Сегодня и вчера
Алексей Домнинский. Правда о Сусанине // Русский архив. Историко-литературный сборник. — М.,1871. Выпуск 2. Стб. 039 По очищении Москвы от Поляков в 1612-м году, когда начались собрания всех чинов — воинских, гражданских и духовных для совещания об избрании главы государства, и когда на сих собраниях, по мнению бывшего патриарха-мученика Гермогена, упоминаемо было, преимущественно пред прочими, имя Михаила Феодоровича из роду Романовых, как единственной, хотя то и по женской линии, отрасли пресекшегося Рюрикова дома, то мать Михаила Феодоровича Инокиня Марфа Иоанновна, напуганная несчастною кончиною Годунова и Шуйского, позорною смертью самозванцев, зверскими и бесчеловечными поступками Поляков во время осады в Кремле, притом зная стремление Польского Владислава завладеть Российским царством, решилась для уклонения от царской, высокой и вместе опасной, почести, уехать с сыном своим Михаилом из Москвы в Кострому. Здесь она думала жизнь свою провести покойно, предполагая, что за отбытием их из Москвы изберут на царский Всероссийский престол кого-нибудь из опытных мужей, помимо ее еще юного и неопытного сына. Но в Москве было не то, что она думала: там все чины, как бы огорчась самовольным ее отбытием, все даже те, коим хотелось сей почести, соединились в одну думу: быть Царем Михаилу Феодоровичу Романову, от племени праведного Государя и Великого Князя Феодора Иоанновича. В Костроме остановилась она в своем доме у самого Воздвиженского женского монастыря. — Весть сия о предназначении Михаила Феодоровича на царство скоро донеслась в неприятельскую армию. Не опуская из вида главной цели: покорить Россию Польской державе, там, в воинском совете, положили послать отряд смелых охотников в Кострому для погубления Михаила Феодоровича, дабы продолжить междуцарствие и тем легче достигнуть своей цели. Весть о посланных в Кострому из неприятельской армии тоже скоро донеслась в Москву; по сему, как о назначении Михаила Феодоровича на царство, так и о посланных Польских злодеях для погубления его, известили Иноку Марфу Ивановну; но известие сие дошло до нее в то самое время, когда враги царства Русского прибыли уже в предместье Костромы и чрез своих доброхотов изыскивали средства к исполнению своего намерения. Известие сие о назначении сына ее на царство и о прибытии врагов к Костроме с какими она приняла чувствами, может выразить только тот кому сказано: готовься к смерти. И в это-то самое время, в минуты отчаяния, прибыл к ней управитель-староста Домнинской вотчины Иван Сусанин. От домашних ее узнал он, что сын ее Михаил преднаречен на Всероссийский царский престол, и что по сему Поляки, исконные враги царства Русского, уже близ Костромы с тою целью, дабы погубить его и опять Святую Русь ввергнуть в пагубное безначалие. Исполненный совершенно-безусловною преданностью к своим благочестивым господам и праведною местью к врагам своего отечества за буйства их, Сусанин как огнем воспламенился ревностью за новоизбираемаго Царя и, явясь пред лицо Инокини Марфы Ивановны, с клятвою сказал: Отдай мне Михаила Феодоровича, я сохраню его для Святой России, скрою его, и пусть враги его режут меня, пусть терзают, ломают, не скажу про него. Крестьянская голова недорога, а дорога царская; а скрыть его есть где у меня. Отрадные сии слова так подействовали на сердце Инокини Марфы Иоанновны, что она тот же раз, не выжидая, что может быть явились бы ревнители православной России и из граждан Костромы, согласилась отпустить с Сусаниным своего сына в Домнино; и Михаил Феодорович, напутствованный молитвою и благословением матери, ночью в крестьянской одежде выехал из города и прибыл в Домнино ночью же без всякой о себе огласки. Здесь он тотчас скрылся на дворе в подземном тайнике и закрыт был коровьими яслями; а Сусанин каждый день с самого раннего утра до позднего вечера уходил в лес рубить дрова. Поляки, выжидая случая достигнуть своей злокозненной цели, наконец узнали, что Михаила нет в Костроме, и что он выбыл не иначе как в Домнино с Сусаниным, многими замеченным тогда в Костроме. И поспешно погнались они за ними, думая догнать на дороге и тут же совершить свое злодейство. Но Михаил прибыл в Домнино за двое сутки до своих злодеев; а Сусанин тогда же приказал зятю своему в деревне Деревнище Богдашке Собинину зажечь овин с разглашением в народе, что овин сгорел от сушки хлеба, а в самом деле, чтобы при набеге неприятелей переместить туда Михаила и закрыть обгорелыми головнями,—дабы и собаки, находящиеся с Поляками, не могли по обонянию узнать сокрытого. Чрез двое суток Поляки действительно прибыли в Домнино; обыскавши весь дом господский, все дворовое строение и все дома в селе и не найдя ни Михаила, ни Сусанина, обратились было в деревню Деревнище, на место жительства зятя Сусанина; но на дороге в лесу нашли кого надобно было, спросили о Михаиле Феодоровиче, где он, и, услыша ответ, что он ушел в лес за охотою, не поверили, воротились в Домнино, потребовали угощения и за угощением предлагали ему и деньги и все, что ему угодно и почести; но, слыша от Сусанина одно: «Михаил остался в лесу», взялись за крутые меры. Меры сии открылись во всех родах пыток, какие только были известны католическому изуверству. Чудное дело! И под пытками сердце Сусанина, напитанное св. верою и любовью к св. Руси, не дрогнуло, не изменило своей клятве — спасти Михаила. Не успевши победить терпение его, они приказали ему вести их в лес; прибывши туда, откуда взят, они возобновили над ним пытки, но и здесь геройское его мужество не ослабело, он все тоже говорил: «Михаил ушел в лес». Враги, удивляясь его терпению, подумали, что может быть и в самом деле Михаил остался в лесу, приказали вести их туда, и Сусанин повел их по течению речки Корбы, текущей временно по глубочайшему и обширному суходолу, на крутых окраинах коего по обеим сторонам множество тоже глубоких оврагов, заросших дремучими лесами. Здесь он заранее сделал следы в разные стороны, дабы враги с своими собаками, блуждая по сим следам и кидаясь то в ту, то в другую сторону, то на тот, то на другой берег речки, могли утомиться; поиск их продолжался до самой ночи, а между тем Сусанин беспрестанно громким крестьянским голосом кричал: Михаил Феодорович! Михаил Феодорович! давая врагам знать, что он их якобы не обманывает. Наконец достигли деревни Перевоза в одной версте от Домнина. Свечерело. Враги от трудного и продолжительная поиска в самом деле утомились и пожелали отдохнуть; остановись в крестьянской избе и пресытившись водкою, они, пьяные, связавши вожака своего, положили среди себя; скоро заснули (их стражами были собаки) заснули, не заметя, что они отклонились к востоку, сделали свободное сообщение между Домниным и деревнею Деревнищем, и тем дали удобный случай зятю Сусанина по предварительному приказанию его переместить Михаила в свою деревню и там под сгоревшим овином в яме закрыть его головнями. Злодеи скоро проснулись, и казалось бы, в осеннюю, продолжительную ночь, надлежало прекратить поиск, но злодеи нетерпеливы, им несвойственно медлить. Возобновя над Сусаниным пытки, дабы еще испытать его правду и видя беспримерное его терпение, подумали, что и в самом деле, может быть, Михаил, избегая их преследования, уже сделавшегося гласным, ушел далее, решились той же ночью спуститься под гору и съехали на болото, надеясь на чуткость собак с ними бывших, в том чаянии, что темнота ночная не помешает сим животным отыскать искомого. Под горою между раменным лесом и рекою сперва ехали они за Сусаниным по замерзшему твердому лугу; но, отъехавши не более версты, земля под ногами их начала местами гнуться, и наконец достигли до таких мест, где частые полыньи и мало замерзшая земля далее ни идти, ни ехать не позволяли. Сусанин бросился было за реку, но лед подогнулся, затрещал . Тут-то враги узнали обман, схватили его и изрубили на части. Собаки бросились было терзать части, но враги запретили им: им не до того было; им надлежало спасать жизнь свою. Конец известен. |
Высочайшие Ее Императорского Величества милости, нечувствительно мой философской рассудок пленя, в неописанное порадование привели
Одного только золота для стенной живописи употреблено 210100 листов ценою на 1720 червонцев
«...Надобно на карабле вырезать каруну, а Немцы которые корабль делают, резать той каруны не умеют»
О древнейших событиях этой громадной азиатской страны трудно рассказать много достоверного
Иоанн IV — Сулейману I: Мы обращаемся хорошо с твоими мусульманами, и так надеемся, что будешь милостив к нашим…
C самого дня обручения с кн. Долгоруковой Петр впал в такую задумчивость, что ничто более его не развлекало.
Да и что бы Пруссия хотела отвоевать у России?
Туда по дороге, а оттуда до дворца, стояли по обеим сторонам пешие киевские мещане и купцы с ружьями и знаками их обществ
Заслугами Всемилостивейшему Государю своему и Отечеству они блестящим образом определят меру признательности своей к знаменитому виновнику их воспитания
Пехота тотчас опять сомкнулась, и они все принуждены были погибать наижалостнейшим образом.
|