты (1715 год) с королем Августом II и его буйными саксонскими войсками. Долгорукий во главе 18000 русского войска привел враждующих к Варшавскому соглашению: саксонские войска в течение 25 дней должны были оставить Речь Посполитую; конфедерации воспрещались; войсковая администрация должна были перейти от гетманов к особым финансовым трибуналам; войска были уменьшены до 24000, то есть 18000 для Короны (Польши) и 6000 для Литвы (секретный пункт договора). "Немой" сейм 1717 года молчаливо подтвердил эти условия. Ленная Польше Курляндия была при Петре, Екатерине I и Петре II под преимущественным влиянием России, пока в 1727 году литовские войска не заняли герцогства. Бескоролевье 1733—1735 гг. ознаменовалось борьбой двух кандидатов на престол: сына Августа II, Фридриха-Августа и Станислава Лещинского. Лещинский опирался на Францию, на могущественные партии Чарторыжских ("фамилия") и Потоцких, на избравший его сейм и конфедерацию в Дзикове (1734 год); Фридриха-Августа поддерживало ничтожное меньшинство шляхты, но на его стороне были Австрия (за признание прагматической санкции) и Россия (за обещание отдать Курляндию русскому кандидату) с 40000 войска; Лещинский едва успел спастись из Гданьска от русских. Предпринятая Францией против Австрии "война за польское наследство" (1733—1738) доставила Лещинскому только Лотарингию (и Бар) в 1735 году». Цитируется по: Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона Раздел территорий Европы по условиям мирных договором 1-й половины 18 века Война закончилась подписанием в октябре 1735 перемирия, а в ноябре 1738 Венского мира между Австрией и Францией, к которому присоединились в 1739 году Россия, Польша и другие страны. Франция признала польским королём Августа III, Станислав Лещинский стал герцогом Лотарингии. Прежний герцог Лотарингский получал Тоскану с титулом великого герцога; Карл III признавался королем обеих Сицилий; Парма и Пьяченца оставались за Австрией; сардинский король получал западную часть Ломбардии. Медаль в честь заключения Венского мира в 1738 году	даты ← Апрель 2024 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 Конвертация дат материалы О календарях Переход на Григорианский календарь Название «григорианский» календарь получил по имени папы римского - Григория XIII (1572 — 1585), по чьему указанию он был разработан и принят. КАЛЕНДАРЬ (от лат. calendarium, букв. - долговая книга, называвшаяся так потому, что в Др. Риме должники платили проценты в первый день месяца - в т. н. календы...>>>

Календарь

История в лицах

Мир в это время