В следующем 1229 году успех ждал Даниила на другой стороне, в Галиче: когда он был в Угровске, то преданные ему галичане прислали сказать ему: «Ступай скорее к нам: Судислав ушел в Понизье, а королевич один остался в Галиче». Даниил немедленно с небольшою дружиною пошел к этому городу, а тысяцкого своего Дамьяна послал на Судислава; на третьи сутки в ночь подошел Даниил к Галичу, где успел уже затвориться Судислав, ускользнувший от Дамьяна; волынцам удалось только захватить его двор подле Галича, где они нашли много вина, овощей, корму всякого, копий, стрел. Даниил стоял против города, на другом берегу Днестра; галичане и венгры выезжали и бились на льду; но к вечеру лед поднялся, река наводнилась, и враждебный Даниилу боярин Семьюнко (которого летописец сравнивает с лисицею по красноте лица) зажег мост. В это время явился к Даниилу Дамьян со многими галицкими боярами, принявшими сторону сына Романова, у которого таким образом набралась многочисленная рать. Даниил очень обрадовался ей, жалел только, что мост зажжен и не по чему перейти Днестр; но когда поехал он посмотреть на место, то увидал, что конец моста погас и переправа возможна; радость была большая, и на другой же день все войско перешло Днестр и обступило Галич с четырех сторон; осажденные не могли держаться долее и сдали город, причем королевич достался в плен Даниилу; но тот вспомнил прежнюю любовь к себе отца его Андрея и отпустил его к последнему; из бояр галицких с королевичем пошел только один Судислав, в которого народ бросал камнями, крича: «Вон из города, мятежник земский!»

Легкомысленный Мстислав скоро раскаялся, и внутреннее беспокойство сократило дни его. Он считал себя виновным перед Даниилом, тем более, что сей юный Князь изъявлял отменное к нему уважение и вообще все качества души благородной. "Льстецы обманули меня, - говорил Мстислав Боярам Данииловым: - но если угодно Богу, то мы поправим сию ошибку. Я соберу Половцев, а сын мой, ваш Князь, свою дружину: изгоню Венгров, отдам ему Галич, а сам останусь в Понизье". Он не успел сделать того, занемог и нетерпеливо желал видеть Даниила, чтобы поручить ему свое семейство; но кознями Вельмож лишенный и сего утешения, преставился в Торческе Схимником, подобно отцу заслужив имя Храброго, даже Великого, впрочем, слабый характером, во многих случаях неблагоразумный, игралище хитрых Бояр и виновник первого бедствия, претерпенного Россиею от Моголов. Смертию его воспользовался Королевич Венгерский, Андрей, немедленно завладев Понизьем как Уделом Галицким: Князья же юго-западной России, лишенные уважаемого ими посредника, возобновили междоусобие. Мстислав Немой, умирая, объявил Даниила наследником городов своих: Пересопницы, Черторижска и Луцка (где прежде княжил Ингварь, брат Немого); но Ярослав, сын Ингварев, насильственно занял Луцк, а Князь Пинский Черторижск. Сие случилось еще при жизни Мстислава Храброго. Даниил с согласия тестя доставил себе управу мечом, имев случай показать свое великодушие: он встретил Ярослава Луцкого на богомолье, почти одного и безоружного; дал ему свободный путь и сказал дружине: "Пленим его не здесь, а в столице". Осажденный им в Луцке, Ярослав искал милости в Данииле и получил от него в Удел Перемиль с Межибожьем. Взяв Черторижск, Даниил пленил сыновей Князя Пинского, Ростислава, который, будучи союзником Владимира Киевского и Михаила Черниговского, требовал от них вспоможения, опасаясь, чтобы мужественный, бодрый Даниил по кончине Мстислава Храброго не присвоил себе власти над другими Князьями. Владимир Рюрикович вздумал мстить сыну за отца: известно, что Роман Галицкий силою постриг некогда Рюрика. Тщетно Митрополит старался прекратить сию вражду. "Такие дела не забываются", - говорил Владимир и собрал многочисленное войско. Хан Половецкий, Котян, Михаил Черниговский, Князья Северские, Пинский, Туровский, вступив в дружественную связь с Андреем, Королевичем Венгерским, осадили Каменец, город Даниилов; но возвратились с одним стыдом и долженствовали сами просить мира: ибо Даниил склонил Котяна на свою сторону, призвал Ляхов и с Воеводою Сендомирским Пакославом готовился осадить Киев.

Но Судислав спешил отомстить народу новым мятежом: приехавши в Венгрию, он не переставал твердить королю и королевичу: «Ступайте на Галич, возьмите землю Русскую; если же не пойдете, то они укрепятся на вас». Андрей послушался, собрал большое войско и объявил поход. «Не останется в Галиче камень на камне, — говорил он, — никто уже теперь не избавит его от моей руки». Но как скоро вступил он в Карпаты, то полили сильные дожди, лошади тонули, люди едва могли спастись на высоких местах. Несмотря на то, король шел дальше и осадил Галич, для защиты которого Даниил оставил известного нам тысяцкого Дамьяна. Этот воевода не испугался высокомерного вызова королевского и не сдал города; Андрею же нельзя было долее оставаться под Галичем, потому что в войсках его открылась страшная болезнь: кожа падала у венгров с ног, как обувь. Король снял осаду; галичане напали на отсталых, и много перебили, и побрали в плен, еще больше умерло на дороге от болезни. ##Даниил избавился от врагов внешних, но летописец опять начинает рассказ свой зловещими словами: «Скажем многий мятеж, великия льсти, бесчисленныя рати». Бояре галицкие, привыкшие к крамолам, находившие свою выгоду в беспорядке, в возможности переходить от одного князя к другому, не могли сносить спокойно установление наряда, утверждение сына Романова на столе отцовском. Они стали сноситься с давним врагом Романовичей, Александром бельзским, как бы убить Даниила и взять к себе в князья его, Александра. Однажды заговорщики сидели вместе и советовались, как бы зажечь двор княжеский и таким образом погубить Даниила; в это время брат его Василько выходит к ним и в шутку бросается с обнаженным мечом на одного слугу, вырывает щиту другого; заговорщики испугались, думая, что Василько поступает так с намерением, открывши их замысел, и бросились бежать. Даниил с братом никак не могли догадаться, отчего побежали бояре, как один из оставшихся, Филипп, стал звать к себе Даниила на пир; Даниил поехал, но на дороге нагнал его посол от тысяцкого Дамьяна. «Пир затеян злой, — сказал ему посол, — Филипп с Александром бельзским сговорились убить тебя». Даниил возвратился в Галич и послал сказать брату Васильку во Владимир, чтоб шел на Александра; Василько выгнал Александра в Перемышль, взял Бельз, а седельничего своего Ивана Михайловича послал захватить бояр, которых и взято было 28 человек; но Даниил не хотел поступать по примеру отца и простил крамольников. Великодушие, однако, не помогло, а только еще усилило дерзость бояр: один из этих безбожников, по выражению летописца, залил на пиру князю лицо вином; Даниил стерпел и это оскорбление. Но он не хотел оставить без наказания Александра бельзского, который засел в Перемышле со своими галицкими соумышленниками. Из всей дружины у Даниила осталось только 18 отроков, на которых можно было положиться; он созвал их на вече вместе с Дамьяном-тысяцким и спросил: «Хотите ли оставаться мне верными и идти со мною на врагов моих?» Те отвечали: «Верны мы богу и тебе, господину нашему, ступай с божиею помощью»; а сотский Микула прибавил при этом: «Господин! не раздавивши пчел, меду не есть». Старый дядька Даниила, Мирослав, привел к нему на помощь еще немного отроков, и с такою-то небольшою дружиною Даниил выступил к Перемышлю; на дороге, впрочем, присоединились к нему и неверные бояре, показывая только вид верности. Александр, узнавши о приближении Даниила, бросил все свое имение и убежал в Венгрию, где вместе с Судиславом стал опять поднимать короля на Даниила; король послушался и с двумя сыновьями выступил к Ярославлю, где заперся воевода Даниилов, Давыд Вышатич, который отбивался целый день от венгров и отбился. Но у Давыда была теща, большая приятельница Судиславу, который звал ее не иначе как матерью: она стала стращать зятя и успела напугать его; тщетно товарищ его, Василько Гаврилович, муж крепкий и храбрый, уговаривал не сдаваться, тщетно переметчик, приехавший из полков венгерских, говорил Давыду, что ослабленные венгры не в состоянии взять города, — Давыд сдал Ярославль, только сам вышел цел со всем войском. Взявши Ярославль, король пошел к Галичу, а между тем отступление от Даниила боярина Климяты, убежавшего с Голых гор к королю, послужило знаком к измене всех остальных бояр галицких. Отнявши Галич у Даниила, король перешел теперь в дедовскую волость его и осадил Владимир Волынский

время спокойного или бесспорного владычества над Княжением Галицким было еще далеко от Даниила. Начались заговоры между Боярами под тайным руководством Александра Бельзского: они хотели сжечь Даниила и Василька во дворце или убить их на пиру. Сей ков уничтожился странным образом. Юный Василько, однажды играя с придворными, в шутку обнажил меч: заговорщики в ужасе, думая, что их намерение открылось, бежали из дворца и города. Сам Александр, не успев захватить казны с собою, ушел из Бельза в Венгрию к своим единомышленникам, коим удалось снова вооружить Короля Андрея против Даниила. На сей раз Венгры были счастливее. Город Ярослав сдался им от неверности тамошнего Воеводы. Они приступили ко Владимиру, где начальствовал Боярин, дотоле известный мужеством, имея дружину сильную. Видя крепкие башни и стены, блестящие оружием многочисленных воинов, Король, по словам Летописца, сказал, что таких городов мало и в земле Немецкой. Венгры не могли бы взять Владимира; но Боярин Даниилов изменил правилам великодушия, оробел и, без воли Княжеской заключил мир с Королем, отдал Бельз и Червен союзнику его, Александру. С другой стороны, Вельможи Галицкие, не чувствительные к редкому милосердию Даниила, простившего им два заговора, бежали из его стана к неприятелю и довершили торжество Венгров, которые заняли Галич, где сын Андреев, утвержденный отцем на престоле, господствовал уже до самой кончины своей, несмотря на покушения Данииловы и Васильковы изгнать его. Две кровопролитные битвы ничего не решили, оказав только впоследствии вероломство двух недостойных Князей Российских. Изяслав Владимирович, внук Игоря Северского, быв другом, сделался врагом Даниилу; союзник же Андреев, Александр Бельзский, оставив Венгров, взял сторону своих братьев, чтобы снова изменить им.