Известия о военных действиях 1812-14 гг. по материалам периодической печати

Генерал-Лейтенант Граф Витгенштейн, от 30 Августа из мызы Соколищи, представил ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ подробное донесение о победе, одержанной им над неприятелем 5 и 6 Августа при Полоцке.

Неприятель после сражения при Свольне 1 числа Августа начинал отступление к Полоцку, где выгодное местоположение, древнее укрепление возвышенной части города и особливо присоединения к нему всего 6 корпуса под командою Генерала Гувиона Сен-Сира, состоящего из двух Баварских дивизий Генерала Деруа и Графа Вреде, позволили ему при столь превосходном с его стороны числе войск, ожидать приближения нашего. Приняв по выздоровлении моем опять лично команду над корпусом, с 1 числа Августа преследовал неприятеля двумя авангардами, первым по дороге из Волынцов на Гамзелево под командою Генерал-Майора Гельфрейха и другим под командою Полковника Властова через Сивошину и Артейковичи по Невельской дороге. Неприятельские войска ретировались безостановочно к Полоцку, и исключая небольших авангардных дел близ села Смольянова и близ Белого 3 числа [августа], а при Гамзелеве и Ропне 4 числа [августа], ничего не было. В ночь от 4 на 5 число [августа] Генерал-Майор Гельфрейх и Полковник Властов форсировали дефилей, находящийся перед большою площадью, окружающею город Полоцк по обоим берегам реки Полоты.

Генерал-Майор Гельфрейх будучи подкрепляем пехотною бригадою Генерал-Майора Князя Сибирского, овладел выгодною высотою при выходе дефилей и мызою Присменицею; Полковник же Властов занял со вверенным ему отрядом лес, находящийся на берегу реки Полоты перед корчмою Баровкою. Увидев выгодное для неприятеля местоположение на высотах левого берега Полоты, посредством коего прикрывал он весь свой фронт расположенными на оном батареями, а для левого фланга своего имел он подпору в выгодном положении города Полоцка.

Я решился не атаковать его, но сделать одну только демонстрацию ниже по Двине и выше по реке Полоте. Для лучшего же расположения нашего левого фланга, предписал я Князю Яшвилю, приняв команду над обоими авангардами, приказать Полковнику Властову занять часть фольварка Спаса, бывшего по нашей стороне близ ручья, протекающего оный фольварк. Стрелки 24 егерского и Пермского пехотного полков атаковали с большою храбростью мызу Спас, защищаемую находившимися в оной Баварскими войсками, которые хотя беспрестанно и подкреплялись с левого берега Полоты свежими, но принуждены были оставить занятую уже ими часть фольварка. Удачное действие орудий конной роты №3 и конной роты №1, вместе с вторичною храброю атакою сводных гренадерских батальонов 5 [пехотной] дивизии, 24 егерского полка и 2 батальона Пермского и Могилевского [пехотных полков], заставили неприятеля отступить; но при действии Баварских батарей с высот левого берега Полоты, неприятель получая новое подкрепление держался с упорством в некоторых строениях фольварка; в тоже время навел неприятель батарею на левом его фланге под Полоцком, дабы вредить кавалерии и особливо конной артиллерии нашей; но батарейная рота Подполковника Мурузи поражала оную столь удачно, что двукратно заставляла вмиг свезти орудия. Столь же удачно было действие сей батареи против пеших колонн, которыми неприятель беспрестанно подкреплял своих стрелков против центра и левого фланга нашего; всякий выстрел наносил им урон и приводил колонны их в замешательство.

Между тем усмотрев, что неприятель удерживая часть мызы Спас, подкрепляет также центр свой, я приказал остальной части 1 и 2 линии немедленно следовать туда же. Сражение продолжалось между стрелками с большим упорством, но чрезвычайный урон неприятеля, который по собственным показаниям пленных, превосходит более нежели в двое нашего, доказывает, что Русские стрелки могут даже и в невыгодном местоположении побеждать превосходного в силах неприятеля. Командующий неприятельскими корпусами Маршал Одино в сем жестоком ружейном огне сам был ранен пулею в плечо.

Неприятель увидя невозможность удержать мызу Спас против усиленного левого фланга, сжег оную, хотя храбрые наши стрелки будучи подкрепляемы всею 5 [пехотной] дивизиею под командою Генерал-Майора Берга, стрелками Полковника Властова и нашею артиллериею под предводительством Генерал-Майора Князя Яшвиля, наступали с большею храбростью на правый неприятельский фланг, и принудили его к скорому отступлению за Полоту. Стрелки наши не удовольствуясь сим, бросались даже на другую сторону небольшого ручья, протекающего фольварк Спас. Неприятель, дабы поддержать правый фланг свой, посылал из города новые пешие колонны на подкрепление оного.

Батарейная рота Подполковника Мурузи и конная №1 [рота] поражали сии колонны быстрым и удачным огнем, но стрелки неприятельские под защитою строений и кустов приближались к нашему центру; по сему приказал я Генерал-Майору Гельфрейху отрядить один батальон для большего прикрытия конных орудий, а Генерал-Майор Сазонов приказал Генерал-Майору Гамену с Тульским и Эстляндским пехотными полками и запасными батальонами 11, 18 и 36 егерских полков, прикрывать 6 орудий батарейной роты №27, находившейся в центре, дабы усилить ими оный. Неприятельские стрелки, не смотря на таковое подкрепление нашего центра и на великий урон, нанесенный им картечными выстрелами конной роты №1 и батарейной №27 [роты], будучи подкрепляемы новыми силами из приближающихся из города колонн, стремились с большею быстротою на нашу линию; но стрелки наши ударив на них в штыки, опрокинули и преследовали до предместья города.

Сражение продолжалось в сем месте с большим упорством; неприятель получая новые силы, несколько раз приближался своими стрелками до самых батарей наших, но был всегда опрокинут нашими под командою храброго Генерал-Майора Гамена, которого я подкрепил еще Тенгинским пехотным полком. Наконец наши стрелки вытеснили совершенно неприятеля из кустов, на краю линии нашей находящихся, и ночь пресекла сражение. Мы остались на предположенном мною месте, овладев совершенно частью фольварка Спаса, лежащего на левом берегу пруда и ручья. Правый фланг наш, состоящий из 23 егерского полка и 6 орудий батарейной роты №28, остался во время всего сражения почти без действия, ибо неприятель навел на левом берегу Двины при мызе Экинамии 15 орудий под прикрытием большого числа пехоты и кавалерии; по чему судя, что малое число наших войск могло отвлечь довольно неприятельских сил, приказал в сем месте остаться без действия; но дабы неприятелю сделать сильнейшую диверсию, приказал я Начальнику Инженеров Полковнику Графу Сиверсу с двумя батальонами пехоты и с пионерными ротами, в 4 верстах ниже Полоцка, строить мост через Двину и тем неприятелю угрожать переправою через оную, оставя помянутые батальоны для прикрытия построенного уже к вечеру моста, против приближающейся к оному неприятельской пехоты; а в ночь от 5 на 6 [августа] приказал я ему же Графу Сиверсу выстроить другой мост на реке Полоте за четыре версты выше Полоцка, дабы тем в тоже время угрожать неприятелю нападением на правый его фланг; впрочем решился я остаться в прежнем положении.

Утро 6 числа [августа] прошло без всяких неприятельских действий, кроме перестрелки при вновь построенном мосте, которая кончилась скоро без значущей потери с обеих сторон.

Неприятель в ночь и также по утру удалил большую часть войск своих к берегу Двины и в город. Между тем Французский Генерал Гувион-Сен-Сир командир 6 корпуса, из Баварских войск составленного, приняв команду от раненого Маршала Одино, решился выйдя из Полоцка, атаковать нас, наведя по возможности значущее число орудий за высотами против центра нашего, привел он с поспешностью еще батарейное подкрепление конных орудий, оставленных им на самом правом фланге своем на левом берегу Полоты, и начал в 5 часов по полудни сильную канонаду против моего центра, а особенно против корпусной квартиры, находившейся в мызе Присменице. Не взирая на действие неприятельской артиллерии и неожиданное наступление их стрелков и пеших колонн, наша 5 [пехотная] дивизия и запасные батальоны полков свернувшись в колонны, пошли на встречу наступающему неприятелю, и будучи поддержаны жестоким огнем легкой роты №9, и батарейных №5 и 28 [рот], принудили неприятеля вновь к отступлению; причем Генерал-Майор Козачковский был ранен в ногу пулею. Между тем открыл неприятель также батареи свои против правого нашего фланга, но был в скорости сбит 6 орудиями Подполковника Мурузи и конной роты №1; столь же удачно действовал и Подполковник Мевес с 6 орудиями вверенной ему роты против артиллерии и колонн неприятеля, наступающего между центром и правым флангом; будучи в скором времени подкреплен батарейною ротою №14, остановил его стремление. В тоже самое время и на левом фланге продолжался непрерывный огонь. Пехота 5 [пехотной] дивизии и часть пехоты Полковника Властова храбро поддерживаемая тремя эскадронам Гродненского гусарского полка, опрокинули неприятеля и прогнали его за Полоту, после сего неприятель получил новое подкрепление. Пехота отряда Полковника Властова будучи усилена сводным гренадерским батальоном 14 [пехотной] дивизии, заняла край лесу, а 5 [пехотная] дивизия взяла позицию при мызе Присменице. В сем положении началось жаркое сражение, все поле между Присменицею и Спасом было покрыто трупами неприятельскими, который покушался три раза взять мызу Присменицу и тем порвать наш центр; но при сей мызе неприятель был снова атакован нашею пехотою.

Тогда Генерал-Майор Гамен с Тульским и Эстляндским [пехотными] полками с батальоном Навагинского [пехотного полка] и 11 егерского [полка], будучи подкрепляем одним батальоном Тенгинского [пехотного] полка, бросился на наступающие неприятельские колонны к центру, через что опрокинул и истребил их штыками; в тоже время Лейб-Гвардии конного полка Полковник Протасов кинулся с Гвардейскими эскадронами сводного кирасирского полка на три неприятельские колонны, которые старались обойти левый фланг Генерал-Майора Гамена; эскадрон Конной Гвардии опрокинул и истребил совершенно две колонны, и третья подвергнулась такой же участи от Кавалергардского эскадрона. Генерал-Майор Гамен удерживая с упорством занимаемое им место, получил две контузии. Неприятель, укрепляясь последними своими колоннами, начал наступать, тогда отрядил Генерал-Майор Сазонов Полковника Гарпе с одним батальоном Навагинского пехотного полка на подкрепление. Сей храбрый Штаб-Офицер бросился тот час в штыки на наступающие неприятельские колонны, и обратил оные в бегство; в тоже время показалась неприятельская кавалерия, прикрывающая артиллериею против правого нашего фланга; по сему Генерал-Майор Балк, командующий в сем деле кавалериею, приказал сводному Кирасирскому полку взять вправо и атаковать неприятеля: эскадрон Кавалергардов кинулся на колонну конных егерей, и опрокинув, преследовал их до самого города; два же эскадрона Лейб-Кирасиров ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА и ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА полков и Гродненского гусарского эскадрон Ротмистра Дяткова, бросились на остальную неприятельскую кавалерию и на его батарею, и прогнав первую, кирасиры овладели 15 батарейными Французскими орудиями. Не довольствуясь сим, сия храбрая кавалерия преследовала неприятеля до предместья города, где наш Майор Семейко и опрокинул неприятельских кирасир, вышедших из города на подкрепление идущим своим войскам. Замешательство в оных было чрезвычайное, войска, артиллерия и обоз бросились в беспорядке на мосты, где даже часть последнего потопили, но подоспевшая Баварская пехота, а особливо выгодное местоположение Полоцка, не позволили храброй нашей кавалерии воспользоваться дальнейшими выгодами.

На левом фланге нашем покусился неприятель с начала сражения перейдя в 4 и 7 верстах выше Полоцка реку Полоту, обходить оный. Командующий резервом Генерал-Майор Каховской, которому уже прежде сражения велено было занять позицию при Ропне до прибытия прочих войск, получив сие известие, приказал запасному батальону Павловского гренадерского полка подкрепить эскадрон Гродненских гусар, прикрывающий находящийся в 7 верстах выше Полоцка брод. Неприятель атакуя расположенную в 4 верстах выше Полоцка, для прикрытия моста на Полоте гренадерскую роту нашу с 4 батальонами пехоты и с колонною кирасир, и занимая между тем упомянутый гусарский эскадрон кавалерийскою атакою, старался отрезать оный; но храбрые гренадеры Павловского [гренадерского] полка бросились на находящиеся в тылу их колонны, опрокинули их и положа большую часть на месте, взяли 6 Офицеров и до 100 человек в плен, воротясь с ними к отряду Полковника Властова, который продолжал удерживать стремление неприятелей у краю леса; с таковою же неустрашимостью поступил и эскадрон Гродненского гусарского полка, который отразив превосходную кавалерию, атакующую его во фронт, напал на неприятельскую пехоту, в тыл его зашедшую и прорубившись сквозь оную, соединился с отрядом Полковника Властова. Столь же неудачно было покушение неприятеля и против 23 егерского полка, составляющего самый правый фланг мой и прикрывающего дорогу к Дисне; наступая на оный пехотою и конно-егерским полком, он сначала получал некоторые выгоды, но действие подоспевшей конной роты №1 остановило его успехи. Гродненского гусарского полка Подполковник Силин, бросившись с 3 эскадронами на Французскую кавалерию, опрокинул оную и истребил большую ее часть.

Прогнав таким образом правым флангом нашим неприятеля до самых стен Полоцка, и заняв левым с подкрепленным отрядом Полковника Властова выгодную позицию на краю леса, занял между тем войсками резерва и частьми 1 и 2 линии позицию при селе Ропне, дабы оставив в оной авангард в дефилеях перед Полоцком, с прочими войсками занять выгодную позицию на дороге из Себежа в Полоцк; авангарду же Полковника Властова приказал я прикрывать дорогу из Полоцка через Поровку прямо на Белое; а авангард Генерал-Майора Гельфрейха остался в дефилеи от Полоцка к Ропне, в двух верстах от сего города.

Сим кончилось сие жаркое и упорное сражение, в котором неприятель действуя из 130 орудий почти в один пункт, надеялся разбить войска наши и отмстить первому корпусу за одержанные над ним многократные победы; но мужественная деятельность и примерная храбрость всех наших Начальников а равно и подчиненных, сделали сие намерение его тщетным, и покрыли победоносное войско ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА новою славою.

Урон в сем двухдневном сражении с нашей стороны не мал, а именно: храбрые Генерал-Майоры: Берг, Козачковский и Гамен ранены, первый легко контузиею, который ныне уже и находится при корпусе; Штаб и Обер-Офицеров убитых 22, раненых 98, нижних чинов убитых 1.492, раненых 2.743. Но потеря неприятеля несравненно превосходит нашу. Большая часть Генералов, по единогласному показанию пленных Офицеров, ранены, в числе оных и командующий в первый день Маршал Одино ранен в плечо, и нынешний начальник неприятельской армии Гувион-Сен-Сир ранен в руку, и начальник 1 Баварской дивизии Деруа ранен смертельно пулею в живот, один Бригадный Генерал с своим конвоем изрублен Конногвардейским эскадроном,  и одна Баварская дивизия потеряла убитыми и ранеными в оба дня 117 Штаб и Обер-Офицеров и более 5.000 нижних чинов. Потери остатков 1 и 2 Французской дивизии, особливо многочисленной Французской кавалерии, судя по удачному действию нашей артиллерии и по разительным атакам кавалерии, должна не только равняться с потерею Баварцев, но и превосходить оную.

На поле сражений нами взято 15 батарейных орудий, из коих однако же по неимению лошадей и по причине подбитых лафетов и тяжести сих орудий, увезено только два, которые и отправлены в Псков; а во время преследования от Свольны, и в сих двух сражениях взято 15 Обер-Офицеров и 3.201 нижних чинов. Знамена же неприятельские нам потому отбить нельзя было, что их во время сражения при неприятельских войсках ныне более не находится.

Об отличившихся же в сем деле Генералах, Штаб и Обер-Офицерах, способствовавших к одержанию сей победы, имею щастие ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ представить подробный, с описанием их деяний, список.

Генерал-Лейтенант Граф Витгенштейн доносит ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ от 1 Сентября из мызы Соколищи следующее:

При вверенном мне корпусе обстоит все благополучно, я нахожусь с войсками на том же месте и неприятель стоит покойно; ничего не предпринимает, терпит большой голод и больных в его войсках очень много; дезертиров и фуражиров приводят всякий день. Касательно же Магдональда, то оный оставя до десяти тысяч человек Пруссаков и Поляков около Риги, и два полка тех же войск у Динабурга, с остальными всеми пошел на Эзерос, а куда направление свое взял, наверное до сих пор не известно; но полагать должно, что пошел для соединения с Саксонцами, против армии Генерала Тормасова.

Во всенародное известие

ПО ВЫСОЧАЙШЕМУ ПОВЕЛЕНИЮ.

С крайнею и сокрушающею сердце каждого сына Отечества печалью сим возвещается, что неприятель Сентября 3 числа вступил в Москву. Но да не унывает от сего великий народ Российский. Напротив да поклянется всяк и каждый вскипет новым духом мужества, твердости и несомненной надежды, что всякое наносимое нам врагами зло и вред обратятся напоследок на главу их. Неприятель занял Москву не от того, чтоб преодолел силы наши, или бы ослабил их. Главнокомандующий по совету с первенствующими генералами нашел за полезное и нужное уступить на время необходимости, дабы с надежнейшими и лучшими потом способами превратить кратковременное торжество неприятеля в неизбежную ему погибель. Сколь ни болезненно всякому Русскому слышать, что Первопрестольный град Москва вмещает в себе врагов Отечества своего; но она вмещает их в себе пустая, обнаженная от всех сокровищ и жителей. Гордый завоеватель надеялся, вошед в нее, сделаться повелителем всего Российского Царства и предписать ему такой мир, какой заблагорассудит; но он обманется в надежде своей, и не найдет в Столице сей не только способов господствовать, ниже способов существовать. Собранные и отчасу больше составляющиеся силы наши окрест Москвы не перестанут преграждать ему все пути, и посылаемые от него для продовольствия отряды ежедневно истреблять, доколе не увидит он, что надежда его на поражение умов взятием Москвы была тщетная, и что по неволе должен он будет отворять себе путь из ней силою оружия.

Положение его есть следующее: он вошел в землю нашу с тремястами тысяч человек, из которых главная часть состоит из разных наций людей, служащих и повинующихся ему не от усердия, не для защиты своих отечеств, но от постыдного страха и робости. Половина сей разнородной армии его истреблена частью храбрыми нашими войсками, частью побегами, болезнями и голодною смертью. С остальными пришел он в Москву. Без сомненья смелое или лучше сказать дерзкое стремление его в самую грудь России и даже в самую древнейшую Столицу удовлетворяет его честолюбию, и подает ему повод тщеславиться и величаться; но конец венчает дело. Не в ту страну вошел он, где один смелый шаг поражает всех ужасом и преклоняет к стопам его и войска и народ. Россия не привыкла покорствовать, не потерпит порабощения, не предаст законов своих, веры, свободы, имущества. Она с последнею в груди каплею крови станет защищать их. Всеобщее повсюду видимое усердие и ревность в охотном и добровольном против врага ополчении свидетельствует ясно, сколь крепко и непоколебимо Отечество наше, ограждаемое бодрым духом верных его сынов. И так да не унывает никто, и в такое ли время унывать можно, когда все состояния Государственные дышат мужеством и твердостью? Когда неприятель с остатком отчасу более исчезающих войск своих, удаленный от земли своей находится посреди многочисленного народа, окружен армиями нашими, из которых одна стоит против него, а другие три стараются пресекать ему возвратный путь и не допускать к нему никаких новых сил? Когда Гишпания не только свергла с себя иго его, но и угрожает впадением в его земли? Когда большая часть изнуренной и расхищенной от него Европы, служа по неволе ему, смотрит и ожидает с нетерпением минуты, в которую бы могла вырваться из-под власти его тяжкой и нестерпимой? Когда собственная земля его не видит конца проливаемой ею для славолюбия своей и чужой крови?

При толь бедственном состоянии всего рода человеческого не прославится ли тот народ, который перенеся все неизбежные с войною разорения наконец терпеливостью и мужеством своим достигнет до того, что не токмо приобретет сам себе прочное и ненарушимое спокойствие, но и другим Державам доставит оное, и даже тем самым, которые против воли своей с ним воюют.

Приятно и свойственно доброму народу за зло воздавать добром.

Боже Всемогущий! Обрати милосердные очи Твои на молящуюся Тебе с коленопреклонением Российскую Церковь. Даруй поборающему по правде верному народу Твоему бодрость духа и терпение. С ими да восторжествует он над врагом своим, да преодолеет его, и спасая себя, спасет свободу и независимость Царей и Царств.

Главнокомандующий армиями Генерал-Фельдмаршал Князь Голенищев-Кутузов рапортом своим ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ из селения Жилина, от 4 Сентября доносит следующее:

После столь кровопролитного, хотя и победоносного с нашей стороны от 26 числа Августа, сражения, должен я был оставить позицию при Бородине по причинам, о которых имел щастие донести [29 августа] ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ. После сражения того армия была весьма ослаблена. В таковом положении приблизились мы к Москве, имея ежедневно большие дела с авангардом неприятельским, и на сем недальнем расстоянии не представилось позиции, на которой мог бы я с надежностью принять неприятеля. Войски, с которыми надеялись мы соединиться, не могли еще прийти; неприятель же пустил две новые колонны – одну по Боровской, а другую по Звенигородской дорогам, стараясь действовать на тыл мой от Москвы, а потому не мог я никак отважиться на баталию, которой невыгоды имели бы последствием не только разрушение армии, но и кровопролитнейшую гибель и превращение в пепел самой Москвы. В таком крайне сомнительном положении, по совещанию с первенствующими нашими Генералами, из которых некоторые были противного мнения, должен я был решиться попустить неприятеля войти в Москву, из коей все сокровища, арсенал и все почти имущества, как казенные так и частные вывезены, и ни один почти житель в ней не остался. Осмеливаюсь всеподданнейше донести ВАМ, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИЙ ГОСУДАРЬ, что вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России. Напротив того с армиею делаю я движение на Тульской дороге. Сие приведет меня в состояние прикрывать пособия, в обильнейших наших Губерниях заготовляемые. Всякое другое направление пресекло бы мне оные равно и связь с армиями Тормасова и Чичагова. Хотя не отвергаю того, чтобы занятие Столицы не было раною чувствительнейшею, но не колеблясь между сим происшествием и теми событиями, могущими последовать в пользу нашу с сохранением армии, я принимаю теперь в операцию со всеми силами линию, посредством которой начиная с дорог Тульской и Калужской, партиями моими буду пресекать всю линию неприятельскую, растянутую от Смоленска до Москвы, и тем самым отвращая всякое пособие, которое бы неприятельская армия с тылу своего иметь могла, и обратив на себя внимание неприятеля надеюсь принудить его оставить Москву и переменить всю свою операционную линию.

Генералу Винценгероду предписано от меня держаться самому на Тверской дороге, имея между тем по Ярославской казачий полк для охранения жителей от набегов неприятельских партий.

Теперь в недальнем расстоянии от Москвы собрав мои войска, твердою ногою могу ожидать неприятеля, и пока армия ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА цела и движима известною храбростью и нашим усердием, дотоле еще возвратная потеря Москвы не есть потеря Отечества. Впрочем ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО всемилостивейше согласиться изволите, что последствия сии нераздельно связаны с потерею Смоленска.

Солдаты! Каждый ваш шаг ознаменован победами. В три месяца вы истребили три войска, собираемые неприятелем три года. Ваши головы поникли под тягостью лавров, пожатых вами на полях чести. Победоносные ваши длани воздвигли Французские знамена на башнях Московских. Ваша беспримерная слава удивит потомство. Вы в Столице России, где триста тысяч жителей умоляют вас о пощаде и милосердии. И так жребий ваш всегда побеждать. Здесь долженствовали вы обрести награду вашим подвигам. Побежденные Русские стали жертвою ярости своей. Чем бы наблюдать выгоды свои и внимать рассудку, они рабски бегут к смерти неизбежной. Российский Император уже более воли не имеет: он под игом Англичан, наших врагов. Ему нужно Английское золото, чтоб нам сопротивляться и продолжать войну, грозящую ему новыми бедствиями. Бывший Московский Градоначальник, сей другой враг имени Французов, сей подлинный поджога, ныне председательствует в Совете и начальник приверженцев Англии.

Солдаты! Мы все препоны одолеем. Россия будет побеждена: я с вами. Подлое Русское дворянство оставило Столицу и увело с собою рабов своих, чтобы учинить их против нас орудием мщения. Вооружитесь мужеством, терпением и повиновением. Не забывайте, что вы победители Египта, Маренги, Сарагоссы, Иены, Аустерлиц и Можайска. Уничижите гордыню притеснителей морей, пятый раз соединенных с утеснителями Европы, чтобы сражаться с нами. От громоносных ваших ударов не восстанет страшная Русская пехота; войско бежит: оно рассеялось и не повинуется начальникам. 

Солдаты! Вы достигли пределов славы, которая увековечит имена ваши: летописи Французские возвестят о подвигах ваших грядущим поколениям!

Извещается по ВЫСОЧАШЕМУ ПОВЕЛЕНИЮ.

Здесь в Санктпетербурге берутся некоторые меры к вывозу отселе нужных вещей. Сие отнюдь не для того делается, чтобы какая-нибудь опасность угрожала сей Столице. Один взгляд на положение войск наших всякого в том удостоверить и успокоить должен; ибо со стороны Псковской и Рижской дорог неприятель не только сюда приближаться, но поражаемый часто нашими войсками, едва и там держаться может, и вероятно, при нынешнем усилении там войск, не удержится. Что принадлежит до Московской дороги, оная хотя и засорена неприятелем, но на самое малое расстояние; ибо Генерал-Лейтенант Винценгероде находясь с отрядом своим между Клином и Москвою, посылает разъезды свои под самую Москву; в Твери также есть войска наши; сверх сего Главнокомандующий Фельдмаршал со всею своею армиею наблюдает неприятеля. Итак ни сам он сюда идти, ни знатной части войск своих, без преследования за ними, отрядить не может. По всем сим обстоятельствам очевидно, что здешнему городу не предстоит никакой опасности. Что ж касается до вывозу, как сказано, отселе нужных вещей, оное делается единственно для заблаговременной предосторожности, предупреждая замерзание рек. Настоящее время не представляет никакой опасности, но мы бы погрешили против Бога, если б с несомненною уверенностью стали утверждать будущее, о котором Он Один знает. Вся надежда на искоренение врагов, не взирая на успех движения их внутрь России, на нашей стороне; однако же и в самых надежных обстоятельствах помышление о предосторожности не долженствует наводить ни страха, ни уныния. Меры сии берутся в безопасное время и на тот один конец, что ежели бы опасность (от чего да сохранит нас Бог!) стала угрожать сему городу, тогда Правительство известя о том заблаговременно, и имея уже все тяжелые вещи вывезенными, облегчило бы жителям способы с лучшим порядком и без смятения выезжать отселе внутрь земли. Ибо положено единожды и твердо (с чем без сомнения каждый Россиянин согласен), что какой бы ни был успех неприятельского оружия, но прежде испить всю чашу бедствия, нежели поносным миром предать Россию порабощению.

Находящийся с корпусом войск на Тверской дороге Генерал-Адъютант Барон Винценгероде доносит ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ следующее:

С корпусом мне вверенным нахожусь я в селе Пешках. Авангард мой под командою Полковника Иловайского 12 стоит под ямом Черной грязью; а передняя застава к Москве за 8 верст. Всякий день приводят ко мне пленных. Некоторые из них рассказывали, что Московские жители два раза зажигали окрестные строения места пребывания Французского Императора.

Вчера я послал Майора Пренделя с сильною партиею в окрестности Можайска, и предписал ему затруднить коммуникацию неприятеля между Можайском и Москвою.

Генерал-Лейтенант Граф Витгенштейн из прежней своей позиции при мызе Соколищи, от 9 Сентября доносит ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, что при вверенном его корпусе обстоит все благополучно.

Войска наши находятся на том же месте и неприятель ничего не предпринимает.

Вместе с оным Генерал-Лейтенант Граф Витгенштейн представил о бывшем авангардном деле следующее подробное донесение:

После сражения при Полоцке 5 Августа, нашел я неудобность в позиции при селе Белом для занятия оной целым корпусом, а весьма выгодную для расположения там авангарда, для прикрытия дорог, ведущих из Полоцка в Сивошину и Себеж; и потому заняв вверенным мне корпусом позицию на правом берегу реки Дриссы и поручив команду авангарда Полковнику Властову, приказал ему с оным расположиться при селе Белом. Неприятель узнав о перемене в нашем расположении, надеялся принудить авангард наш к отступлению.

В сем намерении атаковал он 10 числа [августа] в 4 часа по полудни передовые посты наши по дороге от Гамзелево к Белому превосходным числом пехоты и кавалерии. Стрелки и фланкеры наши нанося неприятелю на всяком шагу урон, отступали по данному им повелению к нашей авангардной позиции, дабы можно было встречать неприятеля действием наших орудий. По приближении неприятельских колонн, оные от действия находившихся в авангарде нашем двух орудий батарейной роты №14 рассеялись по обеим сторонам дороги. Неприятель подвел тогда также свою артиллерию, и прикрывая оную по обеим сторонам дороги пешими колоннами, прикрытыми лесом, приближался к нашей позиции.

Удачное действие батарейных орудий наших, которые Полковник Властов подкрепил еще 4 колоннами, наносило неприятелю нарочитый вред и остановило его наступление; но подкрепляясь свежими колоннами и артиллериею, они стали наступать из лесу против позиции нашей. Удачный ружейный огонь нашей пехоты в скорости остановил стремление неприятеля; в то самое время бросился он с пехотными колоннами в находящуюся перед правым флангом нашим мызу Белую, и заняв оную, старался обойти правый наш фланг.

Гродненского гусарского полка Полковник Силин узнав сие бросился с двумя эскадронами на неприятельскую пехоту, опрокинул и рассеял оную, и в тоже время Шеф 26 егерского полка Полковник Рот с вверенным ему полком ударил в штыки, завладел мызою и совершенно прогнал неприятеля в лес. Тогда приказал Полковник Властов всему авангарду наступать вперед, и удачным действием конной артиллерии в скорости опрокинул в центре неприятеля, который с поспешностью отступил к лесу. Не смотря на сбитый центр и левый фланг свой, неприятель покусился взяв пехотные колонны обойти левый наш фланг; но как отступлением центра и левого их фланга они остались слишком отделены, то Полковник Ридигер с одним эскадроном Гродненского гусарского полка и казачьим полком Полковника Платова 4, ударив им во фланг опрокинул оные, положив большую часть на месте и взяв в плен 3 Офицеров и 60 человек рядовых, а прочих рассеял и прогнал в лес, в котором неприятель по всей линии преследован был нашими стрелками. После сего неприятель воспользовался наступающим вечером, отступил к селению Гамзелево, будучи преследован нашими фланкерами и стрелками. Таким образом кончилось сие авангардное сражение, в котором войска авангарда, состоящие из 24 и 26 егерских полков и 8 эскадронов Гродненского гусарского полка, казачьего Платова 4 и 6 орудий, под начальством храброго и искусного Полковника Властова, уничтожили совершенно все покушения многочисленного неприятеля, состоящего из целой Баварской дивизии (под личным предводительством командира всех Баварских войск Генерала Графа Вреде) и принудили оного отступать более 7 верст. Потеря наша в сем сражении весьма мала и состоит убитыми и ранеными только из 94 человек. Неприятель потерял пленных 3 Офицера и до 250 рядовых, убитых и раненых более 500 [человек]. В числе первых находится по словам пленных один Полковник, а в числе последних командующий после смерти Генерала Деруа, первой Баварской дивизии бригадный Генерал Шипейна, который скоро после сражения умер от ран. После сего дела авангард мой в Белом остался уже совершенно спокойным от всех покушений неприятельских, и сверх того наши разъезды захватывают то почти ежедневно немалое число неприятельских мародеров. Для лучшего наблюдения дороги, ведущей из Полоцка в Дриссу, расположил я при Лозовке небольшой авангардный отряд, который в тоже время наблюдает за движениями неприятеля за Двиною от Полоцка до Дриссы.

В Дриссе же и Друе находится по одному драгунскому эскадрону, которые наблюдают на всем расстоянии от Дриссы до отряда Майора Бедряги, находящегося в окружении Динабурга. Узнав от оных постов и от посланных мною на другой берег Двины, что неприятельский отряд в числе одного эскадрона конных егерей и 300 или 400 человек пехоты прибыл к левому берегу Двины против города Дриссы и имеет намерение срыть находящиеся в тех местах шанцы, я приказал Полковнику Родионову 2 с частью казачьего полка Подполковника Платова 4 и с вверенным ему казачьим полком и запасными эскадронами Лейб-Гвардии Драгунского и Уланского полков переправиться в брод через Двину при деревне Ляшкове, стараясь напасть нечаянно на неприятеля. Полковник Родионов исполнил сие с расторопностью; неприятель узнав о нашем движении был в готовности нас встретить, но Полковник Родионов переправясь ночью через Двину, напал 22 числа [августа] поутру на рассвете с такою быстротою на неприятельский конных эскадрон, что после небольшого сопротивления совершенно его истребил, взяв в плен 1 Поручика и 24 человек, а остальных положил на месте. Пехота же неприятельская скрылась в лес и отступила по малым дорогам в Вильну; Полковник же Родионов собрав еще 30 человек неприятельских мародеров и несколько повозок с приготовленным для неприятеля хлебом, воротился с своею добычею к корпусу.

Об отличившихся в сих двух делах Штаб и Обер-Офицерах, равно и в разное время в отряде Майора Бедряги, имею щастие всеподданнейше ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ представить подробный список.

По собрании моего отряда, прибыл на Боровскую дорогу к селению Шарапову за полночь, где узнав, что по оной идет из Смоленска много обозов, отрядил для разведывания партию, состоящую из 40 человек казаков под командою Сотника Юдина; по уведомлению его, что он отследил в селе Перхушкине неприятельский обоз с большим прикрытием, на что и послано от меня еще две сотни казаков и 2 эскадрона Лейб-драгун. Но сей храбрый Офицер не дождавшись еще подкрепления, ударил перед рассветом на деревню, переколол довольное количество, взял в полон двух Капитанов, 5 Офицеров и 92 человек нижних чинов; и когда некоторые к защищению своему разбежались по сараям, то он зажег оные, и поднял на воздух 36 фур артиллерийских со снарядами.

Боровская дорога вся наполнена одними неприятельскими мародерами, на счет коих я предприму все меры. По слухам же от пленных известно, что в Можайске стоит 8 корпус; а Генерал Денбровский отправлен из Москвы со своею дивизиею по дороге Боровской, о чем однако я не премину вернее узнать.

Посланный от меня отряд, состоящий из 150 казаков и двух Лейб-драгунских эскадронов под командою Полковника Сиверса, который напав на арьергард, прикрывающий парки, взял в плен 6 Офицеров и 97 человек рядовых; остальные же переколоты, и сжег также более 20 фур с снарядами.

Елисаветградского гусарского полка посланная партия по Боровской дороге к Москве, взяла еще 15 человек пленных.

Тем же отрядом Полковника Сиверса, с подкреплением гусар, сделано нападение на идущую в неприятельскую армию команду, коих по сопротивлению переколото очень много и взято в плен 111 человек; также взяты в полон едущий Адъютант Нея и Квартермистр Капитанского чина.

Утвердительно извещен я от многих едущих жителей, что неприятель потянулся в большом количестве по дороге к Подольску.

Пятитысячный корпус Генерала Ламюза открыт и остановился на ночлег от меня верстах в 15. Если его неосторожность позволит мне что-либо сделать, то я оного не упущу.