Наш Царь, вся Россия, весь свет следят за вашими подвигами в борьбе с суровой природой и врагом, который укрылся на недоступных кручах!

Богданович Е. В. История 4-го Лейб-гвардии стрелкового императорской фамилии батальона. — СПб.: Тип. В. Киршбаума, 1881.— 205 с.

Забалканский полет.

Наступила минута легендарного, исполинского перехода чрез Балканы.

После падения Плевны, передовые отряды, подступившие к подножию Балканского хребта, могли быть значительно усилены. С первых чисел декабря, стали подходить новые войска, и тогда решили приступить к выполнение дела необычайного и, конечно, неосуществимого с иными войсками — к переходу, без дорог, без путей, среди лютой стужи, среди глубоких снегов и непогод, при страшных лишениях, чрез громадные горы, скалистые стремнины и ущелья, которых были защищены многочисленным врагом, решившимся отчаянно отстаивать свои твердыни.

10-го декабря, батальон получил приказ, по которому он входил в отряд, состоявший из 1-го и 4-го гвардейских Стрелковых батальонов, Преображенского, Измайловского полков, трех батальонов 31-й пехотный дивизии — всего 13 батальонов, 16 орудий пеших, 4 орудий конных и 11 казачьих сотен. Начальником назначен командовавший 1-й гвардейской пехотной дивизией, генерал-майор Раух.

Кроме этого отряда, было сформировано еще восемь других, и над всеми принял общее начальство генерал Гурко.

11-го декабря, получена диспозиция, но которой отряд генерал-майора Рауха назначался авангардом всех сил.

«Собравшись в дер. Врачеше, к 5-ти часам утра 13 числа — сказало было в диспозиции, — выступить и, сделавши привал в 11 часов дня, возле бивуака 8-го драгунского полка, у начала вновь разработанной старой Софийской дороги, ровно в 11 часов дня начать подъем на гору и следовать лишь с небольшими остановками в дер. Чурьяк, где и остановиться на привал. 14-го декабря, авангарду выступить, в 4 часа утра, и следовать через Потоп, Елесницѵ и Стольник на Софийское шоссе, откуда, сделав поворот налево, идти на позицию у Малино, где остановиться и построить боевой порядок. По имеющимся сведениям дер. Потоп и Елесница заняты турецкой пехотой. По сведениям, турки по ночам стоять очень небрежно. Необходимо постараться захватить их врасплох и вытеснить из обеих деревень. Между деревнями Чурьяк и Потоп. отходит влево ущелье, по которому идет дорога в Софийскую долишу. На дорогу эту выставить, в виде бокового заслона, полк 31-й пехотной дивизии, при 4-х орудиях и одной сотне казаков».

Переведенный на простой язык, этот сухой, ничего не говорящий перечень срочных переходов и движений означал — ребята! совершите небывалое.

Появившийся на другой день, 12 декабря, приказ генерала Рауха указывал это более определительно.

«Войска авангарда — гласил приказ — вам выпала почетная и славная доля, во главе наших победоносных войск спуститься со снежных высот Балканских, чтобы поразить врага в его неприступном убежище.

Наш Царь, вся Россия, весь свет следят за вашими подвигами в борьбе с суровой природой и врагом, который укрылся на недоступных кручах, не смея померяться с вами силами в открытом поле.

Пойдем же смело и бодро вперед! Еще одно усилие — и, Божией помощью, последняя грозная преграда, под которой укрылся неприятель, останется за нами. Я уверен, что ни стужа, ни метель, ни высокие горы, а тем более неприятель, уже битый ваш не один раз, ничто вас не остановить.

Итак, на радость Царя, России и за Христову веру, бодро вперед!»

13-го декабря, в 4 часа утра, предводимый своим молодцом командиром, двинулся батальон на великий подвиг...

Начались труды и лишения великие. Вокруг, дикие горные стремнины, зияющие пропасти, глубокий снег, местами гололедица. Нет путей, а идти надо! Не только самим идти, но и орудия надо вывесть. Кони не вывозят, кони бессильны — впрягаются люди и тащат под облака тяжелые пушки, на расстоянии семи — восьми верст, по крутому извилистому подъему, по гололедице, когда тут, вправо, в полушаге, бездонная пропасть, когда от малейшего неосторожного движения может соскользнуть многопудовая пушка и увлечь за собою в безвестную могилу десятки впряженных в нее людей! И за одним таким подъемом другой, третий, четвертый... Нет им конца, падают силы, слабеют мускулы в сверхчеловеческих усилиях, а между тем надо спешить, нельзя останавливаться, надо идти днем и ночью, потому что и без того уже никак не придется поспеть к назначенному времени...

То были минуты великих, тяжких испытаний. К утру 15 декабря изнеможение людей дошло до того, что они, пользуясь двумя — тремя минутами остановки, падали и засыпали моментально как убитые.

Утром 15 числа колонна достигла, наконец, перевала. Здесь, на горной лысине, где гулял один лишь ледяной ветер, голодным, окоченелым, измученным в конец Стрелкам был дан первый трехчасовой отдых. В первый раз, за два с половиною дня, при сильном морозе, эти богатыри могли подкрепиться несколькими глотками горячей пищи.

В 11-ть часов дня начался спуск.

— Спуск будет, слава Богу, легче, — утешали себя солдатики.

Да, легче! На деле — он оказался вдвое труднее и опаснее подъема. Вследствие чрезвычайной крутизны скатов и гололедицы, требовались невероятные усилия, чтобы удерживать пушки, зарядные ящики, лафеты и повозки, чтобы не дать им стремительно скатиться по скользкой крутизне ледяной громады.

Страшный спуск этот не прошел таки благополучно: первый зарядный ящик, вследствие обрыва одной из лямок, сорвался, и на дышле его, почти до самого спуска с первой крутизны, держался унтер-офицер 1-й роты Михаил Кулев, но затем истощенные силы оставили его, он оборвался, и задетый колесом ящика, получил перелом двух ребер.

К полуночи 1-я рота спустила с гор все вверенные ей ящики, но 3-й и 4-й ротам пришлось еще на одну ночь застрять на голых скалах. Наконец, к восьми часам утра следующего дня, весь батальон спустился и расположился в дер. Чурьяк.

Таким образом, вместо определенного по первоначальному плану срока, 13 числа вечера, отряд, невзирая на сверхчеловеческие усилия, прибыл к назначенному месту лишь 16 числа утром.

После борьбы с природой предстояла теперь борьба с врагом!