Все документы темы |
Российский архив
Материалы по теме: Том XI |
|
|
Лопухина М. А. Письмо Хюгель А. М., 2/14 января 1843 г. МоскваЛопухина М. А. Письмо Хюгель А. М., 2/14 января 1843 г. Москва // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 262. 262 30 Москва, 2/14 января Как дурно ты обходишься со мною, Сашенька, скажи же, что я сделала, чем заслужила такую холодность, такое равнодушие с твоей стороны? Ведь это полное забвение! Ежели я и вправду виновата пред тобою, то наказание жестоко, ручаюсь тебе, ты достигла своей цели, ежели имела намерение наказать меня. Но скажи же ради Бога, что я сделала? Напрасно стараюсь я припомнить содержание моих предыдущих писем, это мне не удается. Я, однако, надеюсь, что в них не было ничего обидного для тебя, ничего неприятного. Я готова просить у тебя прощения, ежели вдруг сказала что-нибудь такое, что могло быть тебе неприятно. Право же, я сделала это без всякого дурного умысла, ведь я слишком тебя люблю, чтобы нарочно тебя огорчать. Скоро четыре месяца, как я даже не знаю, существуешь ли ты. Положение мое несносно. Все семейство беспокоится о тебе, меня засыпают вопросами, на которые я, право же, не знаю, что отвечать. Об тебе тревожатся, потому что здесь тебя еще любят. Ежели не ради меня, ежели ты перестала меня любить, то хотя бы из дружбы к остальному семейству напиши к Алеше, к Варе, коли не хочешь писать ко мне. Чем больше я об этом думаю, тем меньше понимаю, и уверяю тебя, я теряю голову от догадок. Быть может, причиною чьи-то сплетни на мой счет? Но чьи же, вот чего я не могу постигнуть. А впрочем, разве это дружба, ежели после многолетней связи можно так внезапно ее разорвать, даже не давши возможности оправдаться, не сказавши: вот твоя вина. Ручаюсь, я бы так не поступила по отношению к тебе. Поставь себя на мое место и скажи, что бы ты подумала об особе, которая действовала бы подобным образом? Одно только, что эта особа тебя не любит и никогда не любила. Другой раз я думаю, что ты молчишь, чтобы дать мне понять, что не желаешь моего приезда. Но потом я говорю себе, что этого не может быть. Как подумаю, как ты старалась удержать меня при себе, когда я уезжала, а после каждое твое письмо содержало приглашение приехать, ты с таким удовольствием говорила об моем возвращении! После этого я не могу поверить, чтобы ты не была рада повидаться со мною. Что же касается Эжена, то я тоже не думаю, чтоб это было ему неприятно, он всегда был так добр ко мне, да еще передал мне через Машу Львову, что зовет меня приехать и очень рад узнать, что я имею такое намерение. Словом, не моя вина, ежели у меня была мысль об этом путешествии, ты все сделала, чтоб она появилась. Но я не могу поверить, что в этом и есть причина твоего молчания. Как я ни ломаю голову, чтоб угадать истинную причину, я не могу ее постигнуть и, наверное, сойду с ума, ежели это положение продлится. Потому что, честное слово, я ничем не могу заниматься и ничто не отвлекает меня от этой мысли: отчего же Сашенька ко мне не пишет? Пожалей меня, мой дорогой, мой добрый друг, избавь меня от этого неприятного положения. Мне надобно знать, что же случилось, а иначе я в конце концов захвораю. Я написала к тебе в декабре месяце, но как я не знаю твоего нынешнего адреса, то послала письмо просто в Стутгарт. Не будучи уверена, что ты его получила, я решилась для большей верности снова написать к тебе через тетеньку. Это письмо все решит, и ежели ты на него не ответишь, это будет доказательством, что ты, кажется, твердо решила порвать не только со мною, но и со всем семейством. Ты можешь быть уверена, что после этого письма я больше не стану обременять тебя ни письмами, ни своим присутствием. Прощай, дорогая, будь здорова, поцелуй детей. Наверное это письмо уже не застанет твоего мужа в Стутгарте, но ежели мне еще позволено напомнить ему об себе, то прошу тебя это сделать. Все семейство тебя целует. Прилагаемую при сем записку вручи маменьке. Я цепенею при мысли, что это может быть последнее письмо, которое я к тебе пишу. Ежели бы я по крайней мере знала, в чем виновата! Я хотела написать к маменьке, но лучше сделаю это в другой раз. Это будет моя последняя надежда, и мне надобно ее приберечь. Милостивой государыне Баронессе де Хюгель урожденной Верещагиной. В Стутгарте.* |