Сегодня и вчера

1771 год. Великое княжество Архипелагское Екатерины II Осенью 1770 г. командование Архипелагской экспедицией избрало своей базой остров Парос в Эгейском море. Командующий российским флотом в Средиземноморье адмирал Г.А. Спиридов разослал приматам (синдикам) и духовенству 14-ти островов южной части Эгейского моря предложение присягнуть российской императрице и уже в феврале 1771 г. писал в Петербург о приведении «в подданство» России островов, названных вскоре Великим княжеством Архипелагским.

Осенью 1770 г. командовандование Архипелагской экспедицией весьма скоропалительно избрало своей базой центральный остров Кикладской гряды в Эгейском море – остров Парос и самую его глубокую и защищенную Наусскую бухту с рыбацкой деревушкой Ауза (Наусса). Назначенный в отсутствие А.Г. Орлова командующим российским флотом в Средиземноморье адмирал Г.А. Спиридов разослал приматам (синдикам) и духовенству 14-ти островов южной части Эгейского моря предложение присягнуть российской императрице и уже в феврале 1771 г. писал в Петербург о приведении «в подданство» России островов, названных вскоре Великим княжеством Архипелагским. Пришедшая в марте в российскую столицу эта новость стала полной неожиданностью и для членов Совета при Высочайшем Дворе и для самой императрицы, и даже для только что прибывшего в Петербург из Архипелага через Италию А.Г. Орлова.

Пока в Петербурге шли споры о том, как следует содержать «российские посессии», адмирал Спиридов в Архипелаге продолжал развивать деятельность по учреждению структур управления новосозданным объединением островов. Он потребовал, чтобы от каждого острова были избраны по три депутата, прибыли на Парос и «подписались служить». В их обязанности входило собирать «десятую часть продуктов» в виде податей, управлять островами, судить и, «по вине смотря, наказывать, кроме смертной казни» (о смертных приговорах требовалось докладывать Спиридову). Жители должны были «почитать и быть послушны» своим «депутатам», без их ведома не отлучаться с островов и показывать депутатам всю свою корреспонденцию . «Генеральным депутатом от островов» стал уроженец острова Миконос, вступивший на русскую службу, Антон Псаро. Его «генеральная канцелярия» размещалась на базе флота в Аузской бухте

Между февралем и июнем 1771 г. Г.А. Спиридов разрабатывал даже своего рода Проект-Наказ депутатам и духовенству островов Архипелагского княжества, в котором размышлял о будущем устройстве островов как «республики» или как герцогства («архидукства») . В дальнейшем (на период отсутствия Псаро) Спиридов препоручил руководство всеми делами княжества своему генеральс-адьютанту Павлу Нестерову. В 1772 г. именно Нестеров в развитие идей Г.А. Спиридова разрабатывает «установления», регламентирующие деятельность «островских» и центральной канцелярий, полномочия их депутатов, систему налогов и сборов, процедуру судопроизводства по гражданским делам и проч.

Анализ документов Архипелагской экспедиции дает все основания говорить о том, что в 1770-1774 гг. в Средиземном море Россия в первый раз в своей истории создавала заморское государство, гарантировала ему свою защиту и покровительство, учила его жителей самоуправлению. Пусть этому государству были отведены всего четыре года существования, но этот эксперимент смог соединить в себе утопию и расчет, военное предприятие и гуманитарную акцию. В отечественной истории подобный эксперимент в Средиземном море удалось поставить еще только раз – по прошествии трех десятилетий похожие действия предпринял Ф.Ф. Ушаков, участвуя в создании Ионической республики (1800-1807 гг.) . Но между четырьмя годами Архипелагского княжества и семью годами Республики Семи островов пролегла Французская революция, да и Ионические острова оказались лучше подготовленными для подобного предприятия.

В реализации обширных планов по возрождению греческой государственности на островах определенных успехов сумели достичь, пожалуй, только в Аузе/Науссе, которую с исключительным напряжением все годы российского присутствия в Архипелаге строили как столицу нового государственного образования и военную базу.

В первые месяцы 1771 г. вход в Наусский залив укрепили артиллерийскими батареямии подремонтировали полуразвалившуюся крепостцу, построили лагерь, вскоре стали строить госпиталь, печи для изготовления сухарей, «адмиралтейство», парусную и прядильную палаты, на островке рядом с «адмиралтейством» возникли дома генерал майора И.А. Ганнибала и бригадира капитана И.А. Борисова, каменные казармы для служителей корабля Святой Яннуарий.

В бухте, с тех пор и по сей день называемой «Лагери» были построены «каменные 1773 года штаб и обер афицерские покои и солдацкие казармы для шлиссельбургскаго полку» (первоначально для Шлиссельбургского полка место нашли неудачное, гнилое, смертность в Полку была катастрофической – полк почти полностью погиб от лихорадки и кровавого поноса). «По западному берегу каменное строение разных штаб и обер афицеров, находящихся при алмиралтействе и береговой команде», появился и «на горе флагшток, где чинят сигналы». В рыбацком поселении появились специальные команды, следившие за чистотой водных источников и улиц поселения.

Кое-что из построенного тогда сохранилось до настоящего времени: легко обнаруживаются фундаменты флотских магазинов, артиллерийские батареи, полуразрушена, но пока еще цела Преображенская церковь, построенная при госпитале. В крупном мужском монастыре Лонговардас на нескольких книгах XVII-XVIII вв. сохранились рисунки парусников с андреевскими стягами и вклад русских – икона св. Евстафия Плакиды, написанная в память о единственном корабле «Святой Евстафий», погибшем в Чесменскую битву. В маленьком Аузском историко-этнографическом музее собраны российские монеты, крестики, литые иконки, которые до сих пор часто находят на месте русского лагеря и особенно на месте кладбища.

Cовременники Архипелагской экспедиции смогли оценить ее роль в освоении Средиземноморского пространства. Лучше всего выразил эту мысль митрополит Платон на праздновании годовщины мира с Портою в 1775 г.: «Внезапу в отдаленнейших странах блеснул меч Россиан, и те места, которыя прежде во училищах малым отрокам только перстом на бумаге показывали, та самыя места начал воин наш попирать победоносными стопами своими. Внезапу храбрым российским воинством покрылись не токмо поля Влашския, Молдавския, Бессарабския, Болгарския, Херсонския, Кубанския, Черкеския, но и Колхидския и Морейския, и Негромонтския, и берега Архипелажские, но при том могу сказать и Сирийские и Египетские . Везде приносили с собою страх и любовь; страх противящимся, человеколюбие побежденным»
Так Восточное Средиземноморье для россиян переставало быть только центром притяжения редких православных паломников или полумифической землей Иллиады и Одиссеи . Оно приобретало выверенные картографами очертания и его земли наполнялись вполне реальными людьми, с которыми – как с греками, так и с турками и арабами – можно было строить вполне прагматичные отношения. И четыре года существования Архипелагского княжества подтвердили возможность более или менее успешного строительства таких отношений...

Елена Борисовна Смилянская. Русские в Средиземноморье.