Сегодня и вчера
Апофеоз Александра I — аллегория на восшествие его на престол.
Автор: Винсент Нойман 50,6 х 68,8 см Бум., акв., тушь, графитный и черный карандаш Ок. 1805 г. Фрагмент. Смотреть полностью. Чтоб не подвигнуть крестьян к непокорности или неправым притязаниям на помещиков, вы должны содержать сие в тайне
Русская старина. Том VI. 1872. Выпуски 7-12. СПб.,1872 Повеление императора Александра I «Об обращении с крестьянами». 1802. (Проект циркулярного указа губернаторам) Секретно. Между обязанностями, на главного начальника учреждением для управления губерний возложенными, 84-ю статьей оного предписано ему, пресекая всякого рода злоупотребления, наипаче обуздывать тиранство и жестокости. Разум сего предписания столь сам по сѳбе очевиден, что не требует никакого истолкования. Вверяя главному начальнику губернии управление градской я земской полиции, закон предвидел ясно и постановил, что предметом благочиния не может быть один внешний надзор и защищение жителей от явного воровства, грабительства и прочих злоупотреблений, но и ограждение их состояния от внутренних притеснений, часто более вредных, нежели самые открытые насилия. Невзирая однако ж на ясность сего постановления, к удивлению моему, весьма редко оно приводится в исполнение. Весьма редко начальники губерний обращают внимание на внутренний порядок управления крестьян помещиками и не заботясь или не считая в обязанности своей иметь по сей части надлежащий надзор, не предупреждать беспорядков в начале их, но доносят мне только о последствиях их, часто сопровождаемых неповиновением и буйством. Между тем ежедневно почти доходят ко мне жалобы от крестьян на притеснения от помещиков и особенные следствия по жалобам сим на самых местах произведенные открывают, что некоторые из помещиков, забыв страх Божий, собственную честь и обязанности человечества, с крестьянами своими поступают столь жестоко и бесчеловечно, что не только исторгают у них насилием малую их собственность, отягощают их непомерными работами и налогами, но и позволяют себе разного рода делать им истязания и людей, врученных им от Бога и самодержавной власти для взаимной связи, порядка и управления, употребляют, подобно бессловесным, муча их непомерными наказаниями, содержа в тяжких эаклепах, истаевая гладом и в утонченной свирепости вымышляя разные на них казни. Жестокости таковые конечно или бы не имели места, или, по крайней мере, реже случались, если бы начальники губерний не упустили совершенно из виду возложенной на них законом обязанности обуздывать преступления и пресекая злоупотребления власти в самом их начале, не попускали бы им усиливаться до того, что крестьяне, не находя в местном начальстве защиты, принужденными себя находят прибегать с жалобами их к верховному правительству, или уклоняться от повиновения их помещикам. Сии упущения, только по существу своему и последствиям их важные, заставляют меня, в подтверждение силы учреждения, предписать, чтоб начальники губерний в числе главнейших обязанностей своих поставляли иметь неприметные и безгласные, но точные и достоверные сведения о поведении помещиков с их крестьянами, и как скоро узнают где-либо чрезмерное власти злоупотребление в отягощении работами и налогами силам несоразмерными , а особливо в жестокости и неумеренных наказаниях, то избрав надежнейших и благомыслящих чиновников и произведя на месте открытое следствие, доносили бы мне о всем подробно и ожидали бы повеления для назначения мер, какие найдутся по обстоятельствам приличными, к прекращению насилия или к наказанию жестокости. Если после сего предписания будут ко мне по делам сего рода доходить жалобы, каждой раз взыщу я от начальствующих ответа, для чего они не усмотрели сего злоупотрѳбления, не исследовали его и мне не донесли. Следующие примечания при сем общем предписании нахожу я нужным сделать. Первое. Чтоб не подвигнуть крестьян к непокорности или неправым притязаниям на помещиков, вы должны содержать сие в тайне и сведения ваши о поведении помещиков так располагать, чтоб чувствовали они примечание правительства к их поступкам, но в правильном употреблении их власти не находили бы ни малейшего стеснения. Второе. Не попускать ни под каким видом крестьянам выходить из повиновения к помещикам, и хотя бы приносили они мне или местному начальству жалобы, они должны до решения дела оставаться в совершенной зависимости и покорности, от коей и малейшия отступления вы должны в самом начале предостерегать приличными средствами, а буйство укрощать силою закона, сколь бы впрочем ни благовидны казались причины, к нему подвигнувшие. Строгое наблюдение и поспешное восстановление тишины и благоустройства в сих случаях, я считаю главнейшею вашею должностью и на особенный и точный отчет ваш сие возлагаю. Третье. Не по жалобам только до вас на жестокости доходящим должны вы делать надлежащие изыскания, но и по сведениям, какие вы о каждом управлении иметь можете. Но сколько сведения сии должны быть удалены от огласки, столько следствия, по ним производимый, должны быть открыты, беспристрастны и удостоверены на свидетельстве и честном осмотре лучших и надежнейших чиновников; дабы помещики, сим следствиям подвергаемые, не могли считать себя устраненными от оправдания и от покровительства закона, никого тайно не обвиняющего, но на всех действующего въяве. Пребываю вам благосклонный Александр. |
Под фабрикой понимали любое предприятие, производимое при помощи молота и огня, фабрикантом, именовали всякого производителя, будь то ремесленник или кустарь
Внутренние пути Суздальской Руси сходились в Москве
Восемнадцать часов тянулся отчаянный, кровопролитный бой за Малоярославец, во время которого город восемь раз переродил из рук в руки...
Золотое сердце билось в их могучей груди, руки были железные!
Он не только собирал рослых рекрутов, но и покупал их за огромные деньги, выпрашивал в виде живых подарков, и даже пытался «выводить великанов»
Ежели мы только когда повелим флоту нашему в море идти, то тогда через сие Вашего Королевского Величества запрещение себя воздерживать не допустим.
«Если Бог позволит нам проиграть еще одно такое сражение, Ваше Величество может быть уверен, что все наши противники будут уничтожены».
При виде мертвого короля Мегре, человек редкой невозмутимости, вымолвил только: «Пьеса сыграна, пошли ужинать»
Австрийцы следовали голосу национальной ненависти и жажде грабежа, поэтому Тотлебену пришлось ввести еще больше русских войск в город и велеть стрелять по австрийцам.
Я хочу объяснить причину, заставившую короля устроить место свидания так, чтобы нельзя было переходить с одной стороны моста на другую,— вдруг это в будущем кому-нибудь понадобится в подобной же ситуации.
|