Шереметев С. Д. Письмо Победоносцеву К. П., 1 сентября 1877 г.

298

6

С. Д. ШЕРЕМЕТЕВ — К. П. ПОБЕДОНОСЦЕВУ

Дольний Монастырь
1-го сентября 1877, 10 часов вечера

Давно не писал Вам, многоуважаемый Константин Петрович, и долго не благодарил Вас за доброе письмо Ваше, которое мне очень отрадно было получить. Ваши советы и пожелания особенно мне дороги теперь, когда нуждаешься в сильной нравственной поддержке. Не проходит дня без сильной борьбы с самим собою. Нервы натянуты в высшей степени. Странное чувство, точно не стоишь на твердой земле и желал бы упереться на что-нибудь, да не на что. С сердечным замиранием встречаем каждую депешу, каждую записку, которую присылают В<еликому> Князю, и только преклоняемся пред невозмутимым спокойствием и ясностию Цесаревича в самые трудные, сериозные минуты. А была такая минута, что будь турки предприимчивее, Цесаревича могли бы отрезать от войск XII корпуса! Только непоколебимая стойкость наших войск в Облаве сбила неприятеля с толку⁴¹. На Облаву напирали все силы Мехмета Али⁴²; у нас, как всегда и везде, против них небольшой отряд, и этот отряд отбил все атаки, причем генерал Тимофеев⁴³ сам бросился вперед и окончательно отбросил турок, уже бывших на левой стороне Ломы. Цесаревичу задана трудная и неблагодарная задача. Мы называемся Рущукским отрядом, но об Рущуке еще и думать нечего. Нужно удерживать натиск всей армии Мехмета Али, вдвое нас сильнейшей, и удерживать двумя ослабленными корпусами на огромном протяжении всей линии речки Лом. При этом все высоты командующие в руках турок и, конечно, сильно ими укреплены тотчас же по занятии. У нас же до сих пор резервов не было, и только теперь прибывают небольшими частями войска из Систова. После Облавы держаться далее на Ломе было безумно. Мы отступили на линию Янтра и на сильную позицию Белы, хотя и занимаем промежуточное селение Исакчу, <...> что турки подвигаются очень осмотрительно. Главнокомандующий ни разу у нас не был, никого не присылал, мы совершенно как бы отрезанный ломоть, вроде генерала Циммермана⁴⁴ в Добрудже, а ближайшие помощники Цесаревича кто? Влад<имир> Алекс<андрович> с шарлатаном Косичем да семидесятилетний глухой генерал Ган с своим начальником штаба Ильяшевичем⁴⁵, который так торжественно доказал в Синанкиой⁴⁶ свою несостоятельность! От этих людей не помощи можно ожидать, от них только лишние заботы и усложнения. А здесь в штабе Цесаревича, кроме генерала Банковского, хоть шаром покати. Да и сам Ванновский боевой опытности не имеет, и положение его щекотливое и в высшей степени трудное, а опереться ему не на кого. Ведь не считать же помощником полусумасшедшего Дохтурова⁴⁷, которого иные считают почему-то авторитетом! И в такую обстановку поставлен Наследник Престола! Играют не только настоящим, но и будущим. Тратятся на мелочи те силы, которые нужны России, и тратятся совершенно даром!..

Вот пятый день, что под Плевной бой⁴⁸, начались и бомбардирования, потом мы атаковали, понесли потери огромные, но без штурма нельзя, времени нет для правильной осады, пришлось брать грудью. Взяли четыре форта, но сегодня узнали, что турки отчаянно сопротивляются и даже отняли у нас обратно один редут, а главные укрепления в их руках. Еще много польется русской крови. Но чего стоит это ожидание? Воображаю, что делается дома и через что Вы все проходите.

Представьте, мне пришлось пожить у турок четыре дня, меня посылали парламентером, я был в Шумле, где имел свидание и любезнейший разговор с Реуф пашой⁴⁹, потом через Разград пошел в главную квартиру Мехмета Али, которому передал ответное письмо от Главнокомандующего. Обедал у Мехмета. Как он, так и Реуф приняли меня как нельзя лучше, с утонченною вежливостью, подробный рассказ о моем пребывании я послал жене, причем записал все разговоры⁵⁰. Общее

299

впечатление мое таково, что турки тяготятся войной и не прочь были бы придраться к удобному случаю, чтобы выбраться из нее. Особенно удивил меня Реуф паша своими намеками. Государь под Плевной. День 30 августа прошел тихо и грустно, погода недурна, но ночи становятся холодные и темные. Что-то будет с продовольствием армии, ежели доживем до зимнего похода. Избави Бог... На него все упование возлагаю.

 

Вел. Кн. Павел Александрович во время русско-турецкой войны
1877—1878 гг.

Будьте здоровы. Ежели найдете время, напишите и знайте, что это будет с Вашей стороны доброе дело.

Искренно и неизменно Вам преданный

С. Шереметев

Я был у Мехмета Али, когда он только что вернулся после дела при Облаве. Сестры милосердия работают без устали. Награди их Бог! Кланяется Вам Васильковский. Г<осподин> Энгельгардт доставлен. Когда получите это письмо, вероятно, уже будете знать, что с Плевной. Судьба всей кампании в Плевне.