Шанявский А. Л. Письмо Глазову В. Г. , 15 сентября 1905 г. Москва

437

5

А. Л. ШАНЯВСКИЙ — В. Г. ГЛАЗОВУ²⁵

Москва

15 сентября 1905 г.

Ваше высокопревосходительство милостивый государь
Владимир Гаврилович

Позвольте мне прежде всего выразить Вам сердечное приветствие по поводу благой меры, недавно порадовавшей всех друзей просвещения, порядка и неразрывно связанного с ним прогресса — я говорю, конечно, об университетской реформе²⁶. Такой утешительный поворот под вашим руководством — Министерства народного просвещения на благой и давно желанный путь, дает надежду, что Вами будет встречено с сочувствием и доверием и следующее дело, которое должно в скором времени поступить

438

на Ваше рассмотрение и на Вашу санкцию. Теперь же я прошу позволения лишь вкратце изложить объяснительные мотивы, вызвавшие к жизни это дело.

Несомненно, нам нужно как можно больше умных, образованных людей, в них вся наша сила и наше спасение, и в недостатке их причина всех наших бед и несчастий и того прискорбного положения, в котором очутилась ныне вся Россия. Печальная система графа Д. А. Толстого²⁷, старавшегося всеми мерами сузить и затруднить доступ к высшему образованию, сказалась теперь наглядно в печальных результатах, которые мы переживаем и в нашей крайней бедности образованными и знающими людьми на всех поприщах. А другие страны в это время напротив всеми мерами привлекали людей к образованию и знанию, вплоть до принудительного способа включительно. Все ясно сознавали ту аксиому, что с одними руками и ногами ничего не поделаешь, а нужны и головы, и чем они лучше гарнированы и чем многочисленнее, тем страна богаче, сильнее и счастливее.

В 1895 г. я пробыл почти год в Японии — при мне шла ее кипучая работа по обучению и образованию своего народа во всех сферах его деятельности, и теперь мне пришлось быть свидетелем японского торжества и нашей полной несостоятельности. Но такие удары никакая страна, даже наша, не может сносить не встрепенувшись вся, и вот она жаждет теперь загладить свое унижение, она жаждет дать выход гению населения России — не глупее же оно в самом деле даже монгольской расы — но если оно коснеет доселе в принудительном невежестве, то теперь настало время, когда оно рвется из него выйти и со всех сторон раздается призыв к знанию, учению и возрождению. Даже в глухих углах Сибири, как Томск, Красноярск — и там несут свои лепты на народные университеты — так всецело прониклись единодушною верою в это единственное средство спасения и обновления России. Неужели же в таком святом законном желании всего населения России оно не встретит поддержки и симпатий со стороны своего Министерства народного просвещения. Зная Вас и видя с радостью новый курс, постепенно принимаемый под Вашим руководством в Вашем министерстве, я с полной верою призываю Вашу симпатию и Ваше покровительство на следующее нарождающееся в Москве дело.

Москва также желает иметь свой Народный университет, т. е. такой университет, который давал бы доступ к знанию всем обездоленным, не имеющим входа в казенный универвитет, благодаря программе графа Толстого. Такой университет не будет конкурировать с казенным, а лишь дополнять и расширять его, делая доступным знание всем его жаждущим — без всяких аттестатов зрелости. Контроль, конечно, всегда может быть установлен, но препятствовать или останавливать такое дело — было бы прискорбным недоразумением. Кроме прямой пользы — оно принесет еще и косвенную — предоставив обществу случай попробовать свои силы на работе созидательной; доселе ему поневоле была доступна лишь работа критическая — пусть же теперь оно само организует свои университеты, как считает лучшим, а Министерство будет контролировать и назидать. Наконец такое общедоступное образование может еще послужить противоядием против развившихся ныне «забастовок». Если несогласные с руководителями забастовок будут в состоянии продолжать беспрепятственно учение в других местах, то цель забастовок рушится сама собою. Правительство же, сохраняя в своих руках дипломы и сопряженные с ними права, может, проверив знания государственным экзаменом — безостановочно получить нужных ему образованных деятелей.

И в других странах, особенно в Англии, Америке и Японии благополучно существуют вольные или народные университеты — и ничего кроме добра не приносят, содействуя привлечению интереса народа к знаниям и науке, обогащая нашу страну умными и образованными деятелями. Желая того же и России, я решил и своими маленькими заработками прийти на помощь этому делу и потому вошел в Московскую городскую думу с прилагаемым при сем в копии заявлением, а Вас,

439

глубокоуважаемый, достойнейший Владимир Гаврилович — усердно прошу отнестись к этому делу с необходимым вниманием и доверием, чтобы не прошло еще много лет бесплодных ожиданий и ходатайств по поводу такого безобидного и справедливого дела. Конечно — есть вещи непреложные и свободное образование после многих веков мрака придет когда-нибудь и в нашей стране, в этом твердом уповании я и несу на него свою лепту. Но зачем еще лишнему поколению гибнуть в этом мраке. Вы, глубокоуважаемый Владимир Гаврилович, испытали на себе благо и радость высшего образования, поэтому смею надеяться найти в Вас поддержку и в распространении этого блага на многих других — на всех его жаждущих и желающих. Если же среди Ваших коллег и найдутся еще люди старого закала, страдающие светоболезнью, то их легко сбить с позиции, представив им картину, как придет снова какой-нибудь японец со своим образованием, развитием и выучкой и нашу темную Русь обратит в Корею, а сынов ее в своих рабов. Еще свежа наша рана, и последний столь печальный урок пусть послужит по крайней мере к нашему вразумению.

Итак, в руки Ваши предаю наше новое начинание на благо и возрождение

России, имея основания надеяться, что Московская городская дума отнесется к нему сочувственно. В выработке деталей этого дела принимали по моей просьбе совещательное участие и многие веские силы нашей московской профессуры и московского общества — смею думать, что это увеличит Ваше доверие к пользе и осуществимости этого проекта. В поступлении на него новых необходимых пожертвований мы имеем основания не сомневаться и теперь вся быстрота осуществления этого дела будет зависеть от Вашего высокопревосходительства.

Было бы большою для меня радостью, если бы Вы поддержали его так, как незабвенный Дмитрий Алексеевич Милютин²⁸ некогда поддержал в самом зачатке Женский медицинский институт, также приобретший все права гражданства, тогда наша дорогая Академия Генерального штаба могла бы снова с удовольствием вспомнить, что под руководством ее питомца²⁹ прошла еще такая новая живительная и развивательная для России мера.

Очень жалею, что не имею возможности лично поговорить с Вами об этом деле, так как упорный мой недуг лишает меня удовольствия личных разъяснений.

С истинным почтением и глубоким уважением А. Шанявский