В 1391 году, усиленный толпами новых пришельцев из Германии, Франции, Англии и Шотландии, великий магистр Конрад Валленрод в челе 46-тысячного войска вступил в Литву. Витовт с своею жмудью и магистр Ливонского ордена соединились также с ним, и все двинулись опять на Вильну, но на дороге получили весть, что вся страна на пять миль в окружности этой столицы опустошена вконец самими литовцами. Великий магистр, потеряв надежду прокормить свое войско в опустошенной стране, не мог более думать об осаде Вильны и возвратился назад, удовольствовавшись построением деревянных острожков на берегах Немана, охрана которых поручена была Витовту. Последний с немецким отрядом осадил Гродно, где королевский гарнизон состоял большею частию из русских и литвы, потом из поляков. Сначала осажденные оказали сильное сопротивление; Витовт уже терял надежду взять крепость, как вдруг вспыхнул в ней пожар, а вместе с пожаром ссора между поляками и литовцами, вероятно вследствие подозрения, что пожар произведен последними, расположенными к Витовту. Литовцы пересилили поляков, заперли их, загасили пожар и сдали крепость Кейстутову сыну. Между тем члены королевского совета в Кракове действовали благоразумнее гродненского гарнизона: они старались всеми силами оторвать опять Витовта от Ордена и успели в этом, потому что сыну Кейстутову тяжко было видеть себя подручником ненавистных рыцарей и вместе с ними пустошить свою отчину; притом король выполнял все его требования, давал ему грамоту на Литву и Жмудь. И вот нечаянно с значительным отрядом войска явился Витовт перед Ковно, где был принят как союзник и верный слуга Ордена, но едва успел он войти в крепость, как велел своим людям занять все важные места, перехватал рыцарей, немецких купцов, приказал разломать мосты на Немане и Вилии, потом также нечаянно овладел Гродном и новыми острожками Ордена. С тех пор, т. е. с 1392 года, мир между Ягайлом и Витовтом не прерывался более. Скиргайло, принужденный отказаться от Литвы в пользу Витовта, получил диплом на достоинство великого князя русского и Киев столицею; но в Киеве сидел другой Олгердович, Владимир, посаженный здесь отцом своим, который выгнал из Киева прежнего князя Федора. Владимир не хотел уступить Руси брату, и Витовт должен был оружием доставить киевский стол Скиргайлу.

с 1392 года там уже властвовал независимо тесть Василиев, Витовт Александр, вследствие мира и договора с Королем Ягайлом, уступившим ему и Волынию с Брестом. Одаренный от природы умом хитрым, Витовт пылал властолюбием и, приняв от Немцев Веру Христианскую, сохранил в душе всю жестокость язычника; не только, подобно другим завоевателям, равнодушно жертвовал в битвах бесчисленным множеством людей для приобретения новых земель, но смело нарушал и все святейшие уставы нравственности: играл клятвами, изменял; безжалостно лил кровь своих ближних; умертвил трех сыновей Ольгердовых: Вигунта Кревского отравил ядом; Нариманта повесил на дереве и расстрелял; Коригайлу отсек голову

Смерть Витовта обрадовала многих и в Польше, и в Северо-Восточной Руси; ей радовались и в Юго-Западной Руси те, которым дорого было свое и которые видели ясно, что Витовт в своих честолюбивых стремлениях руководился одними личными, корыстными целями. Их надежды давно уже были обращены на брата Ягайлова, Свидригайла Олгердовича, который оказывал явное расположение к православию и явную ненависть к Польше.

Несмотря на сии неприятельские действия Витовта в северозападной России, он жил мирно с юным внуком своим, Великим Князем; обязал его даже клятвою не вступаться ни в Новогородские, ни в Псковские дела и в 1430 году дружески пригласил к себе в гости. С Василием отправился в Литву и Митрополит Фотий. В Троках нашли они седого, осьмидесятилетнего Витовта, окруженного сонмом Вельмож Литовских. Скоро съехались к нему многие гости знаменитые: Князья Борис Тверской, Рязанский, Одоевские, Мазовские, Хан Перекопский, изгнанный Государь Волошский Илия, Послы Императора Греческого, Великий Магистр Прусский, Ландмаршал Ливонский с своими сановниками и Король Ягайло. Летописцы говорят, что сей торжественный съезд Венценосцев и Князей представлял зрелище редкое; что гости старались удивить хозяина великолепием своих одежд и многочисленностию слуг, а хозяин удивлял гостей пирами роскошными, каких не бывало в Европе и для коих ежедневно из погребов Княжеских отпускалось 700 бочек меду, кроме вина, романеи, пива, а на кухню привозили 700 быков и яловиц, 1400 баранов, 100 зубров, столько же лосей и кабанов. Праздновали около семи недель, в Троках и в Вильне; но занимались и важным делом: оно состояло в том, что Витовт, по совету Цесаря Сигизмунда (имевшего с ним, в Генваре 1429 года, свидание в Луцке) хотел назваться Королем Литовским и принять венец от руки Посла Римского. К досаде сего величавого старца, Вельможи Польские воспротивились его намерению, боясь, чтобы Литва, сделавшись особенным Королевством, не отделилась от Польши, к их вреду обоюдному: чего действительно тайно желал хитрый Цесарь. Тщетно грозил Витовт: сам Папа, взяв сторону Ягайловых Вельмож, запретил ему думать о венце Королевском, и веселые пиры заключились болезнию огорченного хозяина. Все разъехались: один Фотий жил еще несколько дней в Вильне, стараясь, как вероятно, о присоединении Киевской Митрополии к Московской; наконец, отпущенный с ласкою, сведал в Новогродке о смерти Витовта. Сей Князь, тогда славнейший из Государей северной Европы, был для нашего отечества ужаснее Гедимина и Ольгерда, своими завоеваниями стеснив пределы России на юге и западе; в теле малом вмещал душу великую; умел пользоваться случаем и временем, повелевать народом и Князьями, награждать и наказывать; за столом, в дороге, на охоте занимался делами; обогащая казну войною и торговлею, собирая несметное множество серебра, золота, расточал оные щедро, но всегда с пользою для себя; человеколюбия не ведал; смеялся над правилами Государственного нравоучения; ныне давал, завтра отнимал без вины; не искал любви, довольствуясь страхом; в пирах отличался трезвостию и подобно Ольгерду не пил ни вина, ни крепкого меда, но любил жен и нередко, оставляя рать в поле, обращал коня к дому, чтобы лететь в объятия юной супруги