Сегодня и вчера
В малороссийской лавке Художник: Грибков Сергей Иванович 1822 - 1893 62,2 x 48см Холст, масло. 1882. Ростовский областной музей изобразительных искусств Ростов-на-Дону Фрагмент. Смотреть полностью.
На воле все друг друга обманывают.
Воспоминания лавочника / Публ. [вступ. ст. и примеч.] В. М. Боковой // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2007. — [Т. XV]. — С. 306—342.
«...После того стали зажигать свечку восковую у образов, и выводят невесту, и стала посреди комнаты, и неожиданно сваха моя берет за руку и ставит меня рядом возле ее. — Ну, — говорит, — молитесь, да даст Бог начин хорош и конец счастливый.
Приказания эти я исполнил, и посадили нас рядом за стол, — тут-то я взглянул на свою невесту попристальнее — и не понравилась!.. Взглядывался в ее родных — они тоже не понравились. Да что же они, дурачут это меня?!.. И хотел выдти из стола да бежать, но раздумал: из этого, пожалуй, выдет такая крутая каша, что не перемешаешь. Пусть, думаю, она посидит возле меня, не поп же венчал ее со мною! Между тем гуляние усиливается: пляска, скачка под балалайку. Я сидел, как бы осужденный. Когда они довольно натолковались, я стал поторапливаться домой. Вышли из-за стола все пьяные, а девки и невеста пошли провожать меня до самой квартиры. Когда от них я освободился, тогда свободно вздохнул. Спать не хотелось. Я стал спрашивать у своей свахи, чья она дочь и чем занимаются. «Она, — говорит, — дочь дворового человека, а он служит у Генерала Арапова в лакеях, и человек он непьющий, ласковый, обходительный, а мать-то какая — таких баб и в селе не найдешь, а про самою невесту, что ей и цены нет». — Может, и правда? — думаю. — И пора, за все прошедшие черные дни, пора настать светло-радостному времю. Кто знает? Может, счастие ко мне подваливается, а я отталкиваю, не люблю. На другой день пошел в город нанять квартиру, где бы приютить будущую свою молодую жену, и приискать себе какое дело. Был один знакомый у меня, одного полка. Он служил в полковой канцелярии писарем. Он, вышедши в отставку, женился на вдове, взошел к ней в дом. Вот к нему я и направил стопы свои. Вхожу в дом его, он приветливо меня принял, и жена его показалась баба добрая, такая словоохотливая и во всем опытная. Подумал, что они живут богато и счастливо. Далее и более, и расскажи им всю подноготную: что хочу жениться, и квартиру надо, да чем-нибудь и заняться. На первое он похвалил, а на второе предложил свою спальну, а чем заняться, какой торговлей, то нет лучше и прибыльней торговать ржаной мукой, товар этот всякому надо. — Сознаюсь, — начал он, — что я давно думал этим торговать, но приискивал себе товарища. Деньжонок-то у меня немного, а вдвоем-то сложиться — то ли дело, поидет один покупать, а другой продает. Я нагляделся, как они торгуют, — продолжал он, — и как скоро они богатеют — Боже мой! А недалеко сказать: сосед мой, Петр Гаврилов, в лавочке торгует. Чем он содержится, а семейство большое и сам-пять? Естли бы не ржаная мука, он куда бы годился? В нищие. С другой стороны сидит хозяйка возле меня, и все поддакивает: что все главные купцы непременно сначала торговали ржаной мукой, а разбогатеют, потом и торгуют, чем хотят, и другим товаром. Я не успеваю головы поворачивать то к нему, то к ней, и удивляюсь, как скоро люди богатеют. Они видят мою простоту и неопытность, что-де попался к ним на удочку, они с лукавой улыбкой так и рассыпались, уверяя с клятвой, что естли соединюсь с ними торговать, то ближе года так разбогатею, что на тройке рысистых лошадей покатывать буду. Потом подан самовар, послали за водкой, и стали угощать. Время клонилось к вечеру, и они оставили у себя ночевать. Мы не спали до полуночи, и оба в один голос рассказывали, из чего приобретаются главные барыши, из чего начать. — Первое, когда покупаешь, — начал он, — постараться, чтобы купить дешевле, хотя 1 коп<ейку> на пуд против общей цены, когда станешь ссыпать к себе в лавку, бери побольше походу, скажем, хоть на 1 коп<ейку>, потом пустишь свой товар в продажу, тут тоже есть сметка — об этом после узнаешь; против своей покупки 2 коп<ейки> в розницу продается дороже на пуд. Покупателя старайся обвешать хотя на 1 коп<ейку>, так сочти, сколько копеек на пуд? До 6 коп<еек> барыша. В базар продать можно средним числом 100 пудов — то сколько будет пятачков, и иной раз и по 10 коп<еек> будут барыша. 100 пудов и 100 гривенников — деньги. Тогда куда нам будет девать деньги? Я от радости с места соскочил, ходил взад-вперед по комнате, садился и опять вставал, обоих за руки хватал, инда в жар бросило. Вышел просвежиться на свежий воздух, и радость эту немного обдуло. Вспомнил, что он говорил, нужно обвешивать продавца и покупателя, да не грешно ли это будет? А вот, думаю, спрошу, что он на это скажет? Вхожу в избу. — Ну, товарищ, все хорошо, — говорю, — а вот что не хорошо: по-моему, вы сказали, что обвешивать необходимо и продавца, и покупателя, а я думаю, что это грешно немного будет. Они оба удивились, улыбаясь, и смотрят на меня. — Вот что разбирает! Да ты недавно на воле и не знаешь ничего. Да зайди в любой магазин, спроси, например, 1 ф<унт> чаю в 2 руб<ля>. — тебе подадут в 1 р<убль> 50 к<опеек>. Спроси аршин сукна в 3 руб<ля> — подадут в 2 р<убля>, ситцу спроси прочного, а подадут гнилого. В церкви и то обманут: подай свечку за 3 коп<ейки>, — проси сторожа, и он подаст, которая стоит 2 к<опейки>. На воле все так живут и все друг друга обманывают. Убедившись вполне, что на воле живут и друг друга обманывают, — вынимаю кошелек и отсчитываю ему тридцать рублей, все серебряными, — нанять лавку, купить весы и все принадлежности, а давая эти деньги, я обещался к нему переехать на другой день в дом жить.» |
Раскроем летописи от времен Ярослава: идет ли в них речь об уделах? Нисколько: все князья суть члены одного рода, вся Русь составляет нераздельную родовую собственность
Под фабрикой понимали любое предприятие, производимое при помощи молота и огня, фабрикантом, именовали всякого производителя, будь то ремесленник или кустарь
Внутренние пути Суздальской Руси сходились в Москве
Восемнадцать часов тянулся отчаянный, кровопролитный бой за Малоярославец, во время которого город восемь раз переродил из рук в руки...
Золотое сердце билось в их могучей груди, руки были железные!
Он не только собирал рослых рекрутов, но и покупал их за огромные деньги, выпрашивал в виде живых подарков, и даже пытался «выводить великанов»
Ежели мы только когда повелим флоту нашему в море идти, то тогда через сие Вашего Королевского Величества запрещение себя воздерживать не допустим.
«Если Бог позволит нам проиграть еще одно такое сражение, Ваше Величество может быть уверен, что все наши противники будут уничтожены».
При виде мертвого короля Мегре, человек редкой невозмутимости, вымолвил только: «Пьеса сыграна, пошли ужинать»
Австрийцы следовали голосу национальной ненависти и жажде грабежа, поэтому Тотлебену пришлось ввести еще больше русских войск в город и велеть стрелять по австрийцам.
|