Изяслав Мстиславич решил в первую очередь обезвредить наиболее сильного союзника великого князя Юрия Владимировича —князя Владимирка Галицкого. Изяслав договорился с венгерским королем Гезой II о помощи. Венгерский король разорил галицкие земли. Но ушел обратно в Венгрию вместе с князем Владимиром Мстиславичем, поскольку Владимирко подкупил архиепископа, двух епископов и королевских вельмож.

Попытка ослабить князя Юрия Владимировича, нанеся удар по одному из самых сильных его союзников — князю Владимирку Володарьевичу Галицкому.

Князь Владимир Мстиславич: отряды венгров.

Князь Владимир Володарьевич: полки галицкие.

Король венгерский: Венгрия — Гора — взял Санок — Перемышль — Венгрия. Князь Владимирко Володарьевич: Галич — Белз — Перемышль.

Венгерский король разорил галицкие земли и ушел (Дмитров день — 26 октября) в Венгрию вместе с князем Владимиром Мстиславичем. Князю Владимиру Володарьевичу удалось заставить уйти венгерского короля путем подкупа его знати.

ПСРЛ. Т. II. Стб. 405–406.

Карамзин Н.М. Т. 2. Стб. 146. Соловьев С.М. Т. 2. С. 453.

«Но у Владимирка были приятели в Венгрии; они дали ему знать, что король идет на него, и галицкий князь, бросив обоз свой у Бельза, где стоял тогда, поскакал с дружиною к Перемышлю, где уже король начал воевать. Владимирко видел, что ему нельзя бороться с венграми, и начал посылать к архиепископу да еще к двум епископам венгерским и к боярам с просьбою, чтоб уговорили короля возвратиться, не жалел золота и достиг своей цели. Король послушался подкупленных епископов и бояр и стал говорить: “Теперь уже не время воевать, реки замерзают; вот, когда реки установятся, тогда пойдем опять”. Отпуская Владимира Мстиславича в Киев, король наказал ему: “Отцу моему и своему брату Изяславу поклонись и скажи ему: царь на меня греческий встает ратью, и потому этою зимою и весною нельзя мне сесть на коня для тебя; но твой щит и мой не будут розно; если мне самому нельзя, то помощь пошлю, 10000, больше ли, сколько хочешь, а летом, бог даст, в твоей воле буду, отомстим за свои обиды”. Изяслав, выслушав эти речи от Владимира, отправил его назад в Венгрию. “Брат! — говорил он ему, — Бог тебе помоги, что потрудился для моей и своей чести; ты был в Венгрии у зятя своего короля, ведаешь там всю мысль их и думу; так потрудиться бы тебе, брат, и теперь, поехать туда опять для моей чести и своей”. Владимир отвечал: “Я, брат, этим не тягочусь; для твоей чести и для чести брата Ростислава с радостию поеду”. Владимиру было наказано говорить королю: “Если царь встал ратью и тебе самому нельзя приехать ко мне, то отпусти помощь, как обещался, а мне Бог поможет на Юрия, на Ольговичей и на галицкого князя; твоя обида — моя, а моя — твоя”. Король отпустил с Владимиром десятитысячный отряд, с которым Изяслав и отправился опять к Киеву, потому что звали его бояре Вячеславовы, берендеи и киевляне. На дороге у Пересопницы, получив весть, что Владимирко Галицкий идет за ним с войском, Изяслав собрал на совет дружину. “Князь! — говорили бояре, — сам видишь, что нам пришлось плохо: ты идешь на Юрия, а сзади за тобою идет Владимир; очень трудно будет нам справиться!” Изяслав отвечал им: “Вы за мною из Русской земли вышли, сел своих и животов лишились, да и я своей дедины и отчины не могу покинуть: либо голову свою сложу, либо отчину свою добуду и ваши все животы; если нагонит меня Владимир, то, значит, Бог дает мне с ним суд; встретит ли меня Юрий, и с тем суд божий вижу; как Бог рассудит, так и будет”».

«Меньший его брат, Владимир Мстиславич, поехал в Венгрию и склонил Короля объявить войну опаснейшему из неприятелей Изяславовых, Владимирку Галицкому, представляя, что сей Князь отважный, честолюбивый, есть общий враг держав соседственных. В глубокую осень, чрез горы Карпатские, Гейза вошел в Галицию, завоевал Санок, думал осадить Перемышль. Желая без кровопролития избавиться от врага сильного, хитрый Владимирко купил золотом дружбу Венгерского Архиепископа, именем Кукниша, и знатнейших чиновников Гейзиных, которые убедили своего легковерного Монарха отложить войну до зимы. Но связь Гейзы с Великим Князем еще более утвердилась: Владимир Мстиславич женился на дочери Бана, родственника Королевского, и, вторично посланный братом в Венгрию, привел к нему 10000 отборных воинов. Тогда Изяслав, нетерпеливо ожидаемый Киевлянами, Берендеями и преданною ему дружиною Вячеслава, смело выступил в поле, миновал Пересопницу и, зная, что за ним идут полки Владимирковы, спешил к столице Великого Княжения. Бояре говорили ему: “У нас впереди неприятель, за нами другой”. Князь ответствовал: “Не время страшиться. Вы оставили для меня домы и села Киевские; я лишен родительского престола: умру или возьму свое и ваше. Достигнет ли нас Владимирко, сразимся; встретим ли Георгия, также сразимся. Иду на суд Божий”. Граждане Дорогобужа встретили Изяслава со крестами, но боялись венгров. “Будьте покойны, — сказал Великий Князь, — я предводительствую ими. Не вы, люди моего отца и деда, а только одни враги мои должны их ужасаться”. Другие города изъявляли ему такую же покорность. Он нигде не медлил; но войско его едва оставило за собою реку Уш, когда легкий отряд Галицкого показался на другой стороне. Сам Владимирко, вместе с Андреем Георгиевичем, стоял за лесом, в ожидании своей главной рати. Началась перестрелка. Великий Князь хотел ударить на малочисленных неприятелей: Бояре ему отсоветовали. “Река и лес перед нами, — говорили они, — пользуясь ими, Владимирко может долго сопротивляться; задние полки его приспеют к битве. Лучше не тратить времени, идти вперед и соединиться с усердными Киевлянами, ждущими тебя на берегах Тетерева”. Изяслав велел ночью разложить большие огни и, тем обманув неприятеля, удалился; шел день и ночь, отрядил Владимира Мстиславича к Белугороду и надеялся взять его внезапно. Так и случилось. Борис Георгиевич, пируя в Белогородском дворце своем с дружиною и с Попами, вдруг услышал громкий клик и воинские трубы: сведал, что полки Изяславовы уже входят в город, и бежал к отцу, не менее сына беспечному. Георгий жил спокойно в Киеве, ничего не зная: приведенный в ужас столь нечаянною вестию, он бросился в лодку и уехал в Остер; а Великий Князь, оставив в Белегороде Владимира Мстиславича для удержания Галичан, вошел в столицу, славимый, ласкаемый народом, как отец детьми. Многие Бояре Суздальские были взяты в плен. Великий Князь, изъявив в Софийском храме благодарность Небу, угостил обедом усердных Венгров и своих друзей Киевских: а друзьями его были все добрые граждане. За роскошным пиром следовали игры: ликуя среди обширного двора Ярославова, народ с особенным удовольствием смотрел на ристание искусных Венгерских всадников».