Сегодня и вчера
Портрет Леонтия Васильевича Дубельта (1792-1862), генерал от кавалерии, начальник тайной полиции.

Художник:
Соколов Петр Федорович
(1791 —1848)

Бумага, акварель, карандаш
1834 г

Фрагмент.
Смотреть полностью.


Доносы на Леонтия Васильевича Дубельта


Доносы на Леонтия Васильевича Дубельта (Из материалов секретного архива III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии)

По безъименным письмам о генерал-лейтенанте Дубельте, 1856 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2005. — [Т. XIV]. — С. 139—142.

Ваше Императорское Величество

Россия торжествовала, когда узнала, что мерзавец Клейнмихель уничтожен. Для коронации Вашего Величества сделайте еще одно благодеяние для Вас любящей России: уничтожте другого мерзавца — гнусного, подлого инквизитора, эту хитрую, кошачью физиономию Дубельта. Бедный пехотный, армейский штабсофицер, из роду литовской шляхты, а теперь генерал-лейтенант и обвешан орденами, богат, — каменный дом и тысяча душ крестьян. А за что? Как и я он сделал заслуги России, Отечеству, гнусные доносы, и его Шемякин суд, а какими он средствами нажил такое богатство, вот вопрос? Мать его была ключницей у Бенкендорфа, а при этом случае и сводничала ему, вот в знак благодарности ее заслуг он перевел из армейского пехотного полка Леонтия Дубельта, штабсофицеришку, который на плечах имел один мундиришко и засаленную шинель, сделал впоследствии штабсофицером по ведомству жандармскому, и вот знаменитый наследник достойной матушки и полез в люди, — какими средствами — ему все равно, — подлость, низость, ему нипочем, это завещал ему батюшка, это с молоком перешло к нему от его матушки. О, я его хорошо знаю, около тридцати лет, это все было на глазах моих, брат мой, умерший в одном из гарнизонных батальонов, подполковником служил с ним в том же пехотном полку, из которого его Бенкендорф и взял к себе, и биографию его хорошо знал, как и я его здешние дела.

Государь правду редко услышит, но Богу все известно, и Он видит, что это истина.

Он меня назвал грабителем, обидел невинно, следствие оправдало бы меня, а он откуда все набрал. Вот правила достойного сановника России, — достославного, знаменитого Дубельта: — вышедши сам из грязи, он взял себе за правило добиваться до своей цели всеми средствами позволительно, и делая подлости, он старается только, чтобы они скрыты были от лиц его высших, на низких же он не обращает никакого внимания и явно делает гнусные дела, — (сколько бедных сирот в Дем<идовском> Д<оме> он лишил невинности, положил начало и теперь они распутные). Хорошо понимая, что его все ненавидят, он этого старался всегда, и старается не замечать, и всегда всем мило улыбается. Но кто его знает, тот понимает, что это улыбка кошки. А что такое 3-е отделение? Вот как его понимает весь город, Дубельт сделал из него грязное судилище. Шемякин Суд, здесь распутная женщина, бросив мужа, или везде задолжавший мошенник сыщет в Дубельте покровителя, лишь бы просила об них какая-нибудь актриса или по причинам ему одному известным из заднего крыльца, он без стыда старается дело уладить и из черного сделать белым. Одним словом, этот мерзавец в душе черен как уголь и марает все, где бы он не был, и к несчатью, от доброго и благородного графа Алексея Федоровича это все было скрыто; этот гнусный человек умеет себя перед ним маскировать. Весь Петербург, Москва и, можно сказать, вся Россия о Дубельте иначе не говорит, как с презрением. Он всегда ездит в карете и прячется от публики в углах ее, чтобы не видеть это общее презрение к нему. Вот причина, почему он под разными предлогами, говорят, и при Дворе на выходах старается не бывать.

Больно подумать, что этот мерзавец в такой чести. А дело Клевенского, история грязная, в которой он участником был. А вот образчик подлости и жадности этого старого мерзавца: прошлую зиму, то есть 1855 года полумпериалы страшно поднялись в цене, за штуку менялы давали по 50 копеек сверху 5 рублей. Что ж, Дубельт и тут не упустил, — однажды я был сам в разменной кассе, публики было много, ей никому более 10 штук каждому лицу не давали; вдруг является его голубой архангел, представляет форменную за его подписью записку для отпуска ему 500. Ему выдают, когда же он уходил с золотом, я обратился к одному из чиновников Разменной кассы и говорю ему: Зачем же вы Дубельту даете по 500, а публике на одно лицо не более 10 золота и 25 р<ублей> серебром не даете. Ну подите же, Дубельт у нас почти через день берет по 500 и по тысяче золота, неужели он столько тратит через день на казенные дела, а когда курс золота и серебра был ровен с кредитными билетами, то он ни того, ни другого вовсе не брал. Тут одно неизвестное лицо указало мне на одного менялу, — спросите у него, ему это известно; и что же узнаю я в последствии: у г<осподина> Дубельта есть лицо, которому он поручил передавать менялам золото, и вот уже от него менялы несколько тысяч перебрали, платя по 400 р<ублей> за тысячу штук и по 60 руб<лей> за 1000 руб<лей> серебра. Это истина, и можно в разменной кассе взять его записки, из которых можно видеть, сколько он в короткое время перебрал тысяч золота. Я думаю, это известно не только Ростовцеву, но и г<осподину> М<инистру> Ф<инансов>, а теперь он золота и серебра вовсе не берет из Разменной кассы, когда курс монеты с кредитными билетами стал равен. Вот и тут этот мерзавец хотел поживиться, а по этому образчику можно судить и о прочих делах его. В комиссии прошений, на лестнице, слышал я однажды следующий между старушками разговор: говорят — Царь дает Дубельту деньги для раздачи бедным, только он так, как здесь бедным старухам ничего не дает и просьбы отказывает, а попроси молодая хотя распутная девка, в особенности из Демидовского, то он сорит царские деньги (он и Турчанинов много наделали распутных из сирот Дем<идовского> Д<ома>). Наконец, кто дал тому мерзавцу самоправно всякое лицо к себе требовать, заставлять к себе являться по нескольку раз, или к Левенталю, это, говорят, какой-то грубый бурлак, который на всех кричит и стращает своим патроном Дубельтом. Здесь разбирает он дела, до него вовсе не касающиеся. Он в С<анкт>-П<етербурге> как паша в Турции действует, тысячи лиц были им требуемы, по делам которым уже производились в судебных местах, и до него вовсе не касались, и он всегда для какой-нибудь грязной юбки готов из белого сделать черное, и наоборот, это ведь говорят публично чиновники, из многих присутственных мест. Странно подумать, из присутсвенных мест требовать чиновников по пустым каким-нибудь делам отрывать от занятий. Вот, право какое себе Дубельт присвоил — под фирмою тайных политических дел, о которых он узнает тогда, когда тысячи знают. Вот толки в городе, приятель мой рассказывал мне, что однажды приехал к нему один из его голубых архангелов и требовал в 3-е отделение, то есть к господину Дубельту; он отвечал прямо — я себя не чувствую ни в чем виновным против правительства, а ежели буду виновным, то меня не приглашать, а просто арестуют. Дел же до г<осподина> Дубельта никакого не имею. И что после узнал он, что его приглашали к г<осподину> Дубельту по частному делу одной продажной знакомой г<осподину> Дубельту юбки. Конечно, он понимал свои права, и знал, что не может быть, чтобы он получил право турецкого паши от нашего Государя, и знал, что это все скрыто от монарха. Но сколько знаю я лиц, которых он по неизвестному ни для кого праву требовал к себе, вмешивался во все дела, даже частные семейные или долговые, и, словом, для всякой юбки он без совести готов из черного и грязного дела сделать белым и чистым — примеров тому есть тысячи. И добрые русские все это терпели, ибо знали, что монарх этого не знает, ни даже граф Орлов. Удивительно, как за все его подлости и гнусные дела до сих пор уцелела его кошачья образина. Но, государь, на тебя надежда.




Касательно пользы и употребления отечественных лечебных средств
Обыкновенной предварительной операцией было отыскивание на теле подсудимой «ведовской печати»
«...Я решился назначить дядю Сергея в Москву генерал-губернатором вместо Долгорукова, выжившего за последнее время совершенно из ума»
Отрубленную голову насадили на пику и водрузили на крышу Вестминстерского дворца, где она находилась на всеобщем обозрении 30 лет.
Русские штурмуют Пекин
«О самодержавии теперь мечтают и будут мечтать так, как раньше мечтали о социализме».
В понятие животного входит понятие самодвижущегося предмета
Достигнутое соглашение повергло христианскую Европу в шок.
Как принц персидский вез в Петербург алмаз «Шах» и извинения за смерть Грибоедова.
После 13 лет управления Потемкиным Новороссией, в ней прибыло 600 000 жителей, то есть прибывало в год почти до 43 т. человек



Библиотека Энциклопедия Проекты Исторические галереи
Алфавитный каталог Тематический каталог Энциклопедии и словари Новое в библиотеке Наши рекомендации Журнальный зал Атласы
Алфавитный указатель к военным энциклопедиям Внешнеполитическая история России Военные конфликты, кампании и боевые действия русских войск 860–1914 гг. Границы России Календарь побед русской армии Лента времени Средневековая Русь Большая игра Политическая история исламского мира Военная история России Русская философия Российский архив Лекционный зал Карты и атласы Русская фотография Историческая иллюстрация
О проекте Использование материалов сайта Помощь Контакты
Сообщить об ошибке
Проект "Руниверс" реализуется при поддержке
ПАО "Транснефть" и Группы Компаний "Никохим"