Николай Михайлович, вел. кн. Письмо Императору Николаю II, 27 сентября 1912 г. Боржом

353

18

27 Сентября 1912 г. Боржом

Пишу Тебе несколько слов, чтобы сообщить о здешнем житье-бытье и о моих дальнейших планах до возвращения в Питер. Нынешняя осень восхитительная; солнечные безоблачные дни чередуются один за другим, дышится во всю, а окружающая природа еще более способствует к общей благодати. Что касается людей, то здесь обстоит хуже.

Разбои продолжаются во всех частях Кавказа, и здесь, и в Кахетии, и на Северном Кавказе. Все больше стараются грабить поезда в надежде легкой денежной наживы, убивают как зайцев несчастных стражников, исполняющих свой долг, а кроме того запугивают население, будучи сами трусами. Это выразилось наглядно при последних ограблениях почт и в Боржоме и на Коджорской дороге вблизи Тифлиса. У нас убито два, там четыре стражника и трое ранено, но почта осталась цела, благодаря их трусости, так что в Тифлисе они побросали бомбы, а здесь ружья. Сами разбойники все больше имеретины и грузины, иногда лезгины и осетины, но, к сожалению, принимаемые меры не могут искоренить зла. Нужна железная рука высшей власти и реорганизация полицейской власти, представляющей всякий сброд. Кроме того, следовало бы изъять со службы в почтовых и телеграфных конторах всех туземцев, сообщающих разбойникам о количестве возимых денег и о времени отбытия почтовых перекладных. Вообще, по моему мнению, за последнее время наплыв туземцев всюду дает только плачевные результаты.

То же замечается в некоторых войсковых частях, где туземцы (грузины, осетины ит. д.) составляют большинство офицерского состава. Я был и прежде, и теперь противником такого переполнения войск на самом Кавказе туземным элементом и считаю полезным восстановить процентные нормы и для грузин, и для армян, но особенно для первых. К этому письму прилагаю копию моего донесения графу Воронцову¹ о грабежах в Боржоме.

Если здесь, где проходит железная дорога, есть две роты Тенгинцев в качестве постоянного гарнизона, казаки и стражники, то чего ожидать в местностях более диких.

Я был в Тифлисе, чтобы представиться Наместнику, провел там сутки и много с ним беседовал. Головой он замечательно свеж и работоспособен, но физически опустился и стал дряхлым старцем. Во взглядах мы с ним не сходимся, что не мешает быть и с ним и с задорной графиней в наилучших отношениях. Сегодня они едут в Петербург на свадьбу внучки² за князя Вяземского № 3³. C’est pourquoi trop de fleurs* и старый граф ворчит на такое изобилие рода Вяземских в качестве мужей внучке, но она в восторге.

На днях я думаю тронуться отсюда через Баку и Ростов на два дня в Вену, а оттуда на короткое время в Париж и в Биарриц, чтобы не возвращаться слишком рано на берега Невы, а вернуться в начале ноября.

354

Здесь готовлю четыре новых книги:

1) Генералы адъютанты Импер. Александра I (дополнительное издание с их портретами в красках и гилиогравюрой édition de luxe*.

2) Письма Императрицы Марии Федоровны, Елизаветы Алексеевны и великих княгинь, дочерей Павла I к камер фрейлине Анне Степановне Протасовой (с портретом) édition de luxe тоже⁴.

3) Донесение австрийского посланника жида барона Лебцельтерна с 1816 по 1826 годы⁵.

4) Донесения князя Александра Борисовича Куракина из Парижа 1808—1812. Надеюсь, что Аликси Ты начали читать в Спале мою книгу и с нетерпением жду узнать Ваши впечатления о моей работе.

Пока получаю отзывы хорошие с разных сторон, как-то от старика Бартенева⁶, от Маши Васильчиковой⁷, от министра Кривошеина⁸, от Мари Трубецкой, от Маши Шаховской и т. д., но убежден, что на меня будут злиться немцы вообще и наши в частности, все поляки и доброжелательная госпожа Нарышкина, под прозванием la tante Sacha⁹. Она ведь вовсе не сожгла, а хранила все записки Александра I к Марии Антоновне¹⁰ у себя, не имея на то ни малейшего права, а должна бы их передать Тебе. Вероятно, Витте читал эти записки, а покойному Владимиру Александровичу¹¹ она их не давала. Хороша логика! На сем кончаю мое послание. Целую ручки Аликс и от всей души Тебя обнимаю.

Весь Твой Николай М.