Озерецковский Я. Н. Служебная записка Чрезвычайному и полномочному Российскому послу при Венском дворе, Господину... [Д. П.] Татищеву, 1/13 сен

Копия:

<Служебная записка>

Чрезвычайному и полномочному Российскому послу при Венском дворе,
Господину Действительному Тайному Советнику,
всех Российских и разных иностранных орденов кавалеру Татищеву

Получив Высочайшее повеление отправиться в Черногорию, я выехал из Вены 25 Июля / 6 Августа в Триэст, откуда вместе с Архиепископом Черногорским Петром Негошем отплыл в Катаро, куда и прибыли мы 11/23 Августа.

На полпути заходили в главный порт Далмации, Зару, где я был вместе с Владыкою у Генерал-Губернатора, графа Лилиенберга.

Граф говорил со мною наедине и в необыкновенно лестных выражениях отзывался о хороших качествах Владыки, которого считает он своим другом.

Как по сие время границы Черногории со стороны Австрийской Албании и Бокке ди Катаро не были обозначены положительно, то Австрийское правительство предприняло исполнить это разделение теперь, для чего уже прибыли в крепость Катаро несколько инженеров.

Граф Лилиенберг надеется, что от Черногорцев не встретит к тому препятствий, а Владыко со своей стороны дает слово содействовать со всею справедливостью к успешному окончанию дела.

Прибыв в Катаро, я познакомился с комендантом крепости, с окружным начальником и многими другими лицами. Со всех сторон я услышал одни только похвальные отзывы о Владыке; все, как будто по условию, относятся с отличною похвалою о его уме, доброте и обходительности.

Черногорцы, узнав о нашем приезде, спешили толпами в Катаро изъявить свою радость и преданность Владыке.

На пути от Катаро до Цетине, куда прибыли мы 15/27 Августа, народ из ближайших гор встречал Владыку, по здешнему обыкновению, ружейными выстрелами, и провожал его до самого монастыря.

В Цетине, где имеет пребывание Владыко, я передал Его Высокопреосвященству 26666 руб., Всемилостивейше пожалованные Государем Императором на пользу народа.

Он принял сумму, с повторением чувств глубочайшей признательности и обратил особенное внимание на полезное употребление оной.

Добрые намерения Владыки объясняются мне здесь во всех случаях, а готовность его принимать мои мнения, или советы не представляет мне затруднения к успешному исполнению возложенного на меня поручения, ибо с тех пор, как щедротою Государя Императора Владыко приведен в возможность поддерживать в Черной Горе некоторое устройство, которому прежде, не имея средств, положил он только непрочное основание, — образ действий его сделался очевидно тихим и во всех случаях благоразумным.

Но Черногория, представляя удивительную картину новизны для Европейца, являет с тем вместе и целый ряд надобностей. В течение многих столетий, оспаривая независимость своих скал и гор, она осталась по сие время на той же степени необразованного состояния, на которой устояла одна противу Турции после падения Сербского царства.

Донося о пребывании моем в этой стране, я считаю своею обязанностью упоминать вкратце как о местности, так и о ее надобностях, ибо то и другое неразлучно с делом.

Без сомнения, одна из главнейших надобностей Черногории есть дороги. Их вовсе не существует здесь, ни внутри страны, ни к соседним землям, ни даже к крепости Катаро. Глыбы гор, через которые пробираются Черногорцы в эту крепость, доступны только им одним. Привычка ходить по скалам и утесам, прыгая, так сказать, с камня на камень, позволяет им посещать Катаро, этот единственный пункт, откуда могло бы перейти к ним какое-нибудь понятие о Европейском устройстве, и куда с трудом приносят они на базар связками дрова, шерсть, кожи и пригоняют по несколько штук скота.

Четырех или пяти часов ходьбы налегке достаточно черногорцу, чтобы дойти до Катаро от монастыря Цетине. Но трудность, или лучше сказать, непроходимость гор, преграждает путь оттуда для всякого торговца.

Таким образом, на первом шагу в Черногории является одна из важных причин народных недостатков и необразованности.

Есть возможность по ущельям и скатам гор провести тропинку, удобную для вьюков, а быть может, и для небольших экипажей, но она требует издержек не менее, как на двести тысяч рублей — средство, которого Черногория не имеет.

Следуя смыслу данной мне инструкции, я предложил Владыке установить необходимый порядок и правила для выдачи денег из Всемилостивейше пожалованной ему суммы, избрав для того нарочного казначея.

Он возложил эту должность на бывшего своего секретаря г. Милаковича⁶⁶, человека весьма основательного и верного, который уже в бытность свою в нынешнем году в С. Петербурге, удостоился, по представлению Владыки, получить орден св. Владимира 4 ст<епени>.

Высокопреосвященный с особенной признательностию принял мое предложение на счет утверждения казначейской обязанности, введения шнуровых книг для разных предметов, правил выдачи, расписок и проч. Всю эту часть я устроил без сложности, которая могла бы приводить их в затруднение, но с достаточной точностью, чтобы Всемилостивейше жалуемые суммы были употребляемы на пользу и с верной отчетностью.

Рассматривая Черногорию подробно и вблизи, нельзя впрочем не видеть двух неоспоримых истин: 1-я, что повторения помощи, оказываемой теперь Черногории, необходимы в течение десяти лет, по крайней мере, и 2-я, что лучшее и полезнейшее употребление оной есть обращение почти всех сумм на устройство прочного правительства, которое могло бы вести народ к повиновению и порядку, чтобы впоследствии Черногория довольствовалась собственными своими средствами.

Святопочивший Петр⁶⁷, которого мощи почивают в церкви Цетинского монастыря, дядя и предшественник нынешнего Владыки, положил первые к тому основания, написал несколько законов и избрал людей для управления народом, но, не имея денег, и обязанный противустоять сильным тогда нападениям турок, оставил при себе одну только благодетельную мысль или тень правительства.

Народ, привыкший к войне, владел вполне своими древними обычаями: самоуправство составляло его законы, кровомщение было долгом чести, междоусобная вражда и вооружения одного племени против другого не были укрощаемы.

В таком положении нашел Черногорию нынешний Владыко, и увидел необходимость возобновить план Святопочившего дяди.

С 1830 года он успел, хотя немного, обуздать народ и привести его к мысли о необходимости законов и правительства.

Но денежные средства Владыки скоро иссякли, и если бы благость Государя Императора не поддержала его в полезных намерениях, то Черная Гора, без сомнения, сделалась бы снова театром ужасов и — более нежели когда-нибудь — мятежным соседом Турции...

Важные изменения в закоснелых обычаях народа идут, однако, медленно: зло ослабевает здесь, но все еще, время от времени, вспыхивает в прежнем виде и с прежнею силою.

Священник Белопавицкой нахии⁶⁸ отец Максим рассказывал мне, как в 1834 году черногорцы застрелили двух его братьев.

Сердарь (глава) нахии Кучка жаловался мне, что Турки в нынешнем году, назад тому не более месяца, убили его любимого зятя.

В 1835 году турки, напав на границу, отрубили 17 черногорских голов, — Черногорцы бросились тогда же на пограничную крепость Жабияк, взяли ее приступом и принесли в отмщение 70 голов турецких.

В нынешнем году, когда Владыко был в Петербурге, пять черногорцев убили одного, который был лично известен Высокопреосвященному и пользовался его милостями. Один из убийц схвачен, остальные бежали в Турцию.

Подобные случаи бывают еще нередко и одна надежда к прекращению оных есть устройство правительства, перед которым народ начинает уже приметно смиряться, опасаясь суда и законов.

Убежденный собственными своими исследованиями, я не могу иначе называть распоряжений, сделанных Владыкою при мне, как благоразумными и ведущими к полезной цели.

Он избрал снова 12 Сенаторов, 30 перяников (воинов), обязанных жить в Цетине для исполнения должности народной полиции и приказаний Сената и, также как и первые, на небольшом жалованье, до 400 оруженосцев, которые оставаться будут в своих домах, имея по одному главному в каждой нахии, для удерживания народа от междоусобий, кровомщения и нападений на турецкие границы.

Без этого основания силы правительства нет иного способа привести черногорцев в повиновение и заставить их со временем вносить хотя небольшую подать для дальнейших надобностей страны.

Иначе великодушная помощь Государя Императора будет необходима на бесконечное время, будет казаться недостаточною и, расходясь по народу, не оставит и следов пользы.

Собственно нищих, просящих Христа ради, в Черногории не существует. Бедность и недостатки являются по местам в массах и происходят от неурожайных годов, каков был и прошедший 1836-й.

Нынешний же год вознаградит прошлогодний неурожай, ибо теперь рожь, ячмень и кукуруза, которая растет здесь преимущественно, обещают очень хорошую жатву.

Но главное богатство Черногории состоит в рогатом скоте. Нахия Катунская ведет торговлю с Австрийцами скотом и копченым мясом, называемым здесь castradina. Нахия Риечка порождает значительное количество рыбы scoranza.

Вообще народ будет в состоянии вносить подать тем легче, когда правительство увидит себя в возможности помогать заимообразно в голодные года, и когда власть оного утвердится как следует.

Теперь же Черногорец не находит талера, если от него требуют оного как подать, и в то же время найдет червонец, чтобы купить хоть сколько-нибудь патронов пороха!

В нахии Кучке есть место, называемое Златица, где видны развалины бывших зданий. Судя по преданиям, там, во времена владычества Римлян, добывали золото, отчего и место получило название Златицы.

Опытный Геогноз мог бы посетить и рассмотреть Черногорию с большою пользою для науки, а может быть, открыл бы и новую отрасль богатства страны.

С намерением вести Черногорию в устройство, открывается еще одна надобность: построение домов в Цетине, где вовсе нет помещения ни для предполагаемой к учреждению школы, ни для сенаторов.

Цетине есть племя Катунской нахии, занимающее равнину верст около пяти длиною и одной версты шириною. К гребню гор, на равнине в 1724 году Владыко Даниил⁶⁹ построил монастырь, здания которого несколько увеличены при нынешнем Владыке. Вблизи низкий, покрытый соломою дом, где до сего времени помещались сенаторы, и в стороне пять или шесть каменных изб, построенных торгующими вином и хлебом также после 1830 года, когда сходки народные к монастырю стали делаться чаще.

В этом состоят все здания в местопребывании Владыки.

Он сделал теперь подряд и приготовление для постройки нескольких домиков, в виду монастыря, на равнине Цетинской, в которые охотно переберутся на постоянное жительство избранные им сенаторы, ибо с тем вместе Владыко уступил для каждого частицу принадлежащей ему монастырской земли. С будущей весны он намерен начать здесь постройки и справить дом, занятый теперь сенаторами, для помещения в оном училища, которое теперь распущено.

При порядочном распределении денег, коими может располагать Владыко, и при дешевизне материалов и рабочих людей, это распоряжение может быть исполнено. Оно послужит основанием к новому устройству и принесет чрезвычайную пользу для всей страны.

Полагают, что число жителей в Черногории простирается до ста тысяч мужеского пола, в числе которых до 20 т<ысяч> оруженосцев. Но это счисление примерное, ибо по сие время не было еще здесь никогда народной переписи, а Священники не имеют даже метрических книг. В скором времени Владыко сделает распоряжение к составлению метрик, по селениям, формальная же ревизия народа представляет затруднения и может породить разные толки и даже беспокойства.

Спустя неделю после прибытия нашего в Цетину, 23 Августа / 3 Сентября, из всех нахий собралось по нескольку человек для поздравления Владыки с возвращением и получения его приказаний.

Он объявил народу в ясных выражениях, что намерен утвердить правительство для прекращения навсегда между ими самоуправства и раздоров, требовал, чтобы народ жил мирно с пограничными турками, объявил, что отступающий от этих приказаний будет строго наказан, и что черногорцы могут тогда только надеяться на благосклонное воззрение Государя Императора, если будут жить в мире с соседями, прекратят междоусобия и будут повиноваться законам.

Я был свидетелем его свидания с народом и мне казалось, что слова Владыки приняты с особенною готовностью следовать его волею.

На другой день после того Владыко писал к Визирям Албанскому и Герцеговинскому о своем возвращении, прося их о соблюдении мира на границах. С его письма имею честь представить, в переводе на русский язык, копию.

Не смотря на все это, как мне кажется, трудно ручаться за прочный мир между двумя народами, разделенными Вероисповеданием и вековой враждою, народами равно необразованными и равно готовыми к войне. Столько ж трудно и едва ли возможно решать между ними споры, кто прав, кто виноват.

Черногорец родится с мыслью о своей независимости и вырастает с нею. В виду турецких селений он пашет землю, с ружьем за плечами, потому что каждый шаг обрабатываемой им земли может подать повод к распрям, для которых как турки, так и черногорцы, не имеют другой расправы, кроме силы оружия.

Дело в селении Грахове уже известно нашему министерству. Черногорцы считают Грахов принадлежащим Катунской нахии, подтверждая свое мнение тем, что граховцы, хоть и платили подать туркам, но всегда вооружались против них в случае нападений, вместе с черногорцами, и что в 806 и 807 годах были также противу французов с русскими.

Теперь граховцы соглашаются платить туркам прежнюю подать, по два флорина серебром с дому, но после сражения 16 Августа 1836 года требования турок уже не прежние: они налагают на Грахов подати несравненно тяжкие и тем легко могут зажечь там новые беспокойства.

Есть надежда, что распоряжения, делаемые теперь Владыкой, ослабят все борьбы, но их прекращения ожидать трудно, пока турецкое правительство не означит границу между областями Черногорией, Албанией и Герцеговиной.

Не могу умолчать, что приезд мой в Черногорию сделал странное впечатление на пограничных турок. В их селениях днем и ночью стали стрелять из ружей, в знак готовности отразить всякое нападение, и разносили разные слухи, один другого нелепее. Я употребил все меры словами и поступками рассеять их опасения и всю неосновательность рассказов.

В заключении моего донесения принимаю смелость упомянуть о похвальном поступке двух черногорцев: Стефана Перова Вукотича, избранного теперь в сенаторы, и Перо Томова Петровича, брата Владыки⁷⁰.

Во время отсутствия Высокопреосвященного из Черногории в нынешнем году некоторые племена черногорцев лишены были прошлогодним неурожаем всех средств к избавлению себя от голода, ибо земля не произвела не только кукурузы, но даже и картофеля. Отчаянные жители, истощив малые свои способы, обратились с просьбами к Стефану Вукотичу и Перо Петровичу. Сии последние, не имея денег для закупки хлеба, решились отправиться в Катаро и, заложив там свое оружие и вещи, а частию убедив купцов поверить их честному слову, успели занять до 700 стар хлеба, на сумму 3500 флоринов. Таким образом спасли они многие семейства от голода, а некоторых, быть может, и от смерти.

С подлинным верно: Подполковник Озерецковский

№ 67. 1/13 Сентября 1837 года,

Монастырь Цетине, в Черногории

Помета: “Можно послать офицера горных инженеров”⁷¹*.