Борьба между русскими великими князьями за верховную власть в Новгородской земле

Кн. Афанасий Данилович – наместник в Новгороде Юрия Даниловича, вел. кн. Московского, Федор – кн. Ржевский, Андрей Климович, Юрий Мишинич, Михаил Павшинич и др. – новгородские бояре

Ордынские войска, Михаил Ярославич, князья Суздальские

Таитемир, Имар-ходжа, Индрый.
Русские союзники: Михаил Ярославич – вел. кн. Владимирский и Тверской, князья Суздальские и др.

Сарай – Владимир – Тверь –Торжок

Битва у стен г. Торжка 10 февраля 1316

Разгром новгородских войск, потерявших убитыми более 1 000 чел.
Заключение невыгодного для Новгорода мира с Тверью.
Восстановление в Новгороде власти Михаила Ярославича – вел. кн. Владимирского и Тверского.
Вероломное пленение на пиру у вел. князя русских князей Афанасия Даниловича и Федора Ржевского, новгородских и новоторжских бояр.
Разорение г. Торжка и продажа его населения в рабство.

Будовниц. 1960. С. 446–451; ПСРЛ. Т. 1. Вып. 3. Стб. 529. Т. 3. С. 94–95. Т. 4. Ч. 1. С. 256. Т. 5. С. 206. Т. 5. С. 187. Т. 6. Вып. 1. Стб. 372–373. Т. 10. С. 179. Т. 15. Вып. 1. Стб. 36. Т. 15. Стб. 408. Т. 16. Стб. 60–61. Т. 17. Стб. 29. Т. 18. С. 88. Т. 23. С. 97–98. Т. 24. С. 107. Т. 25. С. 160. Т. 26. С. 98. Т. 30. С. 102.Литература: Астайкин. 1994а. С. 485; Борисов. 1995. С. 85–86; Будовниц. 1956. С. 82–83; Горский. 1995. С. 37; Егоров. 1985. С. 205; Карамзин. 1842. Т. 4. Стб. 109–110. Примеч. 220; Каргалов. 1962. С. 164; 2004. С. 208; Клюг. 1994. С. 105; Насонов. 1940. С. 56, 82–83; Селезнев. 2003. С. 102; 2009а. С. 90, 91, 166; Соловьев. 1993а. Кн. 2. С. 248–249; Татищев. 1965. Т. 5. С. 73; Творогов. 1994. С. 57; Черепнин. 1960а. С. 464–465; Экземплярский. 1891. Т. 2. С. 463, 466, 635–637.

Астайкин. 1994а. С. 485; Борисов. 1995. С. 85–86; Будовниц. 1956. С. 82–83; Горский. 1995. С. 37; Егоров. 1985. С. 205; Карамзин. 1842. Т. 4. Стб. 109–110. Примеч. 220; Каргалов. 1962. С. 164; 2004. С. 208; Клюг. 1994. С. 105; Насонов. 1940. С. 56, 82–83; Селезнев. 2003. С. 102; 2009а. С. 90, 91, 166; Соловьев. 1993а. Кн. 2. С. 248–249; Татищев. 1965. Т. 5. С. 73; Творогов. 1994. С. 57; Черепнин. 1960а. С. 464–465; Экземплярский. 1891. Т. 2. С. 463, 466, 635–637.

Недолго радовались новгородцы: хан прислал звать Юрия в Орду, и тот поехал вместе с послами новгородскими, оставив в Новгороде брата Афанасия; тогда же пришла весть, что Михаил идет в Русь, ведет с собою татар. Новгородцы не могли теперь ждать от него милости и решились защищаться силою: князь Афанасий вышел с полками к Торжку и стоял здесь шесть недель, чтоб перенять весть; весть пришла, что Михаил со всею Низовою землею и татарами идет на Новгород. На этот раз дело не обошлось без битвы, и битва была злая: новгородцы потеряли много мужей добрых, бояр и купцов, и потерпели совершенное поражение: князь Афанасий с остатком рати затворился в Торжке, куда победитель прислал сказать новгородцам: «Выдайте мне Афанасия и Федора ржевского, так я с вами мир заключу». Новгородцы отвечали: «Не выдаем Афанасия, но помрем все честно за св. Софию». Михаил прислал опять, требовал выдачи по крайней мере одного Федора ржевского; новгородцы сперва не соглашались, но потом поневоле выдали его, кроме того, заплатили Михаилу 50000 гривен серебра (по другим известиям — только 5000) и заключили мир. Но Михаил, несмотря на мирное постановление, призвавши к себе князя Афанасия и бояр новгородских, перехватал их и отправил заложниками в Тверь, на жителей Торжка наложил окуп, сколько кто мог заплатить за себя, отобрал у них все оружие и тогда отправил своих наместников в Новгород, где посадничество дано было Семену Климовичу; но, по некоторым, очень вероятным известиям, Михаил дал посадничество из своей руки Михаилу Климовичу и Ивану Димитриевичу. Заключен был договор: «Что сталось между князем и Новгородом, какое розратье, что в эту замятню взято в княжой волости, или у наместников, или у послов, или гостиный товар, или купеческий, или в церквах, или у которого боярина и по всей волости, то все князь отложил; а что взято новгородского товара но всей волости, того всего Новгороду не поминать. Которые села или люди новгородские заложились в эту замятню за князя и за княгиню, или за детей их и бояр, или кто купил села — тот возьмет свои деньги, а села отойдут Новгороду по прежней грамоте владыки Феоктиста, что утвердил в Твери. Что взято полону по всей волости Новгородской, то пойдет к Новгороду без окупа. Князю великому Михаилу и боярам его не наводить рати на Новгород ни за что, гостя не задерживать в Суздальской земле, нигде; а за все это взять князю у Новгорода 12000 серебра, а что взято у заложников, то пойдет в счет этих 12000; брать эти деньги в низовый вес, в четыре срока; а когда князь все серебро возьмет, то всех заложников должен отпустить. Нелюбье князь отложил от Новгорода, и от Пскова, и от всех пригородов и недругам своим мстить не будет; Новгороду держать княженье без обиды, а князю великому держать Новгород без обиды, по старине; опять сел князь великий Михаил на Феоктистовой грамоте, которую утвердил с владыкою и послами новгородскими в Твери. Если Новгород заплатит все серебро, 12000, то великий князь должен изрезать две прежние грамоты: одну, которая утверждена была в Городце, на Волге, и другую — новоторжскую, что утвердили в Торжке».

Скоро позвали Георгия к Хану дать ответ на справедливые жалобы Михаиловы. Он поручил Новгород брату своему Афанасию и, взяв с собою богатые дары, надеялся быть правым в таком судилище, где председательствовало алчное корыстолюбие. Но Михаил уже нес обнаженный меч и грамоту Узбекову. Сильные полки Моголов окружили его и вступили в Россию с Воеводою Тайтемером. Сия грозная весть поколебала, однако ж не смирила Новогородцев. Исчисляя в мыслях все одержанные ими победы со времен Рюрика до настоящего и вспомнив, что сам Михаил великодушною решимостию спас Тверь от нашествия Моголов, они вооружились и ждали неприятеля близ Торжка. Прошло шесть недель. Наконец явилась сильная рать Михаилова, Владимирская, Тверская и Могольская. Переговоров не было: [10 февраля 1316 г.] вступили в бой, жестокий, хотя и неравный. Никогда Новогородцы не изъявляли более мужества; чиновники и Бояре находились впереди; купцы сражались как Герои. Множество их легло на месте; остаток заключился в Торжке, и Михаил, как победитель, велел объявить, чтобы Новогородцы выдали ему Князей Афанасия и Феодора Ржевского, если хотят мира. Слабые числом, обагренные кровию, своею и чуждою, они единодушно ответствовали: «Умрем за Святую Софию и за Афанасия; честь всего дороже». Михаил требовал по крайней мере одного Феодора Ржевского: многие и того не хотели; наконец уступили необходимости и еще обязались заплатить Великому Князю знатное количество серебра. Некоторые из Бояр Новогородских вместе с Князем Афанасием остались аманатами в руках победителя; другие отдали ему все, что имели: коней, оружие, деньги. Написали следующую грамоту: «Великий Князь Михаил условился с Владыкою и с Новымгородом не воспоминать прошедшего. Что с обеих сторон захвачено в междоусобие, того не отыскивать. Пленники свободны без окупа. Прежняя Тверская Феоктистова грамота должна иметь всю силу свою. Новгород платит Князю в разные сроки от второй недели Великого Поста до Вербной, 12000 гривен серебра, зачитая в сей платеж взятое в Торжке у Бояр Новогородских имение. Князь, приняв сполна вышеозначенную сумму, должен освободить аманатов, изрезать сию грамоту и править нами согласно с древним уставом».
Сей мир, вынужденный крайностию, не мог быть истинным, и Великий Князь, сведав, что послы Новогородские тайно едут в Орду с жалобою на него, велел переловить их; отозвал Наместников Княжеских из Новагорода и пошел туда с войском. Новогородцы укрепили столицу, призвали жителей Пскова, Ладоги, Русы, Корелов, Ижерцев, Вожан и ревностно готовились к битве, одушевленные любовию к вольности и ненавистию к Великому Князю. Он имел еще друзей между ими, но робких, безмолвных: ибо народ свирепо вопил на Вече и грозил им казнию; свергнул одного Боярина с моста за мнимую измену, а другого, совершенно невинного, умертвил по доносу раба, что господин его в переписке с Михаилом. — Такое ужасное остервенение и многочисленность собранных в Новегороде ратников изумили Великого Князя: он стоял несколько времени близ города, решился отступить и вздумал, к несчастию, идти назад ближайшею дорогою, сквозь леса дремучие. Там войско его между озерами и болотами тщетно искало пути удобного. Кони, люди падали мертвые от усталости и голода; воины сдирали кожу с щитов своих, чтобы питаться ею. Надлежало бросить или сжечь обозы. Князь вышел наконец из сих мрачных пустынь с одною пехотою, изнуренною и почти безоружною.