Все документы темы | ||
|
Ксения Александровна, вел. кн. Письмо Оболенской А. А., 31 августа 1902 г. СевастопольКсения Александровна, вел. кн. Письмо Оболенской А. А., 31 августа 1902 г. Севастополь // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2005. — [Т. XIV]. — С. 505—506. 505 65 31-го августа 1902 г. Севастополь Милая Апрак, Только что получила Твое письмо, за которое очень благодарю. Ты не можешь себе представить, как мы счастливы быть снова вместе, — разлука меня угнетает! К сожалению, завтра вся эскадра уходит на стрельбу в Тендру — дней на 5 или на 6-ть, и эта мысль мне вовсе не улыбается. Мы были всю неделю вместе, и снова приходится расставаться, — но это не все! 9-го они опять уходят туда 506же, кажется, и везут десант (из сухопутных войск), который должны там высадить и снова посадить к себе и вести обратно. Раньше 13-го они не вернуться. Кампанию кончат после 20-го, и тогда только мы попадем в наш милый Ай-Тодор. Тут очень хорошо (на яхте т. е.), но жаль, что чудное время пропадает, — там теперь должно быть дивно. Я, наконец, отогрелась за лето в эту неделю и должна сказать, что отвыкла от жары и солнца, и мне даже кажется странным видеть ежедневно солнце и голубое небо. А Ты, бедная, собираешься уже вернуться в Питер к 1-му Окт<ября>, как мне Тебя жаль! Тебя удивляет, почему Миша остался в Петергофе, но теперь Ты уже знаешь, что он поехал с Ники на маневры, и вся причина в этом! Я так рада за Мама, что она в Дании, но она вечно должна беспокоиться и быть в тревоге; вчера она телеграфировала нам, что бедный Ломен внезапно заболел в Bernsdorffe, у него сделалось внутреннее кровоизлияние (вероятно в желудке), и положение его очень серьезно и внушает опасение. Это ужасно грустно, и как жалко бедную Мама во всем этом! Всегда, всегда что-нибудь. Теперь я уже больше не сомневаюсь, что то, что было с А<лександрой> Ф<едоровной>, было внушение, но они сами этого не знают. Впрочем, она созналась сестре*, что раз молилась с Ф<илиппом>. Странно, но и страшно все это, и Бог знает, чем это кончится! Боюсь, что знакомство с ними и дружба с теми не прекратится, — все останется попрежнему, а мы останемся в дураках. Впрочем, теперь молчать то мы больше не будем, но только надо умело за это приняться, а это не так легко, — они совсем подпали под его влияние. Многое могла бы рассказать, да только неудобно об этом писать. Сегодня сильнейший ветер, сухой и горячий, вроде сирокко, и из Севастополя летит пыль. Мы стоим в глубине Северной бухты. Около 18-го приезжают Ники и А<лександра> Ф<едоровна>. На этом кончаю. Надеюсь, самочувствие лучше. А Ты всетаки не прислала мне еще фотографии Мама. До свидания, милая Апрак. Крепко Тебя обнимаю. Мой муж Тебе кланяется. Твоя Ксения |