Дубельт А. Н. Письмо Дубельту Л. В., 5 ноября 1849 г. Рыскино

133

55

5-го ноября 1849.

Рыскино Дорогой Левочка, ты уехал, а вслед за тобою просьбы. Пришли ко мне здешние окрестные вольные крестьяне просить, чтобы им оставили их окружного начальника Палеева, которого переводят в осташевский уезд, а здешние государевы мужички очень им довольны и уже послали прошение к министру, чтобы им Палеева оставить и от них не переводить, а тебе, как помощнику и защитнику всех и всякого, бьют челом и просят тебя у министра похлопотать, чтобы их прошение было исполнено. Просят и бьют челом 24 тысячи душ. Можно — помоги, нельзя — откажи. Они говорят, что и сам Палеев желает остаться с ними. Они говорят, что у них такого окружного начальника не было, а другой будет бог знает каков; просят же твоей защиты, по соседству.

Третьего дня получила я твое милое и дорогое письмо от 29-го октября, где ты уведомляешь меня, что ты благополучно проехал мимо всех разбойников и всех других ужасов, тебя окружавших,

и достиг до кабинета графа Орлова, где олицетворял своим докладом мельницу, действующую при хорошем ветре.

Благодарю тебя миллион раз, мой ангел, что ты так весело и мило написал, это доказывает, что ты в хорошем расположении духа, следовательно здоров, чего на свете лучше быть ничего не может.

По твоей ангельской доброте ты же меня благодаришь за то, что меня же и всех меня окружающих ты осыпал своими несказанными и несчетными милостями. Не только облагодетельствовал нас своим приездом, который уже и сам по себе составляет блаженство превеликое, потому что видеть тебя и слышать, любоваться твоими удивительными поступками, твоею добротою, милостию, снисхождением, терпением — все это уже само по себе составляет какое-то неземное очарование; но еще как ты осыпал нас своими щедротами! Я не охотница до подарков, но от твоей руки принимаю их с умилением и восторгом, потому что вижу в них память и доказательство той несказанной и неописанной доброты, которой нет названия. С какою любовию ты наделяешь всех! Нельзя описать, до какой глубины трогается сердце твоею небесною добротою. И что значит нравственная красота! Твои достоинства делают тебя таким красавцем, что кажется на свете нет такого. И по этой причине мы все в тебя влюбились.

Я только удивляюсь, чем я заслужила такое счастие, что принадлежу так близко такому превосходному человеку.

И ты еще благодаришь меня за мои милости, тогда как нет слов, как отблагодарить тебя за твои милости, как ко мне, так и ко всем жителям рыскинского государства.

Поклонись от меня сестре Александре Константиновне, брату Павлу Матвеевичу и сестре Екатерине Николаевне. Скажи Николиньке, что я его обнимаю от всего сердца. Кланяюсь также Федору Федоровичу и прошу его написать что-нибудь, уж я не помню, когда получила последнее письмо его; кажется это было еще в 1764 году.

Прощай, мой ангел, будь здоров и весел и пиши мне, как ты говоришь здесь со мною, а я не могла наслушаться твоих речей и налюбоваться ими. Иногда станет и теперь грустно, что не слышу твоих бесподобных рассказов, таких умных, милых, можно сказать, упоительных.