Сегодня и вчера

Бакунин Михаил Александрович. Бог и государство. — Сергиев Посад, 1917. — С. 25.

Мы признаем абсолютный авторитет науки, по отвергаем непогрешимость и универсальность ученых. В нашей церкви — если мне будет позволено воспользоваться на минуту выражением, которое я так ненавижу: (церковь и государство—мои два betes noires) — в нашей церкви подобно тому, как и в протестантской, есть глава, невидимый Христос — наука; и подобно протестантам, даже с большей логичностью, чем они, мы не потерпим ни папы, ни собора, ни конклава непогрешимых кардиналов, ни епископов, ни даже священников. Наш Христос отличается от протестантского и католического Христа тем, что последний существо личное, а наш безличен; христианский Христос, уже законченный в прошедшей вечности, представляет собою существо совершенное и неизменное, тогда как законченность и совершенство нашего Христа, науки, всегда в будущем, иначе говоря, оно никогда не будет достигнуто и завершено. Поэтому, признавая абсолютную науку единственным авторитетом, мы ничуть не компрометируем нашей свободы.

Но говоря так о науке, я подразумеваю абсолютную, истинно универсальную науку, которая воспроизводила бы идеально, со всей полнотой и во всех бесконечных подробностях систему мироздания, анализируя и координируя все законы природы, проявляющиеся в непрерывном развитии мира. Очевидно, что такая наука, высшая цель всех усилий человеческого ума, никогда не будет вполне и абсолютно осуществлена.

Наш Христос останется, значит, навеки незаконченным, что должно значительно уменьшать гордость его дипломированных представителей среди нас. Против этого «Бога Сына», во имя которого они предполагают наложить на нас свою претенциозную и педантическую власть, мы апеллируем к «Богу Отцу», который есть реальный мир, реальная жизнь, непосредственными и ближайшими представителями которой являемся мы, реальные существа, живущие, работающие, борющиеся, любящие, стремящиеся, наслаждающиеся и страдающие.

Но, отвергая абсолютную, универсальную и непогрешимую власть людей науки, мы охотно преклоняемся пред почтенным, хотя и относительным, временным и ограниченным авторитетом представителей специальных знаний и готовы в каждом затруднительном случае советоваться с ними поочередно; мы с благодарностью заимствуемся у них теми драгоценными сведениями, которыми они могут поделиться с нами, но с условием, что они не преминут воспользоваться от нас сведениями о вещах, в которых мы более компетентны чем они. В общем, мы не желали бы ничего лучшего, как видеть, что люди, обладающие большими знаниями, большим опытом, великим умом, а главное, великим сердцем, оказывают на нас естественное и законное влияние, свободно воспринимаемое, а не навязываемое во имя какой бы то ни было власти, небесной или земной. Мы беспрекословно признаем власть природы и силу фактов, но отнюдь не право; потому что всякое воздействие права, официально налагаемое на нас, тотчас же становится угнетением и ложью, и неизбежно приводит нас, как уже с достаточной ясностью, я думаю, было доказано на предыдущих страницах, к рабству и слабоумию.

Одним словом, мы отвергаем всякое законодательство, всякую власть и всякое привилегированное, дипломированное и легализированное превосходство, хотя бы возникшее даже путем всеобщего голосования, так как мы убеждены, что оно может обратиться только к выгоде преобладающего меньшинства эксплуататоров против интересов огромного большинства подчиненных им людей.