Все документы темы | ||
|
Сказание об Азовском сиденииСКАЗАНИЕ ОБ АЗОВСКОМ СИДЕНИИ,как Донские казаки сидели в осаде от Турок во граде Азове, пять тысяч человек против триста тысяч человек. Лета 7150 году Октября 28 дня. К великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу, в Белорусии, приехали из Турецкой земли, с Дону, из Азова города, Донские казаки: атаман Наум Васильев, да ясаул Федор Иванов, а с ними приехало Донских же рядовых выборных казаков двадцать четыре человека, которые сидели в Азове городе от Турок в осаде, и свою осадную и боевую и вылазковую привезли они с собою подлинную роспись. А в росписи их пишет подлинно порознь по статьям. В прошлом во 149-м году, Июля в 24-й день, прислал Турской Обрагим салтан царь к нам Донским казакам четыре паши, да двух своих полковников, да капитана, да Мустафу, ближние своея думы и тайного своего покою слугу, добре над нами смотрить промыслу, как станут промышлять паши его и полковники над Азовым городом, а с ними пашами прислал многую свою собранную казну и босурманскую свою многую силу, да с ними же прислал, совокупя на нас Донских казаков, подручных своих и подданных двенадцати земель воинских людей. А своей силы, по спискам его, бранного боевого люду двести тысяч, окроме Поморских и Кафинских черных мужиков, а которые на сей стороне моря собраны со всей орды Крымские и Нагайские на загребь, чтоб нас казаков в Азове городе живых загресть и засыпать бы им нас горою высокою, как они загребают люди Персицкие; а себе бы им тою нашею смертию учинить славу великую, а нас бы им укорить вовеки. А те собраны у них черных мужиков многие тысячи, им же не бе числа. Да с теми же его пашами пришел Крымской царь, да брат его родной Крымгирей царевич с своею ордою Крымскою и Нагайскою, а с ними Крымских и Нагайских людей мурз и [482]Taтар, ведомых людей, окроме охотников, сорок тысяч, да с ним же царевичем пришло Горских и Черкаских князей из Кабарды тысяча человек. Да с ними же пашами было наемных людей из Венеции Немецких два полковника, а с ними солдат было шесть тысяч человек. Да с нимиж пашами были для всяких подкопных и приступных промыслов Немецкие люди городоимцы, мудрые вымышленники многих государств из Греческие и из Стекольные и из Французские земли, пинарщики, которые умеют всякие приступные делать и вымышлять дела и подкопные подземельные вести мудрости и ядра огненные зажигательные. А снаряду всякого с теми пашами и полковники было под тем городом Азовым великих больших проломных 129 пушек, а ядра у тех пушек были в полпуда и в полтора пуда и в два пуда, да мелкова снаряду было с ними пушек и туфяков шестьсот семдесят четыре пушки, окроме огненных верховых зажигательных пушек, а тех верховых было тридцать две пушки, а тот весь снаряд был у них весь на цепях, боясь того, чтобы на вылазках вышед его не взяли. А было с теми Турецкими пашами людей его под Азовым городом и разных земель: первые Турки, вторые Крым, третие Греки, четвертые Сербы, пятые Арапы, шестые Можары, седьмые Буданы, осьмые Бойшляны, девятые Арнауты, десятые Мутяны, первые-надесять Волохи, вторые-надесять Черкасы, третие-надесять Немцы, четвертые-надесять Янычери. И всего с пашами и с полковники и с капитаном было под Азовым городом людей его, и с Крымским царем и с царевичем Крымгиреем, по спискам бранного всякого боевого мужика, окроме вымышленников Немецких и черных мужиков и охотников, двести пятьдесят шесть тысяч. А сбирал он, Турской царь, ту силу за морем на нас, Донских казаков, идти под Азов город, ровно четыре года, а на пятой год в лето 7149 году, месяца Июля в 24-й, на Рождество святого славного пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна, пришли они в осмый 1 час дни, в самой обед. Паши же его Турские, полковники и капитан, и Крымской царь и царевич наступили они своими силами на Азовские поля, и заняли они много степи, и показалося нам в Азове городе аки леса темные стали. И от силы их Турецкие и от рыскания конского земля у нас под Азовым городом рехнулась, и из реки Дону вода на берег показалось нам, сидя в Азове городе, выступила. Мы же бедные от того вельми, сидя, ужаснулись, токмо упование положихом на [483] Бога и на Пречистую Богородицу и на всех святых Его угодников, ни откуду же помощи чаяху. Турки же по полям почали шатры и палатки многие ставить и наметы делать, понеже бо бе время летнее, и почали у них в полкех быть трубли и игры и свирельные писки великие жалостньм обычаем; еще же почали у них трубить в трубы Немецкие и Турецкие несказанными гласы, страшными и неизреченными босурманскими играми. Последи же тех всяких игор почала у них быть стрельба мушкетная и пушечная великая, как есть стояла над городом над Азовом и над нами громная туча и от воскурения пищального и от пушечного дым велий, что друг друга не видети. Мы же бедные от их босурманского приходу вельми ужаснулись, и немочно нам такую их великую силу сметить. Стали же они к нам близостию ставиться только за полверсты малые от Азова города. Янычерские же головы идут строем к нам под город великими полками, разделяясь знаменами, на ширенки многия без знаку, набат у них гремят и в трубы трубят и в барабаны бьют беспрестанно, и ни в каких строях таких знамен и набатов и барабанов мы не видали. Пришли же к нам самою близостию двенадцать голов янычерских, к городу Азову, стекшися стали круг города в восемь рядов от реки Дону, захватя до моря рука за руку. Мы же то все видим у них у всех Янычер, что кипят у мушкетов их, аки свечи горят, фитили спучены с серою горючею. А у всякого Янычерского головы в полку его по двенадцати тысяч человек. А бой у них у всех огненной мушкетной, а платье у всех тех Янычерских голов надето золотные бешмети, а на Янычерях на всех построено платье единоцветное красное, а мушкеты и пищали у них долгие Турецкие с жаграми железными, стальными и с укладными. А подобен их строй нашему Русскому солдатскому строю. Да с ними же тут стали в ряд Немецкие два полковника с своими Немецкими людьми с наемными солдатами. А в полку их было шесть тысяч человек. Мы же за помощию Божиею ничего в то время зла им и бою никакого им не дали, ожидаем к себе, что у них промыслу на нас будет. Токмо уделываем земляные подкопы и готовим на них, всякое большое и мелкое ружье заряжаем дробом и посечками мелкими железными. Того же дни на вечер, как пришли к нам Турки под город, паши же и капитан и полковники прислали к нам под [484] город пеших своих босурманских Турецких толмачей и Персидских и Немецких людей с выговором. А говорить велели строю пехотному Янычерскому голове, и голова их Янычерской почал нам Донским казакам говорить словом Турского царя и четырех пашей, и капитана, и от царя и от царевича Крымского речью гладкою и словами умиленными: Люди Божии, Царя небесного, в пустыни сей никем видими, или посылаеми, яко орлы парящие, без страха по воздуху летаеми, и яко львы свирепые в пустынех рыскаете; казачество Донское вольное, соседи наши ближние, непостоянные нравы, лукавые пустынные жители и разбойницы непощадные, несытые ваши очи, не полны ваши чрева! Кому приносите такие обиды великие и страшные грубости? Наступили вы на такую десницу высокую, на царя нашего Турского. Невпрямь вы еще на Руси богатыри святорусские, где вы можете убежати от руки его такие сильные? Прогневали вы Амурат-салтаново величество, убили вы слугу его верного, посла его Турского Фому Кутугина 2, а с ним побили всех Армен и Греков многих людей; а послан он был к вашему великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу Московскому и всея России. Да вы же взяли любимую его вотчину царя Турского славной красной Азов город, напали вы на него аки гладные волцы, не пощадили вы в нем никакова мужичья возраста, побили вы всех до единого человека, положили вы тем на себя лютое имя звериное; разгневали вы нашего царя Турского с своею ордою кривородством своим тем нашим Азовым городом, а та у него орда Крымская оборона его на все стороны страшная. Второе, разлучили вы его с корабельным пристанищем, затворили вы им Азовым городом все море синее, не дадите проходу по морю ни кораблям, ни каторгам, ни в которые поморские города царя Турского. Согрубя вы такую грубость лютую, конца ли себе в нем дожидаетесь или смерти разные горькие? Сердца ваши христианские жестокие, очистите вотчину царя Турского, Азов город, в сию нощь, не мешкая, доколе всех вас не побьем; а что в том нашем Азове городе есть вашего воровского грабительного собрания и всяких ваших пожитков, и нам до того дела нет: то все понесите вон из Азова города в свои казачьи городки с собою без страху к своим товарищам, а на отхождении ничем вас не тронем. А естьли вы только из Азова города в нощь сию вон не выдите, не может уже завтра от нас жив быти никто от вас [485] злодеев. А укрытися и убежати вам из Азова города некуды, а заступити и выручити вас от руки нашея также сильные некому. И против нашего царя Турского и таких великих и непобедимых страшных восточных и полуденных сил кто стояти или битися может? Подобно ему из царей и из князей величеством на свете несть. Токмо повинен он единому Небесному Богу, и страж он Гробу Господню, и по воле Божией избра его Бог на свете сем единого, паче ото всех царей и князей земных. Промышляйте в нощь сию животом своим. И не мрите от руки его лютою своею вольною смертию. Он, царь восточной, не убийца никому вашему брату вору казаку и разбойнику; ему то царю нашему честь достойная. Побити ему людей царя Российского, разве своей чести лишену быть. Недорога ему ваша кровь татиная и разбойничья. А если вы уже переседите в нощь сию чрез цареву такую милостивую речь и заповедь в нашем Азове городе, и внезапу приимем мы заутра город Азов, а вас татей и разбойников яко птиц в руце свои возмем и предадим вас воров на муки разные и раздробим плоть вашу на крошки мелкие. Хотя бы вас всех воров сидело и сорок тысяч, ино силы для вас прислано с пашами больше трех сот тысяч. И волосов столько не будет на главах ваших, сколько стоит силы нашея под Азовым городом; видите вы и сами воры глупые очима своима такую силу великую и несчетную, как они покрыли такую степень великую, а и с высоты очи ваши то все видят, сколько нашея силы под Азовым городом, что другого краю силы нашей конца не видеть. Да и то даем вам ведомость, что от царства вашего Московского сильного и грозного никакой вам от людей не будет помощи, и выручити вас некому, потому что вы у нас взяли Азов город своим глупым воровским вымыслом, не доложась своего великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея России, да и запасу никакова хлебного с Руси к вам николи не пришлют. А естьли вы служить похочете нашему царю Турскому, потому что ваша порода казачество Донское вольное, свирепое и бесстрашное, пастыря и учителя над собою не имеете, живете по вольности своей, принесите вину свою татиную и разбойничью и повинные свои глупые головы нашим пашам и полковником в повиновение на службу вечную, и за то отпустит вам царь наш Турской и паши его и полковники вины ваши страдничьи и не помянет прежние ваши грубости и нынешнего взятия Азовского. И пожалует вас Донских казаков честию великою и обогатит вас он царь наш Турской великим и несчетным богатством [486] и учинит вам казакам покой великой и положит на вас платье златоглавое и даст вам печати богатырские со златым своим царским клеймом, и всяк на вас казаков и зря на платье ваше в нашем царстве станут вам кланятися и почитать, и называть станут вас Дону славного казаки, избранные рыцари, знатные люди, и та ваша казачья слава вечная в Цареграде и в иных городех будет в веце сем, от Востоку и до Западу станут вас казаков называти во веки все орды босурманские, Перские и Елинские, святоpyccкие богатыри, что не устрашились от нас, сели вы в городе Азове такими своими малыми людьми, только имеете пять тысяч людей, а таких страшных великих и непобедимых триста тысяч сил не боитеся. Где вы ум свой девали? Каков перед вами славен и силен и многолюден и богат шах Кизылбашской и Персидской царь, владеет он всею Персидою, Индиею богатою и имеет у себя рати многие. И он не противу царя нашего Турского; не бывает того никогда же, что ему с нами битися и в городех и на полях не отсиживаются от силы нашея, видя к себе смирение наше, всегда повинуются нам и милости у нашего царя Турского просят. По сем же ответ казачий из Азова города толмачам и голове Янычерскому. Видим мы всех вас и до сех мест мы вас знаем и про вас ведаем, силы и пыхи царя вашего Турского все знаем, и видаемся мы с вами, Турками, по-часту на море и за морем и на сухом пути; давно мы вас ждали к себе в гости под Азов город и егда дождались, лишь вы потеряли дни многие, напрасно едучи к Азову городу. Где полно Обрагим ваш царь Турской ум свой дел, или у него, царя Турского, не стало за морем злата и сребра, что он приехал под нас, казаков, для кровавых наших зипунов? А сказываете нам, что прислал четырех пашей да капитана, да двух полковников, да с ними же прислал для нас Турецкие силы триста тысяч боевых людей, окроме мужиков черных, да на нас же нанял он четырех Немецких земель солдат шесть тысяч, да многих мудрых полковников и дал им за то казну свою великую. И то вам самим Турком ведомо, что по сие время никто даром зипунов с нас не снимывал. Хотя он Турской царь нас взятьем возмет в Азове городе такими своими великими силами и людьми наемными, и умом и разумом и промыслом Немецким, а [487] не своим царевым разумом и храбростию, то небольшая ему почесть и хвала от своей братьи, от иных окрестных государств и земель будет; не изведет он тем нашего старинного казачьего прозвища, и не запустеет от того Дон головами нашими. И на взыскание наше будут молодцы с Дону. Тогда в то время не убежати будет пашам вашим и капитану и полковником за море. А есть ли только избавит Бог от руки его такие сильные, отсидимся от вас в Азове городе от таких великих сил его от трех сот тысяч человек такими своими малыми людьми пятью тысящи, то великая срамота царю вашему от всех окрестных государств и земель будет. А назвал он Турской царь сам себя ото всех земных царей и князей больше и честию выше и пишется стражем гроба Господня напрасно. А сей город Азов строение благоверных великих царей Греческих Православныя христианские веры, а не вашего босурмана царя Турского, а он завладел им напрасно. А мы люди Божии, и надежда у нас вся на Его милость и потом на Пречистую Богородицу и на всех святых Его угодников, и на свою братию товарищев, которые у нас по Дону живут в городках: те нас выручат, а мы холопи природные государевы великого государя царства Московского. А прозвание наше вечное казачество Донское вольное, бесстрашное; станем мы с ним, царем Турским, биться, что с худыми свиньями, то всеми вами и наемными вашими людьми окупим мы себе в живота место; где бывают рати ваши великие, тут станут ложиться от наших христианских рук трупы великие и ваши босурманские кости многие. А мы люди не шаха царя Персидского, хотя вы людей его и называете бабами и побиваете их множество. И хотя нас казаков в Азове сидит и пять тысяч, только за Божиею помощию не боимся силы вашея трех сот тысяч, что прислано к нам и наняты на нас Немецкие многие люди от вашего босурмана царя Турского. А гордому ему босурману и пашам, и капитану, и двум полковником за такие ваши слова глупые и неразумные станет Бог противиться, аки гордому Фараону и покорит рати ваши под ноги наша. Разве он, собака смрадная, своим глупым высокоумием называется и в титлах своих неразумных пишется Богом; и не положил он босурман Бога помощника себе, но упова на тленное богатство свое, вознесяся бо сатана отец его гордостию своею до небес, и опусти его Бог за то с высоты в бездну во веки, а от [488] нашея казачьи руки малые срамота будет царю вашему Турскому вечная. Где рати великие стоят, и тут в полях у нас ревут медведи и волки, и всякие звери многие, и тут за утро лягут от рук наших под городом многие тысячи людей ваших, и многие же трупы и головы ваши объявятся на съедение всяких зверей и птиц, и покажет нас вам Бог за наше смирение и правду и кротость перед вами, собаками, аки львов яростных. Давно у нас в полях наших летают орлы и играют враны черные и всякие птицы кровоядные, подле реки Дону, и дожидаются на съедение и на пищу плоти вашея, и всегда бегают звери дикие, медведи и волцы и лисицы, ожидающе на прокормление себе голов и трупу вашего. А прежде сего тому пятой год, как мы взяли сей Азов город, и тогда те же всякие птицы слетались и звери дикие сбежались на ваши босурманские плоти побитые, на кормление и на пищу себе. А ныне мы вашими босурманскими головами и трупом накормим тех же всяких кровожадных птиц и всяких зверей диких до сытости на многие времена, и ныне им того же хочется. А ведь мы Азов город взяли наперед сего в лето 7145-е у вашего царя Турского не татиным и не разбойным промыслом, в день, а не ночью, дородством и разумом своим, взятьем бьючися с вами с поганцы с лица на лицо, не бояся и не страшася великие силы вашея впред для опыту, каковы царя вашего Турского в городех люди сидят. А ныне мы бедные сели от вас в осаде в Азове городе малыми людьми, разделяясь нароком надвое, для опыту же смотрети Турских ваших разумных умов и промыслов. А все то мы применяясь к Иерусалиму и к Царюграду, хочется нам так взять у вас Царьгород. А то государство было христианское прежних великих благочестивых царей Греческих строение, а не вашего босурмана царя Турского. Да вы же нас босурманы пужаете и грозите нам, что с Руси к нам не будет и не пришлют никаких запасов и из царства Московского никаких к нам воинских людей на помощь не будет же; про то мы и сами ведаем и без вас и о том и о всем к великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея России к Москве писано. Какие будто мы на Руси люди надобные и дорогие! Мы в Московском государстве ничем не надобны и не годны, и такую очередь мы за собою знаем и ведаем подлинно. [489] То государство Московское великое и пространное и многолюдное сияет посреди всех государств и земель и орд босурманских и Елинских и Персидских аки солнце. И не почитают нас бедных на Руси ничем и ненавидят нас аки псов смрадных, потому что отбегохом мы из того государства Московского и из иных его государевых розных городов от неволи и налога, из работы и из холопства вечного и от неволи великие, от его государевых князей и бояр и дворян и детей боярских Московских и всяких городовых приказных людей. Да зде вселились в пустыни непроходимые, токмо взираем на Бога и на всех святых Его угодников. Кому о нас бедных в Московском государстве потужить или порадеть? Все князи, и бояре, и дворяне, и дети боярские Московского чину и разных городов приказные люди концу и смерти и погибели нашей рады; а запасы хлебные с Руси к нам николи не бывают, кормит нас Бог молодцов на поле Своею милостию, зверьми дикими, да морскою рыбою питаемся, яко птицы небесные ни сеем, ни орем, ни в житницы собираем, а сыти бываем. Тако мы бедные питаемся подле синего моря. А сребро и злато емлем мы у вас за морем, то вам и самим ведомо. А жены себе красные выбираем у вас же, уводим из Царяграда и у жен ваших детей вместе приживаем с вами. А се мы взяли у вас Азов город своею волею, а не государевым повелением для казачьих зипунов своих и для лютых пыхов ваших, и за то на нас, холопей своих дальних, великий государь царь и великий князь Михаил Федорович вельми кручинится, и мы бедные за то от него великого государя за взятие Азовское боимся казни смертные. А он государь наш царь и великий князь Михаил Федорович всея России многих государств и орд государь и обладатель. И есть у него государя в вечном его холопстве таких босурманских царей не один, и служат ему, государю, в таковуж пору, каков и Обрагим ваш царь Турской; только он, государь наш великий и пресветлый, чинит по преданию святых Апостолов и святых отец и не желает пролити босурманских кровей ваших. И так он, государь наш, богат от Бога данными своими оброки и без вашего босурманского смрадного богатства. Есть-ли бы было на то его государево повеление такое, восхотел бы он, великий государь, пролити крови вашей, и разорения б вашего босурманского желал, и хотяб он на вас на всех босурман велел [490] войною идти одной своей украине, которые живут у него государя от поля орды Нагайские, ино бы и тут собралось государевых людей больше легиона тысячи людей его украинных, такие его государевы люди Русские украинцы, подобны и алчны на вас за ваше разорение и полонное терпение, яко львы яростные хотят поглотити вас и живу плоть вашу босурманскую поясть. Да держит их и не повелит им великий государь царь и великий князь Михаил Федорович всея России. И на то его десница государская. А в городех, во всех, под его государевым страхом смертным, держат их повелением государевым бояре и воеводы. И не укрылся бы ваш Обрагим Турской царь от руки его государевы и от десницы его высокие, и море бы синее не удержало людей его. Были бы за ним государем однем летом Иерусалим и Царьград по прежнему благочестивых царей. А в городех бы Турецких во всех не устоял бы и камень на камени от разуму и промыслу людей его государевых. Да вы же нас зовете словом царя Турского, чтоб нам жить за ним и служить ему царю Турскому, а сулите нам от него царя Турского честь великую и богатство многое. А мы люди Божии, а холопи государя царя Московского, а все нарицаемся по крещении христиане. Како служити нам мочно царю вашему неверному, оставя нынешний свет и идти во тьму кромешную? Буде мы отсидимся в Азове городе от таких сил его великих, и тогда побываем у него и за морем под его Царем-городом и посмотрим его Царя-града строем кровей ваших. Там с ним царем Турским с самим переговорим речь всякую. Лишь бы ему наша казачья речь полюбилась. А станем мы ему служить и радеть всеми своими молодецкими головами над его и над всеми его людскими головами с пищальми казачьими, да своими саблями вострыми. А тепере нам с вами и говорить не с кем, с пашами вашими. А как наперед сего учинили вы над Царем-городом, а взяли вы его взятьем и убили вы царя Греческого православные христианские веры Константина Ивановича благоверного и побили вы в том Царе-граде христиан тьмы и тысячи многие, обагрили вы кровию нашею христианскою все пороги церковные и искоренили до конца веру христианскую: такобы и ныне нам учинить над всеми вами и собрався взять бы нам Обрагима царя вашего Турского и убить бы тако же, как и вы убили благоверного царя Греческого Константина Ивановича, и принять бы нам Царь-город со всеми вами босурманы, [491] и пролить бы вашу кровь нечистую. Тогда у нас с вами и мир на том месте поставится. А ныне нам с вами и говорить нечего: что мы у вас слышали, то мы все твердо знаем. А что вы от нас слышите, и то все скажите речь нашу пашам и капитану и полковникам своим. А мириться или вериться нам с вами никоими делы не мочно; понеже бо христианину с босурманом несть согласия. Христианин побожится душою христианскою, и на той он правде стоит во веки. А ваш брат босурман побожится верою босурманскою, ино все лжет. А вера ваша босурманская равна бешеной собаке. Ино чему вашему брату и верить? Рады мы вас за утро потчивать, чем у нас в Азове Бог случил. Поедьте к своим глупым пашам не мешкая. А впред к нам опять с такою своею глупою речью не ездите, а манить вам нас лише дни терять. А кто от вас к нам впред с такою глупою неразумною речью приедет, и тому от нас под стеною города Азова быть убитому. Промышляйте вы тем, для чего вы к нам под Азов город от царя Турского присланы. А мы у вас Азов город взяли головами своими молодецкими немногими людьми. А вы его у нас из рук наших казачьих доступайте головами своими Турецкими многими своими тысячи, и кому то у нас на бою поможет Бог. Потерять вам под Азовым городом Турецких своих голов многие тысячи, а не видать его вам из рук наших казачьих и до веку, что ушей своих. Разве его отымет у нас, холопей своих дальних, великий государь царь и великий князь Михаил Федорович всея России, да вас тем городом Азовом пожалует, тогда уже в то время будет вам на то его государская воля. *** И как от Азова города голова и толмачи поехали в силы своя Турецкие к пашам и к капитану и к полковникам и сказали наш ответ во всех полкех, и у них в то время замешались во всех полкех все воинские люди. И почали в трубы трубить великие собрався все, а после собрания той трубли стали бить в граматы свои великие и в набаты и трубить в роги и свирели, и в цыбызги учали играть жалостным обычаем. А то все знатно, что готовятся к приступу на взятие града Азова, а у пехоты их у всех солдатских и Янычерских голов в полкех их потихоньку в барабаны бьют. [492] Разбираючи они в полкех своих и строились ночь всю до света. И как на дворе уже час дни. Потом же почали выступать из станов своих Турецких, знамена их расцвели и препоры на поле, как есть стали цветы многие различные, и от трубу и от набатов их великих пошел неизреченной визг, дивен и страшен вельми приход их к нам под Азов город, никогда нигде такова приходу мы не видали, и страшнее быть нельзя. Первой приход их к нам под город, пришли к нам к приступу Немецкие два полковника с солдатами, а за ними пришел строй весь пехотной Янычерской, а в тех полкех сто пятьдесят тысяч людей воинских. Потому мы знаем, что наперед сего и от роду их на приступ весь пехотный строй к городам нигде не хаживали. Толь смело и жестоко приход к городу Азову. Перво приклонили они знамена свои все и покрыли наш весь Азов город. И почали сечь топорами и кирками железными городовые стены и башни. А на стены града пошли по лестницам, хотели нас взять того же часу первого своими многими несказанными силами. И в то время пошла у нас стрельба на них осадная из города. А до тех мест мы им все молчали, а во огни и в дыму немочно у нас друг друга видети на обе стороны. Лише гром стоял от стрельбы их огненной, да дым топился до небес. Как есть стояла страшная и грозная туча, когда бывает с небес гром с молниею. И которые у нас подземные подкопы отведены были за город наперед сего для их приступного времени, и те наши подкопы от множества их неизреченных сил и от бросания многого людского не устояли и не удержались, все обвалились, и на тех пропастях подкопных побито от нас, Донских казаков, Турецкие их собранные силы многие тысячи; на те подкопы приведен у нас был весь снаряд и набит был у нас, казаков, дробью железными усечками. И убито их Турских людей от нас, Донских казаков, под стеною города на том первом приступе в тот первой день, шесть голов Янычерских, да два наемных Немецких полковника со всеми их солдатами шестию тысячи. Да в тот же первой день, на том же первом приступе, взяли мы у них на вылазке большое знамя царя их Турского с клеймом его, а паши его и полковники перво приступали всеми силами в самой первой день и до самой ночи и зарю всю вечернюю. И в то время, в тот первой день, убито их от нас, Донских казаков, под городом Азовым, окроме шести голов Янычерских и [493] двух Немецких наемных полковников, однех Янычер двадцать три тысячи, окроме раненых; оклали мы, Донские казаки, круг города выше пояса. На другой же день, на заре вечерней, прислали к нам Турки под город толмачей своих, чтобы им дать отобрать побитой их труп, которой побитой от нас, Донских казаков, под стеною Азова города. А давали нам за всякую убитую голову Янычерскую по золотому червонному, а за голов и за полковников давали по сту тарелей серебреных. И воины наши за то не постояли, не взяли у них за убитые их головы ничего: ни сребра, ни злата, а сказали им казаки Донские, что не продаем убитого трупу мертвого николиже. Не дорого нам сребро ваше и злато, дорога нам слава вечная. То вам сабакам из Азова города от нас, Донских казаков и молодцов, игрушка первая. Лише мы молодцы, Донские казаки, оружие свое прочистили, а еще вы только станете приступать к Азову городу, и тогда вам всем босурманам Турским тоже будет, а иным нам вас ничем потчивать: дело у нас ныне осадное. И в том другой день бою у нас никакова с ними не было. Потому отбирали они от города своих побитых людей целой день до вечера. И выкопали они ямы великие тому своему побитому трупу и большие рвы выкопали от города за три версты и засыпали их горою высокою и поставили над ними признаки многие разные босурманские. И подписали над ними языки своими многими разными. И после того, в третий день, опять к нам они, неверные Турки, под Азов город пришли со всеми своими босурманскими силами, только стали уже вдали от нас, чтобы ружье наше с города их не взяло. А приступу к нам от них никакова не было. Почали их люди пешие в тот день гору вести высокую, земляной вал великой выше многим Азова города. И тою горою высокою хотели нас в Азове городе своими великими силами Турецкими покрыть всех, а вели они к нам тоё гору к Азову городу три дни безпрестанно работая. И мы, бедные, видя над собою такое их злое умышление и погибель свою вечную, что от той горы будет наша смерть лютая, и мы бедные, попрося от Бога милости и у Пречистые Богородицы помощи, и у Предтечева образа, и призывая на помощь чудотворцы Московские, и учиня мы меж себя надгробное прощение и целование друг с другом и со всеми православными христианы, малою своею дружиною пятию тысящию пошли к ним из града на прямой бой противу трех сот тысяч и глаголаху друг с другом: Господь,[494] Сотворитель небу и земли, не выдай нас нечестивым сим создания рук Своих. Видим от них сильных пред лицем смерть свою лютую и горькую. Хотят нас живых покрыть горою высокою, видя пустоту нашу и бессилие наше, что нас в пустынех покинули все христиане православные, убояся лица их страшного и грозного, и великих их Турецких сил. А мы бедные не отчаемся к себе Твоея Владычныя милости, ведая Твои щедроты великие за Твоею Божиею помощию, за веру христианскую умираючи, бьемся противу больших таких людей трех сот тысящ, за церкви Божия и за все государство Московское и за имя царское. Положа мы на себя образы смертные, выходили мы к ним на бой единодушно. Крикнули на бою, вышед к ним, великими гласы: с нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог! Неверные же заслышали из уст наших таково слово. И не устоял впрямь от нас ни един человек противу лица нашего, все побежали от горы нашея высокия. И в то время, вышед, побили их на вылазке многие тысячи. Да взяли у них в тоже время на той же вылазке и на том же бою у той горы знамен одних шестнадцать тысяч Янычерских, да двадцать восемь бочек пороху. И тем мы их порохом, подкопався под ту их гору высокую, разбросали всюду побитую их силу Турецкую множество, многие тысячи, и к нам в город Янычер тем нашим подкопным порохом живых к нам кинуло тысячу четыреста человек. После же сего времени мудрость их земляная миновалася. Повели уже к нам они другую гору позади тоё горы больше ея в длину три лучные стрельбища, а в вышину многим выше Азова города, а ширина той горе как мочно дважды каменем бросить. На той же горе поставили они весь снаряд свой пушечной и пехоту Турецкую привели и орду всю свою Нагайскую поставили на той же горе и почали с той горы из снаряду бить день и нощь беспрестанно по Азову городу. И от их пушечной стрельбы страшной гром стоял и огонь и дым топился от них до небес. И били по городу из того снаряду день и нощь беспрестанно шестнадцать дней и шестнадцать нощей. Ни на единой час в то время и дни и нощи покоя нам не было, и от стрельбы их пушечной все наши Азовские крепости потряслись, и стены, и башни, и церковь Иоанна Предтечи и палаты все до единой сбиты по подошве самой. [495] И снаряд наш пушечной весь переломали. Одна лишь у нас в Азове городе во всем осталась в полы церковь Николы Чудотворца. Потому что она стояла в лугу добре к морю под гору. А мы в то время сидели от них по ямам, выглянуть нам не дадут. И мы в те поры сделали себе покои великие в земле, под их вал дворы себе покойные сделали, и из тех мы своих дворов подвели под их таборы двадцать восмь подкопов, и теми мы подкопами учинили себе помощь и избаву великую, выходили нощью по рву на их пехоту Янычерскую и побивали мы их там множество. И теми мы своими подкопами, вылазками на их пехоту Турецкую, положили мы великой страх, и урон большой учинили мы в людех их. И после того паши их Турецкие, смотря на наши подкопные мудрости и осадные промыслы, повели уже они напротив к нам из своих босурманских таборов семнадцать подкопов; хотели они теми подкопами придти в ямы наши и подавить нас теми своими подкопами и многими своими людьми. Мы же Божиею милостию и молитвами и заступлением всех святых Его угодников устерегли те все их подкопные мудрости и своего пороху против их подкопов положили и вывели из Азова города свои подкопы против их подкопов и тем своим порохом вырвало многие их подкопы и засыпало землею многих Турецких людей, и в то время вышед мы бедные из Азова города, побили у них людей многие тысячи и до самых больших их таборов прогнали, и с тех мест подкопные их мудрости миновались; а было к нам от Турков к Азову городу двадцать четыре приступа всеми их людьми, окроме большого их первого приступу. Такова жестока и смела приступу к нам не бывало, что ныне последний приступ на городовой стене, поводясь с ними, ножами резались и едва со стены града их сбили. И почали уже они на нас метать, в ямы наша, ядра огненные чиненые и всякие Немецкие приступные и вымышленные мудрости. Тем они нам, сидя в Азове городе, чинили поруху и тесноту великую пуще первого приступу. И побили и опалили нас теми огненными зажигательными ядрами многих людей. И после тех ядер огненных и зажигательных, вымысля над нами бедными немногими людьми умом своим и разумом и вымыслом и мудростию Немецкою, и покинули иные всякие мудрости Немецкие и зажигательные огненные ядра, все оставили. И почали они нас осиловать тем и доступать нас прямым ручным своим боем и силами своими великими. Почали они к нам на приступ посылать, на всякой день людей своих по десяти тысяч. [496] Те люди приступают к нам к Азову городу в день до вечера, а к нощи приидут на перемену другие десять тысяч. И приступают всю нощь и не дадут нам отдохнуть ни в день, ни в нощь; они бьются с переменою день и нощь, чтобы нас тою истомою осиловать, а нам бедным переменится не кем, бьемся все одни с ними, и от такового их злого промыслу и вымысла Немецкого и от своего бессония и от тяжелых ран своих и от всяких лютых злых и прискорбных нужд осадных отягчели и заскорбели. И от духу смрадного побитого трупу многие заскорбели, поцынжали мы бедные, сидя в осаде в Азове городе, в то время отчаяв своего живота. И выручки нам и помочи ни от каких людей, ни от кого нет. Только себе и чаем помощь от Вышнего Бога и от Пречистыя Богородицы и от всех святых Его угодников. Токмо приидем мы бедные к образу святого славного Пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна. И расплачемся пред святым его образом с горькими слезами и глаголем пред образом его: О Великий, святый, славный Пророче и Предтече Крестителю Господень Иоанне! Заступи и помилуй нас грешных и непотребных рабов своих от такового босурманского нашествия и от горькие напрасные смерти; разорили мы гнездо их змеиное, взяли мы весь Азов город и побили мы в нем мучителей и зловерцов всех христианских душ наших и идолослужителей богоотметных еретиков. И очистили мы и украсили пресветлый храм и святый его образ, великого и славного в чудесех Николы Чудотворца и иные в том святом храму многие святые образы от своих грешных и недостойных рук; а без пения у нас и по се время ваши святые Божии никогда не бывали, прогневали вас святых, что идете от нас в руце беззаконных и неверных босурман; ни откуду помощи не надеемся, токмо на вас, великих святителей и учителей великих. И сидя в осаде, оставя всех своих товарищев, а ныне видим мы от них поганых смерть и мучение горькое. Поморили нас бессонием; четырнадцать дней и четырнадцать нощей с ними уже беспрестанно мучимся, уже наши ноги под нами подогнулися и руки наши оборонные уже служить замертвели. А уста наши и не глаголют от беспрестанные стрельбы пушечные и пищальные. Глаза наши, по них поганых стреляючи, порохом выжгло. Язык наш в устах наших на них, поганых босурман, закричати не может. Такое стало бессилие и неможение, что не [497] можем в руках своих держати никакого оружия. Почитаем мы ныне себя за мертво; с два часа уже не будет в городе Азове сидения нашего. Ныне мы бедные расставалися со всеми святыми церкви и с образы Божии и всех святых Его угодников и со всеми православными христианы. Уже не бывать нам впред на Святой Руси и не видать царства Московского и его государевых многих городов! Ныне приспе смерть наша скорая грешничья в пустынех сих, за наши иконы чудотворные и за веру христианскую и за имя царское и за все христианство Московское. И почали уже мы бедные прощатися. Простите нас грешных и непотребных рабов своих, великий государь и великий князь Михаил Федорович всея России и вели помянуть души наши грешные. Простите все патриархи вселенские, простите все митрополиты, архиепископы и епископы и архимандриты и игумены и весь священнический чин, протопопы и диаконы. Простите пустынные жителие и затворницы мнашеского чину и всякого возрасту, которые Христа ради в пустынех скитающеся и в горах и в пропастех земных. Простите все православные христиане и помяните души наши грешные со всеми нашими родители: не позор мы, бедные, учинили всему государству Московскому. Простите нас леса темные и дубравы зеленые, простите нас поля чистые и тихие заводи. Простите нас, море синее и тихой Дон Иванович. Уже нам по тебе, атаману нашему, с грозным своим войском не ездити и дикова зверя в чистом поле не стреливати и в тихом Дону Ивановиче рыбы не лавливати. И так мы казаки, отчаяв живот свой и простяся со всеми православными христианами, на утренней заре ожидали мы себе еще приступу и смерти горькие и лютые от тех неверных босурман, от Обрагима царя Турского и от его собрания сильного. И как уже на дворе час дни, а от них к нам приступу нет. И мы, бедные, попрося у Бога милости и у Пречистыя Богородицы, скорые помощницы и теплые заступницы, и заступления у святого славного Пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна, пошли мы к ним из города Азова на их таборы Турецкие. И нам бедным и томленным и скорбным и раненым людем показалась льгота и бодрость великая, и страх и трепет отойде от нас. И видехом мы, что по таборам стоят Турки и Янычаря. И увидя они нас, что идем к ним противу их, не боясь и не страшась сил их великих и в похвальбе их не пособил им нас взять взятьем в Азове городе. Покиня они все свои таборы [498] Турецкие, побежали от нас к морю к своим кораблям и каторгам, видя они от нас к себе свою погибель и страх великой от нашея руки малые. И мы бедные, надеяся на свои руки оборонные и на ноги подломенные, не надеялись мы бедные на свою силу, только и чая и ожидая себе и прося у Бога милости и у Пречистыя Его Богоматери и у всех святых Его угодников и у Предтечева образа. И крикнули мы бедные на их Турецкие таборы. Ажно милостию Божиею по таборам их только одни огни горят, а людей их никого не бывало, все заранее от страха нашего побежали к синему морю к кораблям своим, чтобы им уйти от нас за синее море. И мы, бедные, надеясь на Вышнего Бога, пошли в поход за ними. Ажно они садятся в свои корабли и каторги и бусы. И мы крикнули на их каторги и которые были на сухом берегу, и они, не взвидя друг друга, стали метаться на корабли и бусы и каторги, и в то число на том сухом берегу побили много, а больше того, метався на струги, потонули в море. Паши же их с Турками отошли от нас от Азова города с великою скорбию, не со многою Турецкою силою ушли за синее море в Царьград. Только языки говорят, которые у них на боях и на вылазках от нас Донских казаков взяты: только ушло их из под Азова города за море пятдесят тысяч. А вашему босурману царю Турскому от нашея руки малые и от казачества Донского вольного срамота стала и укор и бесчестие вечное ото всех земель и от царей и королей. А нашему православному царю государю великому князю Михаилу Федоровичу всея России слава и похвала вечная во все орды босурманские и Елинские. А нашему атаману Науму Васильевичу и ясаулу Федору Ивановичу и всем Донским казакам, грозным и страшным, слава и похвала вечная. Аминь. Цитируется по: Сказание об Азовском сидении, как Донские казаки сидели в осаде от Турок во граде Азове, пять тысяч человек против триста тысяч человек // Русский архив № 8. М. 1898Теги: Крым. История вхождения в Российскую Империю, Московия и Крымское ханство в XVI – конец XVII вв. 1475 - 1689, Литература, искусство |