Беседа по телефону Князя Георгия Евгеньевича Львова с Председателем Государственной Думы М. В. Родзянко, 7 июля в 2 часа дня / Записал С. М. Ле

324

Беседа по телефону Князя Георгия Евгеньевича Львова
с Председателем Государственной Думы М. В. Родзянко
7 июля в 2 часа дня

Хочу Вам первому сообщить о совершившемся. Я утром сего дня на заседании Временного Правительства заявил, что ухожу, т. к. по долгу совести и той присяги, которую принимал, вступая в Правительство, я не могу согласиться с той программой, которую новое Правительство должно проводить События эти подготавливались уже давно. Сейчас же после ухода кадетов³⁸ я говорил во Временном Правительстве, что нам с оставшимся большинством Правительства не по пути, что причины ухода кадетов не разногласия по вопросу об Украине, а гораздо глубже. Я, между прочим, указывал, что законы Чернова, а главным образом способы их осуществления уже в настоящее время, — для меня совершенно не приемлемы и, по моему убеждению, гибельны для России.

Я предложил свою программу работы Правительства, и хотя она возражений почти не встретила, но я указал, что осуществлять ее с Черновым ее не могу, т. к. ему не доверяю. Мы тогда отложили обсуждение вопроса о новом составе Правительства и о программе его, чтобы прежде всего самым решительным образом подавить мятеж и в корне очистить Петроград от анархистов и «большевиков». Это было 3-го.

325

Вчера к вечеру вернулся с фронта Керенский. Он немедленно потребовал, чтобы Временное Правительство покончило с противогосударственной агитацией большевиков. Он указывал, что судьба армии, возможность наступления и защита России возможны лишь при условии самой решительной борьбы с немедленными арестами главарей большевистской агитации. Он требовал гораздо больше, чем в свое время генерал Алексеев. Я ему напомнил «мятежного генерала». Требования Керенского вызвали целую бурю в Исполнительном Комитете С. Р. и С. Д. Он заявил о своей отставке.

После нового обсуждения Церетели и другие пошли на уступки и ночью было постановлено арестовать всех вожаков восстания до Ленина включительно, войска, участвовавшие в беспорядках разоружить и солдат отправить на Мурман на черные работы. При этом было признано необходимым, что никто не должен выходить в отставку. Социалисты поехали в свои комитеты.

Утром они вернулись с одобрением решений Временного Правительства об арестах. Утром сделано постановление об аресте Гельсингфорского Комитета Балтийского флота, о разоружении Красной Гвардии и о выдаче вообще всякого оружия. Одновременно они представили требования новой программы, выработанной их комитетами и которая должна стать программой нового Правительства. Еще ночью, должен сказать, Некрасова уговорили остаться в Правительстве, и он согласился. Таким образом было 5 социалистов и 5 несоциалистов.

Когда нам была предъявлена новая программа, я заявил, что с ней не согласен, т. к. она лишь усугубляет те разногласия, которые возникли особенно в последнее время. Она носит демагогический характер. Много мелочей. Главные пункты: немедленное объявление демократической республики, упразднение Государственной Думы и <Государственного> Совета, всех сословий, сокращение жалования министрам до 7 000, немедленное проведение всех законов Чернова, одним словом все, с чем я боролся в последний месяц.

Я заявил, что по этой дороге не пойду, ни один закон Чернова не подпишу, т. к. во всей его политике и в этих законах много лжи. Я сказал, что с Черновым мы не можем быть вместе в Министерстве.

После моего заявления наступило всеобщее молчание, все разбрелись, длилось это с получаса. Должен сказать, что Терещенко, говоривший до меня, указывал, что в общем можно согласиться с программой, с некоторыми поправками. Некрасов заявил категорически, что с этой программой не согласен. Докладывал программу Керенский.

Создалось невыносимое, безвыходное положение. Тогда я, переговорив с Керенским, предложил им попробовать еще один этап — я уйду один и пусть остается Керенский. На это все согласились и все остались.

Керенский тотчас же после этого уехал на фронт и завтра должен вернуться.

Вы спрашиваете о власти — власть изобретается. Они сегодня водрузят эту власть.

Я прав, моя совесть чиста перед Россией. Как они поступят, это не мое дело. Вы у них спрашивайте.

Как мыслят они Правительство? Мыслят вместе с Советом Р. и С. Д. и с тем, чтобы в Правительстве голоса были пополам. Ну конечно, для них Совет выше Правительства...

Да, Годнев³⁹ и Львов <В. М.> остаются. Да, уже продают Вас в лучшем виде. Спросите Вы с них, что можете спросить. Нет условий, при которых они не остались бы...

326

Ну, а ночью был разгром; захватывают сотнями всяких мерзавцев. Сам Совет постановил арестовать своих членов. Началось разоружение войск. Плачут, каются в совершенном.

Очистка Петрограда будет доведена до конца. С фронта Правительством вызвано до 15 тысяч хороших войск.

Конечно, программа Керенского — программа полудиктатора. Пророком трудно быть. Керенский считает своим долгом спасать Россию.

Я сделал все, что мог: уступки, задержки, торговля, но уж когда прямо потребовали социалистических пунктов, я счел своим долгом уйти. Нельзя работать, т. к. много лжи.

Кто такой Чернов? Большевик, «Циммервальд»⁴⁰, что хотите...

Керенский защищал в свое время Ленина и скрутил ему голову. Теперь ему предстоит скрутить голову Чернову. Недели через 2—3 скрутит. Я скрутить не могу: он с-р, за ним Исполнительный Комитет Крестьянских Депутатов и «крестьянство», и т. д., а за Керенским армия, без армии и он не скрутит.

Ну да, у нас сейчас революция, какой не было и 28 февраля, все разрушено, но, как при всяком разрушении, — есть зерна созидательные.

Да, я пока Министр-Председатель, я не хочу уйти, как ушли кадеты: схватить портфель, сунуть руку и убежать. Сейчас Некрасов ведет переговоры.

Я сейчас дома. Остался я один, все наши с-д и с-р поехали по своим комитетам. Керенский на фронте, потому что сегодня назначено новое наступление на северном фронте...

Нет, нет, мой уход факт. Я опубликую причины моего ухода. Все наше министерство уйдет.

Истории, Михаил Владимирович, не продиктуешь, все по Вашему вышло: пиф-паф было, Петроград покорен, земельные законы задержаны, Государственная Дума пока существует...

Я верю, общая линия ведет к спасению: армия оздоровлена, большевизм теперь будут душить и в стране, Чернов долго не просуществует.

Я сейчас еду в Штаб, сегодня буду руководить войсками.

(Это было первым личным сообщением Князя Львова о кризисе во Временном Правительстве в связи с его заявлением о неприемлемости для него представленной ультимативно программы нового Правительства и потому об уходе его).

7/VII 1917 г.

Записал С. М. Леонтьев