Сухотин П. С. Письмо Некрасову К. Ф., 16 октября 1914 г. Мишенское

512

35

Мишенское, 16 октября 1914 г.

Дорогой Константин Федорович,

простите, родной мой, что не шлю Вам денег, но никак не удается получить самому, так дров я еще не доставил покупателю — нет лошадей, у нас был второй набор, и я сел на мели, покупать новых нет никакой возможности, ибо цены вздулись до невероятия, а за сходную цену предлагают одних <нрзб.>. Двадцать шестого еду в Москву, и пробывши там с неделю, думаю заглянуть к Вам в Ярославль, ежели это удобно будет. На всякий случай черкните тогда по московскому адресу: как Вы располагаете временем. Касательно того, почему я не прислал Вам передовой статьи, не писал потому что надеялся на Вашу встречу с Николаем Михайловичем, который может Вам яснее и просторнее передать мои мысли о современной неурядице, происходящей во всей Европе. Кратко говоря, я не вижу ничего идейного в том, что мы воюем, а тем более не вижу ничего схожего нашей нынешней роли с тем, что происходило когда-то на полях новгородских. Современная бытия в высокой степени антирелигиозна и было бы кощунством с моей стороны приводить на память к нынешнему случаю то высокое воодушевление масс, которое изображено, хотя бы к примеру, на иконе «Битва суздальцев с новгородцами». При встрече в Ярославле я передам Вам свои думы поподробнее и пояснее, а пока почти уверен, что встречу в Вас единомышленника, зная сколь высоко Вы цените нашу прочную стародавнюю культуру. Было бы честнее с моей стороны написать так: вот, что было тогда и вот, что теперь, но эта честность будет не совсем искренна, ибо в конце концов и как бы то ни было, а воевать надо, воевать также мерзко и дико, как воюют немцы, бельгийцы, французы et caetera. Газет читать не могу, ибо все в них отвратительно. Дружба союзных народов ничто иное как «обмен тщеславия» иль «покровительства позор», патриотизм же, царствующий над каждой газетной буквой, заставляет ужаснуться, чему мы учили толпу и каких еще от этого надо ждать позорищ? Жалостью ко Всем жертвам войны я проникнуться не могу, но ежели я потеряю хоть одного из близких мне (и Вам) людей, я стану считать, что был в своей жизни свидетелем гнусного насилия, этим, конечно, я никого не испугаю, но пусть будет такова моя слабость. Умолкаю, ибо в письмах мало скажешь путного. Увидимся Бог даст, поговорим всласть. Крепко, крепко жму Вашу руку, дорогой Константин Федорович, не поминайте меня лихом. Я Вас по-прежнему люблю и помню и хочу видеть.

Весь Ваш Павел Сухотин

Николаю⁵³ поклон. Пусть бросит писать патриотические стихи, а лучше открывает тайную продажу питей. Ивану Артемьевичу и всему его семейству поклон и привет.