Максимов С. В. Письмо Бахрушину А. А., 1 ноября 1897 г. С.-Петербург

393

6

Я только что вчера кончил и сегодня отправил в Москву последнюю большую статью свою об А. Н. Островском, которая заняла у меня время этих последних трех недель, чтобы теперь на полной свободе пополнить свои недоимки. Написал письма на Дальний Восток своим сыновьям: дипломату в Сеул и моряку во Владивосток, и спешу перемолвиться с Вами, Глубокоуважаемый Алексей Александрович. Письмо Ваше меня обрадовало известием, что у Вас и около пришло в порядок и приняло обычный и здоровый вид, — и успокоило в исправности нашей почты, которая привела меня в отчаяние, возродив подозрительность, при переписке с сыновьями. На днях я встретился с известным Вам театральным знатоком Щегловым⁶⁵, который между прочим сообщил мне, что портрет молодой Степановой представляет великую редкость не по одному лишь тому, что она жива еще до сих пор, но имеет за собою тот интерес, что это — первая глинкинская Антонида. Сестра Глинки⁶⁶, также ветхая старушка, но слепая, живет на одной лестнице, дверь о дверь, с моим университетским московским товарищем Кудриным⁶⁷ — медицинским инспектором флота — и я каждую весну и лето вижу ее на балконе, греющеюся на солнушке, или гуляющею (однако без провожатого) по своей Гагаринской улице⁶⁸. Тем не менее, по петербургскому обычаю, Кудрин, живя с ней 10 лет рядом, с нею не знаком. Не имел и я случая встретиться с нею и быть ей известным. Конечно, вы знаете, что она все, сохранившееся от брата, передала в <музей> его имени, но, вероятно, кое-что и зажала в руке. Думаю, что если бы Вы лично решились обратиться к ней, то имели бы успех: говорят все, что старушка она добрая и покладистая. Вообще Ваше личное присутствие здесь очень подвинуло бы дело. Я ласкал себя этою приятною мыслию свидания с Вами на стогнах Петрограда сколько из личного эгоистического чувства приятнейшего

облегченного свидания с Вами, столько же и в интересах Вашего музея. Заочно не так удобно делается, и я рассчитывал с приездом Вашим и на большую энергию для себя, и на решающие успехи для Вас. «Свой глаз — алмаз», — говорит пословица. Увидели бы — и решили так или эдак.

Вот, напр<имер>, хочется описать Вам из оставшихся после Горбунова вещей и не в силах дать Вам понятие, соответствующее Вашим желаниям и вкусу. В семье осталась чернильница, подаренная ему товарищами по сцене в последний юбилей по подписке. Известно, что сумма последней 400 руб<лей>. Массивная и изящная вещь, изображающая охоту, которую покойный любил и ездил на нее с Некрасовым⁶⁹, — вещь почти «unica»; по словам актера Нильского⁷⁰, она имеется лишь в трех экземплярах: две у кого-то из Великих Князей. Жертвователям она за таковую редкость и продана. Сохранилась кипа афиш, желательных Вам, но необходимо Вам самим оценить их наглазно по количеству и по достоинству.

Есть еще очень большое собрание самых разнообразных «menu»⁷¹, между которыми попадаются очень изящные с царских и великокняжеских столов. Покойный, как Вам известно, пользовался высоким вниманием и любил сладко поесть, и сам был отличным поваром. Таню я успел повидать и передать ей Ваше желание. Исполнить его она с полною готовностию согласна и также будет ожидать личного свидания, чтобы ускорить и упростить переговоры на взаимных и безобидных соглашениях. Что касается до вопросов Ваших относительно издания сочинений и отношения к ним жертвователей, то Белов, уехавший в Москву и обещавший мне повидаться с Вами, сумеет лично разъяснить Вам этот вопрос. Пока могу сообщить Вам, что на каждом бесплатном экземпляре, изящно переплетенном, будет напечатана принадлежность его жертвователю. Не имея материальных основ, мы еще не решили многих вопросов, при выяснении которых, конечно, приняты будут в соображение все желания принимающих участие в деле, затеянном в память сообща его друзьями и почитателями, о чем и будет сказано на первой же странице и представлен в конце поименный список по мере возможности. Конечно, всякий вкладчик обязательно получит свой экземпляр, и выход самого издания несомненно упрочен, так как его ожидает более чем вероятный успех в продаже.

Ответив на все Ваши вопросы, не могу не высказать нового сожаления о пропаже из вещей покойною моего друга очень интересного собрания всяких печатных курьезов, которые много лет собирал А. М. Жемчужников⁷². Некто, известный, впрочем, нам человек, незадолго до смерти взял их к себе посмотреть, а теперь, конечно, нагло уверяет, что возвратил покойному. И нет способов и средств у него отнять.

От души желаю Вам окончательно восстановить свое здоровье и успокоиться за первенца настолько, чтобы я мог теперь уверенно сказать: «До свидания», — а вскоре радостно воскликнуть: «Здравствуйте, добро пожаловать!»

Искренно и неизменно уважающий Вас и готовый на добрую помощь

С. Максимов

Супруге Вашей свидетельствую искренное почтение и за добрую память обо мне сердечную благодарность.

1 ноября 1897. С.-Петербург