Сегодня и вчера

Чичерин Борис Николаевич. Опыты по истории русского права. — М., 1858. С. 26.

В средневековой России не было ни оседлости народонаселения, ни принудительных отношений, ни передела земель. Каждый селился на отдельном участке, которым владел вечно и потомственно, которым распоряжался по произволу. Не хотел он оставаться на месте — он сдавал свою землю другому или даже покидал ее впусте, и шел туда, где жить было лучше. Самое расселение крестьян не было похоже на нынешнее: тогда не было этих многолюдных сел, в которых соединяется все народонаселение, между тем как окружающие поля остаются пустыми. Каждый жил особняком на своем участке. Община селилась рассеянно, и общинною единицею считалось не село, а волость, т. е. округ, в котором было центральное село, и окружавшие его деревни. Село обыкновенно состояло из весьма ограниченного числа дворов, а деревня, составлявшая большею частью отдельный жеребий, заключала в себе один, два, три и редко более четырех дворов. В этом можно убедиться из любого описания тогдашних земель. Волость была остатком прежнего общинного быта; она совершенно соответствовала древней немецкой марке, с тем только различием, что в XVI веке родовые отношения исчезли и заменились отношениями владельческими и договорными. Патриархальная община превратилась в владельческую.

Скоро, однако же, она потеряла и этот характер. С XV века начали развиваться понятия государственные, и эти новые начала произвели в общине коренное изменение. Государство есть соединение общества или народа в единое тело, устроенное согласно с общественными потребностями и подчиняющееся единству верховной власти. С возникновением государства постепенно исчезает прежний владельческий и частный характер гражданских отношений. Цари московские не могли уже довольствоваться прежним порядком; они стремились к созиданию государственного организма, и для этого искали себе орудий в тех элементах общественной жизни, которые казались наиболее к этому способными. Наместники и волостели, с государственной точки зрения, представлялись вовсе негодными для управления; то были кормленщики, которые с судопроизводством обращались, как с частною собственностью. Чтобы ограничить их власть, московские государи прибегли к тем лицам и установлениям, который менее носили на себе характер частных собственников — к общинам и дьякам. Выборное начало было вызвано наружу; на основании царских грамот и постановлений избираемые общинами старосты и целовальники ограничили власть наместников и волостелей, а потом во многих местах совершенно вытеснили последних, соединивши все управление в своих руках. Чрез это общины получили уже значение государственное. Новые права их, новое устройство были даны им правительством, на основании государственных соображений. Новые власти были уже не простыми орудиями для сбора податей в пользу землевладельца; они служили органами центрального правительства и составляли существенную часть государственного управления.

Однако же общины могли образовать только низшую ступень административной лествицы. Всем потребностям государства они далеко не удовлетворяли, и нейтральная власть не могла найти в них удобных органов управления.