Белосельский-Белозерский Александр Михайлович

— писатель; род. в 1752 г. (о службе его см. ст. Белосельские-Белозерские). Б.-Б. состоял членом многих ученых обществ русских и заграничных. Умер в 1809 году в Петербурге и похоронен в Александро-Невской лавре. Белосельский-Б. страстно любил искусство, и вывезенная им из чужих краев коллекция картин в свое время считалась замечательной. Писал Б.-Б. на французском языке: "De la musique en Italie" (1778); "Circée, Cantate" (Дрезден); "Poésies françaises d'un prince étranger" (Париж, 1789); "Dianologie ou tableau philosophique de l'entendement" (Дрезден, 1790) и много стихотворений во французских журналах. На русском языке Б.-Б. написал оперу "Олинька, или первоначальная любовь" (без имени автора напечатанную в селе Ясном, а затем в исправленном виде в Москве в 1796 г.).

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон. 1890—1907.

[1752 – 26 XII 1809 (7 I 1810), Петербург]. Принадлежал к древнему роду князей Белосельских. В 1759 был зачислен в конную гвардию, позднее переведен в Измайловский полк; дослужился до чина подпоручика. В 1773 получил первое придворное звание (камер-юнкер). В 1779 был назначен (вместо умершего сводного брата Андрея М. Белосельского) посланником в Дрездене, где оставался до мая 1790, после чего был причислен к рус. посольству в Вене; с апр. 1792 по март 1793 занимал пост посланника при сардинском дворе. По свидетельству Ф. В. Ростопчина, Б.-Б. был отозван из Турина за «слишком идиллический характер» донесений о революционных событиях во Франции (см.: Арх. кн. Воронцова. М., 1876, т. 8, с. 60); сам Б.-Б. впосл. объяснял «немилость» тем, что «предвидел события», на которые императрица пыталась «закрыть глаза» (текст донесений см.: Рус. арх., 1877, № 9–10; Un ambassadeur russe à Turin (1792–1793). Paris, 1901). С воцарением Павла Б.-Б. был «назначен к присутствию» в Сенат, но 15 сент. 1797 по прошению был уволен от всех дел. В 1801, после восшествия на престол Александра I, получил чин д. т. советника, а в 1808 – одно из высших придворных званий (обершенк). С 1800 Б.-Б. – член Рос. Академии, с 1809 – почетный член Академии наук и почетный член Академии художеств; он являлся также членом Болонского ин-та, Нансийской академии словесности и Кассельской академии древностей. Получив хорошее домашнее воспитание, в 1768 для усовершенствования в науках Б.-Б. был отправлен за границу; ок. года он провел в Лондоне при своем дяде – рос. посланнике гр. И. Г. Чернышеве; несколько лет прожил в Берлине, где его образованием руководил Дьедонне Тьебо, фр. литератор, член Прус. академии, секретарь Фридриха II. В 1775–1778 Б.-Б. путешествовал, преимущественно по Франции и Италии, изучая литературу, музыку, живопись и собирая произведения изобразительного искусства (к кон. жизни Б.-Б. его коллекция считалась одной кз лучших в России). В эти годы завязывается его знакомство – личное или эпистолярное – с Вольтером, Руссо, Бомарше, Мармонтелем, Гретри; в дальнейшем в этот круг вошли Ш.-Ж. де Линь, Ж.-Ф. Лагарп, Ж. Делиль, Ж.-А. Бернарден де Сен-Пьер, Ф.-Ж. де Бернис, Ж.-А. Нежон, Ж.-Л. Жоффруа и др. Первым печатным сочинением Б.-Б. было послание к Вольтеру (Mercure de France, 1775, mai, p. 176–178), состоявшее из трех стихотворных фрагментов, которые чередовались с короткими прозаическими вставками-разъяснениями; в первом и втором фрагментах прославлялся «великий Вольтер», в третьем излагалось философское и эстетическое кредо автора. В ответном письме-послании Вольтер высоко оценил это произведение и, в частности, его превосходный фр. язык. В 1778 в Гааге появилась небольшая брошюра «De la musique en Italie» («О музыке в Италии»), изданием которой Б.-Б. принял участие в споре глюкистов и пиччинистов на стороне последних (отзыв о ней см.: Journal encyclopédique, 1778, t. 7, pt. 2, p. 305–318). Известность как поэту принесла ему изданная при содействии Мармонтеля (Cassel, 1784; 2е éd. Paris, 1789) книга «Poésies franchises d’un prince étranger» («Французские стихотворения одного иностранного князя»), которую составляли три послания-рассуждения. В «Epître aux Français» и «Epître aux Anglais» сравниваются Франция и Англия с Россией, в их прошлом и настоящем. С сочувствием (хотя и не безоговорочным) отзываясь об успехах цивилизации в этих странах, Б.-Б. обращает внимание европ. читателя на достижения рус. культуры; среди упомянутых отечественных писателей – М. В. Ломоносов, А. Я. Сумароков, Д. И. Фонвизин, М. М. Херасков, М. М. Щербатов, В. П. Петров, И. П. Елагин, А. В. Олсуфьев, А. П. Шувалов ; в примечаниях к первому из посланий содержатся обширные сведения о рус. истории. Основной пафос «Epître aux républicans de Saint-Marin» – в восхвалении патриархальных нравов Сан-Марино; однако в этой «тишине» Б.-Б. видит угрозу общественного и духовного застоя, к которому как просветитель относится с неприязнью. К названным сочинениям примыкает второе «Послание к французам» (Epître aux Français. S.I., 1802). В нем получили отражение мысли Б.-Б. о рус. действительности и современных событиях во Франции. О Екатерине II он отзывался неодобрительно; память Павла I всячески защищал, утверждая, что тот лишь «худо творил добро»; Александра I приветствовал. Не сочувствуя фр. революции, он признавал величие некоторых ее деяний; в Наполеоне видел представителя нации, ее «душу, око и длань». Острота и злободневность послания сделали невозможным его появление во Франции. Перу Б.-Б. принадлежал философский этюд «Dianyologie, ou Tableau philosophique de l’entendement» (Dresde, 1790; Londres, 1791; Freyberg, 1791) («Дианиология – от греч. «дианойя» – «ум», «размышление»), или Философическая картина познания»), где им предложена классификация различных типов («сфер») проявления человеческого разума – от «инертности» до «гениальности». В 1795 предполагалось осуществить и рус. издание этюда (под назв. «Дианиология, или Умомер»); в сохранившемся предисловии к нему приведено адресованное Б.-Б. письмо И. Канта, который находил сочинение «прекрасным». Единственным появившимся в печати произведением Б.-Б. на рус. языке была двухактная пьеса – комическая опера «Олинька, или Первоначальная любовь». По свидетельству П. А. Вяземского (см.: Вяземский П. А. Полн. собр. соч. СПб., 1883, т. 8, с. 393–394), пьеса была «приправлена пряностями самого соблазнительного свойства», что вызвало скандал во время представления на «домашнем и крепостном театре» А. А. Столыпина в Москве. Когда текст пьесы затребовал Павел I, Б.-Б. обратился к Н. М. Карамзину с просьбой исправить в ней «все подозрительные места». В «очищенном», хотя и не в полной мере, виде «Олинька» была срочно напечатана с выходными данными «Село Ясное, 1796» (в действительности – М., типогр. А. Г. Решетникова). Указание Евгения Болховитинова (см.: Евгений – Снегирев. Словарь, т. 1 (1838), с. 160) на 2-е издание пьесы не подтверждается. Последнее напечатанное сочинение Б.-Б. – философский диалог о боге («Premier dialogue entre Esper, jeune enfant de M. le prince Béloselsky, et le sage. – L’Abeilel du Nord (Altona), 1804, vol. 5, N 23, p. 455–456). Значительная часть литературного наследия Б.-Б. (поэтические послания, стихотворения на случай, диалоги о музыке, рассуждение о живописи, максимы, наброски исторических и художественных произведений и др.) была опубликована А. Мазоном. Трагедия «Лжедимитрий» до нас не дошла; известна эпиграмма на нее Г. Р. Державина, датируемая 1794 (см.: Державин, Соч. (1864–1883), т. 3 (1866), с. 355). В бумагах Б.-Б. был найден список одного из трех переводов, предшествовавших первому изданию «Слова о полку Игореве». Отдельные рукописи Б.-Б. находятся в ЦГАДА и ГПБ; письма – в ГБЛ, АВПР и ИРЛИ; биографические материалы – в ЛОИИ. 

Лит.: Moussard P. Les diversités littéraires. St-Pbg., 1812; Spada A.-F. Ephémérides russes, politiques, littéraires et nécrologiques. St-Pbg., 1816, t. 4; Бартенев П. И. Наполеон I и кн. А. М. Белосельский-Белозерский. – Рус. арх., 1888, № 2; Тимирязев В. А. Кн. Белосельский в Турине во время фр. революции. – Ист. вестн., 1902, № 12; Верещагин В. Моск. Аполлон: (Альбом кн. А. М. Белосельского-Белозерского). – Рус. библиофил, 1916, № 1; Ильинский Л. К. Пер. «Слова о полку Игореве» по рукописи XVIII в. Пгр., 1920; Алексеева Е. Г. «Зеленый-альбом»: (Жизнь и деятельность кн. А. М. Белосельского-Белозерского). Нью-Йорк, 1958; Смирнов-Сокольский Н. П. Рассказы о книгах. М., 1959; Дмитриев Л. А. История первого изд. «Слова о полку Игореве». М.; Л., 1960; Besançon A. Un neó-classique russe: à propos de trois lettres du prince Alexandre Béloselski. – Revue des études slaves, 1963, t. 42; Mazon A. Deux Russes écrivains français. Paris, 1964; Chailley J. Les dialogues sur la musique d’Alexandre Bélosel’skij. – Revue des études slaves, 1966, t. 45; Vodoff Vl. Alexandre Bélosel’skij, panégyriste de la Russie ancienne. – Ibid.; Гулыга А. Из забытого. – Наука и жизнь, 1977, № 3; Заборов П. Р. Рус.-фр. поэты XVIII в. – В кн.: Многоязычие и лит. творчество. Л., 1981.

П. Р. Заборов

Словарь русского языка XVIII века. — М:. Институт русской литературы и языка. Ответственный редактор словаря – А.М. Панченко. 1988-1999.

(1752—26 декабря 1809, Петербург) — русский просветитель, член Российской Академии словесности, почетный член Императорской Академии наук и Академии художеств, почетный член ряда иностранных академий. С 1789 по 1793 служил русским посланником в королевстве Сардиния. Дипломатическая карьера пресеклась из-за того, что его донесения, по мнению Екатерины II, не содержали должной идеологической оценки революционных событий во Франции. Основное его философское произведение “Дианиология, или Философская картина интеллекта” выдержало ряд изданий в Дрездене, Лондоне, Фрейбурге. Русское издание, подготовленное в 1795, в свет не вышло. В его трактате была предложена своеобразная классификация познавательных способностей человека. Термин "“дианиология” (в обычной транскрипции “дианайология”) впервые встречается в “Новом органоне” (1764) И. Г. Ламберта. В России “Дианиология” известности не получила, в Европе—наоборот. Помимо благожелательного отзыва в йенской “Всеобщей литературной газете” (26 июня 1792), отметим интереснейшие письма И. Канта. Кант, ознакомившись с его трудом, заявил: “Вашему сиятельству суждено было разработать то, над чем я трудился в течение ряда лет,—метафизическое определение границ познавательных способностей человека, человеческого разума в его чистой спекуляции,—но только с иной, а именно с антропологической стороны, которая приучает различать границы предназначенной для каждого индивида сферы посредством разделения, которая основывается на прочных принципах и столь же нова и глубокомысленна, как и прекрасна, и понятна”. Если Кант считал познавательные способности присущими человеку как таковому, то Белосельский-Белозерский, распределив людей по разным “сферам”, полагал неравенство способностей естественным и неподверженным перемене.