[Протокол допроса З. С. Толстой, 6 июля 1921 г.]

309

90

ПРОТОКОЛ

1921 года июля 6 дня судебный следователь по особо важным делам при Омском окружном суде Н. А. Соколов в г. Париже (во Франции) допрашивал нижепоименованную в качестве свидетельницы в порядке 443 ст. уст. угол. суд., и она показала:

Зинаида Сергеевна Толстая, 39 лет, православная, дворянка Орловской губернии, в настоящее время проживаю во Франции, в г. Ницце.

Я слышу содержание писем, которые Вы мне сейчас прочли (оглашены письма, описанные в п.п. 2—4, протокол 27 октября 1919 года)¹³⁰. Эти письма были посланы Августейшей Семье моей семьей: мною, моим мужем (Петром Сергеевичем) и моими детьми Сергеем и Натальей. Кроме того, вместе с нашими письмами посылала еще письмо Маргарита Хитрово, а также и генерал Николай Федорович Иванов-Луцевин.

Письма эти возил некто Иван Иванович Сидоров¹³¹. Я познакомилась с ним в 1917 году в Одессе, где он служил в обществе “пароходства и торговли”. Это был честнейший человек, несомненный монархист. Он был послан в Екатеринбург моим мужем 4 мая 1918 года. Главная цель посылки его заключалась в намерении установить связь с Царской Семьей, чтобы чрез эту связь помогать деньгами Ей. В то же время мы послали с ним и письма. Вместе с Сидоровым поехал тогда еще какой-то господин, который раньше служил телеграфистом во дворце, в Царском Селе. Фамилию его я забыла, а имя его Сергей.

28 июня Сидоров вернулся. Он рассказал нам, что проникнуть к Царской Семье лично он не мог: это было абсолютно невозможно. Он видел лишь снаружи дом, в котором Она жила: дом был обнесен забором. Сидоров несколько раз видел доктора Деревенко. Последний рассказал Сидорову, что Царской Семье живется плохо: тяжелый режим, постоянный надзор, плохое питание. Деревенко указывал Сидорову, что режим плохо отражается

310

на состоянии здоровья Наследника, и говорил, что Царскую Семью необходимо увезти из Екатеринбурга, о чем он просил Сидорова передать нам. Сидорову удалось установить связь с монастырем, т. е. добиться того, что монахини получили возможность доставлять Царской Семье продукты¹³². Наши письма и образок, который тогда посылал Иванов-Луцевин, он передал кому-то в монастыре. Там же он передал для доставления Царской Семье и деньги, доставив нам расписку в принятии от него денег. Суммы я сейчас не помню и не помню также имени лица, подписавшего расписку.

В бытность Сидорова в Екатеринбурге он был арестован большевиками и сидел в тюрьме, но его выпустили все же. Он нам рассказывал, что большевики нашли у него при обыске образ, но не отобрали его, хотя, как он говорил, какой-то комиссар и сказал ему при этом, что он, Сидоров, этот образ привез “Николаю”¹³³.

При каких обстоятельствах был арестован Сидоров, как именно это произошло, я положительно не могу Вам рассказать: не помню этого.

Дорогой на обратном пути в поезде у Сидорова и телеграфиста Сергея был произведен обыск (тогда вообще там производили обыски), и Сергей был арестован, так как у него нашли какие-то его заметки про большевиков. Судьбы его я не знаю.

Я получала письма от Царской Семьи, когда Она проживала в Тобольске. Всего наша семья получила от Нее 75 писем. В этих письмах не имеется “жалоб” на жизнь в Тобольске. Тон писем (писала вся Семья, кроме Государя, присылавшего лишь телеграммы) в общем был спокойный, ровный. Припоминаю, впрочем, что в письмах указывалось, что Их не пускают в церковь, что Государя принудили снять погоны.

В сентябре 1918 года я познакомилась с Сергеем Марковым, корнетом Крымского полка. Знакомство наше произошло при следующих обстоятельствах. У нас проживала Маргарита Хитрово, которая была знакома с Юлией Александровной Ден, знавшей этого Маркова. Он и пришел к нам, имея в виду Хитрово. Он ничего нам не говорил про судьбу Царской Семьи, но давал понять, что Семья его любила. Я не помню, говорил ли он нам что-либо про Тобольск, про Тюмень, но про Екатеринбург, как мне помнится, он что-то говорил. Я положительно помню и категорически утверждаю, что Марков говорил нам, что он читал наши письма к Царской Семье, как и вообще все письма, которые Ей присылались. Нас это удивило, и кто-то из нас поинтересовался узнать, как же он мог читать их. Марков ответил, что он “служил в цензуре” и таким образом читал письма. Где именно он служил в цензуре, очевидно у большевиков, т. е. в каком городе, я не помню.

Показание мое, составленное в двух экземплярах и в обоих мне прочтенное, записано с моих слов правильно.

Зинаида Сергеевна Толстая

Судебный следователь Н. Соколов