Библиотека  > Электронная библиотека Руниверс > Тематический каталог

« Вернуться к списку томов

Оглавление

  • Предисловие 139
  • 1741г.
    • 1. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 12 декабря. - Турецкий посол сообщает ему, Шетарди, через Далиона о действиях гр. Остермана в пользу посредничества Порты, вместо Франции, при заключении мира между Россией и Швецией. Шетарди внушает по этому поводу турецкому послу о нынешнем благоприятном настроении русского двора относительно Турции и необходимости подождать пока вступать в письменные сношения с маркизом Кастеллане. Затем Шетарди убеждает Императрицу Елизавету дать снова аудиенцию турецкому послу, несмотря на то, что он уже откланялся, и пообещать ему возвращение турецких рабов. Король Франции, как союзник, близко принимает к сердцу интересы Порты. На осведомление Царицы о расположении к ней прусского короля, Шетарди, как пишет, уверил ее, что король Фридрих нимало не враждебен к ней за кару, постигшую принцев Брауншвейгских. Императрица высказывает желание добиться замены кем-нибудь Мардефельда и Финча, и Шетарди дает ей советы по этому поводу. Пожар на Васильевском острове возбуждает тревогу относительно общественной безопасности: Шетарди советует удвоить караулы при заключенных. Кроме того, он не вполне доволен редакцией последнего манифеста, и Императрица присылает ему следующий манифест на просмотр. Перечисление лиц, составляющих совет Госурадыни. Назначается время отъезда принцев Брауншвейгских с семейством. Они уезжают в Германию, причем Брауншвейгских с семейством. Они уезжают в Германию, причем им определяется пенсион; великодушие, проявленное при этом к ним Императрицей. Конфидент сообщает Шетарди о желании Императрицы видеть его. Последняя передает ему свой проект задержать принцев Брауншвейгских в Риге с целью обеспечить безопасный проезд в Россию принцу Голштинскому. Шетарди советует Императрице отправить этого принца во Францию, но, встретив отказ с ее стороны, дает другой совет: задерживать как можно долее переезд принцев Брауншвейгских в Ригу впредь до прибытия принца Голштинского в Спб. Царица не желает принимать у себя иностранных министров в праздник св. Андрея, но Шетарди отсоветывает ей это. Принцы Брауншвейгские уезжают все-таки в Германию. Кавалер Крени сообщает Шетарди о слабости шведской армии; французский посланник убеждает его действовать в пользу мира. Разъяснения по поводу приглашения кн. Трубецких маркиза Шетарди. Приглашение его на праздник св. Андрея. Любезный прием, оказанный на празднике Императрицей кавалеру Крепи. Возвращение из ссылки Долгоруковых и Голицыных. Обильная раздача милостыни по случаю праздника. Гренадеры являются к нему, маркизу Шетарди, с изъявлением благодарности и принимаются им весьма приветливо. Польза, ожидаемая для французского двора от различных особ при русском дворе. Ожидаются еще большие выгоды от предстоящего возвышения А.П. Бестужеева. В своих донесениях Шетарди намерен отделять от общего наложения фактов особые соображения, которые будут посылаться отдельно, на случай, если Императрица пожелает ознакомиться с содержанием депеш 147
    • 2. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 15 декабря. - Уведомление о получении письма. Подтверждение о поражении, нанесенном Кули-ханом в Дагестане. Амело представляется странной радость, выказанная при этом русским двором, посредницей при заключении мира со Швецией; намерение же ее соединиться с этой последней державой неискренне. Подозрения, возбуждаемые действиями турецкого министра в Спб. Опровержения, делаемые прусским королем относительно союза его с королевой венгерской. Соединение его с французской армией в Богемии 155
    • 3. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 16 декабря. - Назначение Царицей приемов при дворе. Браккель не должен быть более отправлен к иностранным дворам, как приверженец Остермана. Шетарди заявляет, что указал Царице на необходимость избегать назначения иностранцев при чужих дворах Царица одобряет этот совет и предполагает отозвать указанных им лиц. Затруднения иностранных министров при сношениях с канцелром Черкасским, вследствие незнания им иностранных языков. На заявление о том Шетарди, Императрица, однако, находит удаление от дел канцлера преждевременным. Маркиз Ботта ходатайствует перед Императрицей о тридцатитысячном корпусе, но получает отказ. Сомнения Царицы относительно пользы старинного союза с австрийским двором поддерживаются маркизом Шетарди. Надежды его на посредничество Франции при заключении мира между Россией и Швецией. Слухи о предполагаемом браке между принцем Голштинским и одной из французских принцесс. Радостные надежды, высказываемые по этому поводу Шетарди 157
    • 4. От Императрицы Елизаветы Петровны королю, Спб., 5/16 декабря. - Радость, выказываемая Царицей по поводу дружественных заявлений маркиза Шетарди. Ходатайствование ее о добрых услугах Франции для восстановления мира на севере. Благодарность, высказываемая ею заранее по этому поводу 159
    • 5. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 19 декабря. - Шетарди высказывает удовольствие по поводу одобрения его поведения относительно Давена. Императрица Елизавета не знает об имени главного действующего лица. Турецкий посол явился ко двору и был принят с подобающими почестями. На следующий день он уезжает в Константинополь. Неуместное упорство Левенгаупта мешало до сих пор, заявляет Шетарди, действиям в пользу мира; но последнее письмо Левенгаупта оправдывает надежды французского министра и снискивает ему благодарность Императрицы. Шетарди извещает о том французское министерство для предупреждения возможности возникновения неприязненных действий. Слабое состояние Швеции еще более побуждает его к этому. Эта держава может произвести значительные действия лишь в союзе с Россией. Старания Шетарди склонить Императрицу к приглашению Франции участвовать в мирных переговорах со Швецией. Враждебные внушения Императрице относительно него, Шетарди. Она не обращает на них внимания и выказывает желание править, не подчиняясь никакому влиянию 160
    • 6. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 23 декабря. - Собирание Царицей портретов Петра Великого. Она просит маркиза Шетарди, доносит последний, доставить ей также портрет Людовика XV и весьма довольна исполнением этой просьбы. Кавалер Крепи снова посещает маркиза Шетарди. Удивление его по поводу требований Швецией земельных уступок от России. Мужество шведов еще укрепилось при известиях о вступлении русской Императрицы на престол и о смерти шведской королевы. Маркиз Шетарди однако сообщает Императрице только о прекращении шведами непрязненных действий. Об отправлении кавалером Крепи депеши французскому двору 163
    • 7. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 24 декабря. - О получении писем. О переговорах Шетарди с турецким послом: поведение последнего является пока подозрительным. О непреодолимых затруднениях относительно получения сведений из Финляндии. Сношения Шетарди со Швецией должны сделаться более деятельными в случай возобновления каких-либо военных действий. Смерть королевы шведской является весьма важным событием и требует внимания Шетарди. Объяснения относительно датского посланника при русском дворе не дают повода предполагать, чтобы он имел миссию вести переговоры в Спб. Швеция, вероятно, будет встревожена известием об обмене ратификаций последнего договора между Англией и Россией. Предписывается Шетарди следить за всем, касающемся этого договора. Требования маркиза Ботта относительно вспомогательного корпуса не представляются чем-либо особенным, но данные, касающиеся прусского короля, являются опровержением слухов о соглашении этого государя с венским двором. Уведомление об отзыве Ресефльда из Гаги вследствие недовольства прусского короля этим министром за враждебность его против Франции. Этим подтверждается верность Фридриха II своим союзникам. Прусский король отдал приказ присоединиться двадцати пяти эскадронам своих войск к прусской армии в Богемии, а теперь повелел маршалу Шверину и войскам, находящимся под его командованием в верхней Силезии, перейти в Моравию с целью диверсии в пользу союзников. Уведомление о получении письма 164
    • 8. От графа Саксонского кардиналу Флери, Пизек, 28 декабря. - Виды Морица Саксонского на Курляндское герцогство. Ходатайство его о содействии французского короля этим его видам. В прилагаемом письме Брюля указывается трудность выполнения этого плана 166
    • 9. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 30 декабря. - Маркиз Шетарди беспрекословно подчиняется решению Амело относительно Далиона, хотя и ожидал от последнего значительных услуг для службы короля. Новые сенаторы и лица, ведающие иностранные дела, благодарят Царицу за свое назначение. О других милостях, оказанных Царицей при восшествии на престол; назначение фельдмаршала Долгорукова сенатором и президентом войнной коллегии. Казнь, грозившая ему ранее по проискам гр. Остермана. Князь Долгоруков и Нарышкин обязаны возвышением лишь выслуге, а прочие награжденные лица - своим личным достоинством. Назначение следствия над гр. Остерманом и другими арестованными лицами. Гр. Головину поручается при этом заведывание конфискациями имуществ. Царица тайно присутствует при следствиях. Допрос гр. Остермана приводит к полному выяснению его преступности. Швеция неожиданно возобновляет военные действия. Недовольство Царицы по этому поводу. Шетарди питает, однако, надежду на улажение недоразумений при содействии французского короля. Празднества по случаю восшествия Царицы на престол. Княгиня Голицына снова утверждается в звании обер-гофмейстерины, равно как Салтыкова и княгиня Черкасская в своих придворных должностях. Повышение Лестока. Маркиз Шетарди поздравляет его. Кроме повышения Лестоку жалуется портрет Царицы 167
    • 10. Мемория, переданная маркизу Шетарди Вальданкуром в начале царствования Императрицы Елизаветы. Заслуживающее доверия лицо утверждает, что при дворе говорят лишь о предпочтении, оказываемом маршалу Шетарди Императрицей. Зависть придворных по этому поводу. Один из министров, отличающийся склонностью к интриге, пытался устранить маркиза Шетарди от русского двора, причем выставлял его главным деятелем при освобождении России от ига чужеземцев и уверял, что он приобретет преобладающее влияние над Царицей и всеми русскими министрами. Русские, по мнению Вальданкура, проникнуты взаимной ненавистью, и готовы на преступления. В случае продолжения войны со Швецией они надейются, что кредит маркиза де-ла-Шетарди будет подорван. Другие полагают, что Императрица напрасно образовала и возвысила при вступлении на престол особую гренадерскую роту, от которой можно ожидать злоупотреблений при ее исключительном положении. Прибытие герцога Голштинского является преждевременным, пока Царица не объявит его наследником престола; хотя сама она едва ли вступит когда-либо в замужество. Герцог Голштинский имеет, по мнению Вальданкура, более прав на русский престол, нежели сама Царица. Приближенные к герцогу лица непременно будут внушать ему честолюбивые планы, а Преображенцы могут оказать содействие для их исполнения. Непостоянство лейб-кампанцев является в том порукой. Вальданкур сообщает обо всем этом Шетарди без дальнейших комментариев 169
  • 1742г.
    • 11. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 6 января. - Для успеха предписаний, данных министром Амело необходимо, чтобы Швеция помогла рассеять тревогу, возбуждаемую ее угрожающим образом действий. Теперь же каждый думает о своей личной безопасности. На следствии гр. Остерман показал, что завещание царицы Екатерины было им похищено и сожжено, вследствие слишком явного установления этим документом прав на престол в. кн. Елизаветы и герцога Голштинского. Однако, сохранилась копия завещания, засвидетельствованная подписью канцлера Головкина. Относительно издержек со стороны Франции в пользу Царицы можно лишь сожалеть, что они были слишком незначительны. В настоящее время необходимо привлечь подарками Бестужева, который деятельно трудится на пользу Франции, возбуждая против себя маркиза Ботта и Финча. На основании последнего договора русского двора с Англией Бестужев объявил Остермана изменником отечества, ради полученных из Англии подарков. Головин также сторонник Англии, но Куракин отстаивает интересы Франции. Таким образом, если заручиться содействием Бестужева, то можно установить выгодные торговые сношения между Францией и Россией, вопреки действиям Англии и Голландии. Следственная комиссия с присоединением Михаила Головкина и в присутствии Царицы продолжает свои разбирательства. Пушкин назначен в Испанию, Нарышкин в Лондон на место Щербатова, а Чернышев в Берлин вместо Браккеля. Предстоящие замещения Кейзерлинга, Сольмса и Михаила Бестужева. Последний будет назначен обер-гофмаршалом. Мардефельд поздравляет по повелению своего двора Императрицу с восшествием на престол. Подевильс также посылает свое поздравление. Царица созвала гренадерскую роту и объявила себя капитаном гренадер, а принца Гессен-Гомбургского их штабс-капитаном. Граф Линар едва ли возвратится в Спб. 172
    • 12. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Париж, 8 января. - Уведомление о прибытии курьера. Удовольствие короля по поводу вступления Императрицы на престол. Маркиз де-ла-Шетарди снова будет облечен званием посла 176
    • 13. От графа Саксонского кардиналу Флери, Дрезден, 12 января. Гр. Мориц Саксонский благодарит Флери за обещанное содействие и просит о надлежащих инструкциях к французским уполномоченным в Спб., дабы противодействовать избранию на курляндский престол Бирона и др. кандидатов. При этом указывается на неправильность избрания Бирона и на законность избрания его, гр. Морица 176
    • 14. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 12 января. - Уведомление о получении писем. Король весьма доволен восшествием Императрицы Елизаветы на престол и проявленным ею при этом самообладанием. Ее доблести и снисканная ею любовь народа обещают благополучное царствование. Осмотрительное поведение маркиза де-ла-Шетарди при перевороте вполне одобряется. Король желает, чтобы гр. Левенгаупт согласился на принятие мирных предложений Царицы. Расположение последней к королю, вероятно, сохранится и впредь. Осторожный совет Шетарди Императрице относительно образа действий с принцами Брауншвейгскими также одобряется королем. Напрасно, однако, маркиз Шетарди не известил через Валори прусского короля о происшедшем перевороте 177
    • 15. От маршала де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 13 января. - Предложение Портой посредничества для примирения России со Швецией, вероятно, придуманное Остерманом лишь с целью устранения Франции, послужить только к еще большему возвышению этой державы. Ланмари не должен, однако, по мнению Шетарди, слишком поддаваться шведским внушениям, дабы переговоры его, как посредника, имели успех. Кавалер Крепи вручает французскому послу письмо от гр. Левенгаупта. Оно произвело хорошее впечатление на Императрицу. Шетарди посылает копию его Кейту, дабы содействовать прекращению неприязненных действий со стороны России. Пленный граф Вазабург переводится из Москвы в Спб. по просьбе маркиза Шетарди. Крепи уведомляет последнего о благоприятном отношении Швеции к кандидатуре на шведский престол герцога Голштинского. Опасаются, однако, чтобы Царица не стеснила там свободы выборов; также и возможность кандидатуры гр. Левенгаупта возбуждает опасения в Швеции. Шетарди передает Крепи, что тревога по этому последнему поводу должна рассеяться при известии о прекращении неприязненных действий, благодаря посредничеству французского короля. Опасения же относительно стеснений со стороны Царицы Шетарди не счел нужным рассеивать, чтобы шведы не предъявили слишком больших притязаний при мирных переговорах. Даже требование Выборга и Кексгольма является теперь слишком рискованным, по мнению маркиза Шетарди; Швеция же, по заявлению кавалера Крепи, высказывает притязания на все побережье Балтийского моря. Предполагаемое соглашение прусского короля с королевой венгерской придумано немцами, участвовавшими в правлении, и сторонниками венского двора. Направление европейской политики изменилось: день для избрания императора, назначенный имперским сеймом на 24 января, в день рождения прусского государя, является добрым предзнаменованием для держав, желающих упрочить мир в Европе. К депеше приложен список прововольственных припасов для русских войск. Войска ландмилиции, прибывшие из Новгорода в весьма хорошем состоянии, равно как и новобранцы последнего призыва. Все, сделанное в течение регентства принцессы Брауншвейгской, уничтожено общим указом, хотя некоторые из ее наград и утверждены. Камергеры Императрицы Анны Иоанновны, равно как камер-юнкеры и камергеры принцессы Брауншвейгской назначаются ко двору принца Голштинского. От майора Корфа, отправленного, чтобы сопровождать помянутого принца в Спб., не получается известий со времени проезда его через Данциг. Императрица желает, чтобы принц Голштинский путешествовал инкогнито и отклоняет предложение прусского короля об охране принца при проезде через Померанию и Пруссию. Принц и принцесса Брауншвейгские с их семейством подвергаются новым промедлениям вследствие дурных дорог и желания Императрицы задержать их в пути. Следственная комиссия переводит обер-гофмаршала (Левенвольде) из домашнего ареста в крепость. Другой подсудимый Гросс застрелился. Повышения и награды по случаю Нового года. Секретарь саксонского посольства (Пецольд) передает Шетарди письмо от графа Саксонского и сообщает о получении им бриллиантов, увезенных с собой гр. Линаром. Шетарди выражает готовность содействовать планам графа Саксонского, но советует Пецольду хлопотать с своей стороны, ввиду кандидатуры принца Гесен-Гомбургского на курляндский престол. Сомнения Шетарди в успехе этого дела. Барон Мардефельд получает новые верющие письма для представления Царице. Шетарди благодарит за участие, выказанное к нему министром Амело 178
    • 16. Список хлебных припасов, заготовленных в России. приложено к письму от 13 января 183
    • 17. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 15 января. Ответ министра запоздал вследствие отправки его с обратным курьером. Амело выражает удивление по поводу письму Шетарди гр. Левенгаупту с целью приостановки военных действий. Это является еще более удивительным ввиду прежних сообщений Шетарди о слабости военных сил в русском государстве. Амело высказывает предположение, что Царица воспользовалась услугами Шетарди лишь вследствие боязни шведов. Сообщения Крепи о плохом состоянии шведской армии подчерпнуты из сомнительных источников и опровергаются фактами. Как бы то ни было, маркиз Шетарди не должен был брать на себя приостановку военных действий, если Царица не соглашалась на требования гр. Левенгаупта. В случае поражения шведов вина падала бы тогда лишь на Левенгаупта, и мир был бы заключен на столь же выгодных условиях, выдвинув притом услуги Франции; теперь же шведы считают, что король пренебрегает их интересами; это подтверждается и письмом Ланмари к Шетарди. Подозрения шведов относительно Франции могут еще усилиться, вследствие того, что гренадеры являлись открыто благодарить маркиза Шетарди. Отправка курьера из Франции в Стокгольм с целью успокоения умов в Швеции. Маркизу Ланмари предписывается убеждать шведов, что переворот в России был задуман Францией лишь с целью содействовать интересам Швеции. Ланмари предписывается также поощрять шведов к самым энергическим действиям против России и лишь по занятии требуемых Левенгауптом укреплений хлопотать о мире; это делается не из недоброжелательства к Царице, но вследствие обязательств французского короля к Швеции. Держава эта, по мнению Амело, приобретет и других союзников. Заявления Шетарди гр. Кастеллане могут привести некоторый вред, если только письмо Шетарди пришло ранее депеши Амело. Принца Голштинского ни к чему было направлять во Францию, так как король не желает брать на себя участия в этом деле. Странно, что Царица приглашает этого принца в Россию, между тем, какк он, имея большие права на престол, по закону Петра I, нежели она сама, может дать повод к новому перевороту. Доверием, оказываемым Царицей к Шетарди, следует пользоваться весьма осторожно, не раздражая русских министров. Заключающиеся в этом письме сведения предназначаются исключительно для маркиза Шетарди. Король не замедлит принять посредничество в заключении мира между Россией и Швецией, как только князь Кантемир представит полученные им верющие письма. Дабы Царица с доверием отнеслась к новым внушениям Шетарди, противоречащим прежним его советам, к этому письму присоединяется другое для предъявления ей. Предложение о пенсионе и о подарках Лестоку одобряется кардиналом 183
    • 18. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 15 января. - Уведомляет о посылке новых верющих писем маркизу Шетарди. Ввиду великодушных действий Царицы по отношению Швеции, последняя держава должна быть весьма довольна содействием, оказанным ею к возведению на престол помянутой Государыни. Однако, кроме перемены правительства в России. Швеция, предпринимаю войну, имела еще целью возвратить отторгнутые от нее провинции, и обязательства короля касаются и этого предмета. Поэтому не следовало приостанавливать военных действвий ранее разъяснения этих затруднений. Сведения о слабом состоянии Швеции неверны, иначе король не заключал бы с ней союза, и гр. Левенгаупт не предъявлял бы столь значительных требований. Хуже всего то, что Шетарди взял на себя ответственность за последствия перемирия и обязал таким образом короля удовлетворить обе стороны. Маркиз Шетарди должен теперь внушить Царице склонность к некоторым уступкам. Бестужев, готовящийся стать во главе иностранных дел, имеет репутацию человека, преданного интересам англицан и немцев; из достоверных источников известно, что он предрекает возможность еще более важных перемен в России, нежели происшедший переворот. Далион может по-прежнему оставаться при русском дворе. Благодарность за поздравление с Новым годом 187
    • 19. От кардинала Флери гр. Саксонскому, Версаль, 18 января. - Извещение о получении письма гр. Саксонского. О кандидатуре гр. Саксонского на курляндский престол кардинал заявлял уже королю польскому, но ему было указано на декрет этого короля, по соединении с Баварией, об изгнании графа из польских владений, следовательно, прежде всего надо добиться отмены этого постановления, в чем король Франции охотно будет содействовать гр. Саксонскому, помня услуги, оказанные им при взятии Праги 189
    • 20. От маркиза де-ла-Шетарди маркизу Ланмари, Спб., 19 января. - Гр. Левенгаупт совершенно несправедливо называет ходатайством выраженное Царицей желание только о приостановке военных действий. Требования его простираются при этом не только на Выборг и Кекстольм, но на все Балтийское побережье, принадлежащее России. Поэтому действия в пользу шведов могут теперь лишь дискредитировать маркиза Шетарди при русском дворе и обнаружить корыстолюбие шведов. Швеция заблуждалась бы, приписывая себе возвышение русской Государыни и думая, что она нуждалась бы в ее помощи для утверждения своего на престоле, в случае, если бы другие державы не признали происшедшего переворота. Чтобы Царица поверила бескорыстности содействия шведов и считала себя обязанной им престолом, они должны были оказывать более существенную поддержку, нежели злополучным Вильманстрандским делом, и не нападать на Россию теперь, когда цель их похода достигнута. Россия может действительно оказать помощь Швеции при предстоящей вакантности шведского престола, самой же России нечего опасаться от непризнания другими державами новой Царицы, потому что самая опасная из них, Пруссия, уже торжественно заявила о таковом признании через барона Мардефельда. На основании этого Швеции не следует нарушать перемирия, благоприятного и для нее, и для короля Франции. Шетарди испрашивает, в заключение, инструкций, как действовать далее относительно Швеции 189
    • 21. Копия письма маркиза де-ла-Шетарди гр. Левенгаупту от 19 января. Приложено к письму маркиза де-ла-Шетарди от 20 января. - Усиленные занятия Царицы не позволяли до сих пор представить ей доклада о письмах, присланных гр. Левенгауптом. Ответы будут отправлены с кавалером Крепи. Посланные Царицей повеления не успели предупредить события 6 декабря. Теперь Царица повторила свой приказ генералу Кейту и повелела возвратить, пленных, захваченных в последней стычке. Затем Царица, по ходатайству Шетарди, разрешила гр. Вазабургу переехать из Москвы в Петербург. Она чрезвычайно довольна поздравлениями шведского короля по поводу восшествия ее на престол и надеется, что отправка капитана Дидерона в Швецию послужит этому государю доказательством ее благорасположения к нему; Царица поручает заявить Шетарди о своем желании войти навстречу благим намерениям шведского короля, благодарит его за возвращение русских пленных и высказывает свое соболезнование по поводу кончины королевы, его супруги. Царица готова даже превая возобновить прерванную переписку со шведским королем, послав ему нотификацию о своем вступлении на престол. Шетарди высказывает свое удовольствие по поводу доверия, оказываемого ему королем Швеции 191
    • 22. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 20 января. - Смерть шведской королевы должна явиться для шведов событием, содействующим прекращению войны, весьма рискованной для них при нынешних обстоятельствах. Следственная комиссия над Остерманом и проч. приступила к составлению приговора. Болезнь Остермана, грозящая его жизни, вызывает чрезвычайную заботливость о нем со стороны Царицы. Князьям Долгоруковым возвращаются конфискованные у них имения; равным образом восстанавливаются в своих должностях все лица, занимавшие их в предыдущее царствование, за исключением обвиненных в преступлениях и злонамеренных кознях. К письму присоединены ответы Шетарди маркизу Ланмари и гр. Левенгаупту вместе с переводом коронационного манифеста Царицы и оригиналом его, представленном ей министрами. Царица одобрила ответ Шетарди гр. Левенгаупту по поводу приостановки военных действий. Лесток поблагодарил кавалера Крепи, от имени Царицы, за его хлопоты и вручил ему золотую табакерку с бриллиантами и находящимися в ней 250 червонцами 194
    • 23. Письмо короля Царице Елизавете Петровне, Версаль, 21 января. - Король выражает желание содействовать восстановлению мира на севере и согласен оказать при этом через маркиза Шетарди услуги, за которыми к нему обратились 195
    • 24. От короля Царице Елизавете Петровне в ответ на ее нотификацию о вступлении на престол и как верющее письмо маркизу де-ла-Шетарди, назначенному послом короля при помянутой Государыне. Версаль, 21 января 196
    • 25. От короля маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 21 января. - Король облекает маркиза де-ла-Шетарди званием чрезвычайного посла и выражает желание поддерживать дружественные сношения с русской Государыней, о чем маркизу заявлено им лично кн. Кантемиру 196
    • 26. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, января 21. - Извещение о получении письма. Выражается удовольствие по поводу того, что Царица назначает на высшие посты лиц русского происхождения. Об отказе Царицы в помощи венгерской королеве, требуемой маркизом Ботта. Она, по-видимому, не желает утверждать прежнего союза России с венским двором. Обращение за посредничеством к французскому королю указывает на иное направление ее политики, которое и предписывается маркизу де-ла-Шетарди поддерживать всеми силами, с целью умиротворения севера. Князь Кантемир представил королю Франции нотификацию Царицы о восшествии ее на престол и облечении его, Кантемира, знанием чрезвычайного посла. Король облекает тем же званием маркиза де-ла-Шетарди. К письму приложен ответ короля на нотификацию о восшествии на престол и на частное письмо Царицы к королю, с просьбой оказать добрые услуги для заключения мира на севере. Ответ на нотификацию, являющийся и верющим письмом, прислан в двоякой форме, для предъявления лишь одного из экземпляров, причем выбор зависит от предъявления письма до или после аудиенции маркизу Шетарди. Замечание Амело по поводу формы адресования частного письма Царицы королю. О проекте брака между принцем Голштинским и одной из французских принцесс; ввиду непрочного положения принца, маркизу Шетарди предписывается быть осмотрительным в этом вопросе. Князь Кантемир вполне, по-видимому, предан английскким и австрийским интересам. Избрание императора германо-римского состоится, вероятно, 24 января, вопреки проискам венского двора. Войска прусского короля подвигаются вперед по Моравии и овладели уже Ольмюнцем. В Лондоне происходит сильное брожение умов. Министерству грозит падение 197
    • 27. От принца Конти кардиналу Флери, 25 января. - Наступление Нового года мешало до сих пор отправке этого письма. Так как переворот в России уже совершился, та план действий Франции должен быть создан теперь на новых основаниях. Союз с Россией, упроченный возведением французского принца на русский престол, даст Франции могущественное влияние на севере и все преимущества продолжительного мира. Происшедший в Росссии переворот может, напротив, нанести ущерб Франции, если престолом овладеет Голштинский принц. Он неминуемо заявит притязания на шведский престол и будет оказывать значительное давление при этом на Швецию. Если же последняя держава станет искать союза с Данией и Англией, то это нанесет большой ущерб французской торговле. Уполномоченному Франции при русском дворе следовало бы внушить соответствующий высказанным сообщениям образ действий. Императрицу не так трудно убедить в пользе, заключающейся для нее в союзе с Францией. В случае столкновения при этом личных интересов его, принца Конти, с общегосударственными, он охотно готов пожертвовать своими. В таком случае, чем содействовать вступлению на престол принца Голштинского, лучше проводить проект брака Царицы с каким-либо германским принцем, лишь бы не с Баварским, Ганноверским или Прусским. Дальнейшие разъяснения будут представлены при первом изъявлении желания кардиналом 199
    • 28. От секретаря кардинала Флери принцу Конти, 25 января. - План Конти одобряется кардиналом, но признается в настоящее время невыполнимым, вследствие того, что секрет его обнаружен и дело требует полного официального опровержения 202
    • 29. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 25 января. - Шетарди предписывается чаще посылать своему двору уведомления о шведских делах. По возвращении кавалера Крепи к шведской армии, тайно задуманный проект брака между принцем Конти и Царицей сделался известен и сильно встревожил шведов, а затем и датчан. Следует опровергать эти слухи, как совершенно фантастические, но по возможности меньше говорить о них. Надежды гр. Саксонского на герцогство Курляндское поддерживаются теперь польским королем, и король Франции также не прочь оказать ему содействие. Необходимо поэтому точно разведать намерения Царицы по отношению к Курляндии, уведомляя обо всем гр. Дезаллера, который бы, в свою очередь мог доставить гр. Брюлю необходимые данные для его действий 202
    • 30. От принца Конти кардиналу Флери, Лиль-Адам, 27 января. - Крайне прискорбно, что тайна замысла обнаружилась. В выдаче секрета нельзя подозревать лиц, отправленных в Петербург для переговоров; стало быть виновны в этом или Царица, или г-жа Каравак, или шведы. Последние не могут, однако, упрекать Францию, так как дело было начато с их ведома. Нет необходимости отзывать Шетарди от русского двора, но следовало бы отправить еще другого уполномоченного для ведения дальнейших переговоров о браке Царицы. Император избран, и теперь время определить по этому поводу образ действий Франции, соответствующий достоинству короля и французским интересам. Ответа на письмо не требуется 203
    • 31. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 27 января. - Бестужев поручил Далиону, к которому он относится с полным доверием, передать маркизу Шетарди, что он с нетерпением ожидает курьера из Франции, во-первых, по поводу шведских дел, а во вторых - вследствие настойчивых требований, предъявляемых русскому двору Финчем и маркизом Ботта: желательно было бы установить тесный союз Франции с Россией, который упразднил бы договоры последней державы с венским двором, Англией и Голландией. Далион отвечал Бестужеву, что два последних донесения Шетарди, вероятно, приостановили действие договора с Австрией, лучше же всего пока ссылаться на внутреннее неустройство России, мешающее заняться внешней политикой. Бестужев одобрил это предложение. Гр. Ливен, приехавший в среду в Петербург, передал маркизу Шетарди, как он сообщает, шифр для сношений с гр. Левенгауптом. В письме, привезенном им при этом, Левенгаупт уведомляет о возвращении русских пленных и рекомендует маркизу Шетарди графа Ливена. Последний исчисляет шведские силы в двадцать пять тысяч человек. Кончина шведской королевы побуждает шведов склоняться к миру, если только он будет заключен немедленно. Шетарди выражает надежду на благополучный исход переговоров с Россией, но ссылается на различные формалььности и промедления в получении инструкций. могущие отсрочить достижение желаемой цели. Затем Шетарди представляет Ливена перед его отъездом Царице. Приговор над государственными преступниками подписан и представлен на утверждение Царице; есть некоторая надежда на смягчение ею наказаний. Майор Корф сообщает о скором приезде принца Голштинского в Мемель. Царица радуется этому тем более, что не удобно продолжать задерживать принцев Брауншвейгских в Риге; поэтому и принц Людвиг Вольфенбюттельский получит на днях разрешение выехать из Петербурга. Лесток передает маркизу Шетарди письмо кн. Кантемира гр. Остерману; тот снимает копию с письма 204
    • 32. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 29 января. - Удивление Амело по поводу неполучения писем от маркиза Шетарди. Это тем более неприятно, что Царица должна ожидать подробностей в ответ на ее просьбу о вмешательстве Франции в мирные переговоры между Швецией и Россией. Во избежание такого неудобства, маркизу Шетарди предписывается выразить еще раз полную готовность короля содействовать заключению мира, приняв за основание условия, изложенные в письме от 15 января, и поставить на вид Царице непрочность ее положения. По заключении же этого мира можно начать переговоры и о торговом трактате между Россией и Францией. В ходатайстве Царица обращается к королю лишь за "добрыми услугами" при заключении мира, но есть основания понимать это выражение, как действительное посредничество короля между Швецией и Россией 206
    • 33. От принца Конти кардиналу Флери, 30 января. - Уведомляет кардинала о получении ответа и благодарит за участие. На высказанное же кардиналом соображение, что Царица дала обет не выходить замуж, Конти высказывает некоторые надежды преодолеть это препятствие, причем ставит на вид пагубное влияние Бестужева, которое подчинит Россию влиянию Англии, если Франция будет бездействовать. Маркиз Шетарди не внушает доверия принцу Конти: он и Лесток не сумели воспользоваться приобретенным при перевороте влиянием; поэтому желательно бы вверить новые переговоры какому-либо уполномоченному низшего ранга. Принц Конти выражает опасения, чтобы его письма не были доведены до сведения короля и матери принца 208
    • 32. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 3 февраля. - Уведомление о получении писем. Приостановка военных действий между Россией и Швецией была сделана ради того, чтобы не подвергать гр. Левенгаупта опасности вторгнуться в Россию с расстроенной шведской армией. Неудача этой меры побуждает Шетарди никогда более не вмешиваться в чужие дела без формальных повелений от короля. Первое письмо, написанное им гр. Левенгаупту, заключало в себе лишь желание Царицей приостановки военных действий, которому он мог и не подчиниться; и, если бы Левенгаупт тогда же вступил в бой всеми своими силами, не было бы надобности во втором письме Шетарди. Тогда все русские солдаты и офицеры отказывались воевать со шведами, а теперь пойдут с величайшей готовностью, притом со свеже набранными прекрасными войсками и при значительных финансовых средствах, приобретенных вследствие конфискации имущества арестованных. Донесения кавалера Крепи естественно могли внести в заблуждение, так как он был уполномочен сообщать о ходе дел французскому правительству. Хотя гр. Левенгаупт и утверждает, что шведская действующая армия не в четырнадцать, а в двадцать пять тысяч, все-таки положение ее затруднительно при общем числе всего войска в восемдесят тысяч. Гр. Левенгаупт притом не возражал против обеспечений безопасности, требуемых здешним двором. Посещение Шетерди гренадерами не может возбудить подозрений в Швеции, потому что переворот подготавливался совместно со шведским посланником Нолькеном. Письмо, отправленное маркизом Шетарди Кастеллане, нимало не освобождало его от повелений, данных ему французским министерством; в доказательство прилагается помянутое письмо. Царица считает присутствие герцога Голштинского в Спб. необходимым для обеспечения спокойствия внутри государства, а равно и наследования русского престола потомством Петра I. В настоящее время Царица озабочено скорейшим вступлением в брак помянутого принца. Ввиду ожидаемого его прибытия и празднования дня его рождения, Царица принимает предварительные меры к принятию принцем православия и провозглашению затем его наследником престола. Уверенный в одобрении кардинала Флери, Шетарди предложил Лестоку пенсион в пятнадцать тысяч ливров от имени короля; такой же пенсион предложен Далионом Бестужеву. оба выразили свою благодарность, однако Бестужев не высказал категорического согласия на принятие его. Под предлогом, что князь Куракин и его отец не имели случая получить прощальные подарки от французского короля, Далиону поручено предложить пенсион и этому князю. Все пенсионы составят в общей сумме пятьдесят тысяч экю и половина их может быть уплачена немедленно. Шетарди беседует с Царицей, выражающей готовность следовать советам короля относительно Швеции, лишь бы не потребовались земельные уступки. Шетарди возражает на это, что Петр Великий делал такие уступки, и что шведский народ вряд ли позволит иначе своему государю заключить мир; но Царица представила на это всякие возражения. Также безуспешны оказываются попытки склонить к уступкам Бестужева, скорее стоящий на продолжение войны со Швецией. Он указывает на возвращение Швеции Бремена и Вердена, отнятых французами, но вообще выражает миролюбивые намерения. Англия продолжает хлопотать об окончательном заключении договора с Россией, ввиду того, что Дания склоняется на сторону Франции. Это сообщается маркизу Шетарди Мардефельдом, причем Франция и Пруссия именуются наиболее естественными союзниками России. Царица, не желая присутствовать при казни осужденных, уехала в Царскую мызу. Исполнение приговора. Царица дарует всем жизнь, ограничивая наказание пожизненной ссылкой. Бирону дается паспорт для выезда из России, причем он снова утверждается во владении графством Вартенбергским. Принц Людвиг Вольфенбюттельский уезжает в Германию 209
    • 35. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 4 февраля. - Извещение об избрании германо-римским императором курфирста Баварского. Надежды на умиротворение Германии. Хотя австрийцы только что овладели Линцем и Пассау, однако союзники намерены предложить королеве венгерской вступить в мирные переговоры. Тем временем короли французский и прусский усиливают свои войска, дабы повлиять на согласие королевы венгерской к заключению мира. Бестужев, вступающий в заведывание иностранными делами. может содействовать, скорее всего, торжеству англичан. Странно, что Царица не сообщает до сих пор Шетарди о плане своего примирения с Швецией 216
    • 36. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 10 февраля. - Уведомление о получении письма. Сообщение Шетарди о том, что Царица не соглашается ни на какие земельные уступки шведам, ставит короля в невозможность примирить Россию со Швецией и даже упрочить союз с первой из этих держав. Со стороны Царицы является неблагодарностью отрицать у шведов желание возвести ее на престол, как один из поводов к войне. Это содействие сильно поддерживало партию Принцессы. Швеция готова довольствоваться гораздо меньшим от Принцессы Елизаветы, нежели от других правителей. Если же война возобновится, то другие союзники Швеции уже не будут так снисходительны. Голландия и Англия возобновили свои переговоры с русским двором, и маркизу Шетарди предписывается узнать, какие невыгодные для России статьи англо-русского договора ставятся в вину гр. Остерману. Торговый договор с Россией может быть заключен лишь после примирения этой державы со Швецией. Король одобряет выдачу подарка Лестоку и пенсиона Бестужеву, но предписывает дать точные сведения о последнем предмете. Уведомление о предстоящем короновании императора и императрицы германо-римских 218
    • 37. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 10 февраля. - Уведомление о получении писем. Вазори был извещен о перевороте, происшедшем в России, через день по отправке курьера во Францию. Заявления Шетарди Царице о необходимости уступок Швеции вызвали собрание совета. При этом было принято решение продолжать энергично войну и сделаны соответствующие распоряжения. Царица, предполагавшая ранее отправиться по обету в Киев, пробудет лишь несколько месяцев в Москве и вернется затем в Спб. Генерал Кейт явился в Петербург для обсуждения предварительного плана военных действий и возвратился после того в Выборг. Он подтвердил Шетарди известие о готовящейся в Англии революции в пользу короля Иакова. Так как русский двор, по-видимому, не может отказывать долее Англии в подписании договора после всех уступок с ее стороны, то Мардефельд и Шетарди энергично убеждают министров не спешить с этим решением; но Финч деятельно хлопочет с своей стороны совместно с маркизом Ботта, возлагая большие надежды на приезд принца Голштинского в Спб. Принц задерживается пока дурными дорогами, но, впрочем, приезд его ожидается на днях. Голландский резидент предъявил свои верющие письма Царице 220
    • 38. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 11 февраля. - Уведомление о получении письма. Царица отказывается уступить Выборг и Кексгольм, но она должна объяснить, на каких же условиях предлагается ею мир. Если шведы и не сильны сами по себе, то король, на основании своих обязательств, должен оказать им значительную поддержку. Маркизу Шетарди, которого упрекают в излишней склонности к России, предписывается поставить это на вид Царице 222
    • 39. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль 11 февраля. - Весть о проекте брака между принцем Конти и Царицей распространились после возвращения Крепи к шведской армии. Шетарди предписывается узнать, каким образом обнаружилась эта тайна 223
    • 40. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 17 февраля. - Хотя гр. Саксонский и получил благоприятный ответ от французского короля, но все-таки Шетарди признавал необходимым договориться предварительно с русским двором. Бестужев сообщил ему, что Царица назначает кандидатом на курляндский престол наследного принца Гессен-Гомбургского и надеется на одобрение этого выбора королем. Финч откланялся уже Царице, и Шетарди заметил по этому поводу Бестужеву, что всякое сближение с Англией помешает союзу между Францией и Россией. Бестужев возразил, что не заключено еще договора ни Финчем, ни министром королевы венгерской и, ввиду этого, он надеется, что король Франции также решительнее выскажется в пользу союза с Россией. Маркиз Ботта, по словам Бестужева, согласен на самую ничтожную помощь от русского двора, но и в этом ему отказано. Герцог Голштинский прибыл в Петербург. Чествование его и представление двору. Барон Мардефельд сообщает Шетарди о назначении его, Мардефельда, прусским министром. К письму прилагается французский перевод процесса и приговора над государственными преступниками 223
    • 41. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 17 февраля. - Письма гр. Левенгаупта к маркизу Шетарди не должны быть представляемы Царице, дабы она не воспользовалась ими во вред Швеции, в случае продолжения войны. Несмотря на новые утверждения Шетарди о миролюбивых намерениях Царицы, она до сих пор ничем их не обнаружила. Амело снова напоминает о самовольном распоряжении маркиза Шетарди относительно приостановки военных действий, которое еще более затрудняет действия французского короля. Шетарди обязан во что бы то ни стало объясниться конфиденциально с Царицей относительно ее условий мира и немедленно сообщить их французскому двору. Слухи о намерениях генерала Левенгаупта сделаться диктатором Швеции распущены его врагами; кавалер Крепи, поступает легкомысленно, способствуя их распространению. Планы гр. Саксонского относительно Курляндии должны осторожно проводиться маркизом Шетарди, если только кандидатура принца Гессенского не послужит препятствием. Уведомление о получении письма 226
    • 42. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 24 февраля. - Уведомление о получении писем. Шетарди читает Царице письмо короля о готовности его содействовать миру, причем делает некоторые замечания относительно надписи на грамоте. - Царица выражает явное удовольствие по поводу ответа короля. Плану брака между прицем Голштинским и одной из французских принцесс, по мнению Шетарди, нимало не помешал бы брак самой Царицы; разлицие вероисповеданий также не может помешать этому, а напротив, может явиться поводом к сближению церквей. Напоминание о публичном признании Сорбонной, в присутствии Петра Великого, достоинств православного исповедания. Предыдущие перевороты были вызваны насильственным захватом власти, теперь же - нет к ним основания. Иоанн Антонович является единственным лицом, которое бы могло вызвать переворот, но Царица, по-видимому, не разрешит ему выехать из России. Предполагавшееся принятие православия принцем Голштинским в день его рождения не состоялось; Царица только поручила ему командование кирасирским полком фельдмаршала Ласси и объявила его подполковником Преображенского полка, но он не был объявлен при этом наследником престола, что вызывает некоторые затруднения в церемониале французского полномочного министра. Брюммер может оказать содействие для склонения Царицы к миру со Швецией, который далеко еще не решен, судя по некоторым прилагаемым к письму документам. В случае отзыва князя Кантемира из Парижа, он может оказаться для Франции еще опаснее в Спб., вследствие большого расположения к нему князя Черкасского. Царица отправляется на днях в Москву и будет иметь торжественный въезд в эту столицу 228
    • 43. Копия письма маркиза де-ла-Шетарди маркизу де-Ланмари, Спб., 24 февраля. Приложено к письму маркизу де-ла-Шетарди министру Амело от 24 января. - Письмо, отправленное из Швеции Менгденом еще не получено. Удивительно, что отъезд Менгдена не был отсрочен, ввиду прикосновенности его к делу Остермана. А. П. Бестужев, очевидно, должен был скрыть все, что его брат предпринимал в Стокгольме, дабы русский двор не лишился там всех своих сторонников. Но маркиз де-ла-Шетарди, постарается выяснить эти действия М.П. Бестужева в Швеции, руководясь единственно пользою службы короля. Вопрос о состоянии шведской армии не требует теперь никаких разъяснений. Склонить Царицу к земельным уступкам невозможно, хотя бы и был назначен посол к ее двору. Нолькену посылается в Швецию паспорт через кавалера Бетмана. Маркиз Шетарди с удовольствием ожидает прибытия Нолькена в Спб. и надеется на его заботы о восстановлении мира на севере. Напрасно гр. Гилленборг называет Царицу во всех своих письмах принцессой. Отъезд двора в Москву не мешает распоряжением о продолжении действий. Главное командование над армией будет поручено фельдмаршалу Ласси 232
    • 44. Копия письма маркиза де-ла-Шетарди графу Левенгаупту, Спб., 24 февраля. Приложено к письму Шетарди министру Амело от 24 февраля. - Маркиз Шетарди объясняет, почему не отвечал до сих пор Левенгаупту. Переговоры о примирении со Швецией встретят, вероятно, большие затруднения, но Шетарди надеется их преодолеть. Прибытие Нолькена, которому посылается паспорт, вероятно, подвинет переговоры, и кавалер Крепи будет полезен при этом для сношений с гр. Левенгауптом. Письмо к Ланмари может быть отправлено простой почтой. Установление способа пересылки других писем 234
    • 45. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 1 марта. - Уведомление о получении письма. Внушения Бестужева Царице об уклонении от объяснений с лондонским и венским министрами, несколько противоречат известной преданности Бестужева англичанам. Это предоставляется выяснить маркизу де-ла-Шетарди, равно как и намерения Царицы относительно восстановления мира на севере. До тех же пор бесполезна отправка курьера Ливена от гр. Левенгаупта. До сих пор Шетарди в сношениях своих с Ливеном недостаточно доверчив, по замечанию Амело. Напрасно, однако, Ливен думает, что кончина шведской королевы ускорить заключение мира, ввиду того, что король шведский остается по-прежнему на престоле. Проект брака Царицы с принцем Конти, вероятно, рушится сам собой, судя по ответу маркиза де-ла-Шетарди маркизу Ланмари. Кавалер Шевремон, как авантюрист, мог предлагать лишь несбыточные планы гр. Остерману, хотя не мешает расследовать их. В настоящее время Шевремон находится в замке одного из германских графов и разыскивает с ним философский камень 235
    • 46. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 3 марта. - Относительно соглашения со Швецией, Царица вполне доверяет королю Франции, но невозможно склонить ее к миру, при желаемых уступках, указывая ей на непрочности ее положения. Д'Альон был отправлен к Бестужеву для решения дела о пенсионе. Бестужев предпочитает подарок пенсиону, надеясь заслужить последний в будущем. Он высказал сожаление, что, по-видимому, мир со Швецией не состоится, ввиду чрезмерных притязаний шведов, хотя это нимало нее раздражает русских против Франции, лишь бы французский король не заключал новых обязательств с врагами России. Относительно Швеции Бестужев осведомился у Шетарди, скоро ли прибудет Нолькен. Получив отрицательный ответ, он стал высказывать подозрение, что Швеция старается лишь выиграть время; Шетарди сослался на неблагоприятное время года; на это Бестужев ответил, что могут действовать хотя бы иррегулярные войска и что теперь вообще весь генералитет стоит за энергичное продолжение войны; перемирие, вероятно, скоро уже будет прервано. Шетарди возражал, что подкрепления не могут быть доставлены теперь к шведской армии, и лучше пока подождать прибытия Нолькена. На заявление Шетарди о вознаграждении Швеции, Бестужев ответил, что ей следует предъявлять свои условия, как начавшей войну. Решено передать об этом Левенгаупту через Крепи, а Бестужев со своей стороны доложит Царице. Последняя соглашается не предпринимать пока неприязненных действий, но и не хочент начинать с Шетарди переговоров о мире, обещая, однако, сообщать ему обо всем, сюда относящемся. По-видимому, нет никакой надежды на уступки со стороны России. Исход войны определит условия мира. Российская держава, однако, по мнению Шетарди, не может потерпеть большого ущерба от действий шведского флота, между тем, как на сухом пути шведы, вероятно, потерпят поражение. Затруднения относительно мира усиливаются еще тем, что гр. Гилленборг передает Шетарди желание Швеции, чтобы он скорее вступил в обязанности посредника; между тем, переговоры отсрочены русским двором до коронования Царицы и признания за ней императорского титула. Шведы противятся этому, несмотря на прежние постановления и требуют уступки Выборга и Кексгольма. Шетарди не решается передавать всего этого Царице и сообщает ей лишь о поздравлении ее шведским королем по случаю восшествия на престол. Персидский посол уехал, а барон Герсдорф прибыл в Петербург и поздравил Царицу от имени короля Августа с восшествием на престол. Царица произвела смотр гренадерам, ландмилиции и другим полкам, отправленным в Финляндию 236
    • 47. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Спб., 6 марта. - Единогласное избрание курфюрста Баварского на императорский престол всеми уже заранее ожидалось. Поражения, понесенные королевой венгерской, вызывают мысль, что эта государыня непременно должна уступить, и тогда мир в Германии вполне восстановится, Бестужев держится тех же взглядов и отклоняет частые ходатайства о помощи маркиза Ботта. Точно также Бестужев противится и намерениям Англии, которая напрасно радуется его возвышению. Английские купцы обратились к содействию президента коммерц-коллегии и есть вероятность, что через него они добьются возобновления торгового договора. Царица требует от Швеции открытия мирных переговоров. Шетарди со своей стороны не решается высказать Царице притязаний Швеции. Царица возвратила Шетарди денежную сумму, одолженную ей некогда французским королем, и он просит инструкций, как поступить с этой суммой. Царица с удовольствием узнает о согласии шведского короля на посредничество французского. При аудиенции у Царицы гр. Гилленборга присутствовал и М.П. Бестужев. Генералу Врангелю разрешается на честное слово ехать, куда ему угодно для поправления здоровья. Брюммер сообщает Шетарди о договоре между Швецией и Данией. Датский король был весьма обеспокоен неожиданным отъездом принца Голштинского. Датский флот по договору должен находиться в распоряжении Швеции. Брюммер высказывает сетования по поводу военных приготовлений. Барон Поссе, находящийся в Париже, как предполагают, состоит поверенным по делам принца Голштинского. По приглашению Царицы, Шетарди отправляется в Царскую мызу, а затем последует за русским двором в Москву. Д'Альон может оказаться необходимым при будущих переговорах; он посылает по этому поводу письмо к Амело 241
    • 48. Мемория, переданная маркизу Шетарди русскими министрами. Приложена к письму маркиза Ланмари министру Амело, от 10 марта. - Русские министры заявляют, что Швеция домогается уступки Россией некоторых областей; однако Россия, не дав повода к нарушению мира, не согласится на отделение от себя каких бы то ни было провинций; Императрица хотя и заключила со Швецией обязательства о доставлении помощи, но не противные русским интересам. Результаты, ожидаемые гр. Левенгауптом от войны, предоставляется шведам увидеть весной или позже, смотря по тому, продолжится ли война, или будет тогда окончена миром. Притязания Швеции по поводу обещаний, данных Францией, не касаются России и должны быть улажены помимо нее. Что же касается прежних обязательств Франции относительно Швеции, то Императрица надеется, что король их исполнит, также не нанося ущерба России; последняя же нимало не отступит от условий Ништадтского договора, тем более, что Швеция не имеет никакого основания заявлять притязания, противные помянутому договору. В заключение Императрица выражает свое сочувствие и дружбу к Франции 244
    • 49. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 12 марта. - Извещение о получении письма. Король одобряет ревностные старания Шетарди, хотя они и не имеют желаемого успеха. Прусский король убежден в том, что мир со Швецией уже заключен при помощи Франции, но ему придется вскоре совершенно в этом разувериться. Императрица хотя и выражает доверие к французскому королю, но не следует внушениям от его имени в пользу мира. Судя по заявлениям Бестужева, шведы мало питают надежды на мир. То, что он говорил об основаниях Аландского договора, касается совместных действий России со Швецией против Дании, Великобритании и Пруссии; но, по смерти Петра Великого, это применение совершенно немыслимо и не следует отвлекаться посторонними целями от простого заключения мира между Швецией и Россией. Разумеется, желательно было бы установить в то же время торговые сношения между Францией и Россией, но Царица своим образом действий мало поощряет эти стремления. Из депеш маркиза Ланмари явствует, что шведский король принял посредничество Франции, и племянник гр. Гилленборга отправился в Петербург с меморией для Шетарди, которому и поручается вести эти переговоры. Князю Кантемиру было сообщено о совещании, происходившем ранее между маркизом Шетарди и принцессой Елизаветой, однако скрыты подробности переговоров, ведшихся между Швецией и нынешней Царицей перед наступлением переворота. Кантемир, по-видимому, предупрежденный уже Бестужевым, выразил мало надежды на то, что Царица согласится на уступки, в особенности же на возвращение Выборга. Однако, после дальнейших настояний маркиза Шетарди следует ожидать теперь окончательных предложений со стороны Царицы. Кардинал Флери одобрил выдачу всех пенсионов, испрашиваемых маркизом Шетарди, и весьма доволен службой Далиона. Амело осведомляется о министре Бестужеве, тот ли это самый, который был посланником в Швеции, и предписывает Шетарди доставить сведения о его характере и способностях. В Великобритании произошла перемена министерства. Примирение там двух противных парртий должно повлиять на дела Европы. Шетарди предписывается следить за их действиями при русском дворе, которые будут поддерживаемы нидерландским посланником. Голландия решила еще увеличить число сухопутных войск, но генеральные штаты противятся этому. Французский король, тем не менее, предполагает послать в Германию новое подкрепление в тридцать тысяч человек, дабы помочь своим союзникам окончательно взять верх над австрийцами и заключить с ними мир. P.S. Извещение о получении письма. Новые распоряжения Царицы о продолжении войны со шведами дают повод к решительным заявлениям от имени короля, что его содействие окажется бессильным, если Царица не пойдет навстречу его добрым намерениям. Генерал Кейт, по-видимому, не хотел и слушать предложений, делавшихся ему мадридским двором. Но так как теперь он желает знать, от кого они исходили, кардинал Флери заявляет, что бы их виновником и советовал испанскому королю пригласить к себе на службу этого генерала 245
    • 50. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 19 марта. - Задержка в письмах Амело не нанесла никакого ущерба делам, потому что Царица по-прежнему несогласна ни на какие уступки, и отсутствие Бестужева не дало бы возможности исполнить полученных повелений. Несмотря на сделанные им раньше заявления, неприязненные действия против Швеции возобновились. Письма, написанные Шетарди к гр. Гилленборгу, Левенгаупту и Ланмари и прилагаемые к этой депеше, являются доказательством двуличности Бестужева. Это было сделано с целью нанести более решительный удар Швеции. Письмо Левенгаупта также прилагается к депеше. Относительно жертв, могущих быть принесенными Царицей в пользу мира, маркиз Шетарди ссылается на ответ, данный ею по поводу письма Амело от 15 ноября, и на последовавшее затем заявление, а с другой стороны, на энергичные меры, несмотря на то, принятые русским двором. Царица, однако, готова выразить свою признательность Швеции, если только в основание переговоров будет положен Ништадтский трактат; но честь не позволяет русским делать шведам первые предложения. Бестужев только по дружбе заявил Дальону перед отъездом Шетарди, что Россия готова выдать Швеции денежное вознаграждение, но не непосредственно, а через Францию. Кроме того, Бестужев намекнул на Бремен и Верден, как на вознаграждение Швеции, дав надежду и на другие уступки со стороны Дании. Из этих заявлений ясно, что Царица, несмотря на доверие, питаемое ею к Шетарди, не выскажется теперь вполне определенно; а это заставляет думать, что наилучший путь - переговоры с министрами Царицы, за исключением некоторых особых случаев. Этот план тем более удобен, что дает Шетарди возможность объяснить отправку курьера из Франции желанием узнать точно намерения Царицы и побудить таким образом русских министров обнаружить свои планы. При этом можно будет употребить в дело и другие средства, чтобы спасти шведскую армию от гибели: судя по донесению Лагеркранца, она находится в очень тягостном положении. Ланмари, будучи менее щепетилен, чем Шетарди, действует в данном случае успешнее его. Шетарди полагает, что при пребывании в Швеции дипломатов Кастежа и Сен-Северена он не очутился бы в таком положении, как теперь. Вследствие этого Ланмари и Шетарди сосредоточился отныне каждый в своей сфере, нимало не завися друг от друга и руководясь лишь непосредственными повелениями своего двора. Способ выполнения этих повелений маркизом Шетарди оправдает, как он надеется, его от подозрений в личном пристрастии к русскому двору. Сведения Амело о том, что Голландия и Англия заняты возобновлением прежних переговоров с русским двором, согласуются с тем, что сообщил королю маркиз Шетарди. Он тщательно наблюдает за действиями сторонников Англии; однако, ему не удалось до сих пор узнать, заключение каких статей англо-русского договора ставится в упрек гр. Остерману. Во всяком случае, Шетарди убежден, что если приступить к делу немедленно, то можно заключить с Россией договор, который подорвал бы сношения ее с Англией и Австрией; откладывая же переговоры по этому предмету, легко возбудить подозрения при русском дворе и заставить его вернуться к давно укоренившейся австрийской политике. Слухи о новом договоре между Францией и Данией уже вызвали толки, распространяемые старинными недоброжелателями Франции. Хотя русский двор и уверен, что Швеция приобретет таким образом лишь незначитлеьное увеличение морских сил, он волнуется все-таки по поводу этих слухов, вследствие внушений о включении в помянутый договор гарантии Шлезвига, на что здесь смотрят, как на дело, касающееся личных интересов Царицы и герцога Голштинского. Относительно Лестока и Бестужева нечего прибавить, так как намерения Амело были заранее предугаданы Шетарди. Царица прибыла во Всесвятское и имела торжественный въезд в Москву. Она слушала обедню в соборе и затем вела совершенно уединенную жизнь за последнюю неделю, готовясь к принятию Святых Тайн; она приобщилась на днях. Благодаря всему этому, маркиз Шетарди только недавно мог явиться на аудиенцию к Царице и вступить затем в общение со всеми ее приближенными. Хоты ни одного из иностранных министров не находится пока в Москве, однако маркиз Ботта получил повеление продолжать свое пребывание при русском дворе и аккредитован новыми верющими письмами в своем прежнем звании 249
    • 51. Копия письма маркиза де-ла-Шетарди маркизу Ланмари, Спб., 7 марта. Приложено к письму маркиза Шетарди от 19 марта. - Граф Гилленборг взял на себя труд переслать Шетарди ответы на два письма Ланмари. Сходство во взглядах шведского министра и русского двора, вместо ожидаемого сближения, отдаляет их друг от друга: здесь раздражены, что Швеция сразу заявляет притязания как бы победителя. Царица хотя и готова выразить ей свою признательность, вступив с нею в тесный союз, но не согласится добровольно ни на какие земельные уступки. Относительно приостановки военных действий пусть сам главнокомандующий шведской армии скажет, могла ли она предпринять что-либо с уверенностью в успехе и не лучше ли всего было в ее положении обеспечить за собой почетное отступление. Всякие прения по этому предмету не подвинут теперь дела. Средства, наиболее подходящие для достижения цели, могут не быть приняты, или ответственность за неудачу их падет на него, Шетарди. Поэтому он принужден пока высказываться таким же образом, какк в мемории, представленной им русскому двору. Те же приемы применяются и по отношению к пунктам, заключающимся в письмах Ланмари, и в мемории, переданной последнему гр. Гилленборгом. От этого намеченного плана Шетарди не намерен отступать, тем более, что обстоятельства оправдали его образ действий. Из предметов, обращающих на себя внимание, следует отметить несколько новых производств в генералы, приказ, данный нескольким полкам, держаться наготове, снаряжение галер к 1 марта, и распоряжение об отправке в Финляндию 58 тысяч человек, в числе их 14 тфсяч гренадер для укомплектования 47 рот, прибывших в Спб. несколько дней тому назад и явившихся на смотр на прошлой неделе. Архангельская эскадра остается почти в том же положении, как Шетарди сообщал Мондамеру. Судя по времени года, она должна находиться в Архангельске, но и в противном случае о ней ничего нельзя узнать, ввиду затруднительности доставления сведений из русских провинций. Относительно провозглашения герцога Голштинского наследником русского престола пока еще ничего не решено. Подозрения Швеции о неблагоприятном отношении к ней Алексея Бестужева ни на чем до сих пор не основаны. Предубеждения же Михаила Бестужева, по всей вероятности, не повлияют на вице-канцлера. Нотификация Царицы о восшествии на престол, отправленная между прочим, и в Лондон, напрасно считается там доказательством торжества английской политики 252
    • 52. Копия письма маркиза де-ла-Шетарди графу Гилленборгу, 7 марта. Приложено к письму маркиза де-ла-Шетарди от 19 марта. - Посредничество фр. короля при заключении мира между Россией и Швецией принято последней державой с полной готовностью. Все веские соображения гр. Гилленборга дают Шетарди надежду облегчить с его помощью выполнение намерений короля. При таком содействии переговоры пойдут весьма успешно и все результаты их будут сообщаться через маркиза Ланмари Гилленборгу для взаимной выработки ими надлежащего дальнейшего плана действий. Благодарность Шетарди за доставление случая познакомиться с племянником гр. Гилленборга 254
    • 53. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 25 марта. - Уведомление о получении письма. Уже из предшествовавших писем было видно, как трудно действовать при русском дворе в пользу планов гр. Саксонского относительно Курляндии, так как Царица имеет своего претендента в лице наследного принца Гессен-Гомбургского. Последнее заявление Царицы по этому предмету и объяснение Бестужева с Шетарди указывает, напротив, на то, что русский двор льстит себя надеждой на поддержку королем русского кандидата. Репутация, приобретенная принцем Гессен-Гомбургским на русской службе, расположение короля к Гессенскому дому и личные чувства принца заставляют французского короля желать ему во всем успеха; но в данном случае особые заслуги гр. Саксонского побуждают короля сохранить полный нейтралитет в этом вопросе и предоставить свободу курляндским избирателям. Холодность, выказанная Бестужевым к союзу с Великобританией и королевой венгерской, по поводу нынешних событий в Германии, вызывает у короля желание вступить в самую дружескую переписку с Царицей, чтобы действовать в полном согласии на пользу русских и французских интересов. Поэтому король с нетерпением ждет возможности деятельно участвовать в восстановлении мира на севере. Тогда он мог бы установить вместе с Россией систему общего воздействия на дела Европы. К этой цели маркиз Шетарди и должен направлять все свои старания. Барон Мардефельду он обязан выражать всеми действиями доверие, установившееся между королями прусским и французским, упрочение которого весьма желательно. Кредит, которым пользуется при дворе Бестужев, заставляет желать, чтобы он принял предложенный пенсион, тем более, что он человек умный и талантливый, хотя и предан, по слухам, английским интересам. Брат же вице-канцлера во всех отношениях человек дурной, как это обнаружилось во время пребывания его в Дании, когда там же находился и Шавиньи. Пребывание кавалера Крепи при шведской армии вместо пользы могло причинить лишь различные неудобства и поэтому маркиз Ланмари предписал лишь различные неудобства и поэтому маркиз Ланмари предписал ему возвратиться оттуда; но письмо это могло быть получено им в Петербурге и поставить его в нерешимость, куда ему ехать. В таком случае пусть он направится в Париж, и маркиз Шетарди может при этом воспользоваться его услугами для передачи писем, требующих соблюдения особой тайны 255
    • 54. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 25 марта. - Письма гр. Левенгаупта, доставлявшиеся им, Шетарди, для прочтения Царице не заключали в себе ничего, могущего компрометировать интересы Швеции; напротив, такими сообщениями Царице было внушено полное доверие к словам Шетарди. Если обстоятельства заключения перемирия при посредстве французского посланника и огласили обязательство, заключенное им с гр. Левенгауптом, то, вероятно, кто-нибудь посторонний дал об этом сведении, ибо дело происходило лишь между Царицей и Шетарди и отсяда никоим образом не могло стать известным. Эта огласка лишь увеличивает сожаления, высказываемые Шетарди по поводу того, что он не предоставил Левенгаупту подвергнуться риску задуманного предприятия, а желал спасти часть шведских войск от грозившей опасности. Существование этой опасности доказывается прилагаемым к депеше шифрованным документом, промеморией Лагеркранца фельдмаршалу Ласси, письменными заявлениями последнего своему двору, письмами Шетарди кн. Черкасскому и Бестужеву и прочими документами. К депеше прилагаются еще два письма кавалера Крепи и третье письмо, по недоразумению присланное обратно. Лагеркранц доставил, как сообщает Шетарди, сведения, которые могли дать понятие о силе и истинном положении шведской армии, взяв при этом с него слово, что эти сведения будут переданы лишь кардиналу и Амело и никто не будет знать их происхождения. Шетарди просит исполнить это желание Лагеркранда. При разговоре с последним, Шетарди прежде всего попросил у него некоторых разъяснений, на основании письма Левенгаупта, но Лагеркранц сослался на отсутствие инструкций по этому предмету. Он упомянул о промемории, предназначенной им для фельдмаршала Ласси, причем вполне согласился с ним, Шетарди, что шведская армия подвергается большой опасности и не надо пренебрегать никакими средствами для ее спасения. Русские министры условились ранее совещаться с Шетарди о переговорах со Швецией. Прибытие Лагеркранца побудило Шетарди просить предварительной аудиенции у Царицы, но это не удалось. Когда в назначенный день Шетарди указал кн. Черкасскому и Бестужеву на необходимость сообщения Царицей короля об основаниях заключения мира, министры отвечали, что Швеция должна первая объясниться. После некоторых настояний, они, однако, обещали дать Шетарди требуемые сведения. По поводу прибытия Лагеркранца он сообщает об удивлении Левенгаупта, вследствие возобновления военных действий без всякого предупреждения о том шведов. Более всего при этом пострадали мирные обыватели. Русские министры ответили на его заявления, что шведы сами виноваты, потому что так долго медлили с мирными предложениями и не прислали Нолькена для переговоров. Шетарди в ответ напомнил Бестужеву о всех своих совещаниях с ним и предложил снова приостановку неприязненных действий на две недели; искренность миролюбия Швеции будет доказана при возвращении курььеров, отправленных Левенгауптом в Стокгольм; употребить же во зло такое перемирие Швеция не может, так как не в состоянии доставить подкрепления своим войскам ранее июня-месяца. Русские министры обещали доложить о том Царице и передать ее ответ Шетарди. Последний отправился затем к Царице сам и изложил свою беседу с министрами. Государыня возразила против перемирия, что тогда для России будет упущен благоприятный случай, но Шетарди указал на ничтожество выгод, приобретенных при последнем столкновении. На следующий день он возобновил свои настояния перед Царицей, которая ответила, что посоветуется с министрами. В тот же день секретарь Веселовский сообщил Шетарди, что Царица охотно последовала бы его совету, если бы Швеция не хранила молчания; во всяком случае мирные переговоры могут вестись, несмотря на продолжение военных действий. Шетарди явился тогда к Царице и, в присутствии Лестока, убеждал ее дать более явные доказательства своего миролюбия. Царица заметила в ответ, что не ожидала враждебности со стороны Швеции, по вступлении ее на престол; когда же эта держава обратилась в заключеение к Царице с неслыханными притязаниями, тогда, естественно, ей было принять все предосторожности для борьбы; но, наконец, напрасное ожидание прибытия Нолькена окончательно убедило Царицу в неискренности Швеции. Шетарди возражает, что подозрений этих доказать невозможно; все объяснится при возвращении курьеров Левенгаупта из Стокгольма, и тогда Царица достигнет своей цели, не увеличивая числа напрасных жертв. Если даже шведы и оправдают имеющиеся против них подозрения, двухнедельное перемирие, во всяком случае, сохранит все права за Царицей и ничего не изменит в положении шведов: по льду они не могут получить никаких подкреплений. Шетарди соглашался в противном случае лишиться всякого доверия Царицы. Что касается молчания Швеции, то оно объясняется нежеланием Царицы сделать первый шаг к примирению и обращением ее к посредничеству французского короля. Принятие этого посредничества Швецией требовало времени, и известие о том было получено от гр. Гилленборга лишь ненадолго до отъезда Царицы в Москву. Царица обещала созвать по этому поводу совет министров и передать Шетарди его решение. На следующий день Шетарди сообщил кн. Черкасскому о своей аудиенции у Царицы и просил о скорейшей передаче ему решения совета; но так как этого не было сделано, Шетарди вечером написал Бестужеву, а затем и канцлеру. После некоторых проволочек ему было сообщено, что Царица остается при своем первом решении, хотя с удовольствием будет способствовать всеку, могущему ускорить заключение мира при данных условиях. Незадолго до того Лагерфлихт выехал из Спб. в сопровождении офицера. Шетарди, оберегая интересы шведов, условился с последним испытать, как крайнее средство, представление деклараций, привезенных Лагеркранцом. Французский посланник явился по этому поводу к кн. Черкасскому, настаивая на немедленном совещании с ним. После новых промедлений, Шетарди заявил, наконец, Черкасскому и Бестужеву о неблагоприятном впечатлении, которое будет произведено во Франции отказом Царицы восстановить нарушенное перемирие. Лагеркранц, убедившись в стремлении русского двора приписывать Швеции чувства, которых она не имеет, поручил ему, Шетарди представить русскому двору декларацию, которая и была прочтена министрами, но оставлена без последствий, ввиду того, что Лагеркранц не имел надлежащих полномочий. Даже и при подписи Левенгаупта эта декларация не имела бы силы, по мнению министров, на том же основании, хотя Шетарди указывает им на значение, какое имеет гр. Левенгаупт при конституционном правлении Швеции. Отказ от перемирия в шесть, или даже в пять дней, при заложниках в Фридрихсгами и Або, значительно будет противоречить чувствам, выражавшимся прежде Царицей по отношению к Швеции. Министры отвечали, что и Швеция изменила своим намерениям, не прекратив войны при восшествии Императрицы Елизаветы на престол и обнаружив желание лишь производить смуты в России для своих личных целей. Шетарди возражает, что шведы действительно имели ввиду собственные интересы, но не отделили их от интересов Царицы. Не заявление о необходимости прибытия Нолькена для переговоров, Шетарди замечает, что шведы находят, быть может, несовместимым с своим достоинством отправлять парламентера во время войны. Министры указали в ответ, что в последней войне со Швецией русские галеры находились у Стокгольма в то время, как уполномоченные обеих сторон устанавливали условия мира. Шетарди, не входя в подробности, заявляет вообще сомнение в искренности миролюбивых намерений русского двора. Министры высказывают то же самое относительно Швеции, которая ничего не заявляет об условиях мира, а напротив, грозит России, судя по письму, отправленному к самому маркизу Шетарди министром Амело от 15 января (Бестужев по памяти составил из него извелечение). Несмотря на возражения Шетарди, министры заявляют о необходимости предупредить намерения Швеции, тем более, что силы ее в настоящее время известны и теперь представляется весьма благоприятный случай повести дело так, чтобы через два месяца мир был окончательно восстановлен. Шетарди, убедившись в бесплодности совещаний, прекращает эту последнюю конференцию. Лагеркранц, узнав о ее результате, спешит с отъездом. Шетарди посылает с ним письма к Левенгаупту и Ланмари, желая через последнего побудить русский двор дать временные полномочия для мирных переговоров фельдмаршалу Ласси. Относительно гр. Саксонского, действия Бестужева по отношению ко всем иностранным министрам явно показывают, что Царица предназначила курляндский престол принцу Гессен-Гомбургскому; поэтому осмотрительность в этом деле должна еще усилиться 257
    • 55. Письмо Лагеркранца маркизу де-ла-Шетарди, писанное в Москве 24 марта. Приложено к письму маркиза де-ла-Шетарди от 25 марта. - На основании желания Шетарди, чтобы Лагеркранц изложил ему письменно положение шведской армии в Финляндии, при походе к Выборгу и ныне, он сообщает следующее: корпус войск в начале похода состоял лишь из 5800 пехотинцев и 450 драгун; этого было слишком мало, чтобы надеяться на успех; притом в пехоте распространена была диссентерия, чувствовался полный недостаток в кавалерии, артиллерии, припасах и множестве других вещей, необходимых для следования по разоренной неприятельской стране; суровый климат довершал тягость этого похода. Между тем, Выборг довольно хорошо укреплен и имел 9000 гарнизона, снабженного всем необходимым на случай правильной осады. Для успеха дела необходимо было бы овладеть главными пунктами и располагать надлежащим флотом. По счастью, переворот, произведенный в Спб., и приостановка военных действий спасли шведов и могли им доставить возможность почетного отступления. Настоящее же положение шведской армии еще более плачевно, потому что большая часть флота и артиллерии с единственным складочным местом в Фридрихсгаме, вдобавок весьма ненадежным, могут быть утрачены; но еще более опасно полное разорение Финляндии войсками варваров, истребляющих все на пути. Громадная смертность вследствие болезней расстроила пехотные войска, сводящиеся ныне к 9 тысячам, считая гарнизоны и 3700 финляндцев, по большей части недавнего набора; недостаток опытных офицеров и скудость хлебного продовольствия окончательно погубит шведскую армию при нападении неприятеля всеми силами, потому что запасные магазины находятся в открытых местах, или на зимующих транспортных судах. Печеного хлеба даже и вовсе нет, а при захвате Фридрихсгама не будет ни печей, ни мельниц для продовольствия войск. Большые оставляются во власть неприятеля, который обыкновенно их сжигает живыми, или вообще убивает. Кавалерия, располагающая самое большее, 4500 лошадьми, не бывшими еще в деле, не в состоянии сосредоточиться и пробыть в одном месте более недели по недостатку в фураже; притом же пересеченная местность совершенно мешает действиям кавалерии. С другой стороны неприятель, вдесятеро сильнейший, не терпит ни в чем недостатка. Благодаря зимнему времени, все пути для прохода его войск свободны, он может окружать шведов и томить их голодом, опустошая страну и не вступая даже в открытые действия. При таких условиях остается лишь покориться 267
    • 56. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 1 апреля. - Уведомление о получении письма. Отрицательный ответ русского двора на условии мира со Швецией, равно как и письмо Шетарди к Ланмари подают еще менее, чем прежде, надежды на возможность скорого восстановления мира. Это вызывает подозрения, что проявления миролюбия со стороны Царицы и ее министров делаются лишь из любезности, а на самом деле Царица не прочь обратиться к основам прежней политики, под предлогом непомерных требований со стороны Франции для заключения мира. Министр Амело, по крайней мере, подозрительно относится к заботливости, с какой Царица выставляет Шетарди основания, не позволяющие ей согласиться ни на какие уступки Швеции. Трудно будет при этом примирить обе стороны. Между тем нельзя уклониться от системы, установленной самой Царицей для удовлетворения шведов, которые, как предполагалось ранее, должны были для содействия перевороту вступить в Россию и покорить некоторые области. Странно будет, если Царица, на участие короля к ее интересам, будет отвечать лишь простыми любезностями. Однако прибытие Нолькена в Россию выяснить, по всей вероятности, дело, и если Царица действительно желает вступить с королем в тесный союз, она должна будет немедленно открыть короля свои намерения о способе скорейшего прекращения войны, которая только мешает сближению помянутых держав. Брюммер, по-видимому, приобретет влияние на Царицу и явится нужным человеком при переговорах о мире. Он весьма искусно повлиял на решение Царицы отсрочить принятие принцем Голштинским православия. Маркизу Шетарди предписывается рассмотреть, как следует воспользоваться дарованиями Брюммера. Осмотрительность, проявленная Шетарди по вопросу о браке принца Голштинского с фр. принцессой весьма одобряется. Король действительно весьма далек от этого плана. В церемониале относительно принца Голштинского, не может быть никаких затруднений: Шетарди должен держать себя, при посещениях, как равный, а в других случаях - даже иметь преимущества перед принцем; ввиду этого Шетарди предписывается избегать находиться в обществе принца за столом Царицы. Если же принц Голштинский будет объявлен наследником престола, то церемониал по отношению к нему должен соблюдаться такой же, как соблюдался некогда к великой княгине Анне Леопольдовне 269
    • 57. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 2 апреля. - Уведомление о получении писем. Пока еще нет в них никаких предварительных условий мира, и вряд ли Нолькен поможет делу, после того, как в требованиях, предъявленных молодым Гилленборгом, шведы настаивают на прежних притязаниях, а Царица в ответ приказывает своим генералам продолжать войну в Финляндии со всей энергией. В виду такого настроения Царицы, о котором Бестужев уведомил Шетарди, можно лишь одобрить решение последнего отговорить молодого гр. Гилленборга от представления мемории, которая могла бы лишь еще более ускорить ход военных действий. Очень благоразумно было со стороны Шетарди привести опять воюющие стороны на путь примирения; так как Царица решила не начинать новых неприязненных действий и выказала радость по поводу принятия Швецией посредничества короля, то можно надеяться, что переговоры о мире будут теперь в хороших руках. По словам Бестужева, главное затруднение в том, что Царица не соглашается сама обратиться к Швеции с какими бы то ни было предложениями. Когда же шведы высказали притязания на земельные уступки, Царица категорически отказалась принять их в основание переговоров, а с своей стороны по-прежнему не желает ничего предлагать шведам. Остается теперь, чтобы Шетарди внушил шведам как бы от себя некоторые требования, могущие быть принятыми Царицей. Желательно, чтобы французский посланник переговорил о том до переезда русского двора в Москву. Если же и таким способом нельзя будет преодолеть нежелания Царицы сделать первый шаг к примирению, то король готов сам сделать первое предложение, узнав от обеих сторон их условия и предъявив их как бы от себы. Король уполномочивает Шетарди объяснить все это Царице и ее министрам, и надеется, что таким образом ему будет дана возможность деятельно участвовать в примирении России со Швецией 271
    • 58. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 6 апреля. - По отправке последнего курьера, Шетарди немедленно послал к канцлеру секретаря с просьбой о конференции. На следующий день канцлер его принял. На заявление Шетарди, что прошла неделя со времени сообщения последних повелений короля, стало быть, и ответ Царицы мог бы уже быть сообщен, канцлер сослался на различные обстоятельства, помешавшие этому, и уверил Шетарди, что при первой возможности ему будет передан ответ Царицы. Тогда Шетарди предложил ему, чтобы Царица отправила полномочия фельдмаршалу Ласси, дабы гр. Левенгаупт, или другой уполномоченный шведский оправдался от подозрений в неискренности, питаемых к Швеции, и переговоры могли начаться. Цель мира была бы достигнута при этом на совершенно обоюдно выгодных условиях и было бы остановлено напрасное кровопролитие. Князь Черкасский одобрил эту мысль, но указал на необходимость для Ласси знать требования Швеции и получить должные инструкции от Царицы. Шетарди возразил, что если Царица поручает Ласси свою армию, то может доверить ему же отстаивание своих интересов путем переговоров, тем более что требуется лишь начать дело; тут нужна только добрая воля с обеих сторон. Шетарди брался при этом доставить копию повелений, предназначенных для фельдмаршала Ласси, гр. Левенгаупту и Ланмари. Черкасский обещал воспользоваться сделанным предложением, и французский посланник решил помедлить даже с отправкой курьера, посылаемого им во Францию, пока не будет получено сведений о состоянии дел в Финляндию. Этот мир, по словам Шетарди, необходим для упрочения союза короля с Царицей. На следующий день Шетарди сообщил Бестужеву все свое совещание с князем Черкасским и при этом старался вызвать в нем подозрения относительно намерений канцлера устранить его, Бестужева, от дел; с другой стороны, Шетарди уверил в своем доверии к Бестужеву. Последний поблагодарил Шетарди и признал справедливость внушенных ему опасений, тем более что из трех совещаний посланника Франции Бестужев был приглашен лишь на одно, и то во время его болезни. Несмотря на разногласия по поводу отправки Лагеркранца, Бестужев уверяет все-таки Шетарди в своем желании поддерживать интересы короля, лишь бы французский двор дал России возможность заключить мир почетным образом, хотя бы и на иных основаниях, нежели Ништадтский договор. Итак, пусть Франция укажет средства к этому и тогда навеки привяжет к себе Россию. В противном случае война будет продолжаться весьма энергично, причем английская и австрийская политика восторжествуют при русском дворе, восстановив всю прежнюю систему. Шетарди заметил в ответ, что упорство России зиждется на ложной щепетильности, которую, вероятно, можно будет обойти. Затем Шетарди был приглашен к канцлеру, который дал ему прочитать ответ на заявление короля, не заключавшее, однако, в себе ничего благоприятного. На замечание о том Шетарди, кн. Черкасский заявил, что Швеция первая должна обратиться с предложениями, или пусть обе стороны разойдутся, ничего не требуя друг от друга. Французский посланник напомнил о посредничестве короля, которому должны быть сообщены намерения Швеции и который желает также знать и намерения Царицы, чтобы согласить обе стороны на основании предъвленных условий и привести дело к миру. Шетарди спрашивает у кн. Черкасского, уполномочил ли бы он князя Канртемира принять ответ, подобный тому, какой дан был ему, Шетарди. В ответ канцлер замечает, что шведы относятся слишком неприязненно к России и уже четыре года готовились к войне. Шетарди возражает, что они напротив, упустили время нападения в 1738 году, когда шведы действительно были непримиримыми врагами России, но теперь дело иное, и почему бы не высказаться ясно в пользу мира, согласно тому, что заявлялось Царицей до вступления ее на престол? Русские вполне могут доверить королю свои планы, шведы же ускорили поход в Россию исключительно, чтобы способствовать успеха переворота; поэтому имеют право на некоторое вознаграждение со стороны России. Канцлер стал было отрицать такие побуждения у Швеции, но принужден был затем согласиться с Шетарди и просил только искреннего обращения шведов к миру, уверяя, что русский двор не останется в долгу. Затем, несмотря на настояния Шетарди сообщить устно об условиях России, или передать их Кантемиру, канцлер ограничился лишь тем, что обещал представить отчет Царице обо всем совещании его с посланником. Перед этим докладом он опять долго совещался с канцлером относительно уместности предъявления Царицей точных условий мира и, ничего не достигнув, пообещал также доложить обо всем королю. Ему было обещано доставить ответ Царицы вместе с копией повелений, отправленных фельдмаршалу Ласси. Однако ему был прислан лишь один ответ Царицы; обещанная же копия, из-за которой задерживалась отправка курьера, все не присылалась. Причиной проволочек оказались подозрения, внушенные Царице относительно искренности участия Шетарди к ее интересам; по той же причине Царица уклонилась однажды и от разговора с маркизом Шетарди о шведских делах; впрочем, что касается собственно французских дел, посланник не утратил нисколько ее доверия. Он припомнил, что Царица уклонилась однажды от его посещения, в то время, как он явился ко двору. Со времени переезда Царицы в Москву, ему уже не оказывается прежнего внимания и избегаются случаи единоличного разговора, после того, как Шетарди передал Царице притязания Швеции. Утомившись напрасным ожиданием, посланник наконец выразил свое неудовольствие князю Черкасскому, и желаемая копия была ему прислана. В ней содержалось лишь восеемь строк и предписывалось фельдмаршалу Ласси выслушать предложения гр. Левенгаупта, согласные с условиями Ништадтского договора, и отвечать на них наиболее подобающим образом. Шетарди заявил секретарю, доставившему копию повелений, что в них должны были заключаться полномочия фельдмаршалу Ласси, разрешение вступить немедленно в переговоры с Левенгауптом и прекратить напрасное кровопролитие. Далее французский посланник напомнил, что русский двор требовал сам полномочий от гр. Левенгаупта для приостаноски военных действий; теперь и Левенгаупт может потребовать их у Ласси. В заключение Шетарди высказал свое неудовольствие по поводу напрасного пятидневного ожидания документа, имеющего так мало значения, и отказался от принятия этой копии. В тот же день он сообщил Бестужеву обо всем происходившем и просил вновь передать канцлеру желание устранить проволочки, несогласующиеся, конечно, с намерениями Царицы. Бестужев обещал это сделать. Секретарь, явившийся затем к Шетарди, сообщил, что в повелениях, данных Ласси, ничего не может быть изменено, так как они уже посланы. Шетарди отвечал на это, что такое распоряжение для него неожиданно, потому что было условлено, что письма посланника к Левенгаупту и Ланмари будут отправлены с тем же нарочным, который доставит повеления фельдмаршалу Ласси; этим доказывалась полная искренность намерений его, Шетарди, в пользу мира. Теперь он лишен этой возможности и вместе с тем надеется ввиду интересов короля, не встретить впредь подобных недоразумений, тем более, что князь Кантемир не подвергается ничему подобному. Кавалер Бель-Иль прислал Шетарди письмо гр. Терринга, для передачи князю Черкасскому; оно заключает в себе извещение Царицы об избрании императора и посылается через него. Шетарди, чтобы быть верно переданным по назначению; при этом Бель-Иль просит Шетарди упомянуть в разговоре с кн. Черкасским о содержании письма, как бы случайно дошедшем до сведения французского посланника и высказать все участие, принимаемое королем в новоизбранном императоре. Согласно с этим Шетарди и поступил, но кн. Черкасский упорно молчал на все его заявления. Ланмари сообщено о совещаниях Шетарди при русском дворе; копия этого письма прилагается к депеше, равно как и ответ на письмо Баржака Шетарди. Пиьмо к Ланмари отправляется при посредстве Турвилля, дабы не дать повода к упрекам Шетарди в пристрастии к Швеции. Сообщается способ пересылки других писем 273
    • 59. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело. Москва, 6 апреля. - Уже ранее Шетарди высказвыал свои суждения о влиянии, какое может иметь смерть королевы шведской, и о наследовании шведского престола; теперь он благодарит разъяснения, доставленные ему по этому предмету Амело. Относительно Шевремона Шетарди постарается выполнить предписание, но трудно узнать что-нибудь более о проводившихся им идеях. Относительно же Бонтана он постарается добыть надлежащие повеления от министров, чтобы разыскать его, в случае переезда этого французского подданного в Россию. Вряд ли дело встретить какие-нибудь затруднения. Турецкий посол до такой степени раздражил русский двор своими бесчинствами, что решено не пропускать его через границу, пока он не возвратит русских подданных, похищенных им во время пути, и не вознаградит каким-нибудь образом тех, над кем он, или его свита совершили насилия. В некоторых местностях он требовал до 800 лошадей и грозил смертью тем, кто ему не повиновался. Брат вице-канцлера, Михаил Петрович Бестужев, назначен обер-гофмаршалом. Фельдмаршал Ласси уехал в Выборг. Генерал Левендаль, с пятью гвардейскими батальонами и 700 солдатами конной гвардии, отправился туда же еще ранее Ласси. Отряд в 200 шведских и 500 вооруженных крестьян были перебиты или сожжены в домах, где они защищались, за исключением 70 человек, взятых в плен. За то, как рассказывают, шведы перехватили у русских обоз в 40 подвод. Все иностранные министры, за исключеением резидента королевы венгерской, находится в настоящее время в Москве. Маркиз Ботта продолжает пока действовать в качестве полномочного министра, но это продолжится лишь до осени 284
    • 60. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 9 апреля. - Желательно было бы не только разуверить короля прусского в излишних подозрениях, но и показать ему, что Царица выкажет большую готовность к предлагаемым ей средствам примирения. Однако теперь всякая надежда на это исчезла и напрасно было бы давать неблагоприятные толкования намерениям французского короля. Дело теперь дошло до того, что шведы должны или силой принудить Россию к принятию своих условий, или подчиниться условиям Ништадтского мира и восстановить первоначальное положение дел, когда Царица готова была предоставить им всякие преимущества, не компрометирую себя в глазах народа. Бестужев, вероятно, ошибся, ссылаясь на Аландский мир. Вернее, он разумел при этом Ништадтский договор; однако, неоднократное упоминание о приобретении Бремена и Вердена давало повод думать, что он имеет в виду вознаграждение Швеции со стороны Дании. Здешний министр Бестужев - брат того, который был посланником в Швеции; сам же он был в Дании, в Нижне-Саксонском округе и при некоторых других дворах. Он начал свою карьеру молодым и около 32 лет находился почти все время вне отечества и лишь в конце правления Царицы Анны был отозван из Копенгагена и назначен кабинет-министром. Гр. Остерман, желая удалить его от двора, обвинил его в особой приверженности к Бирону и происками заставил разделить опалу регента; однако его невинность и вражда между Остерманом и Головкиным побудили правительницу Анну Леопольдовну вернуть его из ссылки, не восстанавливая, однако, прежних милостей. При вступлении же на престол Елизаветы Петровны явилась надобность в Бестужеве, владеющим хорошо пером, и, скорее по необходимости, чем по расположению, внимание было обращено на него. Он трудолюбив, хотя любит общество и пиры; ипохондрия иногда мешает ему работать усидчиво. По общему мнению, он не безукоризненной честности, но крайне робок и осмотрителен, что происходит от его обособленности при русском дворе и от испытанных им и его семьей несчастий. Нечего прибавить по поводу мемории, представленной племянником гр. Гилленборга; он убедился в полной невозможности установить план переговоров на выставляемых в мемории предварительных условиях. Можно лишь сожалеть, что шведы так поторопились объявить о прибытии Нолькена и так медлят с выполнением этого обещания: таким образом, сделан напрасный шаг, который не только не доставит им преимуществ, но вооружить против них, вследствие обманутых ожиданий. Князь Кантемир высказался о Выборге совершенно справедливо и лишь последняя крайность может побудить здешний двор отказаться от этого города. Предложение, сделанное Кейту кардиналом Флери, не может в настоящее время найти применения; однако, Шетарди обещает немедленно уведомить о том Кейта. Что касается попыток нового английского министра, то письмо Бюсси к Шетарди может парализовать их действие. Он сообщает, что в Лондоне, отклоняя приезд Нарышкина, весьма желают сохранения поста за князем Щербатовым и ему даже предлагалось без ведома Царицы убежище в Лондоне, в случае, если он опасается опалы при возвращении в Россию. В то же время Бюсси присовокупляет, что в Лондоне надеются вполне подчинить своему влиянию русский двор и даже вернуть гр. Остермана на прежний пост. Письмо это было прочитано Лестоку, а затем Шетарди напомнил о нем Царице, которая была сильно раздражена против англичан и хотела им ответить на оба задуманные предложения, что народ, убивший своего короля, может оказывать покровительство лицам, отличившимся невероятностью к своим государям. Шетарди получил тайное уведомление, что при русском дворе решили не распечатывать нотификации императора, так как, судя по копии, в ней не было соблюдено надлежащей формы относительно надписания и подписи. Это задерживает переписку между императором и Царицей, и Шетарди, несмотря на все желание, не может устранить затруднения, так как ему о нем ничего не говорят. Поэтому он обращается теперь к кавалеру Бель-Илю, который более других в состоянии поправить дело. Решение, принятое королем отправить в Германию новое подкрепление в 30 тысяч лишь увеличить славу его правления 285
    • 61. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Фонтенбло, 13 апреля. - Легко понять причины, побудившие Бестужева отклонить от себя предложение пенсии и предпочесть ей подарок. Шетарди предписывается доставить по этому предмету подробные сведения; однако, необходимо при этом, чтобы Бестужев действовал в пользу французских интересов. Замечание, сделанное им Далиону по поводу раздражения Царицы против шведов, что она весьма отличает при этом различные намерения Франции, заслуживает большого внимания, в особенности же замечания о прежних обязательствах короля относительно Швеции и о могущих вновь у него возникнуть с врагами России. Это указывает на опасения Царицы относительно турок, поляков и прусского короля. Но быть может, Бестужев имел при этом в виду готовящийся союз между Францией и Данией, который и действительно был подписан 15 марта. Однако, это чисто оборонительный договор и не заключает никаких статей, враждебных Царице. Впрочем, при настоящих обстоятельствах будет уместно не рассеивать вполне подозрений, возникающих по этому поводу при русском дворе, и Шетарди должен отзываться неведением подробностей по этому предмету и предполагать на сем основании, что договор не имеет отношения к русским делам, уверяя в неизменности чувств короля к Царице и в желании его своим посредничеством водворить мир на севере. Ланмари посылается извлечение из двух последних писем Шетарди и сообщается данный министром Амело ответ, в котором указывается от имени короля на единственное возможное средство для преодоления затруднений к началу мирных переговоров. Король не сомневается, что шведы не замедлят сообщить ему свои условия, но Шетарди должен также поторопить и русских министров сообщить их намерения. Таким образом, король, сравнив те и другие, в состоянии был бы обратиться к обеим сторонам с предложениями, могущими привести к скорому заключению мира. Шетарди разрешается сохранить у себя сумму, переданную ему Царицей через Лестока, и уплатить из нее пенсионы, обещанные и принятые от имени короля, при каждой уплате он должен уведомлять Амело, чтобы тот знал, когда капитал будет израсходован. По поводу удивления, выраженного Брюммером вследствие известий, полученных им из Стокгольма, о заключении союза между Францией и Данией, Амело не находит странным высказанных им при этом замечаний, так как одной из главных причин, ускоривших заключение союза, был внезапный отъезд принца Голштинского в Петербург. Шетарди предписывается отвечать Брюммеру также, как и русским министрам; кроме того, он должен поблагодарить его за доверчивое сообщение о бароне Поссе, находящемся в Париже уже несколько лет, и сообщить ему, что поведение этого барона весьма предосудительно: он не пользуется там никаким уважением 289
    • 62. От маркиза де-ла-Шетарди маркизу Ланмари, Москва, 14 апреля. - Уведомление о промедлении относительно получения последнего письма. Другое письмо, отправленное с Менгденом, было получено вовремя. По поводу подозрений, имевшихся относительно Менгдена, напрасно Ланмари не написал, что они возникли уже по отъезде помянутого лица; иначе казалось странным, почему не отсрочили его отъезда в Россию. Предосторожности, принятые по поводу этого сообщения шведским министерством, являются, по мнению Амело, излишними. Замечания Сен-Северена относитлеьно Бестужева-старшего, назначенного недавно обер-гофмаршалом и поведение его с ним в Стокгольме явно показывают, что между ними не было дружбы. Лучше будет для интересов Швеции, по мнению Шетарди, если он, тщательно следя за всеми действиями Бестужева, постарается в то же время снискать его личное расположение, рассеять недоброжелательство, питаемое им к Швеции, и привести его к более миролюбивым намерениям. Такой труд не будет, во всяком случае, ни для кого вреден, если только влияние Бестужева на него, Шетарди, не окажется сильнее его собственного. Что касается брата его, вице-канцлера, то, хотя шведы и считают его своим отъявленным врагом, Шетарди полагает, все-таки гораздо практичнее поддерживать дружеские чувства, соединяющие его с ним со времени вступления Царицы на престол, и склонять его в пользу шведских интересов, насколько они от него зависят. Приязнь же его самого к Швеции ни в каком случае не может вызвать в вице-канцлере тревоги или показаться несовместимой со званиеа посланника и посредника. Все это заставляет Шетарди очень внимательно следить за Бестужевыми. Впервые М.П. Бестужев высказался откровенно, когда был призван сюда Лагеркранц, а вторично, когда, по отъезде последнего в Фридрихсгам, Шетарди, как сообщает, имел конференции с русскими министрами. В обоих этих случаях мнения старшего Бестужева были неблагоприятны для Швеции; зато вице-канцлер являлся весьма сговорчивым относительно соглашения обоюдных интересов воюющих сторон. Далее Шетарди сообщает, что будет стараться поддержать в Бестужеве такое расположение и незаметно привести к такому же миролюбию и обер-гофмаршала. Он радуется, что Ланмари желает откровенного и сердечного объяснения между ними и обещает ничего не скрывать относительно способов примирения. Шетарди пишет, что еще ранее указывал Ланмари, что лучше, чем заявлять притязания на уступки, потребовать от Царицы исполнения пяти статей, предложенных ею Швеции еще в бытность великой княжной, с чем Ланмари вполне соглашался; но это средство было указано лишь по поводу соображений, высказанных Ланмари, что если бы Швеция начала таким образом, то дело подвинуто было бы теперь гораздо дальше. Похвально, что шведский народ заботится более о безопасности, нежели о завоеваниях, но если Выборг - ключ от Финляндии, то он же, по мнению русских, и - ключ Петербурга, и если Швеция считает несправедливым для себя окончить войну, не ограничив русского владычества, то и Россия считает для себя позорным - согласиться на это. Напрасно, сообщает Шетарди, он уверял русских, что они обязаны шведам возведением Царицы на престол и освобождением от чужеземного ига, все-таки они недостаточно проникнуты этим сознанием, чтобы отказаться от своего упорства и пожертвовать укрепленным пунктом, который Швеции придется добывать не иначе, как силой. Действительно, если войска Левенгаупта продержатся до прибытия подкреплений, то, наверное, возникает ожесточенная война и, в случае поражения, Швеции придется принять условия, предложенные здешним двором. Твердость и мужество, обнаруженные шведским сенатом при чтении доклада гр. Левенгаупта, могли бы быть уместны, по мнению Шетарди, если бы в Финляндии находилось 40 тысяч войска, или если бы их можно было туда доставить ранее уничтожения находящихся там незначительных сил и разрушения морских судов в Фридрихсгаме. Относитлеьно путешествия Нолькена, ввиду перемены обстоятельств, остается лишь сожалеть, что Швеция поспешила объявить об этой мере, без которой могла бы обойтись, и которая дала лишь некоторые видимые преимущества и без того уже требовательному русскому двору; когда же об этом действии было оповещено, задержка в исполнении не только уничтожила все результаты, какие могли от него ожидаться, но еще в сильной мере поддерживает подозрения, возникшие в русском министерстве. Движение в пользу принца Иоанна Антоновича, быть может, и побудило бы Царицу к большей сговорчивости в мирных переговорах, но законность ее прав на престол и любовь к ней народа дают ей возможность спокойно взирать на будущее; вдобавок неудобно министру Франции, признавшей Царицу прежде всех и союзной со Швецией, сеять смуты. Наконец, принц Иоанн находится еще пока в русских владениях, а если ему будет разрешено отправиться в Германию, то, во всяком случае, придется ждать, пока он достигнет надлежащего возраста, чтобы действовать самостоятельно. Несправедливо писали из Стокгольма, будто бы гр. Гилленборг называет обыкновенно Царицу принцессой Елизаветой. Шетарди сообщает, что будет стараться разыскать виновника этих слухов, хотя это и не так легко. Странно было бы и ожидать такого действия от Гилленборга; следует, однако быть снисходительным к шведскому королю, находящемуся под сильным влиянием окружающих его злонамеренных лиц. Русские по-прежнему делают приготовления к энергичному продолжению войны, при помощи войск, уже находящихся в Финляндии. Нападение, готовящееся против гр. Левенгаупта, грозит осуществиться ранее прибытия к нему подкреплений. Сухость отношений, в которой Ланмари упрекает его, Шетарди, происходит от сознаваемой им невозможности примирить их обоюдные требования; Шетарди напоминает, что, как он писал Амело 9 апреля, шведам остается лишь силой принудить Россию к исполнению своих требований, или согласиться на условия Ништадтского договора и восстановить первоначальные отношения, когда Царица, в силу дружбы, готова была доставить им всякие преимущества, не компрометируя себя в глазах народа. Иначе никакие старания не склонят русских к уступкам, и совершеенно напрасны подозрения шведов относительно искренности расположения к ним французского короля. Что касается слухов, дошедших до Ланмари, об охлаждении Шетарди к нему, то это несправедливо: с Сен-Севереном, конечно, у него были более оживленные сношения, как со старым товарищем, но и с Ланмари он желает вступить в тесную дружбу, драгоценную для них обоих. Последняя депеша Ланмари была доставлена Шетарди с курьером фельдмаршала Ласси, причем была весьма явно перлюстрирована; в силу этого он предупреждает Ланмари не посылать впредь без шифра некоторых статей, которые могли бы быть прочитаны русскими министрами. Что касается ответа этих министров на письмо французского двора от 15 января, то он был составлен довольно искусно, причем высокомерно отвергались притязания шведов, но не было оскорблено самолюбие Франции, которая передала эти требования. Болезнь принца Голштинского приостановила пока все касавшиеся его приготовления; поэтому в настоящем письме нельзя прибавить ничего к тому, что было сообщено об этом лице в письме от 7 марта. Шетарди уведомляет, что вчера им было получено письмо от Нолькена, помеченное 7 апреля, из Фридрихсгама. Нолькен извещает, что генерал Кейт тотчас дал ему возможность продолжать свой путь. Когда это письмо было передано для прочтения Царице, то она заметила, что Нолькен нимало не виноват в своем промедлении, что, по сообщению Шетарди, было им подтверждено 291
    • 63. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Фонтенбло, 15 апреля. - Маркиз Ланмари сообщает Амело обстоятельства, дающие основания подозревать правдивость сообщения вице-канцлера Бестужева от имени Царицы, будто бы она не дала повелений к возобновлению неприязненных действий перед своим отъездом в Москву, ожидая от Швеции первых мирных предложений, как оснований для переговоров. Но, на самом деле, генерал Кейт известил гр. Левенгаупта, что он имеет повеление Царицы возобновить неприязненные действия через 24 часа, и действительно, отряды казаков рассыпались затем по различным шведским областям, производя опустошения. Такие действия не только нарушают международное право, но и оскорбляют, по мнению Швеции, посредничество французского короля. Главный же предмет жалобы Швеции в том, что русский двор не дал знать Шетарди о повелениях, отправленных к Кейту. Страннее всего то, что, как видно из письма Шетарди от 3 марта, он уже знал о военных приготовлениях России, между тем ничего не сообщил ни Ланмари, ни генералу Левенгаупту. Весьма трудно будет объяснить королю такой образ действий маркиза Шетарди, и кардинал Флери также крайне недоволен его умолчанием о деле столь значитлеьной важности 297
    • 64. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 16 апреля. - Фельдмаршал Ласси еще не отправился к месту назначения; стало быть, военные действия пока задерживаются, быть может, вследствие скопления света, выпавшего в большом количестве около Спб. Это даст возможность Левенгаупту получить новые повеления, ввиду затруднительного положения, в каком он находится. Прибытие Нолькена может дать повод воспользоваться одновременным проездом сюда Бухвальда, явившегося уполномоченным Голштинского принца-администратора и представившего уже свои верющие письма Царице. Ей было доложено, вероятно, на днях, что опасно давать возможность выехать из России такому человеку, как Бирон: его вернули с пути на Москву и отправили в Ярославль, где он, по-видимому, будет находиться до конца жизни. Он получает значительный пенсион, и может быть, это решение для него наилучшее, так как в Курляндию ему нельзя вернуться, а принадлежащее графство Вартенбергское присоединено королем прусским к своим владениям. Из депеш, полученных бароном Мардефельдом, оказывается, что Англия старается всякими хитростями побудить Голландию к решительным действиям. Между прочим, король Великобритании уверял, что он непременно подпишет договор с Россией, которая уже решилась отправить значительную помощь королеве венгерской. Граф Подевильс советовал Мардефельду, условившись предварительно с ним, Шетарди, постараться добиться декларации от здешнего двора, дабы уничтожить впечатление, какое Англия хотела произвести на Голландию. Мардефельд, однако, не счел уместным такой образ действия и заявил, что достаточно убедиться в намерениях русского двора относительно австрийского дома, не увеличивая без надобности затруднений, чувствуемых русскими министрами, отказаться под благовидным предлогом от помощи королеве венгерской. Шетарди вполне с этим согласился, и между ними было условлено сообщить лишь русским министрам о коварных действиях Англии 298
    • 65. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Фонтенбло, 22 апреля. - Министр напоминает об упущении Шетарди, не уведомившего гр. Левенгаупта и маркиза Ланмари о возобновлении Россией неприязненных действий. Министр указывает, что Шетарди при этом был еще введен в заблуждение Царицей, которая в это время милостиво принимала гр. Гилленборга и выражала свое удовольствие по поводу признания Швецией посредничества французского короля. Этим как бы давалась надежда, что после мирных представлений Левенгаупта графу Ласси русская Государыня продолжить бы перемирие в ожидании успешного ведения Нолькеном мирных переговоров. На самом же деле из письма Шетарди от 25 числа оказывается, что Царица не согласилась на заявления Шетарди, вызванные прибытием Лагеркранца с целью приостановки военных действий: она согласилась лишь продолжать переговоры, не прерывая военных действий. Царице надлежало бы внимательнее отнестись к заявлениям Шетарди и не преследовать исключительно своих выгод, атакуя врасплох неприятеля. Так как министры ссылались на отсутствие полномочий у Лагеркранца, Шетарди следовало бы взять это дело на свой риск, как он поступил уже ранее при остановке наступательного движения гр. Левенгаупта; теперь он имел бы более на то права, как посредник, признанный обеими сторонами. Он мог бы сослаться при этом на выражавшееся ему прежде обеими сторонами доверие, повлекшее за собой первоначальную приостановку военных действий и предожения гр. Левенгаупта. Царице естественно было бы выслушать предварительно от Нолькена предложения шведского короля и объяснить, как она соглашает свой настоящий образ действий с изъявлениями уважения к королю Франции, которые она нередко высказывала. Таким именно образом и предписывается Шетарди высказаться, если удастся возобновить вместе с Нолькеном переговоры о перемирии, весьма выгодном для шведов, если судить о состоянии их дел по сообщениям Лагеркранца. Сведения, переданные им о слабости шведской армии и бедности финского населения, сохранятся в величайшем секрете, но все это, вероятно, преувеличено, и некоторые подробности показывают, что Лагеркранц не чужд пристрастия и предубеждений. Иные факты, им сообщаемые, прямо ложны; так, напр., отзыв его о генерале Левенгаупте, которого он считает сумасбродом и новичком в военном деле. Король желает, чтобы Шетарди всеми способами постарался отклонить от Швеции грозящие ей несчастья, или новой приостановкой военных действий, или заключением мира. Однако, не следует проявлять при этом излишнего пыла, дабы русский двор не догадался, что Швеция чувствует себя слабой. Лагеркранц в этом отношении преувеличивает, как человек предубежденный и мало заботящийся о чести своего отечества. Русские министры, по-видимому, уступили настояниям Шетарди и обещали уведомить его о намерениях Царицы; чем скорее это будет сделано, тем лучше. Король, узнав тогда намерения обеих сторон, мог бы сделать от себя первые предложения и восстановить, если возможно, мир на севере. Письмо, написанное ему министром Амело 15 января от имени короля, никоим образом не заключает в себе угрозы, усматриваемой русским двором; Шетарди должен остерегаться сообщать Левенгаупту о том, что это письмо именно и могло побудить русских возобновить неприязненные действия. В помянутом письме заключались лишь простые соображения об уступчивости, к которой желательно было бы склонить Россию для заключения мира; в таком смысле Шетарди и должен был толковать письмо, которое теперь станет известным в Швеции и во всей Европе. Неизвестно даже, какое средство приискать против этого неудобства, которое французский посланник должен был бы иметь в виду, так как достоинство короля будет затронуто, если русский двор официально обвинит его в угрозах во время посредничества, тогда как намерение его величества было соблюдать полное беспристрастие в отношении обеих сторон, насколько это согласовалось с обязательствами его к шведам. Тем более, должен Шетарди восставать против мысли, будто бы король был причиной возобновления военных действий, между тем, как он стремился к противоположной цели. P.S. Амело уведомляет о получении из Швеции писем гр. Тессином. Шведы более раздражены, чем встревожены вероломством русских. Должно рассмотреть, будут ли при данных обстоятельствах уместны пенсионы и подарки, предложенные маркизом Шетарди. Уведомление о получении письма. Бестужев поступил недобросовестно, скрыв от Шетарди решение русского двора возобновить военные действия после противоположных обещаний. Еще страннее, что Царица также утаивала свои намерения, вопреки желанию принять посредничество короля. Таким образом, у Шетарди нет по-видимому надежды, что Царица будет сообщать и впредь ему свои тайные планы соглашения со Швецией, и он должен предпочитать вести дело с русскими министрами, лишь частным образом, побуждая Царицу содействовать этим переговорам. Однако, можно опасаться, что возобновление неприязненных действий помешает примирению, и шведы не станут внимать миролюбивым внушениям короля. Если еще из Стокгольма придет известие о возвращении Нолькена, то все надежды на скорое заключение мира исчезнут; в противном же случае, маркиз Шетарди должен употребить все усилия для восстановления перемирия, если переговоры Нолькена затянутся. Король огорчен, что маркиз Шетарди не относится с полным доверием к маркизу Ланмари, который до сих пор строго сообразовался с инструкциями короля и весьма ценит мнения Шетарди. Подозрения, возникшие при русском дворе, по поводу договора короля с Данией, должны быть отклоняемы на основании письма, присланного Шетарди 13 апреля. В заключение Амело сообщает слухи, что король датский отказал в признании за Царицей императорского титула; дело это требует разъяснений 300
    • 66. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 23 апреля. - Действия шаха Надира вызывают, по-видимому, беспокойство при русском дворе; по крайней мере, отъезд персидского посла отсрочивается теперь под разными предлогами. Венский двор оправдывает мнение Шетарди, что для него нет ничего священного, если дело коснется его собственных интересов: маркиз Ботта представил недавно Царице копию письма, написанного, как предполагают, г. Амело маркизу Кастеллане. В письме говорится о перевороте, возведшем императрицу Елизавету на престол, будто бы он должен положить конец величию России: Царица намерена занимать главные должности лишь русскими лицами и, благодаря этому, Россия не преминет вернуться к своему прежнему ничтожеству; Порта, чтобы ускорить такую развязку, должна, соединившись со шведами, немедленно напасть на Россию. Лесток, сообщивший секретно об этом письме Шетарди, присовокупил, что Царица была крайне опечалена таким отношением к ней Франции. Однако, Лесток старался уверить ее, что письмо это составлено австрийским двором. Царица ответила, что, хотя она и мало обращает внимания на различные внушения, но что с маркизом Шетарди ей необходимо держаться настороже, ввиду беспрерывных предупреждений относитлеьно делаемых им заявлений. Но и это решение Лестоку удалось поколебать, напомнив Царице о неизменной преданности к ней Шетарди, который навлек на себя даже упреки своего двора, служа ей интересам; разумеется, он должен был отстаивать также в точности и распоряжения короля, но, по прибытии Нолькена, Царица убедится, по словам Лестока, в еще более энергичном стремлении Шетарди к заключению мира. По поводу этих заявлений, Шетарди просит у Амело инструкций, каким образом убедить Царицу, что письмо, доставленное венским двором, подложно 304
    • 67. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Фонтенбло, 26 апреля. - В разговоре, происходившем недавно у Амело с князем Кантемиром, французский министр упрекал посла в неожиданном прекращении перемирия, без предупреждения о том маркиза Шетарди. Кантемир, в ответ, сослался на то, что в совещаниях, происходивших затем между маркизом Шетарди и русскими министрами, хотя посол и просил двухнедельной отсрочки, но ни разу не жаловался на нарушение данного слова. Действительно, такого заявления нет в письмах маркиза Шетарди к нему, Амело, и посланнику предписывается дать надлежащее разъяснение по столь важному пункту, затрагивающему честь короля. Между документами, сообщенными князем Кантемиром Амело, находились и письма Шетарди генералу Левенгаупту. Амело упрекает Шетарди за такое чрезмерное доверие к русскому двору, которое вдобавок возбуждает все новые подозрения в Швеции. P.S. В своем письме к Амело Фенелон уведомляет, что гр. Зейнсгейм был чрезвычайно предупредителен к гр. Головкину, по прибытии его в Гагу, но последний не отдал ему даже визита, вероятно, на основании надлежащих инструкций относительно германо-римского императора 306
    • 68. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 30 апреля. - Шетарди сообщает, что передавал принцу Гессен-Гомбургскому о том, что король намерен держаться нейтрального образа действий в Курляндии; принц высказал за это признательность его государю; однако, он предвидит некоторые затруднения, которые уже отвращают его от выполнения этого замысла. Расположение, выказанное Бестужевым к Франции, заметно охладело, главным образом, потому что все находится в зависимости от заключения мира на севере, а Шетарди считает неуместным делать русскому двору какие-либо заявления по этому предмету, пока не приедет Нолькен. Письмо Ланмари еще более утверждает Шетарди в этом намерении. Обер-гофмаршал Бестужев, хотя и не высказывает желания вмешиваться в дела, однако гораздо способнее к ведению их, чем вице-канцлер, который и руководится всегда его советами. После многочисленных отсрочек, Шетарди имел совещание с князем Черкасским и вице-канцлером Бестужевым. По вопросу об аудиенции Шетарди у Царицы, они сослались на то, что тронная зала еще не отделана. Затем обсуждался церемониал, касавшийся представления верющих писем; Шетарди ссылался при этом на письма короля Франции к прусскому монарху и монархине. Министры обещали доложить обо всем Царице, а кроме того, Шетарди поруил и Лестоку подробно уведомить Царицу о том же. Затем Шетарди совещался с Брюммером относительно церемониала при предстоящем посещении им, в качестве посла, принца Голштинского. Царица теперь не только соблюдает строжайший пост и все церковные обряды, но и оказала духовенству особую милость, восстановив Высочайшим указом все те права, которых оно было лишено царицей Анной Иоанновной. Из письма Лемера к Шетарди видно, что он предполагает возможность неблагосклонного отношения со стороны русского двора к франко-датскому договору, имея в виду вляние Франции на дела севера. Более подробные сведения об этом договоре Шетарди ожидает от Амело, дабы быть готовым отвечать на вопросы, какие русский двор может сделать по поводу заключенного договора. Барон Мардефельд может засвидетельствовать внимание, непрестанно оказываемое ему маркизом Шетарди, для укрепления доверия между королями Франции и Пруссии 307
    • 69. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 7 мая. - Прилагаемая к письму копия ответа Шетарди к Ланмари и его письма к маркизу Шетарди заключают в себе сведения о том, что происходило со времени прибытия Нолькена в Москву, и рассеивает подозрения относительно неискренности миролюбивых намерений Царицы. Нельзя того же сказать о вице-канцлере Бестужеве: под влиянием брата и маркиза Ботта, он совершенно изменился, причем выказал неблагодарность за пожалованные ему Царицей, благодаря содействию маркиза Шетарди, как он утверждает, орден св. Андрея и пост вице-канцлера; однако, сама Царица остерегает от происков Бестужева маркиза Шетарди; Лесток имел случай убедиться в его недобросовестности, и, наконец, Брюммер подтвердил, что Царица, выведенная из терпения его стараниями в пользу венгерской королевы, просила его не вмешиваться в эти дела. Прямота и доброжелательство Брюммера подтверждаются многими случаями; Нолькен также хорошо о нем отзывается. Будучи один уведомлен о деле Пехлина, Брюммер не разгласил этой тайны и старался уладить все с помощью Шетарди. Его дружба может быть очень полезной, хотя он действует весьма медленно и делает заявления лишь тогда, когда Царица к нему обращается. Средство, предложенное маркизу Шетарди министром Амело, является излишним, ввиду присутствия при русском дворе Нолькена, но может быть применено при возникновении особых затруднений. Царица не намерена отсрочивать своего коронования, а приготовления к нему вызывают еще большие промедления в окончательной отделке тронной залы. Поэтому Шетарди пришлось присутствовать при коронации, в качестве лишь полномочного министра. По окончании церемониала коронования, были объявлены многие милости. Иностранные министры находилсь в это время на обеде у герцога Голштинского, а на следующий день поздравляли Царицу. Шетарди описывает все празднества по случаю коронации. Генерал Румянцев прибыл к этому дню из Константинополя. Шетарди ссылается на неудобство того, что гр. Левенгаупт не послал копии своего письма фельдмаршалу Ласси; это обнаружилось теперь, когда Шетарди получил от Нолькена копию ответа гр. Ласси, прилагаемую к депеше 310
    • 70. От маркиза де-ла-Шетарди г. Ланмари, Москва, 7 мая. - Эта депеша является ответом на три последних письма и посылается с курьером гр. Левенгаупта. Заключение мира между Россией и Швецией должно бы подвинуться вперед, так как Нолькен уже шесть дней как в Спб.; однако, сообщает Шетарди, он не доставил ему пока средств ускорить дело, так как все, что он предлогает, проистекает из того положения, в каком находилась Швеция в момент его отъезда из Стокгольма. Шетарди выразил ему свое удивление по этому поводу, тем более, что при русском дворе уже возникли некоторые подозрения относительно его поездки, и ему предстояло теперь оправдаться, восстановить прежние дружеские отношения между Россией и Швецией, существовавшие при воцарении Императрицы Елизаветы. Предвидя формальные требования русским двором полномочий от Нолькена, Шетарди также был наумлен, узнав, что Нолькен оставил эти полномочия в Фридрихсгаме. Чтобы помочь такому затруднению, Шетарди посоветовал Нолькену предъявить сначала лишь нотификацию, упоминавшую и о его полномочиях, а затем, в ожидании установления церемониала, предложить тотчас свои услуги для неофициальных переговоров о мире. Разумеется, относительно подробностей, Нолькен до аудиенции у Царицы, должен рекомендовать русским министрам обращаться к маркизу Шетарди. Кроме того, герцог Голштинский того мнения, чтобы Нолькен не писал пока своему двору, дабы его шифрованные деепеши не возбуждали здесь подозрений о мерах, задуманных им сообща с Шетарди. Брюммер уведомил между тем, что голштинский уполномоченный в Стокгольме, Пехлин, должен быть отозван оттуда. Это уничтожает все старания Нолькена успокоить умы и обращает общее внимание на совершенно незначительный инцидент. Поэтому пусть Швеция договаривается предварительно с Нолькеном обо всякой политической мере и если возможно, отсрочить свое решение о Пехлине; иначе Царица может поступить весьма резко, руководствуясь своим расположением к племяннику и подстрекаемая недоброжелателями Швеции. Возобновление неприязненных действий, в самом деле, вполне незаконно; однако, взгляда Царицы на это дело нельзя переменить, ввиду тех обстоятельств, которые изменяли существенным образом ее первоначальные отношения к Швеции. Шетарди высказывает при этом желание, чтобы Амело не настаивал на заявлениях об оскорблении, наносимом такой переменой политики французскому королю. Этим была бы лишь затронута честь Франции, которой уже трудно было бы тогда отстаивать по-прежнему интересы шведов. Нолькен прибыл к русскому двору и получил через Шетарди разрешение от Царицы иметь у нее аудиенцию на следующий день. Однако, торжества коронации не позволили до сих пор говорить о делах, хотя Царица и высказала на днях желание содействовать миру, если шведы действительно окажутся склонны к этому. Шетарди с своей стороны неоднократно заявлял, что нельзя терять ни минуты, пока не произошло каких-нибудь важных событий в Финляндии 313
    • 71. От маркиза де-ла-Шетарди конфиденту Царицы (Лестоку), понедельник, 10 (21) мая. Приложено к письму маркиза де-ла-Шетарди от 7 мая. - Прилагаемый к письму документ, который был представлен Царице, является доказательством коварства русских министров. Вначале они говорили, что не решались заявить Царице о первом пункте сего документа, то есть о самом принципе посредничества, но заявили лишь о втором. Между тем, без призвания первого, не мог быть допущен и второй пункт, и действительно, Царица снова повелела министрам заявить, что она пребывает в своем прежнем решении - не признавать посредничества Франции - и соглашается лишь воспользоваться ее добрыми услугами. Однако способ пользования ими будет заключаться, как сообщает Шетарди, лишь в том, что Нолькен, при возникновении затруднений, будет обращаться к нему, маркизу Шетарди, который затем будет в праве сделать некоторые заявления русским министрам, но не такие, какие Нолькен мог бы сделать им лично. Отвечено будет затем маркизу Шетарди, согласно способу его представитлеьства и сущности делаемых им заявлений. Таким решением деятельность Шетарди обращается в ничто, тем более, что министры не раз настаивали на полном его устранении от дел. В заключение гг. Бестужевы требовали, чтообы его предложение о посредничестве короля было внесено в протокол; между тем, протокол имеет силу лишь в том случае, когда обе стороны его принимают, чего здесь нет. Все это происходит от того, что Царица написала королю, не посоветовавшись со своими министрами; Шетарди не требует от Царицы каких-либо особых милостей, но лишь одинакового внимания наравне с ее приближенными; он ходатайствует, чтобы Царица признала за аудиенцию последнее свое свидание с Шетарди и дала окончательный ответ на сделанные им представления. Вследствие этого он настоятельно просил прислать ему ответ Царицы, так как не может медлить более с уведомлением своего двора. Кроме того, он ходатайствует об аудиенции Нолькену. Если после всех действий французского и шведского министров за последнее время дело кончится ничем - Царица убедится сама, что бездельники, недостойные ее милости, нарушают государственные интересы ради своих личных целей. В заключение Шетарди напомнил Лестоку об обеде, на который его приглашал 316
    • 72. Приложено к письму маркиза де-ла-Шетарди к министру Амело от 7 мая (№5). - Миролюбивые намерения Императрицы известны маркизу. Они были засвидетельствованы обращением Царицы к королю Франции за добрыми услугами и другими подобными же действиями. Шетарди замечает на это, что лучше было бы Царице и не обращаться к Франции, если это обращение имело такие ничтожные результаты. Для вступления в переговоры, при русском дворе ожидают лишь прибытия Нолькена, все заставляющего себя ждать. Шетарди ссылается по этому поводу на громадность пути, предстоящего Нолькену. Однако, переговоры со шведским посланником могли бы вестись, не обращая внимания на посредничество Франции. Шетарди замечает, что затруднения по этому поводу вызваны вовсе не Нолькеном, а другим лицом; канцлер также тут ни при чем. Нолькену было замечено русскими министрами, что от Франции требовались лишь добрые услуги, а не посредничество, и были приведены в пользу такого решения все доводы, какиее уже подробно сообщены маркизу Шетарди. Последний возражает, что решение это будет изменено в присутствии канцлера, а упоминаемые доводы заключались в объяснении различия между посредничеством и добрыми услугами, которое в весьма определенной форме высказал ему Бестужев 318
    • 73. Приложено к письму маркиза де-ла-Шетарди к министру Амело, от 7 мая. - Препятствие, мешающее переговорам французского представителя, вызывается вопросом о посредничестве Франции. Можно было надеяться, что переговоры, происходившие 2 мая, выяснять необходимость такого посредничества; однако, канцлер заявил, что они не привели к желаемым результатам. Но так как эти затруднения слишком вредят выполнению миролюбивых намерений обеих договаривающихся сторон, то надо надеяться, что канцлер постарается устранить возникшие препятствия и поэтому весьма будет, кстати наложить ему некоторые соображения. Вопрос о посредничестве Франции должен служить основанием для переговоров, чтобы обеспечить их успех. Поэтому необходимо установить прежде всего, этот принцип. Он был уже выражен Швецией в манифесте, данном от имени гр. Левенгаупта. Со времени восшествия на престол Императрицы Елизаветы, дело нисколько не изменилось, и надо его лишь оформить, тем более, что сношения между Швецией и Россией происходили за нынешнее царствование лишь при фактическом посредничестве Франции 319
    • 74. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Фонтенбло, 13 мая. - Уведомление о получении писем и мемории, переданной маркизу Шетарди от имени Царицы. Надо думать, предполагает Амело, что эта мемория была составлена ранее возникшего у Царицы решения - прервать перемирие. Намерение положить в основу нового договора со шведами условия Ништадтского трактата - дает мало надежды на быстрое заключение мира; непонятно, что разумел при этом Бестужев, говоря, что могут быть допущены, однако и условия, не заключающиеся в помянутом трактате. До прибытия Нолькена можно сослаться лишь на предыдущие инструкции: Шетарди должен настаивать на доверии обеих сторон к дружбе короля и миролюбивым его намерениям, что должно вызвать предложения обеих сторон и помочь королю уладить все затруднения. Впрочем, не возбраняется Шетарди пользоваться и иными средствами, какие могут ему представиться. Однако, возобновление неприязненных действий против шведов заставляет опасаться, что Царица пожелает уклониться от посредничества Франции; Шетарди было обещано сообщать для обсуждения повеления Царицы генералам действующей армии, а между тем от него утаили отправку курьера, и было затем в общих выражениях заявлено, что фельдмаршал Ласси готов отвечать на мирные предложения, с которыми к нему обратятся. Такое заявление не указывает ни на какие полномочия Ласси. Естественно поэтому, что Царица избегала личных бесед с маркизом Шетарди, что показывает недоверие ее к Франции и отнимает у французского посланника возможность успешно действовать на пользу мира в качестве посредника. Русские министры, равно как и франц. король стараются выделять шведские дела из франко-русских отношений, но взаимные интересы этих держав могут быть уравновешены лишь по восстановлении мира на севере. Царица, по-видимому колеблется ответить на нотификацию императора об его избрании. Молчание князя Черкасского по этому предмету показывает, что и тут Россия не солидарна с Францией. Можно даже опасаться, что странные связи русского двора с венским дают себя чувствовать, несмотря на противоположные заявления Царицы и ее министров. Уведомление о получении нового письма. Амело выражает желание, чтобы лишь соображения, касающиеся церемониала, препятствовали принятию Царицей письма от императора 320
    • 75. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 25 мая. - Просто невероятно, заявляет Шетарди, что, после всех его стараний в пользу Царицы Елизаветы, он может вызывать такое раздражение и неблагодарность со стороны ее приближенных. Напрасно он старался не обращать внимания на неправильные действия и плохие услуги, оказывавшиеся ему Бестужевыми, несмотря на прежнюю поддержку их французским посланником. Они всеми силами стараются вызвать охлаждение между Францией и Россией. В доказательство этого Шетарди сообщает последовательно ход своих переговоров при русском дворе о посредничестве Франции. В день своей аудиенции у Царицы он получил письма от Амело. То, что сообщается в начале первого из них, теряет значение, ввиду дальнейшего поведения Бестужевых; различие, указанное вице-канцлером между прежними обязательствами короля относительно Швеции и принятыми на себя позже, несомненно имело в виду заключенный недавно договор с Данией. Уверения, какие предписано высказать по этому поводу, устранять всякую неясность. Брюммер, на которого это обстоятельство произвело большое впечатление, весьма тронут вниманием Амело к его заявлению о бароне Поссе. Средство, предлагаемое Амело для устранения затруднений относительно мира, не может пока быть применено, ввиду препятствия, выставленного русскими министрами, в особенности со времени прибытия Нолькена. Из сумм, возвращенных Царицей французскому посланнику, были выплачены пенсионы за четыре первых месяца - Лестоку и за три месяца другой особе, получающей от короля четыре тысячи франков в год. Лесток за последнее время снова стал оказывать энергическое содействие французским интересам; хотя успех и не соответствовал его стараниям, но лишь потому, что ему одному пришлось бороться против многих. В Москве, сообщает Шетарди, стоят холода, как зимой; идет большой снег. Умолчание Шетарди о возобновлении нериязненных действий возбудило, быть может, гнев кардинала Флери, но он надеется на то, что Амело оправдает его в глазах короля; он виноват лишь в излишнем доверии к вице-канцлеру Бестужеву и в желании воспользоваться возвращением молодого гр. Гилленборга для отправки писем Левенгаупту и Ланмари. Вероломство русского двора научит впредь Шетарди полагаться лишь на самого себя при исполнении долга. Нолькен просил отложить отправку этого письма до следующей почты, в надежде на то, что дела примут более определенную форму; по-видимому, с депешей нельзя более медлить. К письму Нолькена Гольмстедту Шетарди присоединил и свое письмо к Ланмари того же содержания, как и настоящее 323
    • 76. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 25 мая. - Уведомление о получении письма. За отсутствием времени, Амело извещает лишь Шетарди о том, что 17 мая в Богемии было дело между войсками прусского короля и принца Лотарингского Карла; войска королевы венгерской отступили с значительным уроком. Это может иметь важные последствия, в особенности, для интересов императора 326
    • 77. Извлечение из письма Орлика, которое было бы отправлено из Парижа 25 мая 1742 года отцу его - казачкому гетману в Яссах. - После переворота, происшедшего в России, Царица, как известно, пожелала выразить, что она обязана Швеции своим вступлением на престол. Мало того, что шведы вели тайные интриги, они содействовали успеху переворота, объявив войну России. На основании этого Царица пожелала по восшествии на престол примириться со Швецией на разумных условиях. Шведы поддались на это желание и, по настоянию Шетарди, приостановили военные действия в самый благоприятный момент, при существовании внутренних смут в России. Гр. Левенгаупт, хотя и не сразу, согласился на перемирие, но все-таки вступил в продолжительные переговоры с русским двором. Заметив, однако, что Россия, ссылаясь на условия Ништадтского договора, желает лишь выиграть время для сосредоточения сил, Швеция потребовала более выгодных условий. Россия тогда, прервав перемирие, возобновила войну. Шведские войска будут подкреплены новобранцами и корпусом в десять тысяч человек. В общем, Швеция может выставить сорокатысячное войско; у русских же из 50 тысяч, находившихся в Финляндии, осталось, вследствие болезней, каких-нибудь 22 - 23 тысячи человек. Ожидается продолжение военных действий. Нихложенная правитлеьница, супруг ее и сын пребывают по-прежнему в Риге, По всей вероятности, они не выедут из России, так как существует сильная партия в пользу низложенного государя: опасаются, что гренадеры станут распоряжаться престолом по своему усмотрению. Герцог Голштинский еще не принял православия. Голштинцы надеются, что он будет править и Россией, и Швецией, но последняя не потерпит зависимости от России; во всяком случае, говорят, что Царица образует в Швеции партию в пользу герцога Голштинского. Гр. Левенгаупт велел арестовать шведского полковника - Лагеркранца, вследствие некоторых намеков его на эти замыслы. Датский король, несомненно, в союзе со Швецией, но условия союза неизвестны. Верно лишь то, что он заключил субсидный договор с Францией и отказался от союза с Англией. Ганновер пока сохраняет нейтралитет. Однако, королю английскому будет трудно удержать его, если со стороны потребуется помощь королеве венгерской. Английский парламент ассигновал 500 тысяч фунтов стерлингов для субсидии ей. Восемнадцать тысяч человек назначено к доставлению в Нидерланды. Отправка их пока еще откладывается. Лорд Стэр, чрезвычайный посланник при Генеральных Штатах, не имел, вероятно, успеха в своих переговорах с Голландией, которая опасается, что введение английских войск в Остенде и Нейпорт послужит поводом к захвату англичанами этиъ гаваней. Но с другой стороны Голландия очень обеспокоена возвышением Бурбонов и Пруссии. Однако, ее стремления сдерживаются французской армией в Вестфалии, с одной стороны, и сорокатысячной армией во Фландрии - с другой. У голландцев же, хотя и есть 80 тысяч войска, но для выступления в поход они могут располагать лишь половиной сил. Английские и венгерские войска дадут им еще 25 тысяч солдат, но их армия должна разделиться - против французских войск в Вестфалии и австрийских - в Голландии; они могут объявить войну лишь прусскому королю, который немедленно нападет на Ганновер. Необходимо при этом, чтобы Россия сделала диверсию против короля прусского. Только тогда король Англии нарушит нейтралитет, сохраняемый ради Ганновера, Россия же - 30 тысячным корпусом произведет нападение на Пруссию, открытую со всех сторон. Польский король будет вынужден тогда воздерживаться от всяких действий, так как он находится в некоторой зависимости от русского двора; нападение же на Пруссию он мог бы предпринять лишь, устроив конфедерацию в Польше через графа Понятовского, который всячески возбуждал и французский двор против прусского короля. Зависть польского короля к прусскому весьма естественна при громадных войсках, богатстве и успехах последнего; при том же, он приблизился теперь к Саксонии, завоевав Силезию, привлекавшую взоры короля Августа, как связующее звено между Саксонией и Польшей. Со времени этого завоевания, Саксония стала беззащитной и была вынуждена принять участие в войне против королевы венгерской; Россия была занята шведами, Ганновер сохранял нейтралитет, Саксония же оказалась окруженной четырьмя враждебными армиями. За ее вынужденное содействие ей была обещана верхняя Силезия и Моравия; но хотя войска ее и были в Моравии, все-таки окончательно покорил эту область прусский король. Тогда саксонцы покинули его и присоединились к французским войскам. Король Фридрих был вынужден отступить в Богемию, где, соединившись с корпусом принца Ангальт-Дессауского, одержал полную победу над австрийской армией у Часлава. Саксония, по всей вероятности, встревожена этой победой, а другие державы попытаются, наверное, оказать новую помощь королеве венгерской. Император, находящийся во Франкфурте - в ожидании имперского сейма, намеревается объявить войну против королевы венгерской от имени империи; однако, для этого не имеется достаточных поводов. Бавария разоряется австрийскими войсками после капитуляции Линца и взятия Праги, но вероятно скоро будет очищена от австрийцев, когда тридцатитысячный французский корпус овладеет Пассау и восстановит сообщение между Богемией и Баварией. Новобранцы, пополнившие убыль в войсках вследствие болезней, довели численность французской армии в Богемии и Баварии до 60 тысяч человек; у прусского короля - столько же. Император с союзными принцами имеет 30 тысяч солдат. Этих сил достаточно для преодоления королевы венгерской. В Италии сардинский король, видя, что Испания ничего ему не уступает в австрийском наследстве, был вынужден присоединиться к венгерской королеве; у него 30-тысячная армия; у самой королевы в Италии 10 тысяч действующих войск, но 40 тысяч испанского и неаполитанского королей подступают теперь к Ломбардии, и, кроме того, 25 тысяч испанцев направляются к Италии через Францию. Испания надеется завоевать Милан, Парму и Пиаченцу. Инфант дон-Филипп, находящийся теперь в Антибах, станет во главе соединенной армии. Английский флот крейсирует около Тулона, но ничего особенного не предпринимает. Англия разоряется на сооружение военных флотов, между тем, торговля ее совершенно расстроена. Тем не менее она претендует на сохранение европейского равновесия и на завладение чужой торговлей. Вальволь готовится к собственной защите перед комиссией, назначенной для расследования его 10-летнего управления. Вряд ли, однако, английские дела идут лучше с тех пор, как он удален из министерства. Граф Горн скончался в Швеции, вызвав мало сожалений. Шведский сенатор, гр. Тессан, отправится через несколько дней в Швецию; граф же Экеблад находится в Париже, в качестве чрезвычайного шведского посланника. Он весьма дружен с ним, Орликом, но последний особенно сожалеет об отъезде гр. Тессина и, выставляя его способности и влияние в Швеции, советует своему отцу писать ему как можно чаще, равно как и гр. Гилленборгу; дела вообще будут зависеть от графов Тессина, Гилленборга и Левенгаупта. Мазовецкий воевода (Понятовский), остававшийся в Париже довольно долго, хотя и не имел определенной системы действий, стремился главным образом отвратить Францию от участия в образовании конфедерации в пользу Швеции и против России. Для этой цели он обещал привлечь Саксонию к содействию конфедерации и обманывал этим французский двор до своего отъезда с неделю тому назад, когда объявил, что король Август не хочет ни во что подобное вмешиваться. Кроме того, Понятовский очень старался возбудить недоверие Франции к прусскому королю. Он хочет, во что бы то ни стало, сделаться коронным гетманом и агитирует при саксонском и русском дворах. Польша, по-видимому, весьма склонна воспользоваться войной шведов против России. Орлик-отец, вероятно, знает, как в этом отношении настроены в Подолии, Малороссии и Волыни. В Литве и Польше готовы бороться против угнетателей их свободы, но не умеют взяться за дело. Орлик заявляет, что он бы охотно посоветовал польскому королю воспользоваться таким случаем, чтобы выйти из угнетенного положения и получить корону из рук своего народа, а не чуждой державы. К сожалению, этот государь при всех своих достоинствах, как и всякий монарх, обманывается людьми, преследующими личные цели и делающими все возможное, чтобы поселить рознь между королем и народом. Будущий сейм покажет, как можно будет действовать, чтобы освободить королевство от гнета русского двора, приобрести для Польши области, в которых ей теперь отказывают, и установить престолонаследие в саксонском доме; для этой цели Польше должно соединиться со Швецией против России, согласно воле польского народа. Швеция теперь обращает на себя все внимание России, которая довольно расстроена внутри, но стремится по-прежнему нарушать права Речи Посполитой при выборах в Курляндии при выборах в Курляндии. Орлик опасается, что благо Польши будет все-таки принесено в жертву личным интересам частных лиц 326
    • 78. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 27 мая. - Уведомление о получении письма Шетарди и копии письма его Ланмари. Подробности, сообщаемые последнему, мало утешительны для Швеции. Ланмари должен воспользоваться ими, чтобы сдержать пыл шведов. Желательно, чтобы прибытие Нолькена в Россию послужило поводом к предложениям о мире. Затруднительнее всего то, что война эта была решена членами шведского сейма и, быть может, и теперь воля короля окажется связанной известными условиями мира, и Нолькен будет не в состоянии прийти к соглашению о предварительных статьях, могущих приостановить неприязненные действия на то время, пока снова будет созван сейм. Впрочем, если бы Царица и согласилась на это, все-таки шведы имеют основание не доверять ей, убедившись в бесцеремонности действий русского двора при благоприятных обстоятельствах. Королю поэтому весьма интересно узнать, как будет принят Нолькен Царицей, и можно ли надеяться на искреннее содействие этой Государыни намерениям его величества привести переговоры к быстрому водворению мира. Объяснения, данные относительно Бестужева маркизом Шетарди маркизу Ланмари, весьма основательны и должны удовлетворить Швецию. Что касается желания Мардефельда добиться совместно с Шетарди от русского двора опровержения ложных внушений, делаемых англичанами Голландии относительно англо-русского договора, образ действий маркиза Шетарди вполне одобряется: лишь точной передачей обстоятельств дела русским министрам, можно надеяться разрушить замыслы англичан 333
    • 79. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 27 мая. - Уведомление о получении письма. Уже давно стараются сделать Францию подозрительной для России. Министры венского двора, несмотря на услуги, оказанные Францией при войне империи с турками, еще тогда старались вызвать подозрения в императоре относитлеьно самых обыденных действий короля. Теперь же они распространяют всякую ложь и клевету против Франции, как, например, подложную копию договора между королем и курфюрстом Баварским. Клеветы эти рушатся сами собой, никого не обманывая. Также и письмо, которое Амело писал будто бы гр. Кастеллане, настолько нелепо, что Царица должна была признать его подложность: можно ли утверждать, что вступление на престол Царицы Елизаветы, обожаемой народом и занявшей трон после его узурпаторов, является эпохой падения России? Имперский сейм открылся во Франкфурте 21 сего мая. Есть основание думать, что прения будут вестись, согласно воле императора. Вскоре ожидается подробное донесение о победе, одержанной прусским королем над принцем Карлом Лотарингским. Из Константинополя же давно нет писем. Неизвестно, в каком положении дела Персии 334
    • 80. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 1 июня. - Уведомление о получении писем. Высказанные министром Амело соображения ясно указывают путь действий для маркиза Шетарди; однако, он не может им следовать, так как ранее указанные затруднения продолжать существовать и нет возможности их устранить. Что касается письма, написанного 13 марта гр. Левенгаупту, то Шетарди, сообщая о предположении русских министров, нимало не соглашался с ними, а лишь хотел показать, к каким средствам прибегает русский двор, чтобы отвергнуть делаемые ему заявления. Левенгаупт получил от него. Шетарди, лишь это письмо и другое от 7 марта: первое - через гр. Гилленборга, второе - через полковника Лагеркранца. Шетарди недоумевает, каким образом князь Кантемир мог получить копии с этих писем. Сам он не давал никаких копий ни русским министрам, ни Царице; в противном случае, он всегда доносил о том министру Амело; если же в частных дружеских письмах, он и заявлял, что в Швеции несколько легкомысленно упрекают его лично в пристрастии к петербургскому двору, то Нолькен может засвидетельствовать теперь противное; хотя частные огорчения и ослабили несколько участие Шетарди к шведским интересам, во всяком случае, он ведает лишь благо королевской службы, и раз его величество желает, чтобы соблюдалось полное доверие между ним, Шетарди, и маркизом Ланмари, то он и будет поступать, согласно этому. Шведский курьер вручил ему письмо от Ланмари, копия которого вместе со вторым письмом гр. Гилленборга Нолькену прилагается к депеше. В письмо Гилленборга был вложен немецкий экземпляр манифеста, помеченный 18 марта (ст. ст.), в котором Царица призывает финляндцев к мятежу и к переходу в русское подданство. Им обещается сохранение привилегий, более мягкое управление и делаются увещания сбросить шведское иго, поставив Ботнический залив барьером между Швецией и Россией. Гр. Гилленборг справедливо замечает, что менее всего Швеция ожидала такого неблаговидного образа действий со стороны Государыни, которую эта держава желала видеть на прародительском престоле. В Петербурге почти никто не знал о русск. манифесте; он подписан одной Царицей без контрсигнирования. Нолькену предписано жаловаться на это канцлеру, но в Швеции скорее станет известен ответ последнего, чем в Москве. Ланмари точно уведомляет обо всем через обратного курьера. Курьер этот был задержан по своем прибытии в канцлерстве и пакеты были вручены маркизу Шетарди не им, а секретарем князя Черкасского. Нолькен, однако, оставил без внимания этот противозаконный поступок, не желая никого раздражать. Что касается подарков и пенсионов, то все сводится к уплате Лестоку пенсиона за первые четыре месяца. Он человек весьма полезный, как очень близкое лицо к Царице, имеющее к ней всегда доступ. Весьма трудно расследовать, отказал ли датский король в призвании за Царицей императорского титула, так как здесь нет датского представителя, и говорить о Дании теперь весьма щекотливо, ввиду договора, заключенного с ней Францией. Однако, мало вероятия в этом известии, если справедливо, что гр. Ранцау назначен сюда в качестве датского посланника. Князю Кантемиру трудно было возражать против весьма сильных доводов, приведенных министром Амело. Шетарди уже сообщил 6 апреля, как спорный вопрос обсуждался им с вице-канцлером и как последний, при всем своем уме, весьма затруднялся отстаивать столь неправое дело. Письмо Фенелона от 16 апреля было прочитано маркизом Шетарди Брюммеру, который осудил поступок Головкина и обещал высказать свое мнение Царице. Затем Лесток прочитал ей это письмо и, когда он, маркиз Шетарди, сделает формальное сообщение кн. Черкасскому, вероятно, Царица будет в состоянии послать надлежащее повеление гр. Головкину. Едва Нолькен, пишет Шетарди, обратился к нему с просьбой похлопотать о выдаче паспорта, как этот паспорт был выдан канцлером Нолькену непосредственно; а чтобы отклонить ходатайство его, Шетарди, о шведских пленниках, они были перевезены сначала в монастыри, находящиеся в 80 верстах от Москвы, а затем - в Ярославль. Бывший же герцог Курляндский с семейством переведен из этого города в Вологду. Земли, пожалованные фельдмаршалу Ласси и генералу Левендалю, равно как пенсион, назначенный генералу Кейту принцессой Брауншвейгской, были конфискованы в своих владениях, а Кейт получил, взамен пенсиона, поместье в Лифляндии. Тем не менее они, как говорят, не вполне удовлетворены за прежнюю опалу и, в случае возникновения смут, станут в ряды недовольных. Графиня Левендаль уехала в Польшу, куда к ней присоединится, вероятно, и муж по окончании похода. Фельдмаршал Ласси удалился на покой в Лифляндию, а генерал Кейт, быть может останется на службе, так как не имеет независимого положения. Шетарди, как сообщает, имеет поручение передать ему привет от кардинала Флери. Вешняков сообщает, что диваном Порты было принято решение отвергнуть предложения шах-Надира и энергично продолжать войну с персами. Великий визирь низложен. Кастеллане, однако, ничего об этом не сообщает. Русский двор, вероятно, будет доволен этим переворотом. Персидский посол имел торжественную аудиенцию у Царицы и вручил ей верющие письма, в которых Ее Величество поздравляется со вступлением на престол. Вейч также имел аудиенцию; в своей речи он упоминал о прежних договорах с Англией и о выгодах, извлекаемых русскими из английской торговли. Кроме того, он успел уже высказаться самым резким образом против французов, поставив при том на вид заслуги и значение при русском дворе обер-гофмаршала Бестужева. К депеше прилагается ответ Лестока Нарышкину, который восхваляет предупредительность Бюсси и жалуется на сдержанность Вазнера. Бюсси при этом заявляет, что так как письмо Нарышкина не подписано, то он, в случае надобности, готов засвидетельствовать его подлинность. Далее Шетарди продолжает доклад о своих переговорах относительно посредничества Франции при заключении мира между Россией и Швецией. Он вел по этому предмету журнал до самого отъезда Нолькена. В день же его отъезда Шетарди, как сообщает, беседовал с Брюммером и передал ему ход своих переговоров. Последний весьма удивлялся образу действия Царицы, в особенности же ее манифесту от 18 марта. Он был огорчен извествием о предстоящем отъезде французского посланника и рассказал по этому поводу, что Царица спрашивала его мнения о Вейче, и он, Брюммер, предупредил, чтобы она не придавала значения его нападкам на Францию и на маркиза Шетарди. Царица в ответ заявила о своих симпатиях к помянутой державе и к французскому посланнику лично. Шетарди отвечает, что нечто подобное было с ним при аудиенциях у прусского короля, который, несмотря на самые благоприятные заявления, никогда не мог решиться на соответственные действия. Слабохарактерность Царицы приводят к тому, что ее министры побуждают ее действовать противно собственным желаниям и интересам. Брюммер согласился с этим и указал, что, благодаря этому свойству Царицы, положение герцога Голштинского осталось до сих пор неопределенно. Он присовокупил, что обер-гофмаршал Бестужев приходил к нему в этот день и просил его ходатайствовать о назначении его, Бестужева, уполномоченным при переговорах со Швецией. Брюммер отклонил, однако, эту просьбу. Шетарди замечает по этому поводу, что намерение Бестужева было в этом случае препятствовать заключению мира, дабы не обнаружились его проделки в Швеции. Впрочем, шведский король никогда не согласится, чтобы исход переговоров зависел от братьев Бестужевых. Князь Черкасский взял с Нолькена обещание ничего не сообщать ему, Шетарди, об их последнем разговоре и о мемории, состоящей из 4 пунктов. С такой же целью Нолькену было рекомендовано отправиться в Швецию прямо от канцлера, но Шетарди послал вслед за ним нарочного и шведский посланник прислал записку, в которой сообщалось, что ничего нового не сделано, а через три дня будет отправлена в Швецию особая нотификация с Неплюевым. По окончании этих бесплодных переговоров, Шетарди, заявляет о своем желании возвратиться во Францию, так как русские министры будут ввсегда преследовать его за то доверие, каким он пользовался прежде у Царицы. Ввиду продолжающейся войны в Германии, Шетарди льстит себя надеждой послужить королю с большим успехом на военном поприще. Дальон, хорошо знающий Россию, может быть очень полезен для дальнейшего ведения дел, пока пост Шетарди, не будет окончательно замещен. В заключение посланник просить позволить ему на обратном пути проехать через Швецию и Данию. Он упоминает еще, что ответное письмо короля на нотификацию Царицы о восшествии ее на престол не могло пока быть передано по назначению 335
    • 81. Предварительные переговоры о мире между Россией и Швецией. Журнал маркиза де-ла-Шетарди, отправленный маркизу Ланмари, в Стокгольм. - Вторник, 8 мая, прошел без всяких совещаний. На следующий день Шетарди заявил Царице, что нельзя терять времени. В субботу, 12 мая, вице-канцлер прислал Шетарди секретаря с уведомлением, что, при войне Петра I с Карлом XII, когда посылались с обеих сторон генерал-адъютанты, к ним, обыкновенно были приставляемы ординарны. Относительно же Нолькена не поступили так лишь из уважения к маркизу Шетарди. Ввиду этого Царица надеется, что Нолькен будет являться ко двору лишь по способу приглашению, не будет делать так много визитов, и что сопровождающий его шведский капитан будет более сдержан в своих речах и не станет посещать кого либо, кроме него, Шетарди. Шетарди отвечал, что Нолькен предупредил уже желание Царицы, и обещал также передать сказанное шведскому капитану. Наведя справки, Шетарди узнал, что это все было придумано Бестужевыми и сделано, помимо канцлера, чтобы помешать главным образом Нолькену обнаружить недостойное поведение обер-гофмаршала Бестужева с Стокгольме. Нолькен, между тем, сделал второй визит кн. Черкасскому, который сказал еему, что было принято решение не говорить с Шетарди о шведских делах. И действительно, на следующий день один лишь Нолькен был приглашен для переговоров с русскими министрами. Они установили, что Россия просила лишь добрых услуг у Франции, но не посредничества; поэтому они не будут вести с Шетарди никаких переговоров. Посланнику предоставляется делать заявления, какие угодно, но на них отвечено не будет и даже о них не доложат Царице. При этом еще ссылались на различие, сделанное вице-канцлером между добрыми услугами и посредничеством, хотя оно и было опровергнуто маркизом Шетарди. Нолькен тогда заявил, что он не имеет полномочий вести переговоров непосредственно. На вопрос о формальностях, он указал, что Царице необходимо, прежде всего, отправить нотификацию о своем восшествии на престол, и назначить уполномоченных для переговоров о мире. Князь Черкасский заявил, что это может быть сделано без посредства Шетарди. На требование Нолькеном письменного отказа Царицы от посредничества короля Франции, министры заявили, что Шетарди предлагал посредничество лишь на словах. Однако, Нолькен сослался на письмо французского короля, в ответ на письменное же обращение Царицы, и предложил пригласить немедленно Шетарди для совещаний. Но все его заявления были категорически отвергнуты, и Нолькен потребовал лишь доклада Царице о том, что он не может действовать в качестве уполномоченного без участия Шетарди. В понедельник, 14 мая, Нолькен спросил у канцлера, доложено ли Царице о происходившем накануне. Черкасский ответил утвердительно; ответ же Царицы вполне согласовался с заявлениями ее министров. Нолькен сообщил, что он, в свою очередь, передал обо все Шетарди, и снова просил формального отклонения Царицей посредничества французского короля, дабы маркиз Шетарди мог принять известное решение, а за ним и Нолькен. Черкасский настаивал на том, чтобы Шетарди сам заявил об этом министрам, и разрешил ему явиться на совещание как лицу, рекомендующему Нолькена. Во вторник, 15 мая, Шетарди составил с Нолькеном меморию для установления оснований будущих переговоров, указывая на необходимость посредничества Франции и на то, что русским нельзя вести о Швецией переговоры как со всяким другим неприятелем. Затем Нолькен сообщил содержание мемории канцлеру и поставил ему, что недоброжелательство обер-гофмаршала не может содействовать примирению. Кн. Черкасский, однако, отказался принять меморию без присутствия двух уполноможенных и назначил совещание на следующий день. В этом совещании министры обсуждали меморию. Они пытались упрекнуть Швецию в том, что она присваивает себе заслугу возведения Царицы на престол, но нолькен дал надлежащее толкование разбираемой ими фразе ("Небо благословило" и пр.). Далее обер-гофмаршал предложил не вспоминать о прошлом, так как Швеция вмешалась тогда во внутренние дела России. Нолькен, в ответ, настоял лишь на том, чтобы его мемория была занесена в протокол. Затем князь Черкасский перешел к вопросу о посредничестве и, ссылаясь на повеление, данное Шетарди 15 января, указывал на угрожающее поведение Франции и на заявление ее, что Швеция намерена возвратить отнятые у нее области. Нолькен же заявил, что помянутое повеление заключает в себе лишь желание Франции установить мирным образом принцип, от которого и он, Нолькен, теперь не отступит, а именно: Швеция, помогая Царице, надеялась на некоторое вознаграждение с ее стороны, из дружбы и благодарности. Что же касается партийности Франции, то это было лишь прежде и друзья могут не сойтись первоначально во взглядах. Обер-гофмаршала пригласил на следующий день Нолькена к совещанию, но последний, сославшись на болезненное свое состояние, отказался явиться, имея в виду, что аудиенция, назначенная Шетарди в пятницу у Царицы, даст делу иное направление. В пятницу, 18 числа, Шетарди явился на аудиенцию и не скрыл от Царицы, что ее хотят поссорить с королем, делая неправильное различие между посредничеством и добрыми услугами. Таким образом, надеются привести снова Царицу к союзу с королевой венгерской и англичанами. На это Царица заявила, что, как она сама сказала маркизу Ботта, она предпочитает самый тесный союз с франц. королем и готова воспользоваться его добрыми услугами. Тогда Шетарди заметил, что она должна дать возможность королю оказать эти услуги, и напомнил ей весь ход дела. Царица, в свое оправдание, сказала, что, не зная достаточно всей силы французских выражений, она могла принять на себя более, чем хотела. Шетарди же возразил, что напрасно посредника считают судьей. Король всегда желал, прежде всего, знать ее намерения и действовать лишь с ее согласия. Таким образом, отвергая посредничество короля, после того, как Царица сама к нему обращалась, она может оскорбить его величество, поддаваясь внушениям лиц, раздраженных тем, что она обращалась к королю и его министрам без их вмешательства. Русские министры завидуют доверию, какое Царица оказывала ему, маркизу Шетарди, и теперь стараются причинять ему еще более неприятностей, чем он испытывал их при гр. Остермане. Он избегал до сих пор всяких жалоб, дабы не доставить торжества своим противникам; теперь же отказ от посредничества, после услуг, оказанных России Францией в 1724 и 1739 гг., поставить его и Нолькена в величайшее затруднение: Нолькен уполномочен действовать лишь при его посредстве, а он, Шетарди, не решится предъявить верющих грамот, облекающих его снова званием чрезвычайного ппосла. Царица стала уверять, что она нисколько не желает оскорбить короля и что из ее министров лишь Бестужевы восстановлены против Шетарди. Тогда последний просил ее дать ему возможность действовать с целью скорейшего восстановления мира. Все его обязанности при этом будут заключаться в выслушивании мнений обеих сторон и в примирении разногласий. В течение 18 месяцев Шетарди ни разу не изменил интересам Царицы, и если это случился, то она всегда может остановить его действия и жаловаться на него королю. Что касается Бестужевых, то он о них более всего хлопотал перед Царицей, поэтому она может судить, до какой степени они неблагодарны. Вице-канцлер держит сторону маркиза Ботта. Однако, он изменил свой образ действий по отношению к Шетарди лишь по приезде в Спб. его брата, который, как известно, был вполне подчинен влиянию Финча в Стокгольме. Во время пребывания в Швеции, Михаил Бестужев, перед арестом барона Гилльенстьерна, не раз осведомлялся у последнего, не повлияют ли планы принцессы Елизаветы на мероприятия Швеции, и поручал ему выяснить это. Шетарди обещал представить тому доказательства, но Царица не обратила внимания на его заявление, хотя и сообщала накануне Лестоку, что напала на след подкупа вице-канцлера английским и австрийским дворами. Теперь же она выразила лишь готовность воспользоваться добрыми услугами франц. короля. Шетарди напомнил ей о своих личных услугах незадолго до переворота, о том, сколько он проиграл этим в глазах и своего двора, и русского, и что лишь Франция и Швеция принимали тогда участие в ее судьбе; между тем, она оскорбляет теперь короля и доставляет торжество его проитвникам; впрочем, и эти последние удивлены неблагодарностью Царицы. Будучи вполне единовластной, ей ничего не стоит поддержать свою славу и не губить вдобавок самого маркиза Шетарди, который навлек теперь на себя еще большее неудовольствие Амело, вследствие вероломства вице-канцлера; последний заявил Шетарди 3 марта, что Царица отсрочит прекращение перемирия, между тем это не оправдалось. Теперь же при третьей неудаче никто уже, конечно, не поверит в его правоту, и он явится жертвой своей преданности интересам Царицы. Она ограничилась лишь ответом, что передаст о том своим министрам, но Шетарди возразил, что в этом случае ей надо не советоваться, а прямо повелить им принять посредничество короля, или же выдать формальное заявление, что она отклоняет добрые услуги, предложенные королем в ответ на ее обращение; иначе русские министры во всем будут обвинять его, Шетарди. Ей должно бы заставить своих министров смотреть на французского посланника, как на одного из ревностнейших слуг ее. Он же сам всегда останется убежденным, что союз Франции для России наиболее желателен. Эти две державы на достаточном расстоянии друг от друга, чтоб не вредить, а помогать одна другой; через Францию Россия примиряется с Швецией, а восстановив равновесие на севере, ей нечего бояться со стороны турок, что признавалось еще Петром Великим. Шетарди находит, что теперь он совершенно не может быть полезен для короля и Царицы, поэтому намерен просит отзыва от поста. Хотя Царица и отвергла по-видимому это предложение, тем не менее Шетарди настаивает на нем. Он выразил свое удивление Царице по поводу заявления кн. Черкасского Нолькену, что с французским министром не будут говорить о делах Швеции и даже не доложат о его заявлениях Царице. Последняя возразила, что Нолькен не так понял канцлера и высказала свое неудовольствие по поводу мемории Нолькена, в которой тот писал, что Швеция возвела Царицу на престол, и требует поэтому вознаграждения. Французский посланник возразил, что это все придумано канцлером, и в удостоверение представил копию помянутой мемории. Царица, однако, не обратила на нее внимания. При следующей аудиенции, тем не менее, копия была принята по просьбе Нолькена. По ходатайству Шетарди о допущении шведского посланника к аудиенции, Царица согласилась на это. 20 числа Нолькен име совещание с канцлером, который снова отклоняет посредничество Франции, предоставляя Нолькену сообщать Шетарди лишь то, что ему неудобно было бы сообщить непосредственно министрам. Нолькен сослался в ответ на недостаточность своих полномочий и заявил о необходимости возобносить перемирие, тем более, что шведские подкрепления уже отправлены в Финляндию. Ему замечают, что это похоже на угрозу, но Нолькен возражает, что шведы прервали перемирие. Вслед за этим совещанием, сообщает Шетарди, он отправил Лестоку письмо, под №2, и приложил с него копию к депеше. 22 мая, пишет Шетарди далее, Лесток сообщил ему, что не нашел возможности беседовать с Царицей. Шетарди припоминает, что Царица избегала беседы и с ним во время маскарада. 23 мая, при новом совещании, Нолькен заявил, что ему ничего много не остается, как просить через Шетарди паспорт для отъезда. Канцлер вызвался сам об этом позаботиться. Нолькен обещал доложить обо всем своему государю, причем его снова уверили в расположении Царицы к ведению мирных переговоров непосредственно со Швецией, так как вмешательство Франции лишь замедлило бы дело. Нолькен возразил, что оно должно бы, напротив, ускорить ход переговоров, и выразил желание откланяться Царице. Кн. Черкасский обещал устроить это. В тот же вечер, продолжает Шетарди, он отправился к Царице, но ему не удалось ее видеть. На следующий день Царице было донесено, будто бы Нолькен пожелал вести переговоры на границе Швеции и России. Тогда, пише Шетарди, он нашел, наконец, случай заявить Царице, что ей необходимо формальным образом известить короля об отказе от его услуг в деле мира. Несмотря на прежние обещания Царицы, он, Шетарди, не приглашался на совещание с Нолькеном. Признавая достоинства кн. Черкасского, он указал Царице на вредное влияние обер-гофмаршала Бестужева и уверял, что имеет доказательства недобросовестности этого сановника; а Царицей Екатериной он был отозван из Швеции, потому что был противником Голштинского дома. Царица Елизавета стала было оправдывать Бестужева, но Брюммер подтвердил высказанное Шетарди. Последний напомнил далее о преданности Царице короля и о своей собственной и объявил в заключение о своем отъезде из Спб., причем просил Царицу дать прощальную аудиенцию Нолькену, дабы тот мог объяснить ей истинные причины своего отъезда. В подтверждение своих слов, Шетарди сослался на представленную им Царице меморию, которая была продиктована Нолькеном 25 мая утром, Нолькен отправился к кн. Черкасскому проститься. Тот сообщил ему о готовности Царицы принять его и о желании ее послать нотификацию шведскому королю. Относительно признания императорского титула за Царицей Нолькен обнадежил канцлера. На конфиденциальный запрос кн. Черкасского об условиях, какие Нолькен имел в виду предложить для заключения мира, последний отвечал, что ввиду недоброжелательства некоторых лиц, он не может теперь высказаться; Швеция, однако, ничего не требует противного истинной славе и интересам Царицы, и если бы русская Государыня выразила свои желания, то он, Нолькен передал бы их гр. Левенгаупту, лучше его осведомленному о намерениях шведского короля. Затем Нолькен просил канцлера присутствовать при его аудиенции, но ничего не сообщать о ней обер-гофмаршалу. Кн. Черкасский обещал это, а кроме того, обещал, что не будет произведено решительных военных действий до прибытия Нолькена в Фридрихсгам. Пришедший в это время Румянцев резко высказался против посредничества Франции, доказывая ее своекорыстие тем, что она отсоветовала Швеции вести войну в то время, когда русские заняты были войной с турками, а побудила к войне их теперь, чтобы самой свободно вмешиваться в германские дела и воспрепятствовать России оказать помощь королеве венгерской. Нолькен возразил, что, во всяком случае. Франция оказала значительную услугу России, а Россия и сама, вероятно, даже и по заключении мира не пожелает помогать королеве венгерской. Вечером Бреверн прислал Нолькену паспорт и подорожную, а губернатор - несколько солдат, для охраны во время пути. 26 мая Нолькену была назначена аудиенция у Царицы, но затем отложена на 28 мая, ввиду придворного бала и назначенной на следующий день аудиенции персидскому послу. Гр. Румянцев, передавший это Нолькену, просил его, в свою очередь, сообщить конфиденциально свои соображения о мире, дабы при аудиенции беседа с Царицей имела более важные следствия. Сам Румянцев предлагал условия Ништадтского мира в основу переговоров. Нолькен напомнил Румянцеву о намерениях Петра I вознаградить Швецию за потери, между тем, как правительство, предшествовавшее нынешнему, старалось лишь уничтожить эту державу, угнетая в то же время и своих подданных. Генерал Румянцев высказал, что они всегда все портили. Далее он напомнил об обстоятельствах переворота, доказывая миролюбие Швеции отступлением гр. Левенгаупта и назначением его, Нолькена, для переговоров к русскому двору, а в заключение объявил, что теперь Россия сама нападет на шведов; относительно же предварительных мирных статей, Нолькен сказал, что не может ничего заявить без посредничества Франции; следовательно, он в состоянии лишь выслушивать предложения. Ссылаясь на шведские манифесты, он высказал, что Швеция хочет, прежде всего, своей безопасности, а затем предоставляет великодушию Царицы вознаградить ее. 27 мая Шетарди пишет, что Лесток явился к нему и сообщил о своей беседе с Царицей, происходившей накануне. Он выразил ей удивление по поводу предубеждения ее против Франции и оказывания внимания людям, подобным Бестужевым; в благодарность за старания его, лестока, в их пользу, они платят клеветой, будто бы он подкуплен Францией, между тем сама Царица, как упоминала, имеет доказательства, что именно Бестужевы подкуплены австрийским двором. И напрасно Бестужевы внушают ей, что посредник и судьи одно и то же. Царица отвечала Лестоку, что и сама не верит честности Бестужевых, что она постарается возобновить переговоры с Нолькеном; к австрийскому дому она останется всегда враждебной, а к французскому - дружественной. При этом она выразила лично свое расположение Лестоку, который и советовал теперь ему, Шетарди, продолжать вмешиваться в переговоры и мало-помалу сделаться фактически посредником. Шетарди сообщает, что поблагодарил Лестока, и поощрял к дальнейшим действиям против Бестужевых, обещая поддержку. Нолькен в это время совещался с канцлером. Последний, также как и Румянцев, предлагал мир на основах Ништадтского договора, включив особую секретную конвенцию, в которой устанавливались бы преимущества, оказываемые Швеции Россией. Нолькен, в ответ, высказал требования, чтобы были заглажены несправедливости, причиненные Швеции предшествованием правительством, и чтобы Царица вознаградила эту державу за издержки, сделанные для ведения войны. Канцлер отвечал, что несправедливости могут, вероятно, быть исправлены, а вознаграждение должно ограничиться лишь какой-нибудь денежной суммой. Перейдя к вопросу о безопасности Швеции, было решено, во-первых, заключить обоюдно союз, с присоединением и Франции; однако, Нолькен ставил еще на вид, что границы Швеции везде открыты, что Остерман, вопреки ультиматуму Петра I, отнял у шведов Выборг, при заключении Ништадтского договора, и расширил произвольно русские границы. Поэтому он, Нолькен, надеется, что дочь Петра I восстановит справедливость; пусть кн. Черкасский выскажет это Царице как бы от себя, причем заметит, что возвращение Выборга обойдется не так дорого, как продолжение войны. На основании этих заявлений, была составлена мемория на латинском языке, из 4 пунктов, в которых были обозначены все требования Нолькена. Вечером при дворе, был маскарадный бал. Шетарди извещает, что имел при этом разговор с бароном Мардефельдом, который сообщил ему, что Царице внушают, будто бы прусский король будет недоволен примирением России со Швецией, которая в состоянии будет тогда напасть на Померанию. Однако, Шетарди вполне разуверил его в этом. На том же балу, сообщает Шетарди, он был приглашен на следующий день кн. Черкасским. 28 мая и Нолькен явился на совещание с ним. Шведский посланник настаивал снова на возвращении Выборга, но кн. Черкасский отклонил это предложение, как несовместимое с достоинством России. Затем Шетарди уведомляет, что он сам явился к кн. Черкасскому, и, после некоторых незначительных сообщений, канцлер рассказал ему обо всех совещниях с Нолькеном, о чем Шетарди и уведомляет, в свою очередь, особым документом, прилагаемым к депеше. Он высказал кн. Черкасскому свое сожаление по поводу тщетности стараний Нолькена, но на все его заявления канцлер не отвечал ни слова; он разъяснил лишь Шетарди разницу между посредничеством, которое понимал как третейский суд, и добрыми услугами. Несмотря на уступчивость Шетарди, канцлер остался непреклонным. На следующий день он прислал, сообщает маркиз Шетарди, французский перевод сделанных им заявлений. В этот же день Нолькен явился на прощальную аудиенцию к Царице. К его удивлению, обер-гофмаршал Бестужев присутствовал при этом. Нолькен выразил огорчение по поводу полного неуспеха своих стараний в пользу мира, хотя и находил некоторое утешение в желании Царицы продолжать переговоры непосредственно со Швецией. Михаил Бестужев ответил ему, что Царица готова на немедленное возобновление переговоров Нолькена с русскими министрами. Нолькен же сослался на необходимость посредничества Франции, предписанную ему инструкциями его государя. На представление его о прекращении перемирия Царица возразила, что Швеция бездействовала в течение четырех месяцев. Шведский посланник намекает в ответ на злонамеренные влияния, идущие вразрез с основаниями шведской политики. Когда Царица пожелала разъяснений, он прямо заявил, что разумеет обер-гофмаршала Бестужева. Последний сослался на воинственные речи шведов, однако Нолькен возразил, что это лишь свободные мнения отдельных граждан; об истинных же причинах возникновения войны, обер-гофмаршал не мог и знать, хотя находился в то время в Стокгольме, а если бы знал, то позаботился бы устроить Царице весьма печальную участь. Бестужев смутился, но Царица не обратила внимания на эти заявления. 29 мая, извещает Шетарди, он отправил к Лестоку письму с тем, чтобы положить конец всяким его стараниям в пользу мира, но Лесток уже уехал с Царицей на охоту. 30 Нолькен выехал из Москвы 345
    • 82. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 4 июня. - Шетарди извещает, что фельдмаршал Ласси выехал из Петербурга неделю тому назад к финляндской армии. Офицеры, пишет Шетарди, надеялись на успех его переговоров и вообще чувствуют мало расположения к ведению войны. По известиям, полученным Брюммером из Стокгольма, шведы также недовольны, что Шетарди не имел успеха в своих стараниях о мире. Подвергаясь отовсюду нападкам, он выражает желание огласить всю истину, насколько это позволит благоразумие. Лесток сообщил ему, что Царица во время обеда еще раз высказала свое расположение к Франции и нерасположение к Англии и к интересам королевы венгерской; договор же, заключенный Австрией с императрицей Екатериной I, теряет теперь силу вследствие действий этой державы против воцарения вынешней Государыни. При этом от внимания Царицы не ускользнуло замешательство обоих Бестужевых. Однако, эти заявления, как отвечил Шетарди Лестоку, мало имеют значения, если сопоставить их с последними событиями. Легкомысленное отношение Царицы к дейлам подчиняет ее вредным влияниям. Если бы Лесток, Воронцов и он, Шетарди, сделали для Петра Великого то же, что для Царицы, то этот государь всю жизнь выражал бы им свою признательность. Во всяком случае, как полагает Шетарди, английский посланник Вейч, не нравящийся Царице и лично, не расположить ее в пользу Англии 378
    • 83. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 11 июня. - Шетарди сообщает о своей беседе с саксонским посланником, бароном Герсдорфом, который высказал мысль о посредничестве Саксонии совместно с Францией в деле мира. Он ответил ему, что желательны были бы усилия Саксонии и Франции в упомянутом направлении прежде, но не теперь. Герсдорф, однако, считает дело еще не потерянным и уверяет в преданности короля Августа Франции, стараясь в то же время внушить подозрения против Пруссии. Вдобавок вступление английских войск в Нидерланды предвещает всеобщую войну, и тем необходимее успокоить север. В случае отступничества прусского короля, Швеция может тогда обратиться против него. Наконец, мир полезен хотя бы для устрашения короля прусского. Шетарди пишет, что обещал барону Герсдорфу сообщить обо всем своему двору и рекомендовал ему передать упомянутые соображения и г. Дезаллеру. Затем Шетарди уведомляет, что обратился к кн. Черкасскому с запросом относительно заявлений Царицы в пользу кандидатуры в Курляндии принца Гессен-Гомбургского. Канцлер ответил, что хотя Царица покровительствует принцу, но отнюдь не желает стеснять свободу выборов в Курляндии. Шетарди присовокупляет, что известил уже о том гр. Саксонского, равно как и о некоторых колебаниях принца Гессен-Гомбургского вследствие устрашающих его затруднений. Далее, пишет Шетарди, он дал кн. Черкасскому прочесть письмо марк. Фенелона, касающееся гр. Головкина. Канцлер заявил, что в действиях гр. Зейнстейма относительно гр. Головкина нет ничего особенного, потому что он поступил таким же образом и относительно испанского посла, а потому и Головкин счел нужным поступить известным образом. Шетарди возразил, что вероятно, дело это представлено в ложном виде, так как Головкин предан английским и австрийским интересам и, по укоренившимся в нем взглядам, враждебен к Франции. Кн. Черкасский обещал разобрать дело. Царица, сообщает Шетарди, страдала разлитием желчи на прошлой неделе, но через несколько часов здоровье ее было восстановлено. Барон Мардефельд, продолжает он, принес ему известиее о Чаславской победе. Между тем Вейч и голландский резидент получили совершенно противоположные известия. На днях приехал Дискау, а вслед за ним и гр. Саксонский, который остановился у него, Шетарди. На следующий день гр. Мориц Саксонский имел аудиенцию у Царицы. Приезд его вызван письмом барона Шемберга и, вероятно, не послужит во вред его интересам. Неплюев-младший, которому поручено доставить нотификацию Царицы шведскому королю, еще не уехал 381
    • 84. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 11 июня. - Уведомление о получении письма Шетарди и копии письма к нему маркиза Ланмари. По мнению Амело, Ланмари слишком увлекается, полагая, что шведское министерство могло поступать так несогласно с волей государственных чинов при объявлении войны. Сдержанность Шетарди при объяснении русским министерством соображений, заключающихся в письме от 25 марта, одобряется Амело: иначе бы у них действительно могли возникнуть некоторые подозрения относительно союза Швеции с Францией. Амело выражает уверенность, что Царица, ввиду коронования, на замедлит дать Шетарди аудиенцию в качестве посла. Из разговора Шетарди с Брюммером явствует, что порядок церемониала, соблюдаемого им по отнношению к принцу Голштинскому, не вызовет никаких затруднений. Относительно договора, заключенного королем Франции с Данией, Амело ссылается на свое письмо от 13 апреля, могущее руководить Шетарди при объяснениях по этому предмету 385
    • 85. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 18 июня. - Шетарди заявляет, что средства к примирению между Швецией и Россией, помимо условий Ништадтского договора, предлагались Алексеем Бестужевым лишь до тех пор, пока неблагоприятное для Швеции влияние его брата не одержало верх над его мнениями. Судя по запросу, сделанному, как сообщает Шетарди, у него Мардефельдом, средства эти заключаются в следующем: за невозможностью добиться возвращения округов Бремена и Вердена, Нолькен, как утверждают, имел инструкции предложить России соединиться со Швецией, чтобы возвратить шведам Штетин и часть Померании, отнятую у них. Шетарди отвечал, что все это - ложные слухи, распускаемые с целью разъединить союзников. Возвращение же Бремена и Вердена было здесь придумано лицами, желавшими завлечь Швецию этой надеждой, ничем не жертвуя с своей стороны. Однако, это средство было предложено неофициально, так как Нолькен имел лишь предварительные совещания. Мардефельд обещал, с помощью этого объяснения, рассеять всякие недоразумения между союзниками. Виновником этих слухов Шетарди считает вице-канцлера Бестужева, который, может быть, распространять их среди приверженцев Австрии и Англии. В доказательство двуличности Бестужева, Шетарди сообщает, что этот министр обращался к гр. Саксонскому с просьбой убедить его, Шетарди, не унижать вице-канцлера в глазах Царицы, дабы его содействие гр. Саксонскому имело более веса. Шетарди с своей стороны обещал содействие гр. Саксонскому, но отнесся недоверчиво к доброжелательству Бестужева. И действительно, на следующий день в разговоре вице-канцлера с Брюммером, он внушил ему, что Франция, по всей вероятности, гарантировала в последнем договоре Шлезвиг Дании и обещала ей кроме того и остальную часть Голштинии, в случае, если герцог Голштинский будет объявлен наследником русского престола. Отсюда Бестужев делал вывод, что Царице необходимо вступить в тесный союз с морскими державами. Однако, Брюммер возразил, что он совершенно иного мнения о договоре между Данией и Францией и вполне спокоен в этом отношении. Такой взгляд, присовокупляет Шетарди, основывается на сделанном им Брюммеру сообщении о договоре. Далее Шетарди указывает на то, что русские министры слишком несочувственно относятся к союзу между Францией и Швецией и поэтому будут отклонять всякое посредничество французского короля. Сначала действительно вице-канцлер и другие лица старались, несмотря на разногласия по шведским делам, поддержать узы дружбы, соединяющие Царицу с королем Франции, но личное влияние обер-гофмаршала Бестужева все изменило. Впрочем, Шетарди заявляет, что и раньше сомневался в доброжелательстве русского двора, так как недоразумения со Швецией замедлили и другие переговоры; англичане же приобретали тем временем себе при русском дворе сторонников. Шетарди сомневается, чтобы венский двор восстановил свою прежнюю дружбу с Россией, и будто бы соображения, касающиеся церемониала, - единственное препятствие, помешавшее Царице принять письмо к ней императора. Далее Шетарди извещает, что маршал Бель-Иль прислал второе письмо от гр. Терринга к кн. Черкасскому и гр. Кенигсфельд - ему же; эти письма составлены с соблюдением всех формальностей, требуемых этим канцлером и выяснить: желает ли русский двор войти в сношения с новоизбранным императором. К депеше Шетарди прилагает меморию голштинского министра при русском дворе. Герцог Голштинский выражает в ней доверие к французскому королю и маршалу Бель-Илю. Шетарди посылает копию этой мемории, дабы его предупредить. Другая мемория, прилагаемая к депеше, составлена гр. Саксонским и была представлена русским министрам. Она заключает в себе очень убедительные доводы в пользу назначения герцогом Курляндии гр. Саксонского. Недавно, сообщает Шетарди, на балу Царица пригласила гр. Саксонского занять за столом место, занимавшееся прежде им, маркизом Шетарди. При этом она спросила французского посланника, не обижен ли он таким предпочтением, на что, он отвечал любезным образом. Затем Шетарди сообщает о сделанных им вместе с гр. Саксонским визитах герцогу Голштинскому, принцу Гессенскому, Лестоку, кн. Черкасскому и вице-канцлеру Бестужеву. Вечером они были приглашены к ужину Царицей, а через несколько дней приглашены на царскую охоту. Царица вообще устраивает различные празднества в честь гр. Саксонского 386
    • 86. Мемория гр. Саксонского, приложенная к письму маркиза де-ла-Шетарди от 18 июня. - Граф Саксонский заявляет, что приехал в Москву и имел аудиенцию у Царицы. Императрица Екатерина I обещала ему некогда свое покровительство через гр. Девьера и Бестужева-отца. Речь Посполитая, между тем, решила потребовать восстановления герцога Бирона, как ставленника короля польского; такое требование вызвано желанием русского двора провести на курляндский престол своего кандидата, принца Гессен-Гомбургского, который, вдобавок реформаторского вероисповедания, а курляндская конституция ставит условием для герцога исповедание лютеранской веры. Поляки, собственно, не желают восстановления Бирона или одного из его сыновей, в случае невозможности возвращения из ссылки отца; но заявляют теперь эти требования лишь для поддержания своих прав. Однако, и в случае восстановления Бирона в Курляндии, можно указать на несвободное избрание бывшего герцога, между тем, как Петр I и императрица Екатерина всегда поддерживали права и привилегии курляндцев, граф же Саксонский свободным избранием был назначен преемником Фердинанда, в случае бездетности последнего. Вдобавок курляндцы заявили, что никакое позднейшее избрание, после состоявшегося однажды, не действительно. Русская Государыня увещевается убедить Польшу содействовать избранию гр. Саксонского и отказаться от стараний в пользу Бирона. Таким образом, Царица упрочит положение Курляндии и проявит притом бескорыстный образ действий 387
    • 87. От министра иностранных дел г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 12 июня. - Уведомление о получении писем. Сообщение, представленное Шетарди, обо всем происходившем при русском дворе со времени прибытия Нолькена и ходатайство его об отзыве от поста побудило его величество послать маркизу Шетарди отзывную грамоту, которая и прилагается к этой депеше. Действия Бестужевых, со времени прекращения перемирия в Швеции, подтверждают, говорит Амело, мнение, им высказанное, об их двуличности. Но так как Царица оказывает им исключительное доверие, и Шетарди становится немыслимым вследствие этого вести сколько-нибудь успешно дела короля, Кантемир же не делает никаких заявлений от имени Царицы о продлении пребывания Шетарди при русском дворе, то отзыв его от поста является необходимым. Поэтому даже лучше, что Шетарди не успел еще облечься званием чрезвычайного посла, ввиду того, что вмешательство его в переговоры со Швецией решительно отклонено. Что же касается до различий, делаемых между добрыми услугами и посредничеством, то его величество принял на себя посредничество, желая выразить свою дружбу и внимание к воюющим сторонам, а никак не с целью мешать непосредственным сношениям держав для восстановления мира; напротив, его величество готов всеми мерами содействовать миру и набирает для продолжения сношений с Царицей Дальона, назначая его полномочным министром. Между прочим, к депеше в особом пакете прилагаются и верющие письма Дальону. При этом Шетарди поручается дать своему заместителю и от себя все надлежащие наставления. Относительно отъезда Шетарди, его величество предписывает ему ускорить его по возможности и надеется, что это состоится уже в конце июня. Так как Шетарди пока не в состоянии был добиться принятия нововведений относительно формы писем короля к Царице, то его отзывная грамота и верющие письма Дальону составлены пока по прежней форме. Новому же уполномоченному надлежит выработать более подходящую форму письменных сношений на основании мемории, отправленной к Шетарди от 21 января. Приписка к письму от 21 июня. Шетарди предписывается передать Дальону оставшиеся у него суммы и уведомить о размере их. Кроме того, он должен разъяснить, не обещал ли еще других пенсионов, кроме упомянутых им 392
    • 88. От г. Амело Дальону, Версаль, 21 июня. - Амело поздравляет Дальона с новым назначением. К письму прилагается и дипломатическая инструкция. P.S. Король назначает Дальону 18 тысяч ливров жалованья и 6 тысяч ливров на посольскую церковь. Шетарди должен передать ему остаток казенных сумм, относительно употребления которых ему будут даны впоследствии инструкции. Шетарди объяснит ему при этом, кому он обещал пенсионы и какую часть их он уже уплатил. Однако, Дальон не должен ничего расходовать из переданных ему денег, пока не получит дальнейших повелений 395
    • 89. Мемория короля, долженствующия служить инструкцией г. д'Юссону-Дальону, назначенному королем для ведения его дел в России, в качестве полномочного министра его величества, Версаль, 21 июня. - Король соизволил внять доводам, побуждавшим полномочного министра маркиза Шетарди ходатайствовать о возвращении во Франции; тем не менее его величество искренне желает поддерживать добрые сношения с Царицей, которая снова высказала недавно, что питает к королю прежние чувства; поэтому его величество немедленно назначил нового полномочного министра к Царице г. д'Юссона-Дальона, на основании отзывов о его благоразумии и талантах. Он вступит в отправление должности тотчас после прощальной аудиенции Шетарди и условится с ним о способе представления Царице верющих писем. Так как иностранные представители за последнее время вообще были облекаемы званием полномочных министров, то Дальону легко будет условиться относительно церемониала, ни в чем не уступая представителям других значительнейших европейских держав. Долговременное пребывание Дальона в России, знакомство с ее языком и принятие участия в деятельности маркиза Шетарди помогут ему быть хорошо осведомленным обо всем, происходящем при русском дворе, дабы делать там надлежащие представления и внушения. Кроме того, Шетарди дает ему необходимые сведения о нынешнем положении дел, что доставит ему возможность точно уведомлять каждую неделю его величество обо всем, заслуживающем внимания, и поддерживать письменные сношения с французскими представителями при других иностранных дворах. Ход совещаний между Нолькеном и русскими министрами заставляет предполагать, что при непосредственных переговорах между Россией и Швецией Царица готова будет воспользоваться услугами Франции для разъяснения недоразумений. Дальон должен со своей стороны выказать полную к тому готовность и сослаться на полномочия, данные ему этой инструкцией; он должен писать в таких случаях его величеству или непосредственно французским представителям в Стокгольме и даже шведским уполномоченным, в случае созвания конгресса. Однако, ввиду подозрительности русских министров, Дальону предписывается соблюдать крайнюю осмотрительность в своих речах и письмах, уведомляя все-таки короля подробнейшим образом о всяком проявлении в пользу мира. В заключение король желает, чтобы министры при иностранных дворах составляли при отъезде общий отчет обо всех наиболее важных делах в их переговорах, о положении двора и страны, в которой они находились, о соблюдающемся там церемониале, о характере и наклонностях государей и их министров, словом, доставляли точные сведения о стране и лицах, с которыми они вели переговоры. Кроме того, по прибытии во Францию министры должны возвратить инструкции, шифр и документы, составляющие их переписку с министрами короля 395
    • 90. Письмо короля Царице Елизавете. Отзывная грамота маркиза де-ла-Шетарди, Версаль, 21 июня. - Король заявляет, что чувство расположения к Царице служит верным ручательством желания его поддерживать непрерывные с ней сношения. Однако, назначенный для этой цели полномочный министр Шетарди обращается в настоящее время с ходатайством об отзыве его от поста, на что он, король, почел за благо согласиться. Но когда помянутый посланник будет откланиваться Царице, ему поручено снова заверить ее в участии, принимаемом королем в благоденствии ее правления и е. вел. высказывает надежду, что Царица хранит к нему прежнее доверие и дружбу 398
    • 91. От г. Амело кн. Кантемиру, Версаль, 23 июня. - Амело уведомляет кн. Кантемира о решении короля отозвать маркиза Шетарди и о замене его Дальоном. Ввиду достоинств последнего, Амело надеется, что он заслужит благоволение Царицы и доверие русских министров 399
    • 92. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 25 июня. - Шетарди сообщает, что известие о победе в Богемии, о которой его уведомил Амело, уже доставлено русскому двору через барона Мардефельда. Тем не менее сторонники венского двора приписывают австрийцам победу при Хольманце. По этому поводу возникнет, вероятно, немало разговоров и о победе французских войск в Сахэ. Шетарди сообщает, что уже был уведомлен о победе Мардефельдом. Не падая духом от таких поражений, венский двор распускает слухи о крупных недоразумениях, возникших между прусским королем и королем Августом, и уверяет, что у последнего есть тайный агент в Вене, ведущий важные переговоры. Однако, саксонский резидент в Спб. (Пецольд), публично заявил, что это ложь. Все это вызвало тайное совещание между Бестужевыми, маркизом Ботта, Финчем и Шварцем; тут было решено не делать более Царице заявлений в пользу королевы венгерской, но указывать непрестанно на необходимость союза с морскими державами; таким образом, Царица все-таки незаметно явится вынужненной помогать и королеве венгерской. Узнав об этом, сообщает Шетарди, он немедленно открыл это намерение Царице и она отвечала ему благоприятным для Франции образом. Далее Шетарди передает, что Царица запретила указом, под страхом смерти, представят ей лично прошения и поручила принятие их особому рекетмейстеру, состоящему при сенате. Эта мера, по мнению Шетарди, во-первых, лишит Царицу некоторой доли прежней популярности и во-вторых, повредит ее интересам; вдобавок она нарушает этим пример, поданный Петром Великим, весьма хорошо знавшим Россию. Шетарди уведомляет, что его предупреждали два раза о желании Царицы посетить его. Недавно он сопровождал ее с гр. Саксонским в кавалькаде во время иллюминации города. По окончании прогулки, Царица действительно посетила маркиза Шетарди вместе с герцогом Голштинским, принцем и принцессой Гессен-Гомбургской и прочими лицами. Затем гр. Саксонский и Шетарди явились благодарить Царицу за посещение. Герцог Голштинский обменялся с ними визитами; потом они присутствовали на свадьбе кн. Прозоровского и посетили канцлера на его даче. Ужин у Куракиных, итальянская интермедия и новая прогулка с Царицей - служат предметом дальнейших сообщений маркиза Шетарди. В заключение он уведомляет, что кредиторы герцога Голштинского будут удовлетворены Царицей сполна, как только будут проверены точным образом их претензии 399
    • 93. Отдельные заметки и соображения относительно России, июнь. - Все жители русской монархии со всем их имуществом, как рабы, принадлежит государю. Они и самой жизнью обязаны почти исключительно прожденной доброте и личным интересам монарха. Власть его длится до самой смерти и, по постановлению Петра I, царь может назначить преемником престола, кого ему угодно. Самовластие единодержавного монарха, не останавливающееся перед обращением целых областей в пустыни ради пополнения армий, дало некогда возможность совершить громадные завоевания Чингисхану, Тамерлану, первым турецким султанам и ныне Тахмасну-Кули-хану. Благодаря такой же системе, различные народы с севера или из глубины Германии вторгались в Галлию, Испанию, Италию и Англию. Без неограниченной власти не могло бы и быть завоевателей. Однако, с другой стороны, чем власть монарха неограниченнее, тем она менее прочна. Одно лишь невежество или насилие может подчинить ей свободного человека; и русске подчинялись, пока пребывали в неведении, теперь же вельможи с каждым днем просвещаются, получая сведения о более совершенном образе правления, и проекты, составленные при восшествии на престол царицы Анны служат тому доказательством. Проекты эти потерпели неудачу, но отнюдь не забыты. Петр Великий, просвещая свой народ, надо думать, готов был пожертвовать для его блага принципами самодержавия: он полагал, что его преемникам приятнее будет править над людьми, чем над рабами. Положим, без неограниченной власти, Петр и не мог бы предпринять такой крупной задачи, как перевоспитание нации и пересоздание образа правления: массы народа, свыкшиеся со своим положением, обыкновенно противятся даже благодетельным переменам. Во всяком случае надлежало бы самим монархам постепенно ослаблять деспотам власти, по мере искоренения грубости и варварства в народе, а между тем этой задачей совершенно пренебрегали до сих пор. Петр I рубил головы, чтобы устранить опаснейшие злоупотребления или препятствия на пути к общему благу, преемники же его без всякого суда рубят головы тем, кто оказывает малейшее сопротивление их личным видам. Помянутый великий монарх привлекал иностранцев, чтобы они служили образцом для русских, а те забылись до того, что наложили оковы на своих учеников; даже престол не был свободен от их узурпаторства. За последнее время этот престол находился в руках младенца, родитеди которого были из Брауншвейгского и Мекленбургского домов; матери принадлежало регентство, а отец занимал пост генералиссимуса. Ирландец - фельдмаршал Ласси, после опалы остаейца Миниха, имел верховную власть над войсками; в заместители ему предназначались: шотландец Кейт и саксонец - Левендаль. Вестфалец - гр. Остерман был генерал-адмиралом и ведал все дела, как внутренние, так и иностранные. Лифляндец Менгден заведывал торговлей; его соотечественник Левенвольде был обер-гофмаршалом. Словом, чужеземцы правили Россией. При вступлении на престол Императрицы Елизаветы, дело в этом отношении приняло должный порядок, но если и эта Царица пойдет по стопам царицы Анны или если она слишком окажется снисходительной, то нет сомнения, что Россия усвоит себе форму правления англичан, шведов, или поляков. Третий возможный случай, это, - если Царица, из любви к удовольствиям, потеряет всякую охоту к ведению дел 402
    • 94. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 2 июля. - Уведомление о получении писем. Соображения, заключающиеся в первом из этих писем, могли бы быть применены, если бы поездка Нолькена не оказалась бесполезной, вследствие интриг двух приближенных к Царице лиц. Второе письмо, показанное Лестоку, послужит к уничтожению впечатления, которое венский двор хотел произвести на Царицу ложными наветами. Шетарди сообщает затем о распространившемся слухе, что недавно чуть не вспыхнул заговор, который имел в виду лишить жизни Царицу и герцога Голштинского вместе с главными сановниками; но он был открыт одним гвардейским унтер-офицером, предупредившим о том принца Гессен-Гомбургского. Царица рассказывала потом сама, что виновник заговора, камер-лакей, признался под кнутом, что за участие в деле гр. Линар обещал ему доставить место камер-фурьера. Шетарди надеется, что дело выяснится при следствии и удивляется, как слух о заговоре мог распространиться. Все иностранные министры получают сведения о том, что в кабаках ведутся мятежные речи. Генерал-кригс-комиссар Бутурлин отправляется на днях в Ригу; генерал Румянцев, награжденный Царицей и назначенные подполковником Преображенского полка, уехал к финляндской армии. Полагают, что он будет вести на границе Финляндии переговоры, в качестве уполномоченного, другие говорят, что он послан восстановить порядок в своем полку, находящемся теперь в Финляндии; иные еще думают, что его с Бутурлиным удалили нарочно, чтобы легче влиять на Царицу в неблагоприятном для Франции направления. Персидский посол имел торжественную прощальную аудиенцию и готовится к отъезду. Пять гвардейских пехотных батальонов и отряд конной гвардии расположились лагерем около дворца. Гр. Саксонский, желая снова видеть Царицу, решил присутствовать на смотре, который предполагается устроить; кроме того, он будет видеться с Царицей на итальянской интермедии и уедет лишь 4 июля. На обеде у кн. Черкасского, последний объявил графу, что Царицу ничего не имеет против него лично, хотя и не в состоянии будет ему содействовать, так как хлопотала в Курляндии в пользу принца Гессен-Гомбургского; однако, она нимало не намерена стеснять свободы курляндских выборов и делать что-либо неугодное королю Августу. Гр. Саксонский просил канцлера сделать такое же заявление резиденту саксонского двора Пецольду и уведомить о том же поверенного по русским делам в Курляндии - Бюлера. Затем Гр. Мориц простился с канцлером, с Бестужевыми и с генерал-прокурором Трубецким, и уехал в надежде, что после его отъезда дело пойдет лучше, так как тогда не будет места некоторым посторонним соображениям, мешающим успеху его планов Шетарди упоминает в заключение о подробностях посещения его Царицй. Увидев портрет короля, Царица приветствовала и долго рассматривала его, а затем провозгласила тост в честь короля 405
    • 95. От г. Амело г. Дальону. Париж, 5 июля. - Уведомление о получении письма по случаю отправления дипломатической инструкции Дальону. Весть о заключении королем прусским мира с королевой венгерской является неожиданной, и так как король Фридрих обязуется очистить Богемию от прусских и содействовать очищению ее от саксонских войск, то это ставит в величайшую опасность французские войска у Праги и на Дунае. Однако, министры Франции должны пока отзываться о прусском короле весьма осторожно, и Дальону главным образом предписывается прислушиваться к речам Мардефельда и следить за сношениями его с русскими министрами, а также с маркизом Ботта и Вейчем. По поводу слухом о присоединении прусского короля к англо-русскому договору, Амело выражает свои опасения, как бы этот король не пожелал захватить части Померании, принадлежащей шведам. Впрочем, он мог соединиться с Россией, просто из боязни последней, открыто же противодействовать этой державе он не мог, находясь под влиянием Англии. Амело сообщает затем о заявлении Бестужева маркизу Шетарди о том, чтобы Швеция, вместо возвращения Финляндии, обратила внимание на области, отнятые у нее Германией. Дальону предписывается отвечать, в случает обращения и к нему с подобными заявлениями, что он не имеет должных инструкций и принимает их ad referendum; при этом он должен стараться получить предложение о том письменно. Вейч, по замечанию Амело, не упускает ничего, чтобы вооружить русских министров против Франции. Дальону предписывается отвечать на эти нападки весьма сдержанно, как человеку, убежденному в своей правоте. Относительно заключения мира между Швецией и во время пребывания Нолькена, помогут, наконец, завязать переговоры; все это будет решено шведским сеймом в августе-месяце. Маркизу Ланмари предписано внимательно следить при этом за ходом событий, чтобы в случае заключения союза между Швецией и Россией, могла осуществиться мысль Черкасского, внушенная Нолькену, а именно: чтобы Франция была приглашена к участию в этом союзе. Ланмари уведомит обо всем Дальона, и они вдвоем позаботятся, чтобы честь примирения не была отнята у Франции какой-либо иной державой. А пока Дальон должен пользоваться всяким миролюбивым проявлением в Швеции, чтобы приписывать его влиянию французского короля и способствовать дальнейшим действиям в пользу мира. Амело надеется, что Шетарди уведомил Дальона о подробностях ведшихся с Нолькеном совещаний. P.S. Подозрения русского двора относительно намерений Франции, присовокупляет Амело, основываются на письме, которое он написал гр. Кастеллане, а венский двор перехватил: в нем Амело увещевает французского посла поддерживать расположение турок к шведам. Трудно будет изгладить впечатление этого письма, а между тем, смысл его в том, что при русском дворе надо возбудить некоторую тревогу, дабы он был несколько сговорчивее к миру, а в то же время Амело не переставал писать Ланмари, что шведам нечего рассчитывать на турок. Тем не менее, Амело предписывает Дальону не признавать подлинности этого письма и объявить, что оно выдумано венским двором 408
    • 96. От министра иностранных дел г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Париж, 5 июля. - Уведомление о получении писем и приложенных документов. Нолькен, по мнению Амело, действовал очень благоразумно и искусно, и решение, какое будет принято шведским сеймом, вероятно, даст возможность положить конец войне; пока же Шетарди предписывается ограничиваться общими уверениями в миролюбивых намерениях короля. Для устранение затруднений относительно аудиенции, Амело уведомляет Шетарди о вторичной присылке ответа короля на нотификацию Царицы. Что касается возвращения Шетарди через Стокгольм и Копенгаген, то король надеется, что он пожертвует удовлетворением своего любопытства ради оказания особых дипломатических услуг в Германии. Прусский король так искуссно скрыл соглашение, заключенное им с королевой венгерской, что во Франции узнали об этом лишь при удалении прусских войск из Богемии, и до сих пор подробности этого соглашения неизвестны. Достоверно лишь, что, приобретя Силезию и Глац, он не выговорил ничего в пользу императора или Саксонии, а между тем обязался позаботиться об очищении Богемии и от саксонских войск. Несмотря на такое вероломство, подвергающее опасности французские войска, король прусский уверял французский двор, что он намерен соблюдать по-прежнему условия союза с Францией. Ввиду такого заявления Валори приказано оставаться при берлинском дворе. Но прусский король, по все вероятности, не будет откровенен с этим посланником, а так как он всегда оказывал особое доверие к маркизу Шетарди, то последнему удобнее будет выведывать некоторые подробности конвенции, с венгерской королевой, заявив прусскому королю о своем намерении возвратиться на военную службу. Ввиду таких соображений, король надеется, что Шетарди представить ему верный отчет о своем пребывании в Берлине. Заявления Вейча против Франции согласуются с внушениями Стера в Голландии и с речами прочих английских министров. Однако, многие чувствуют их предубежденность против Франции. Доверие, оказываемое Царицей обоим Бестужевым, может показаться странным, после того, как ей стало известно об их противодействии ее интересам до наступления переворота. Но, вероятно, Царица считает должным поступать, как король Людовик XII, простивший своим недоброжелателям, действовавшим в то время, как он был лишь герцогом Орлеанским. Амело предписывает Шетарди передать Дальону свой журнал с описанием того, что происходило во время пребывания Нолькена в Москве, чтобы Дальон мог руководиться этим при ведении дальнейших переговоров. С королем же прусским Шетарди предписывается быть крайне сдержанным относительно шведских дел, во всяком случае, ослабляя его представления о могуществе России и поднимая в его мнении силы Швеции; притом Шетарди не должен открывать того участия, какое он принимал в перевороте 412
    • 97. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 9 июля. - Шетарди уведомляет о получении письма, которым подтверждается известие о победе французских войск; он узнал затем об участии их в деле у Сахэ. Дурная погода, сообщает далее Шетарди, помешала смотру гвардейских послов. Гр. Саксонский уехал из Спб., после участия в нескольких прощальных обедах. Должность генерал-кригс-комиссара была отделена от прочих обязанностей Бутурлина и передана генералу Апраксину. Барон Шемберг был арестован за растраты, причем подвергся некоторым оскорблениям. Это тем более удивляет Шетарди, что Шемберг был подданным короля Августа, который, вероятно, и вызовет его немедленно к себе. Барон Мардефельд, продолжает Шетарди, получил эстафету, в которой извещалось, что прусский король заключил сепаратный мир с королевой венгерской. Мардефельд был чрезвычайно затруднен сообщением этого известия ему, маркизу Шетарди, и передал о происшедшем через Лестока, причем указал на посредничество Англии в этом деле. Это напоминает Шетарди о письме, написанном им до переворота, относительно получения которого Амело его не уведомил. В письме этом он излагал свои соображения, что в случае вступления принцессы Елизаветы на престол король мог бы подчинить в первый же момент Россию своему влиянию и привести весь север в зависимость от Франции. Тогда соединенные Швеция и Россия, наверное, могли бы сдержать короля прусского, если бы он вздумал изменить своим обязательствам. Теперь же своим образом действий он оправдывает предусмотрительность Шетарди. Прусский король считает себя умнее всех и питает нескрываемое презрение ко всему человечеству. Шетарди тогда уже предполагал, что у этого короля может явиться стремление сделаться законодателем Европы и настолько ослабить влияние императора, чтобы всегда быть в состоянии от него освободиться. Кроме того, король прусский мог бы, для обеспечения своего тыла, отнять у Швеции принадлежащую ей часть Померании. Ввиду всего этого и возможности сопротивления со стороны курфюрста Ганноверского, Шетарди высказывает желание, чтобы шведский сейм восстановил мир на севере и поддержал дружбу между Францией и Россией. Это тем более желательно, что Бестужевы, воспользовавшись отступничеством короля прусского, заявляют теперь о недобросовестности Франции, и русское министерство почти единодушно решило ответить благоприятно на меморию, представленную маркизом Ботта, относительно помощи королеве венгерской. Это сделано русскими из опасения, чтобы помянутая королева не отвергла союза с Россией, в случае восстановления ее супруга на престоле империи. Шетарди сообщает, что русский двор возвращается к мысли о союзе с королевой венгерской, морскими державами и прусским королем. Мардефельд принимает все это к сведению. Помянутое решение вызвано, отчасти, ненавистью русских министров к Шетарди. Царица не дает себе достаточно труда расследовать дело, и Шетарди, по его заявлению, не в состоянии будет поколебать ее решения и бороться с недоброжелательством к нему ее министров, побудившим его. Шетарди просит отзыва от русского двора 415
    • 98. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 12 июля. - Уведомление о получении письма. Письмо Ланмари не заключает в себе ничего противоречащего действиям Нолькена: инструкции Нолькена весьма общие, а полномочия он некстати оставил в Фридрихсгаме; поэтому старания его и Шетарди не имели никаких результатов в деле мира. Шетарди упоминает затем о причинах, помешавших облечению его званием посла. Замечание его относительно франко-датского договора было вызвано лишь незнанием подробностей, сообщенных ему затем. До сих пор он не имел случая заявить русскому двору, что этот союз нимало не изменяет намерения короля оставаться в добром согласии с Царицей. Равным образом Шетарди предполагает объясниться, как ему предписано, и относительно письма, отправленного, как думают, министром Амело гр. Гилленборгу. Сведения о приглашении Царицы к Бреславльскому договору побудили Шетарди, как он заявляет, отправиться к Брюммеру и сообщить ему прежде всего об опасности, грозящей Голштинскому дому со стороны Австрии, так как Царица вступает в союз с монархами, родственными принцу Иоанну Антоновичу. Брюммер заявил, что и он об этом слышал и решил переговорить с Государыней: он будет ее умолять, чтобы она подумала об интересах герцога Голштинского, и не признавала, по крайней мере, статьи о возвращении Шлезвига. По мнению Брюммера, это обстоятельство помешает состояться и самому присоединению Царицы к договору, и он тогда в состоянии будет действовать в пользу союза ее с Францией. Шетарди заявляет, что согласился пока на это, с целью выиграть время. Брюммер действительно говорил с Царицей, которая, будучи раздражена бестактностью маркиза Ботта относительно требований этикета, обещала Брюммеру не торопиться заключением договора. На бестактность Ботта Царица жаловалась и Шетарди, который подтвердил эти обвинения. Кроме того, продолжает Шетарди, он посоветовал Герсдорфу и Пецольду сделать русским министрам запрос о предполагаемом новом союзе русского двора с Пруссией и королевой венгерской. Они обещали последовать этому совету. Курьер из Финляндии, сообщает Шетарди, привез известие о том, что русские галеры приблизились к войскам фельдмаршала Ласси, намеревающегося осадить Фридрихсгам. Другой нарочный сообщает о победе русских гусар и казаков над небольшим авангардом в Финляндии. Однако, Ласси уведомляет. что и в случае взятия Фридрихсгама ему трудно продолжать наступление, так как шведы хорошо укрепились 419
    • 99. От короля Царице, в ответ на ее известительное письмо о восшествии на престол, Версаль, 21 июля. - Король заявляет о своем удовольствии по поводу получения нотификации Царицы, о чем и были переданы уверения кн. Кантемиру при облечении последнего званием посла. Желая уверить также и Царицу в своей дружбе, король поручает ныне маркизу Шетарди высказать это подобающим образом 424
    • 100. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело. Москва, 12 июля. - Решив просить отзыва, Шетарди полагает своим долгом представить ныне свои суждения о положении дел при русском дворе в настоящем и будущем. Знание внутреннего состояния двора, заявляет Шетарди, и лиц, играющих там главные роли, наиболее способно выяснить дело в таком случае. Если судить о человеке по его действиям, то характер Царицы обрисуется следующим образом: во время своего зависимого положения она возбуждала сострадание, затем окончательно приобрела популярность своим приветливым обращением. Ей помогли еще ненависть к иностранцаи и благоговение к памяти Петра Великого; но затем расположение к ней ослабело и заменилось открытым недовольством, особенно вызванным предпочтением ее к своим прежним недоброжелателям и пренебрежением к тем, кто пострадал за нее; она не вознаградила даже лиц низших сословий, который были главными орудиями ее возвышения, и изменила своему желанию выслушивать всех подданных; дела подвергаются проволочкам, потому что Царица слишком предана удовольствиям и даже запретила подавать ей прошения. К этому присоединяется еще излишняя снисходительность к самовольству гренадер. В Спб. происходили волнения, причем солдаты убивали и грабили жителей. Вражда между армией и гвардией усилилась. Гвардейцев упрекают даже в желании самовольно распоряжаться престолом. Шетарди высказывает притом удивление относительно пребывания принца Брауншвейгского по-прежнему в Риге и то, что частные интересы Голштинского дома окажутся, пожалуй, в состоянии взять верх над соображениями Царицы о необходимости обеспечить наследование престола. Она должна бы видеть, что русский народ способен переходить от одной крайности к другой и никогда не будет удержан чувством признательности; что многие вельможи помышляют о форме ограниченного правления, предложенного некогда царице Анне, и нынешняя Государыня способствует таким планам, увеличивая значение сената и потворствуя буйствам гренадер. Царица выказывает, ради популярности, свое милосердие, и не внимает благоразумным внушениям: предаваясь лишь удовольствиям, она предоставляет все на волю министров, не стараясь даже искоренить господствующей между ними зависти. При дворе существуют три партии: кн. Черкасский стоит во главе первой из них, но подчиняется во всем генерал-прокурору Трубецкому, который отличается умом и злобой. Он деятельно интригует, не боясь всеобщей ненависти и того, что Царице известны его замыслы во время регентства правительницы Анны Леопольдовны. Во главе противоположной партии стоит Лесток. Она состоит из Брюммера, Бергхольца, Воронцова, Румянцева, Бутурлина, Елагина и Юсупова. Лесток отличается постоянством в дружбе и бескорыстием. Оставаясь предан Царице, он вошел даже в большие долги; ему несколько мешает его чрезмерная откровенность. Он имеет свободный доступ к Царице, которая привыкнув к его веселому нраву и опасаясь покушений на свою жизнь, никогда, по мнению Шетарди, не отдалит от себя Лестока. Третья партия состоит из Бестужевых, Головкина, кн. Куракина и кн. Голицына. Глава ее обер-гофмаршал Бестужев отделился от партии Летока и, образовав свою партию, желает сохранять нейтралитет относительно первых двух. Вице-канцлер находится под влиянием брата; все члены этой партии кн. Черкасского возьмет верх над остальными и Бестужевы явятся первыми жертвами. Царица могла бы устранить эту рознь между первыми лицами в государстве, но она относится беззаботно даже к грозящей ей при возвышении сената перемене правительственного строя. Замыслу этому способствует задержка Брауншвейгских принцев в Риге и промедления в провозглашении наследником герцога Голштинского. Жертвами заговора неизбежно явятся этот герцог и Царица. Между тем, Иоанн Антонович оказывается лицом весьма подходящим при осуществлении переворота, если притом не будет разлучен со своими родителями. Принц же Голштинский явится при этом совершенно невинной жертвой, а шведы без труда возвратят себе отнятые Россией провинции, и русские вернутся к первобытному состоянию косности и невежества 424
    • 101. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 12 июля. - Амело предупреждает Дальона о движении в Польше с целью образовать конфедерацию Речь Посполитая намерена при этом соединиться со Швецией против России. Шведы поддерживают этот замысел, дабы побудить Россию к уступкам в деле мира, но король Франции не принимает в том никакого участия, так как не желает возбуждать против союзника Франции, польского короля, его подданных. Шведы и не пытались даже привлекать Францию к участию в образовании польск. конфедерации. На этом основании Амело предписывает Дальону рассеивать всякие подозрения относительно Франции со стороны русских министров; но не должно оправдываться ранее их запросов по этому предмету. P.S. Амело уведомляет, что маршал Бель-Иль имел совещание около Праги с Кенигсэком, причем последний назвал Россию союзницей венского двора; поэтому Дальону предписывается выяснить, не было ли заключено нового договора между Россией и Австрией 431
    • 102. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 16 июля. - Посланник уведомляет о получении письма, своей отзывной грамоты и пакета Дальону. Шетарди еще раз подтверждает свой благоприятный отзыв о Дальоне. Он выражает удовольствие по поводу своего отозвания от поста, затем сообщает, что хотел откланяться Царице, но этому помешало известие о взятии фельдмаршалом Ласси Фридрихсгама; описываются торжества по этому поводу. В ожидании отъезда, маркиз Шетарди наставит Дальона относительно дальнейшего ведения дел и передаст ему необходимые документы. Денежная сумма, которую он передаст Дальону, простирается до 10500 ливров. Пенсион Лестоку был повышен до 15 тысяч. Герсдорф и Пецольд сообщили Шетарди, как он заявляет, об ответе им русских министров: они не могли еще дать официального ответа маркизу Ботта, но заявили, что не могут приступить к Бреславльскому договору, пока не получат о нем точных сведений. По замечанию Герсдорфа и Пецольда, русские министры опасаются, по-видимому, хищнических намерений прусского короля. В заключение помянутые дипломаты жаловались на промедления относительно аудиенции Герсдорфа у Царицы 432
    • 103. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 22 июля. - Амело предписывает Дальону обратить внимание на действия гр. Саксонского при русском дворе, с целью добиться Курляндского герцогства. Дружба Кантемира с Стенвилем и Гунделем заставляет подозревать о новом соглашении между Россией и Австрией; Дальону поручается выяснить это 435
    • 104. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 22 июля. - Уведомление о получении письма. Амело считает бесполезным писать Шетарди относительно внушений, сделанных ему Герсдорфом в пользу участия польского короля в посредничестве при заключении мира между Россией и Швецией: во-первых, письмо это может уже не застать Шетарди в России, а во-вторых, судя во совещаниям с Нолькеном, русские министры предпочитают вести переговоры со Швецией непосредственно 436
    • 105. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 23 июля. - Шетарди уведомляет, что он с некоторым трудом добился аудиенции у Царицы; при этом он сообщил ей о своем отзыве от поста и о своих сожалениях по поводу этой необходимости, вызванной недобросовестными действиями Бестужевых. Царица также заявила в ответ о своем огорчении и признала действия Бестужевых неуместными. Шетарди подтвердил неблагоприятные мнения министров Шавиньи и Амело о вице-канцлере, который, впрочем, заботился о сближении короля с Царицей, до тех пор, пока не приехал его брат, и тогда оправдалось предсказание Финча о перемене после этого приезда в русской политике. Царица выразила свое презрение к Бестужевым и жаловалась в особенности на обер-гофмаршала. Тогда Шетарди заявил ей о желании последнего отправиться посланником к королю Августу. Царица выразила готовность исполнить это, предполагая, впрочем, дать затем Бестужеву иное назначение. Шетарди тогда распространился о влиянии обер-гофмаршала на своего брата, что было подтверждено и Лестоком. Французский посланник предупреждал еще Царицу о враждебности Бестужева к Франции, но Государыня заявила, что ее расположение к Франции неизменно. В заключение Шетарди, желая рассеять интриги Бестужевых против Дальона, которому они ставили в вину намерение подкупить вице-канцлера при помощи пенсиона, рекомендовал вниманию Царицы своего заместителя, указав, что он при своем дяде Боннаке вел переговоры еще с Петром Великим в Константинополе; он сохранил с тех пор чувство благоговения к этому государю и его потомству; он знает Россию, отличается честностью и усердием. Затем Шетарди сообщает о своем прощальном визате кн. Черкасскому. Он просит его об официальной аудиенции у Царицы, уведомляя об отъезде и назначении на его пост Дальона, которого обещает представить на следующий день канцлеру. Однако, это предполагаемое посещение не состоялось. Перед уходом Шетарди, как сообщают, прочитал кн. Черкасскому ложное известие, напечатанное французской газетой в байрейте. Канцлер заявил, что подобные слухи не производят на него никакого впечатления. При посещении вице-канцлера Бестужева маркизом Шетарди, о котором он пишет далее, Бестужев напомнил ему об услугах, оказанных им Царице, и спросил, во Францию ли едет маркиз Шетарди из России. Шетарди намекнул в ответе, что он желал бы причисляться к армии, действующей в Баварии. Вице-канцлер же выразил надежду, что ему, Шетарди, будет поручен новый дипломатический пост. Королева венгерская, сообщает далее Шетарди, признала за Царицей императорский титул, и маркиз Ботта имел по этому поводу аудиенцию, лишь как полномочный министр. Барону Герсдорфу также предстоит скоро аудиенция для поздравления Царицы по поводу коронации 436
    • 106. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 23 июля. - Амело полагает, что донесение Нолькена о его совещаниях в Москве совершенно рассеяло в Швеции подозрения о пристрастии маркиза Шетарди к русскому двору. Шведы, по всей вероятности, отнесутся теперь с полным доверием и к Дальону. Последнему предписывается обратить все внимание на заключение мира на Севере, тем более, что Царица приглашена присоединиться к договору между королем прусским и королевой венгерской, которая, по-видимому, надеется снова подчинить русский двор своему влиянию. Амело не решается допустить, чтобы Царица изменила расположению, всегда выказывавшемуся ею к королю Франции, и предписывает Дальону напоминать о том и по заключении мира. Впрочем, с Бестужевыми надо высказываться лишь в общих чертах, внушая им опасения по поводу вероломства прусского короля и его стремлений к захвату. Король Фридрих, несмотря на измену, продолжает уверять императора в дружбе и отрекается от участия в отступлении саксонцев из Богемии. Однако, хотя император и отправил к прусскому двору маршала Секкендорфа, все-таки, примирения тут быть не может. Прусский король распространяет слух, что, заключая мир с Марией-Терезией, он выговорил некоторые преимущества и своим союзникам; во всяком случае, он прекратил опасную для них войну. Дальону предписывается внушать по этому поводу сомнения относительно личных целей прусского короля. Ввиду предстоящего собрания шведских чинов, дожно стремиться к миру, хотя бы и без тех выгод, которые ожидались Швецией. Главное, чтобы англичане не заменили посредничества Франции, чего можно опасаться от влияния Бестужевых. Желательно было бы, заявляет Амело, устранить Бестужевых, или подкупить их подарками; однако пока на это мало надежды. Дальону предписывается, кроме того, узнать, не склонили ли Нолькена русские министры действовать на сейме в пользу мира на предложенных ими основаниях. P.S. Амело сообщает слухи о готовящемся перевороте в России, но считает их лишенными основания, так как Шетарди о том ничего не пишет 441
    • 107. От г. Дальона г. Амело, Москва, 30 июля. - Шетарди имел, наконец, прощальную аудиенцию у Царицы, затем откланялся кн. Черкасскому и вице-канцлеру, представив им своего заместителя. При этом Шетарди просил, как заявляет Дальон, о возможно скорейшем назначении аудиенции новому представителю. О заключении мира королем прусским с королевой венгерской было уже известно при русском дворе, а еще накануне отправки этой депеши Пецольд сообщил об очищении Богемии от саксонских войск. он присовокупил, что Бель-Иль вступил в переговоры с принцем Карлом и что к союзу короля прусского с королевой венгерской приглашаются, помимо саксонского курфюрста, Россия, Англия, Ганновер, Дания, Голландия и Вольфенбюттель. Несмотря на недобросовестность прусского короля, Дальон обещает отзываться о нем сдержанно и осмотрительно, тем более, что Мардефельд не говорит ничего более против Франции. Сношения же Мардефельда с различными министрами не могут пока возбуждать никакого беспокойства. Слухи о том, что Пруссия приступила к англо-руссккому трактату, неверны, потому что самый этот договор еще не ратифицирован. Желание же прусского короля захватить шведскую Померанию, по мнению Дальона, должно скоро обнаружиться. Остается лишь выяснить, соединится ли Пруссия для этой цели с Россией, или же приобретет помянутую область у Швеции посредством добровольной уступки, обещав ей содействие против России. Кроме того, прусский король может помышлять и об округлении своих владений на счет Польши. Было бы очень желательно, продолжает Дальон, чтобы эти соображения побудили Россию обратить внимание Швеции на области, захваченные у нее Пруссией. Однако, мало на то надежды. Царица слишком занята удовольствиями; ее же приближенные находятся под влиянием англичан; вдобавок, все жаждут мира. Что касается Вейча, Дальон обещает отвечать весьма скромно на все его нападки. Относительно переговоров между Россией и Швецией, он выказывает готовность приложить все старания к делу мира и союза между ними; однако, и тут трудно надеяться на благоприятный исход. Совещания между Нолькеном и русскими министрами дошли до его сведения; относительно письма Амело Кастеллане, Дальон обещает поступать согласно данному предписанию 444
    • 108. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 30 июля. - Шетарди сообщает о своих посещениях, вместе с Дальоном, Бестужева и Черкасского. Затем Шетарди передает об известии, доставленном ему Лестоком: Царица рассматривала договор, составленный Финчем и подлежащий возобновлению; она согласилась на это, но исключила случай войны Англии с Францией и обещала не требовать от англичан подкреплений в текущем году против шведов. Бестужев заметил Царице, что на указанных ею условиях договор вряд ли состоится, но Царица осталась непреклонна; ее мнение поддержано кн. Черкасским. Шетарди выразил по этому поводу свое удовольствие Лестоку. После того Шетарди имел случай, как сообщает, представить Царице письмо министра Амело, осуждающее Бестужевых. Царица прочла письмо и откровенно высказала свое нерасположение к указанным лицам, желая, главным образом, удалить обер-гофмаршала, хотя бы к саксонскому двору. Тогда значение вице-канцлера падет само собой. Кроме того, Царица громко осуждала поведение прусского короля. Шетади поддержал ее обвинения, указав, что этот государь при начале кампании потребовал, прежде всего, вступления французских войск в Германию, побудил короля Августа прислать комиссаров в Силезию для установления границ, а потом лишил этого союзника того, что принадлежит ему по торжественному договору; мало того, он заставил его самого отказаться от условий договора и приказал в две недели очистить Богемию. Изменяя также и императору, прусский король старается ослабить его влияние. По договору же с королевой венгерской он обещает присоединение к союзу с ней Франции и других держав. Английский посланник не замедлит обратиться с таким предложением и к Царице, но Шетарди увещевает ее не вступать в союз, исполненный вероломства. Мардефельд даже не решился сообщить открыто ему, Шетарди, о таком постыдном договоре своего государя. Притом прусский король может быть опасен и для России по своим замыслам относительно Курляндии и польской Пруссии. Этим объясняются и опасения Мардефельда по поводу заключения мира между Швецией и Россией, потому что в таком случае Царица всегда будет в состоянии сдержать Пруссию, соединившись со своими естественными друзьями. Шетарди напомнил при этом о предсказании, сделанном гр. Остерманом Пецольду, которое заключалось в том, что замыслы короля Августа не скорол осуществятся, и что король прусский первый оставит союз, но в конце концов все обратятся против него и ему придется за все расплатиться. Царица была поражена дальновидностью Остермана и прониклась надеждами, внушаемыми ей французским посланником. Нолькен, пишет в заключение Шетарди, будет весьма доволен одобрением его действий министром Амело 447
    • 109. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 1 августа. - Уведомление о получении писем. Амело желает, чтобы Шетарди воспользовался последними днями своего пребывания при русском дворе, чтобы выяснить, какой ход примут дела после оставления общего союза королем прусским. Теперь, вероятно, английский и голландский министры не будут настаивать на помощи королеве венгерской, так как она в ней не нуждается более; но англичане желают воспользоваться слабостью императора, чтобы образовать лигу против Франции, к участию в которой будет приглашена и Россия. По этому поводу, замечает Амело, не мешает уведомить Царицу о заявлении лорда Картерета, что Англия намерена помогать России лишь соответственно тем военным силам, какие надеется от нее получить. Дальону же было предписано поддерживать в Царице доброе расположение к Франции, и Шетарди рекомендуется напомнить ей о делавшихся ею ранее заявлениях в этом смысле, так как именно теперь возможен важный поворот в политике России. Предубеждения Бестужевых против Франции не вызывают удивления в Амело; он в ответ поручет Шетарди передать Царице о том, что Бестужевы подозреваются в заговоре, с целью восстановления на престоле Иоанна Антоновича. Амело выражает свое удовольствие, что Шетарди удалось рассеять внушения, делавшиеся Брюммером о враждебности франко-датского договора к Голштинии. Точно также одобряется разуверение маркизом Шетарди Мардефельда относительно замысла Швеции отвоевать совместно с Россией, по заключении мира, прусскую Померанию. Однако, теперь нет более надобности успокаивать тревогу прусского короля по этому поводу. Амело упоминает о мемории, отправленной им к Блонделю, с целью побудить императора остановить действия, вызывающие жалобы со стороны герцога Голштинского. В заключение Амело выражает желание, чтобы старания гр. Саксонского при русском дворе увенчались успехом; он радуется оказываемым ему почестям, на предписывает Шетарди не уступать вообще гр. Саксонскому в порядке церемониала; так как последний по званию стоит ниже Шетарди 452
    • 110. От г. Амело г. Дальону, Париж, 4 августа. - Амело выражает надежду, что шведский сейм выскажется в пользу мира. Нолькен, предполагает Амело, находится теперь в Финляндии и имеет возможность немедленно возобносить переговоры, однако, вряд ли он получит инструкции ранее собрания сейма. Венский двор ставит в вину Франции даже то, что ею был отправлен в Константинополь кн. Рагоцци для поднятия восстания среди турок. Известие это ложно 454
    • 111. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 6 августа. - Шетарди сообщает о своей аудиенции у Царицы и об аудиенции Дальона. Сначала они оба явились к канцлеру и Дальон вручил ему копии речей, которые они приготовили для произнесения Царице. Шетарди приглашается Царицей на ужин и участвует в царской охоте. Царица просит его отсрочить свой отъезд до дня ее тезоименитства, но Шетарди отклоняет эту просьбу. В разговоре, происходившем у нее вслед за аудиенцией, Царица заметила, что недовольна вице-канцлером вследствие несоблюдения им должного этикета и нерадивого произнесения речи. Шетарди поддержал эти обвинения. Аудиенция Дальона была отложена потому, что Царица пожелала отправиться на богомолье в Троицко-Сергиеву Лавру. Далее Шетарди пишет о слухах, распространяемых Вейчем, что шведский флот блокирован русским в Гельсингфорсе. Шетарди присовокупляет, что при посещении им кн. Черкасского, он встретил там шведского капитана, сопровождавшего ранее Нолькена. Однако, присутствие Бреверна не позволило ему переговорить с этим посланным 455
    • 112. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 9 августа. - Амело уведомляет Дальона, что король Франции желает мира с королевой венгерской, так как кампания была затеяна ради союзников короля, которые прекратили военные действия. Ввиду этого маркизу Фенелону предписывается сделать надлежащие заявления при нидерландском дворе. Сам Амело говорил в том же смысле со Стэнвилем, а маршал Бель-Иль с Кенигсэком. Однако, министры голландской республики колеблются принять на себя посредничество при заключении мира помимо английского короля, уже участвующего в Бреславльском договоре. Венский двор тоже уклоняется от переговоров со Стэнвилем. Наконец, и совещания маршала Бель-Иля с гр. Кенигсэком не имели успеха. Узнав о том, французский король повелел армии маршала Брольи отправиться в Богемию на выручку французских войск у Праги. Император, во всяком случае, вполне расположен к миру. Амело предписывает Дальону ввиду всего этого разведать, как далеко простираются обязательства между Россией и Англией. Он выражает надежду, что Царица не совсем слепо подчиняется в этом деле внушениям Бестужевых. Кроме того, Дальон должен, по распоряжению Амело, сообщить через кого-нибудь Царице о готовящемся против нее заговоре в пользу Иоанна Антоновича. К сожалению, Лесток уже не пользуется доверием Государыни. В заключение Амело уведомляет Дальона, что гр. Левенгаупт отступил от Фридрихсгама, зажегши город; следует воспользоваться этим для действий на сейме в пользу мира 457
    • 113. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 11 августа. - Шетарди уведомляет, что должен сопровождать Царицу на ее богомолье, поэтому отъезд его отложен. Еще неприятнее, что это создает промедления относительно аудиенции Дальона. Царица, сообщает далее Шетарди, дала при отъезде повеление полковнику Чернышеву возвратиться немедленно в Финляндию, так как привезенное им известие не заключает в себе ничего важного. Ласси было предписано не посылать с реляциями без надобности офицеров, единственно ради их производства, и выбирать вообще для этого офицеров, выдающихся личными заслугами. Шведский капитан, о котором Шетарди упоминает ранее, привез письма кн. Черкасскому. Он вероятно напомнит об обещании русских отправить для переговоров Неплюева. Лесток, между тем, пишет Шетарди, прочитал письмо, написанное Нолькеном фельдмаршалу Ласси и препровожденное им Царице. Нолькен уведомляет о своем возвращении в Финляндию и о готовности вступить в переговоры в качестве шведского уполномоченного. Царица решила снабдить полномочиями Румянцева для той же цели. Шетарди передает при этом слух о столкновении между шведами и русскими, причем шведы отступили. Кроме того, Шетарди, как сообщает, узнал от Брюммера, что г-жа Монастероль ходатайствовала о пенсионе от русской Государыни и Царица решила дать его ей. Шетарди сообщает о своем удивлении и огорчении по этому поводу: он выяснил Брюммеру, что единственным побуждением этой просьбы - скупость и что если Брюммер не отклонит решения Царицы, он, Шетарди, будет вынужден жаловаться на свою мать министру Амело; что он и делает теперь, так как Брюммер отклонил от себя вмешательство в столь щекотливое дело 459
    • 114. От г. Дальона маркизу Ланмари, Москва, 13 августа. - По получаемым из Финляндии известиям, пишет Дальон, шведы все продолжают отступать, преследуемые фельдмаршалом Ласси. Затем произошли две стычки между действующими войсками, и Левенгаупт снова отступил. Царица не хотела даже дослушать доклада о подробностях дела: до такой степени ей неприятны известия о новом кровопролитии; она искренно желает мира. На основании писем, присланных Нолькеном кн. Черкасскому и фельдмаршалу Ласси, было принято решение снабдить генерала Румянцева полномочиями для официальных переговоров с шведским представителем. Не оставалось бы ничего более желать, если бы еще Франция была привлечена к участию в деле мира. Дальон просит при этом Ланмари сообщить ему, насколько будет проявлено желание мира на шведском сейме, и постараться, чтобы другая держава не явилась посредницей в переговорах. Подобные предложения могут быть сделаны из Лондона и Берлина, но если бы Царица более занималась делами, она увидела бы, что ничего нельзя ждать доброго при жизни Иоанна Антоновича от Англии и Пруссии. Приглашение Вольфенбюттельского дома к Бреславльскому трактату, быть может, заключает в себе важные тайны. Царица, продолжает Дальон, знает теперь иситнную цену Бестужевым, но не имеет энергии от них избавиться; она ждет случая для удаления от двора старшего брата, и тогда младший падет сам собой, а до тех пор Франции нельзя ждать многого от ее личного расположения. Возвращение двора в Спб. решено, но срок его неизвестен. Шетарди надеется выехать дней через двенадцать 462
    • 115. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 15 августа. - Уведомление о получении писем. Амело сообщает слухи о заговоре, грозящем Царице, в котором участвуют наиболее близкие к ней лица. Далее Амело пишет, что прусский король, после примирения своего с королевой венгерской, не перестает уверять короля Франции в прежней дружбе. Эти уверения могут рассеять преувеличенными надежды держав на ослабление Франции, и Шетарди предписывается утверждать прусского короля в дружеском расположении к франц. монарху. Однако, в случае отсутствия короля из Берлина, Шетарди не должен его ждать или ехать к нему 464
    • 116. От г. Амело г. Дальону, Париж, 17 августа. - Амело делает Дальону запрос о тайной переписке его с Нолькеном и предписывает французскому посланнику прекратить всякие сношения с этим министром, ограничиваясь лишь перепиской с Ланмари 465
    • 117. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Москва, 20 августа. - Шетарди пишет, что Царица продолжает свой путь к Троицко-Сергиевой Лавре. Дороги при этом оказались настолько плохи, что Царица сделала строгий выговор лицам, заведующим ими. Далее Шетарди описывает Лавру и пребывание там Царицы. Во время этой поездки французский посланник имел случай говорить с Царицей о вице-канцлере Бестужеве и о его преданности англичанам. Царица возразила, что Бестужев преследует лишь собственные интересы и затем заявила Шетарди о своем желании включить в договор с Англией статью, которую, по примеру этой союзницы, она не намерена исполнять. Шетарди одобрил такое решение. В заключение Царица подтвердила уверения в пользу союза с Францией. Последующие разговоры имели тот же характер. Русская Государыня, по наблюдению Шетарди, явно выказывает нерасположение к Бестужевым. Французский посланник хотел воспользоваться этим, чтобы сообщить ей об интригах Бестужевых и Кейзерлинга, и побудить Царицу удалить Бестужевых от двора. Брюммер предупредил, однако, Шетарди, как он сообщает, что кн. Черкасский уже передал об этих интригах Царице. Затем французский посланник готовится к дальнейшим действиям в том же направлении. Дальон имел аудиенцию у Царицы, заявляет Шетарди, а сам он готовится к отъезду 465
    • 118. От г. Дальона г. Амело, Москва, 20 августа. - Дальон сообщает о своем визите кн. Черкасскому с целью добиться скорее аудиенции. При этом Дальон высказывает свои сожаления по поводу обстоятельств, вызвавших отъезд Шетарди, и передаеет кн. Черкасскому известие о совещании маршала Бель-Иля с гр. Кенигсэком, во время которого Россия была названа графом союзницей венского двора. Дальон спросил по этому поводу кн. Черкасского, не заключено ли нового договора между Россией и королевой венгерской. Канцлер отвечал отрицательно, хотя признался, что были подтверждены в общих выражениях прежние договоры. Затем Дальон указал канцлеру на приглашение Вольфенбюттельского дома к союзу Пруссии с королевой венгерской. Однако, это не произвело должного впечатления. Далее, заговорив о восстановлении мира на севере, Дальон сослался на приезд шведского капитана к русскому двору, как на благоприятный признак. Кн. Черкасский вкратце напомнил о всем ходе военных действий, указал на чрезмерные притязания шведов и высказал надежду на миролюбивое решение шведского сейма. При этом не было речи ни о польских делах, ни о письме Амело к Кастеллане. После того Дальон сообщает о своих визитах вице-канцлеру и Лестоку, подтвердившему заявление Черкасского относительно Кенигсэка. Что касается обстоятельств присоединения к Бреславльскому договору, Лесток был поражен принадлежностью всех его участников к Брауншвейгскому дому. Наконец, Дальон сообщает о своей аудиенции у Царицы и посещении герцога Голштинского. С Мардефельдом, Вейчем и маркизом Ботта Дальон поддерживает пока дружеские отношения, однако, образ действий австрийского дипломата после аудиенции должен измениться 469
    • 119. Речь г. Дальона Царице. - Дальон заявил, что король Франции, желая поддерживать добрые сношения с Россией, почел за благо немедленно заместить отзываемого маркиза Шетарди им, Дальоном, который вел уже переговоры с Петром Великим и всегда будет стремиться воскресить существовавшие тогда добрые отношения между русской державой и Францией. Все достается легко, утверждает Дальон, когда требования долга согласуются с личной склонностью 472
    • 120. Ответ полномочному министру Дальону, данный от имени Ее Императорского Величества вице-канцлером, гр. Бестужевым. Императрица весьма довольна, заявляет Бестужев, новыми уверениями в дружбе христианского короля и всегда готова отвечать на это искренним расположением. Она с удовольствием будет видеть при своем дворе полномочного министра свидетелем ее добрых чувств к королю Франции 473
    • 121. Речь маркиза де-ла-Шетарди Царице при прощальной аудиеенции. - Король, по заявлению Шетарди, свидетельствует желание поддерживать дружбу с Царицей, давая в том непреложные доказательства. Лишь вопреки такому желанию, замедлены проистекающие отсюда следствия. Препятствия, помешавшие ему, маркизу Шетарди, завершить дело мира, весьма его огорчают. Однако, не от его стараний зависело упрочить взаимное расположение к миру. Дружба же короля к Царице еще раз выражается в ответе на ее нотификацию и в отзывной грамоте, которые он, Шетарди, теперь представляет. В заключение он утешается тем, что всякий раз, как Царица будет действовать по сердечному побуждению, в ней будут проявляться высокие качества Петра Великого 473
    • 122. Ответ полномочному министру маркизу Шетарди, данный, от имени Ее Императорского Величества, вице-канцлером гр. Бестужевым. - Выражения дружбы со стороны короля Франции, заявил вице-канцлер, весьма приятны Императрице, которая постарается поддерживать неперстанно добрые сношения, так долго существующие между двумя державами. Ее Императорское Величество с сожалением помышляла бы об отъезде маркиза Шетарди, если бы не была уверена, что он засвидетельствует своему государю искреннее ее расположение к нему 474
    • 123. Донесение о том, что происходило относительно аудиенции Дальона в качестве полномочного министра при русском дворе. - По получении верющих писем, Дальон 24 июля отправился к кн. Черкасскому и передал ему копии своих грамот. Перед этим маркиз Шетарди условился с канцлером и Алексеем Бестужевым о представлении им Дальона. При этих визитах Дальон просил о назначении ему частной аудиенции, которая была отложена до 19 августа. В 11 часов утра Дальон явился на аудиенцию с маркизом Шетарди. Дальона заставили ждать до половины первого. Затем аудиенция и произнесение речей состоялись обычным порядком. Шетарди и Дальон целовали руку Царицы лишь по исполнении формальностей аудиенции. Царица милостиво беседовала с ними до обеда. На следующий день Дальон с маркизом Шетарди посетили герцога Голштинского. При этом посещении не соблюдалось особого церемониала, так как герцог Голштинский не объявлен еще наследником престола. В обоих случаях Дальона сопровождал караул, состоящий из 13 человек. Затем Дальон посетил всех иностранных министров при русском дворе, кроме маркиза Ботта. В последующие затем дни иностранные министры отдавали ему визиты. В то же время Дальон сам посетил главнейших русских вельмож, которые кроме принца Гессен-Гомбургского и генерал-прокурора Трубецкого, отдали ему визиты 474
    • 124. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 24 августа. - Уведомление о получении письма и об отправке распоряжения относительно уплаты за устройство помещения Дальону. Амело, как сообщает, имеет сведения о том, что Царица и ее министры предубеждены против него, Дальона, вследствие бывших у него сношений с турецким послом. Дальону предписывается рассеять по возможности эти подозрения. Кроме того, Царицу восстанавливают против Франции, уверяя, что г. Кастеллане возбуждает турок протв Франции, уверяя, что г. Кастеллане возбуждает турок против России и что Франция гарантировала даже союз Порты со Швецией. Последнее несправедливо, но Кастеллане действительно зашел слишком далеко в своих стараниях. С другой стороны, хотя Франция и давала субсидию Швеции, однако, всегда советовала ей сблизиться с Россией. Все это Дальон должен разъяснить. Далее Амело высказывает сомнение в том, насколько можно рассчитывать на сердечные излияния Царицы ввиду образа ее действий; Амело предполагает в ней неискренность скорее, чем слабохарактерность. Все ее министры при иностранных дворах враждебны к Франции. Дальону предписывается уведомить о том Лестока, который, по мнению Амело, до сих пор мало приносил пользы, несмотря на добрые намерения. Прусский король, продолжает Амело, уверяет, будто бы Шетарди старался вовлечь Царицу в союз со Швецией и Данией против Пруссии. Он, Амело, уже успокоил в этом отношении прусского министра во Франции, но Дальон должен узнать через Мардефельда, откуда пошел этот слух, - из Англии или от Бестужевых 478
    • 125. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Париж, 30 августа. - Не надеясь уже, что это письмо застанет Шетарди в Москве, Амело пишет, что посылает его через Валори. Император внял ходатайству короля по поводу процесса герцога Голштинского и сделал соответствующее распоряжение. Шетарди должен уведомить о том Брюммера. Соображения, высказанные им последнему по поводу опасности, грозящей принцу Голштинскому, одобряются Амело. По последним сведениям из Стокгольма, заговор, недавно задуманный, был направлен не только против Царицы, но и против Голштинского принца. В Риге арестован лейб-медик принцессы Брауншвейгской; Бестужевым грозит опала, а Румянцев будет назначен главнокомандующим. Сведения эти, как предполагает Ланмари, адресованы Дальоном Нолькену под вымышленным именем. Гр. Гилленборг перехватил эти письма и сообщил о них Ланмари. Последний весьма огорчен таким образом действий Дальона. Шетарди предписывается выяснить дело. Что ккасается внушений Шетарди Брюммеру о возвращении Шлезвига принцу Голштинскому, как непременного условия союза Царицы с Англией и королевой венгерской, то это вряд ли будет иметь успех и может, пожалуй, заставить Данию соединиться со Швецией. Точно также и обращение Царицы по этому поводу к Франции, явилось бы весьма затруднительным для короля. Амело, кроме того, высказывает сожаление, что Шетарди сослался на его мнение и на мнение Шавиньи относительно Бестужевых. Пока они в силе, надо соблюдать относительно них осторожность. А что Шетарди старался рассеять предубеждение Царицы против Дальона, это весьма одобряется Амело. Однако, Дальону не легко будет бороться против подозрений. Напрасно, пишет в заключение Амело, Шетарди предъявил кн. Черкасскому копию речи, приготовленной для прощальной аудиенции; это не требуется от иностранных министров 480
    • 126. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, 30 августа. - Амело пишет, что Шетарди должен разуверить короля прусского в клевете, распространенной, по всей вероятности, Бестужевыми, будто бы французский посланник старался образовать лигу против прусского короля из Франции, России, Швеции и Дании. Бестужевы могли это придумать, чтобы заставить Швецию обратить свое внимание на захват Померании, предпочитая это всяким другим проектам. Шетарди может потребовать для разъяснения письмо, написанное по этому поводу министром Амело маркизу Валори 482
    • 127. От г. Амело г. Дальону, Париж, 30 августа. - Амело просит Дальона разъяснить, почему он продолжает тайную переписку с Нолькеном и сообщает ему некоторые известия, о которых Шетарди не пишет ни слова. Маршал Ноал отправился во Фландрию. Король возвел в звание министров кардинала Тансена и интенданта Аржансона 483
    • 128. От г. Дальона г. Амело, Москва, 3 сентября. - Визиты и празднества, пишет Дальон, помешали ему отправить депешу с последней почтой. Шетарди сообщил двору обо всем, касающемся гр. Саксонского перед своим отъездом. После того расположение к графу со стороны Царицы не ослабело, о чем Государыня свидетельствовала лично. Однако, затем распространился слух, что гр. Саксонский желает вступить в русскую службу, дабы поддерживать интересы Франции. Царица, между тем, не желает восстановления Бирона на курляндском престоле, а принц Гессен-Гомбургский конкурент неопасный, благодаря внушенным ему теперь опасениям относительно Курляндии Дальон надеется, что Царица не потерпит вмешательства в это дело прусского короля, который мог бы действовать в пользу интересов Иоанна Антоновича. Теперь же необходимо, прежде всего, чтобы король польский позаботился об отмене на сейме решения о проскрипции гр. Саксонского, а затем о провозглашении его герцогом в Курляндии. Что касается дружбы, продолжает Дальон, замечаемой между кн. Кантемиром, Стэнвилем и Гунделем, то следует успокоиться: вице-канцлер подтвердил недавно, что нет никакого договора между Россией и королевой венгерской, а было лишь напоминание о прежних. Но то же писалось и польскому, и датскому, и лондонскому дворам при восшествии Царицы на престол. В доказательство Бестужев дал Нолькену извлечение из письма Царицы королеве венгерской. Личных бесед с Царицей Дальон считает более уместным избегать, ввиду неудач его предшественника в этом отношении. Он выражает удовольствие по поводу рассеявшихся в Швеции подозрений относительно Шетарди. Бестужев не противится тому, чтобы король участвовал в умиротворении севера. Что касается дальнейших отношений между Францией и Россией, то Дальон будет ожидать новых инструкций, главным образом, для руководства относительно политики прусского короля, не переставая в то же время возбуждать в русском дворе недоверие к планам этого государя. Дальон выражает нетерпение и опасения по поводу предстоящего решения шведского сейма. Ласси участвовал в деле против Левенгаупта у Гельсингфорса. Надеются на скорую сдачу этого города; тем более желательно возобновление переговоров, лишь бы Англия не мешалась в дело, о чем предполагает позаботиться маркиз Ланмари, Бестужевы всегда будут поддерживать интересы Англии. Попытка Шетарди устранить их не удалась, и Царица выказала при этом такую слабость, что он, Дальон, предпочитает вести впредь дела лишь через ее министров. Следует постараться подкупить Бестужевых, хотя это нелегко; пока же Дальон часто их посещает. Относительно переговоров Нолькена Дальон сомневается в успехе; его удивляет, что шведский министр отправил в Москву зятя гр. Горна, которого русский двор считает наиболее содействовавшим возникновению войны. Действительно, пишет Дальон, в России готовится переворот, и сенат может ограничить власть Царицы. Назначение герцога Голштинского наследником может предотвратить, а может, и ускорить события. Вейч, Ботта и Мардефельд еще не представили меморий с приглашением Царицы присоединиться к Бреславльскому договору. Посольство шах-Надира, наконец, уехало. Капитан же, присланный из Швеции, - пока в Москве. Ожидается посланник от императора. Шетарди уехал; при этом ему оказаны были многочисланные знаки внимания 483
    • 129. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Клин, 3 сентября. - Уведомление о получении писем. Шетарди заявляет, что повод, вызвавший первое из них, не имеет более места, так как предложениям Герсдорфа не дано хода, и все внимание Шетарди занято теперь выяснением отношений короля польского к Бреславльскому договору. Чтобы добиться личной беседы с Царицей, Шетарди, как заявляет, отложил свой отъезд на 5 дней. Таким образом, он еще вернее застанет короля прусского в Берлине; притом, благодаря этому, он мог непосредственно применить к делу последнее письмо Амело. После нескольких тщетных попыток, пишет Шетарди, ему удалось беседовать с Царицей. При уведомлении о его отъезде, Царица просила остаться, по крайней мере, до свадьбы двоюродной сестры ее Гендриковой с Чоглоковым и Шетарди согласился пробыть до конца великого поста. На следующий день он сопровождал принца Голштинского при посещении персидского посольства и простился с канцлером. Еще через день после визита герцога Голштинского, Шетарди попытался снова напомнить Царице о необходимости беседовать с ней, но тщетно. Затем Шетарди сообщает о получении прощального подарка и о присутствии на свадьбе Чоглокова и Гендриковой. Наконец, уже перед самым отъездом французскому посланнику удалось прочесть Царице три письма Ланмари, причем, помимо его сведений о Бестужевых, кавалере Боже и об опасностях, грозящих Царице, Шетарди сообщил ей придуманное им известие, будто бы король прусский замышляет захватить Курляндию и восстановить Иоанна Антоновича на престол. Царица возразила, однако, что русский народ не пожелает изменить форму правления. Что касается Боже, она заявила, что канцлер уже слышал о нем, а о Бестужевых отозвалась с прежним презрением. Шетарди тогда выразил свою готовность, при проезде через Дрезден, склонить короля Августа к просьбе о замене Кейзерлинга Михаилом Бестужевым, но польский король уезжает теперь в Варшаву; во всяком случае, это назначение могло бы состояться не ранее, чем через полгода, а в это время Бестужев помешает заключению мира со Швецией; прусский же король разрушит влияние Царицы в Курляндии и Польше и окажется в состоянии поддерживать интересы Иоанна Антоновича. при заявлении Царицы о том, что ей нельзя надеяться на добрые советы от своих министров, Шетарди рекомендует ей немедля устранить Бестужевых. Бреславльский договор, по словам Шетарди, очевидно, направлен против интересов Царицы, так как участию в нем приглашается весь Вольфенбюттельский дом, между тем, как Швеция и Франция всегда были доброжелательны к русской Государыне. Она была, по-видимому, поражена заявлением о Вольфенбюттельском доме. Петр Великий, заметил далее Шетарди, издал закон о престолонаследии лишь затем, чтобы устранить от престола царевича Алексея; дальнейшее же применение этого закона вызывало лишь неудобства. Только Петр II вступил на престол по праву рождения. Царица в ответ на это обвинила Долгоруковых в возведении на престол царицы Анны, но Шетарди опять сослался на Петровский закон, советуя Царице его уничтожить и провозгласить своим наследником принца Голштинского. Цраица ответила, что из Киева уже приглашен священник для подготовления принца к принятию православия, а затем он и будет провозглашен. Шетарди снова настаивает на необходимости удаления Бестужевых, ссылаясь даже на мнение кн. Черкасского и на возможность замены вице-канцлера генералом Румянцевым. Царица возразила, что Румянцев слишком предан тем же Бестужевым, но Шетарди сослался на его честность. Царица отвечала, что нужно сначала открыто уличить Бестужевых, так как иначе их сочтут жертвами несправедливости, а для этого необходимо подождать возвращения всех в Спб. Шетарди выразил по этому поводу свое удовольствие и обещал представить доказательства со стороны Дальона относительно прежних преступных действий Михаила Бестужева в Стокгольме против нынешней своей Государыни. Ввиду этого Шетради просит Дальона доставить через Ланмари извлечение из дела барона Гилленстьерна. Кроме того, он сообщает, что, по дошедшим до него слухам, Царице внушают мысль об установлении естественной границы между Швецией и Россией у реки Кюмене и о необходимости обратить в пустыню область между этой рекой и Выборгом. Затем Шетарди пишет о своем визите принцу Голштинскому, которому он сообщил о распоряжениях, отправленных министром Амело Блонделю. Принц Голштинский выразил свою благодарность Шетарди, а Брюммер взял точную копию с этих распоряжений. Царица снова беседовала с Шетарди, как он пишет, причем он прочитал ей помянутое письмо Амело, доказывающее участие короля к интересам принца Голштинского. После выражения Царицей признательности, Шетарди обещал показать ей свои первоначальные инструкции, в подтверждение дружбы короля к Царице. Шетарди, как пишет, условился об особом шифре для сношений с Лестоком, который предложил теперь Царице воспользоваться этим шифром, что и было ей с удовольствием принято. Вечером, доносит Шетарди, он прочел Царице данные ему инструкции, и она была тронута расположением к ней короля, еще до вступления ее на престол. Царица жалует Шетарди орден св. Андрея, табакерку и перстень. Затем герцог Голштинский пожаловал ему же орден св. Анны. В тот же день после ужина Шетарди, наконец, откланялся Царице и ее приближенным. При отъезде ему оказаны новые знаки внимания со стороны Царицы. По пути посланник простился с бароном Строгоновым. Многие сопровождали при этом Шетарди. К депеше прилагаются счеты издержек за 1740 и 1741 годы. Шетарди благодарит в заключение за скорость доставления ему необходимых денежных средств и высказывает некоторые просьбы относительно таможенных формальностей при доставке его багажа 488
    • 130. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 10 сентября. - Уведомление о получении письма. Амело надеется, что Дальон вполне окажется в состоянии заменить Шетарди. По поводу обращения Шулина к Бестужеву с предложением посредничества Дании, Амело надеется, что Царица не исключает этим участия и Франции в переговорах, и предписывает Дальону сделать соответствующее представление русскому двору. Приглашение Вольфенбюттельского дома к Бреславльскому договору, по предположению Амело, придумано англичанами. Царица, как он надеется, почувствует неуместность своего соединения с Англией и Пруссией, которые могут при этом выдвинуть на первый план интересы Иоанна Антоновича. Было бы полезно Царице припомнить правило Петра Великого жить с Пруссией в дружбе, но остерегаться настолько, чтобы не заключать с ней обширных обязательств. Характер Мардефельда, полагает Амело, хорошо известен Дальону, которому и предписывается не раздражать прусского министра, тем более, что король Пруссии не помышляет пока о действиях, враждебных Франции. В случае желания приобрести шведскую Померанию, прусский король не обратится ни к Швеции, ни к России по мнению Амело. Во всяком случае Дальон должен уведомить, если возникнут подобные переговоры. От дружбы с Россией можно ожидать лишь пользы для торговых интересов; это и должно быть главным предметом его переговоров, помимо, конечно, того, чтобы отвлекать, по возможности, Россию от соединения с враждебными Франции державами. Оттоманская Порта, уведомляет затем Амело, желая дать Швеции денежную субсидию, обратилась за передачей оной к гр. Кастеллане, который принял на себя такое поручение; однако, его величество этого не одобрил; Дальону предписывается при запросах по сему делу отвечать, что король был уведомлен лишь по совершении самого действия и как бы о займе, который шведы старались заключить в Константинополе 500
    • 131. От г. Дальона г. Амело, Москва, 10 сентября. - Дальон сообщает о своем визите кн. Черкасскому. Он передал сначала канцлеру о решении короля двинуть свою пижнерейскую армию в Богемию для помощи войскам, находящимся под Прагой, хотя король все-таки готов охотно вступить и в мирные переговоры. Кроме того, есть надежда, что внушения короля Швеции относительно мира произведут свое действие, и этот мир еще более упрочить сближение Франции с Россией. Кн. Черкасский, обещав обо всем доложить Царице, распространился о неумеренных притязаниях шведов, которые, подобно Карлу XII, рассчитывавшему обедать в русских укреплениях, а вместо того, отправившемуся в Бендеры, рассуждали - стоит ли делать из Спб. столицу Швеции; между тем, теперь они отброшены русскими к Гельсингфорсу. Тем не менее, как уверил кн. Черкасский, Царица настолько расположена к миру, что стоит шведским войскам отступить за море, русские также вернутся к Украине. Однако, он уклонился от ответа на предложение Дальоном посредничества Франции и дальнейшего упрочения союза между этой державой и Россией. Затем Дальон, как сообщает, узнал, от кн. Черкасского, что шведский капитан уехал, и Царица послала новые инструкции фельдмаршалу Ласси и генералу Румянцеву. Дальон опроверг слух, что гр. Сакксонский намерен вступить в русскую службу и советовал канцлеру хлопотать о возведении на курляндский престол принца, на которого Россия могла бы положиться; но кн. Черкасский заявил, что лучшей оградой со стороны Курляндии явится русская армия в 50 тысяч человек. Замечание о приглашении Вольфенбюттельского дома к Бреславльскому договору произвело некоторое впечатление на кн. Черкасского; он высказался в пользу нежелательности присоединения к этому договору России. Относительно гр. Рагоцци он заметил, что это лицо может грозить лишь Риму, и, вероятно, все дело - пустые слухи. Затем Дальон отправился к вице-канцлеру. По поводу движения маршала Мальбуа, Бестужев выразил некоторое огорчение и мало, по-видимому, поверил выражавшимся по этому поводу миролюбивым намерениям Франции. При этом Дальон сообщает, что Пецольд на упреки, по поводу неприсоединения польского короля к Бреславльскому трактату, отвечал, что король польский не расположен подчиняться влиянию венского двора и твердо хранит принятые на себя обязательства. Относительно шведских дел, Бестужев заявил, что вмешательство других держав, помимо Франции, отвергнуто, и что он постарается способствовать участию Дальона в мирных переговорах. Кроме того, он обещал сообщить ему выдержки из письма Царицы к королеве венгерской. Об обязательствах Англии к России Дальон намерен писать с будущей почтой. До этого времени он надеется передать через Брюммера и Лестока Царице сведения, касающиеся ее лично и вывести ее из состояния бездействия и равнодушия к делам; при всем том Дальон намерен как можно осторожнее обходиться с русскими министрами. Слухи о недоверии Царицы к Лестоку не вполне справедливы: он лишь наскучил ей беспрестанными ходатайствами о множестве лиц. Недавно, однако, Царица отнеслась с большим вниманием к его сообщению о приглашении Вольфенбюттельского дома к Бреславльскому договору. Оставление Фридрихсгама шведами вполне справедливо; кроме того, сдался Нейшлот. Наконец, привезено известие о сдаче Тавастгуса со всем его округом; шведская армия, окруженная русскими, готовится к капитуляции: оказывается, что даже храбрейшие армии Стенбока, Рейншильда и Левенгаупта способны сдаваться. По словам кн. Черкасского и Бестужева, это событие не вызовет новых притязаний со стороны Царицы; однако, Дальон опасается, что, по крайней мере, Фридрихсгамский порт привлечет к себе особое внимание русских. Затем Дальон уведомляет о получении письма от Гилленборга, которому, однако, отвечать не будет, ограничиваясь перепиской с Ланмари. Относительно способа подкупить Бестужевых Дальон пока затрудняется высказать свое мнение. Все-таки он мало-помалу приобретает доверие вице-канцлера, а главное - его супруги. Что касается вознаграждения Нолькена, то, полагают, что Царица дала ему при короновании 20 тысяч рублей, однако лишь в виде благодарности за услуги, оказанные ей еще до вступления ее на престол. Пушкин отправляется в Мадрид. Генерал Ботта говорит о своем отзыве от поста, быть может, лишь для того, чтобы получить скорее ответы на свои мемории. Барон Мардефельд добивается формального возобновления оборонительного трактата, заключенного королем прусским с правительничей Анной, о доставлении взаимно вспомогательного корпуса в 12 тысяч человек; кроме того он думает еще прибавить к договору несколько статей. Дальон обещает выяснить это дело и постараться помешать его выполнению. Нейгауз еще не приехал. Он, по предположению Дальона, встретить много затруднений при русском дворе. Последние письма императора к Царице еще не прочитаны. Шетарди, докладывает Дальон, передал ему 10500 ливров при отъезде 503
    • 132. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Новгород, 11 сентября. - Шетарди уведомляет о своем прибытии в Новгород. Царица поручила Лестоку и Дальону уведомить его, что дорога через Псков крайне плоха. Шетарди продолжает поэтому свой путь водой. Дорогой он узнает, что к нему в Москву были отправлены пакеты из Риги и очень сожалеет, что не мог их получить. Шетарди узнал, что барон Нейгауз отправился в Любек. На пути они встретились. Нейгауз выразил сожаление по поводу отъезда Шетарди тем более, что надеялся на его руководство в делах. Шетарди отвечал, что Дальон с успехом заменит его в этом отношении; однако, тут же дал Нейгаузу некоторые просимые им сведения. Он указал, что следует преимущественно обращаться к кн. Черкасскому, как к человеку рассудительному и правдивому; не мешает даже хвалить канцлера Царице, которая к нему весьма благосклонна. Что касается Бестужевых, продолжал Шетарди, то Царица запретила даже вице-канцлеру представлять ей доклады. Бестужевы всегда будут противниками новоизбранного императора; тем не менее, следует обходиться с ними осторожно. Относительно членов совета Царицы, достаточно сделать им первым визиты. Головин предан английским интересам; кн. Куракин, хотя и сведущий человек, может быть мало полезен, главным образом, вследствие недоверия Царицы к его способностям. Лесток же, хотя и не принадлежит к числу министров Царицы, может быть весьма полезен; но милости Царицы к нему возбуждают зависть в министрах, поэтому с ним нельзя вести дело открыто. Затем Шетарди разуверил Нейгауза в том, что Царица дала будто бы королеве венгерской 300 тысяч рублей взамен вспомогательного корпуса. Нейгауз, в свою очередь, сообщает Шетарди о дружественных заявлениях короля прусского императору, несмотря на свое отступничество. Сам Фридрих II упрекал французов в желании покинуть его и его армию. Шетарди замечает по этому поводу, что вряд ли ему удастся в Берлине вызвать на откровенность столь вероломного государя. Нейгаузу же Шетарди, как сообщает, ответил, что прусский король обыкновенно сваливает свою вину на других. Далее Нейгауз прочитал вслух письмо Зейнсгейма, где говорилось, что Голландия решила выдать денежную субсидию королеве венгерской, ввиду прекращения войны; что англичане стараются отвлечь императора от союза с Францией; затем в депеше сообщалось о действиях маршала Мальбуа, но Нейгауз не прочитал этого места Шетарди. Последний отвечал, что вряд ли император отречется от своегго старинного союзника, Франции, и перейдет к англичанам, ныне своим заклятым врагам. В заключение Нейгауз стал выставлять на вид жалкое положение Баварии, но Шетарди успокоил его, указав, что маршал Мальбуа имеет повеление как можно скорее прибыть в Богемию и соединиться с Брольи и Бель-Илем, а гр. Саксонскому поручено командовать войсками в Баварии. Затем, Шетарди расстался с Нейгаузом 508
    • 133. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 13 сентября. - Уведомление о получении писем. Амело выражает удовольствие по поводу того, что Царица при последних свиданиях была очень милостива к Шетарди, а главное, что он высказал ей некоторые свои мысли о ее истинных интересах. Теперь уже дело Дальона воспользоваться этим. Не надеясь застать Шетарди в Москве, Амело посылает письмо через Валори. Так как король прусский решил заключить особый мир с королевой венгерской, то Шетарди предписывается лишь сказать этому государю следующее: хотя он и заключил оборонительный договор с английским государем, тем не менее, франц. король весьма доволен его заявлениями о том, что он не примет никаких обязательств, угрожающих Франции. Шетарди должен как можно более утверждать прусского короля в его намерении хранить дружбу с этой державой, тем более что ему нет никакой пользы участвовать в планах, порождаемых лишь злобой Англии против Франции. Его образ действий за последнее время показывает, что он вполне осознает это. Относительно необходимости поддерживать в нем тревогу, ввиду возрастающего могущества России, Амело полагается всецело на благоразумие Шетарди. Далее он сообщает, что, по донесению Ланмари, Нолькен весьма огорчен молчанием шведского капитана, отправленного им в Москву. Амело желает, чтобы Шетарди по возможности узнал что либо о действиях этого капитана. P.S. касается Фенелона и сходен с соответствующим местом депеши Блонделю 512
    • 134. От г. Дальона г. Амело, Москва, 15 сентября. - Дальон уведомляет, что передал Царице через Брюммера и Лестока о грозящей ей опасности. Царица была очень признательна за известие, доставленное из Франции, и просила узнать все подробности через ее камер-пажа, которого можно тайно отправить курьером. Если в деле замешаны Бестужевы и генерал-прокурор Трубецкой, то это, по мнению Дальона, является прекрасным случаем их погубить. В депешах Ланмари и Шетарди содержится достаточно материалов для обвинения Бестужевых, а кн. Трубецкой по всей вероятности, помышляет о новой форме правления, и, следовательно, о возвращении на престол Иоанна Антоновича 514
    • 135. От г. Дальона г. Амело, Москва, 17 сентября. - Уведомление о получении письма. С Нолькеном Дальон, как сообщает, вступил в переписку лишь после одобрения ее министром Амело, и письма его читались предварительно гр. Гилленборгом, а с тех пор как он, Дальон, сделался полномочным министром, он прекратил переписку с Нолькеном, и ему неизвестно, с кем переписывается последний, пользуясь прежним посредником для пересылки писем. Дальон уведомляет при этом, что Нолькен тайно получил от Царицы подарок в 6 тысяч рублей. Датский двор предлагает свое посредничество между Швецией и Россией. Пецольд заявил, что мир между саксонским королем и королевой венгерской еще не заключен, да и не предвидится, по мнению Пецольда, его скорого заключения. Прусский король направляет свои войска в Мекленбург. Нейгауз ожидается в Москве. Дальон обещает относиться к нему с полным доверием. Далее он описывает празднование тезоименитства Царицы. Барон Герсдорф уезжает из Петербурга, оставляя для ведения дел Пецольда. Вся Финляндия, пишет Дальон, после поражения армии Левенгаупта, находится в руках у русских. Швеции остается лишь принять от Царицы мир на каких бы то ни было условиях. Английские и австрийские министры усиливают при русском дворе враждебность к Швеции; здесь утверждают теперь, что, для обеспечения безопасности, России необходимо удержать за особой Финляндию. Дальон сознает всю трудность удовлетворения как Швеции, так и России, но все-таки высказывет желание их примирить. Отказ Царицы от назначения герцога Голштинского наследником шведского престола заставляет думать о проведении другого кандидата, действуя совместно с Царицей. Более всего ей должно, по мнению Дальона, внушать опасения относительно претендентов прусского двора. Дальон осведомляется, следует ли Царице давать надежду, что Франция, даже в случае первоначального разногласия в выборе кандидата, все-таки будет поддерживать русского ставленника. Об этих вопросах Дальон совещался с Брюммером, который обещал изложить дело частным образом Царице, умоляя ее в то же время не предъявлять слишком больших требований к Швеции. Лагеркранц, припоминает Дальон, высказал предположение, что шведы, может быть, предложат престол датскому королю. С русскими переговоры о мире в настоящее время неблагоприятны, потому что упущено наилучшее время. Чтоб заключить хоть какое-нибудь обязательство с русским двором, Дальон предлагает начать переговоры о торговом трактате с Россией, подобном англо-русскому; он надеется на успех и предлагает действовать через вице-президента коммерц-коллегии - Мелиссино. Это послужит для русских некоторым доказательством миролюбия и дружбы Франции. В начале правления Царицы нечего было и думать, по мнению Дальона, о браке французской принцессы с герцогом Голштинским, но теперь вследствие успехов русского оружия и при утверждении русского престола за принцем Голштинским, Дальон предлагает возобновить переговоры о браке, который может послужить залогом прочного сближения с Россией. Для успеха сего проекта необходимо расположить в его пользу кн. Черкасского и генерал-прокурора Трубецкого, а для этой цели можно предложить денежный подарок Трубецкому и послать украшенный бриллиантами портрет королевы - дочери канцлера. Лесток и Брюммер тоже могут оказать содействие в этом деле. Курьер Царицы привезет, как сообщает Дальон, ответ на касавшуюся здешней Государыни статью в письме Амело от 9 августа. К этой депеше прилагается перевод акта капитуляции шведов 515
    • 136. Заметка для составления ответа на письмо Дальона от 17 сентября. - Заявление Амело о том, что получено уведомление Дальона о его переписке с Нолькеном. Король имеет теперь весьма мало охоты участвовать в мирных переговорах, в особенности, если ему придется разделять это участие с Англией. Кроме того, король вовсе не желает доверить Царице своих видов относительно шведского престола. При подозрениях, питаемых русским двором относительно Франции, нельзя надеяться на совместные действия в этом отношении. Мысль о браке французской принцессы с принцем Голштинским, как уже было заявлено совершенно, не угодна королю Франции. Что касается заключения торгового трактата с Россией, Дальон может сделать об этом предложение как бы от себя, чтоб испытать, как отнесутся к этому русские министры. Мысль о союзе между Францией, Швецией, Россией и Польшей вряд ли выполнима. Польша в таком положении, что на нее нельзя рассчитывать. Впрочем, пусть Брюммер выведает мнения об этом плане 519
    • 137. От г. Амело г. Дальону, Париж, 17 сентября. - Уведомление о получении писем. Амело не удивляется затруднениям, испытываемым Дальоном при русском дворе, и тому, как он думает воспользоваться его письмом от 5 июля. Однако, необходимо все-таки применить все важные инструкции, какие в нем заключаются. Возвращение Нолькена в Россию доставит к тому случай. Из последний писем маркиза Ланмари известно, что он послал курьера к Шетарди для выяснения намерений Царицы относительно наследования шведского престола герцогом Голштинским. Дальону предписывается ответить Ланмари на эти запросы, равно как сообщить о ходе переговоров между Швецией и Россией. Что касается образования конфедерации в Польше, слухи об этом замолкли. Действия маршала Мальбуа у Праги должны вскоре выясниться. Это вызовет, вероятно, замедление в решении Царицы заключить какое-либо обязательство с королевой венгерской. Дальону и предписывается поддерживать в ней эту нерешительность 520
    • 138. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 23 сентября. - Уведомление о получении письма с описанием поездки Царицы к Троицко-Сергиевой Лавре. Знаки внимания, оказывавшиеся при этом Царицей, должны радовать Шетарди, но главное, надо выяснить, действительно ли ему удалось дискредитировать Бестужевых в глазах этой Государыни 521
    • 139. От г. Дальона г. Амело, Москва, 24 сентября. - Дальон удивляется, откуда исходят сообщения о том, что русский двор предубежден против него. С целью выяснения этого, Дальон обратился к канцлеру и вице-канцлеру, и они выразили готовность предписать кн. Кантемиру опровергнуть такое мнение. При этом Дальон заметил, что, ввиду более высокого ранга кн. Кантемира в сравлении с французским представителем, русскому двору было бы весьма приятно, если бы и король облек французского министра званием посла. Царицу, продолжает Дальон, действительно всячески восстанавливают против Франции. Все, из личной зависти, старались, во-первых, умалить в ее глазах достоинства маркиза Шетарди; во-вторых, твердо укоренилась англо-австрийская политика с новым направлением; в-третьих, вследствие недостаточных способностей кн. Черкасского, иностранные дела попали в руки врага Франции - Бестужева; наконец, война со Швецией дала повод к подозрениям против Франции. Однако, Дальон не слыхал, чтобы их державу обвиняли в гарантировании шведско-турецкого трактата. Упреки сводятся лишь к тому, что гр. Кастеллане слишком деятельно отстаивает в Константинополе интересы Швеции. Несмотря на всю трудность ведения дел в России, Дальон надеется, что Царица сохранит расположение к Франции; он же не перестанет внушать о неизменном расположении к ней короля. Что касается уверений, высказывавшихся Царицей маркизу Шетарди, Дальон, подобно Амело, сомневается в их искренности. До переворота эти заявления могли делаться с целью поощрить к действиям Шетарди, а затем Царица их продолжала высказывать, просто стесняясь переменить сразу тон, хотя, по мнению Дальон, есть в этом и доля искренних симпатий к Франции. Русские министры при иностранных дворах относятся весьма равнодушно, как жалуется Брюммер, к интересам герцога Голштинского. По мнению Дальона, это происходит от их издавна укоренившихся взглядов; между тем, Царица, по неохоте к ведению дел, не дает им новых руководящих инструкций. Относительно наветов, будто бы Шетарди стремился вовлечь Царицу в лигу против прусского короля, Дальон объяснился с Мардефельдом. По замешательству последнего он предполагает, что Мардефельд и есть виновник этого слуха. Возобновление и расширение оборонительного трактата между Пруссией и Россией пока отложено, по желанию Царицы. По вопросу о назначении преемника шведского престола, Царица собрала совет министров; Брюммер надеется склонить ее к действиям по этому предмету совместно с Францией. Он помышляет о возведении на шведский престол герцога-администратора, дяди принца Голштинского. Положение последнего, по мнению Брюммера, теперь упрочилось; во всяком случае, союз России с Францией весьма желателен. Маркиз Ботта, несмотря на то, что Царица желает его удаления, еще не уехал. Он, по уверению Брюммера, ничего не добьется в пользу королевы венгерской. Несмотря на обещания Бестужева и кн. Черкасского, Дальону все не удается получить копию ответа Царицы этой королеве. Впрочем, канцлер сказал, что ответ этот составлен в самых общих выражениях. Затем Дальон сообщает, что англо-русский договор при наступлении переворота был подписан лишь кн. Черкасским, а на следующий день предполагалось подписание его Остерманом. По этому исключительно оборонительному договору Англия обязывалась доставить России вспомогательный флот, а Россия Англии - сухопутные войска: при этом Англия не гарантировала престолонаследования, установленного Царицей Анной Иоанновной. Сепаратные статьи, отправленные Финчем в Лондон в виде проекта, неизвестны. Ратификации договора английским королем не последовало. Потом Англия предлагала заменить флот денежной субсидией, но это не было принято Царицей. Дальон продолжает пытаться привлечь Бестужевых на свою сторону. Он подносит подарки жене вице-канцлера и двум его сыновьям; последним Дальон предложил вступить на французскую службу, но это не имело успеха. Есть возможность действовать через родственника Бестужевых (Аргамакова), но ему надо заплатить вперед: придется рисковать пятью- или шестьюстами рублей. Нейгауз приехал 18 сентября, сообщает Дальон. Уверяют, что император признает и за Царицей императорский титул; однако, он не может этого сделать без согласия германского сейма, на что невозможно рассчитывать. Впрочем, Дальон этого не высказывает открыто и помогает Нейгаузу своими знаниями и советами 521
    • 140. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Рига, 26 сентября. - Путь из Новгорода водой длился более, чем предполагалось, пишет Шетарди. Затем он, прибыв в Петербург, посетил летний дворец, остановился затем ненадолго в Нарве и продолжал путь до Риги, испытывая разные неприятности в дороге 526
    • 141. От г. Дальона г. Амело, Москва, 1 октября. - Дальон еще раз объясняет, что переписка его с Нолькеном прекращена и что он сообщал ему лишь достоверные факты и наиболее вероятные предположения. Русскому двору уже известно, пишет Дальон, что маршал Ноайль отправлен во Фландрию, а кардинал Тенсин и д'Аржансон назначены министрами. На запросы об осаде Праги Дальон вообще отвечает, что это служит доказательством верности Фарнции своим союзникам. Голштинская партия высказывает пожелания в нашу пользу, австрийская же и английская питают противоположные надежды. Все, однако, удивляются предложению, сделанному Францией Генеральным Штатам - доверить им охрану Дюнкирхена. Ожидают с нетерпением известий о действиях Мальбуа и гр. Саксонского. Ответ последнего на письмо Дальона прилагается к депеше. Из Саксонии привезено известие, что курфюрст не пришел еще ни к какому соглашению с венским двором: этого соглашения требовали русские министры с целью уклониться от помощи королеве венгерской. Через несколько дней было, однако, ратифицировано помянутое соглашение при посредстве русского и английского дворов. Бестужев и Мардефельд весьма радовались этому. Вейч становится очень осмотрительным. У Франции гораздо более врагов, чем друзей при русском дворе. Министры английский, венгерский и прусский выжидают удобного момента для приглашения Царицы к Бреславльскому договору. От Нейгауза, добивающегося аудиенции, было потребовано Бестужевым признание императорского титула за Царицей. Дальон оказывает этому уполномоченному всякого рода услуги. Царица присутствовала в сенате. Она жаловалась на недостаток денег в казне. Вследствие этого было предложено расформировать конную гвардию, распределив солдат по другим полкам, упразднить часть конских заводов и восстановить распоряжения Петра Великого, касающиеся флота; затем было одобрено размещение войск фельдмаршалом Ласси по зимним квартирам и возвращение русского флота в Кронштадт. В виде празднеества была устроена торжественная процессия из шведских знамен, отбитых в Тавастгусе и Гельсингфорсе, числом до пятидесяти шести. Русские отняли еще 40 орудий у шведов. Слухи о захвате русскими в плен Левенгаупта, Буденброка и Нолькена ложны. В заключение Дальон жалуется, что не получает ответов на свои письма французским министрам при иностранных дворах 527
    • 142. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Мемель, 5 октября. - Уведомление о получении письма. Просьба о пересылке копий с последних писем Амело в Берлин. Жалобы на дурное состояние дорог. Сведения, сообщенные министром Амело о герцоге Голштинском, переданы Брюммеру. Наветы, делаемые Царице против Дальона, не будут иметь, по мнению Шетарди, никаких последствий. Относительно предъявления кн. Черкасскому копии речи, произнесенной при прощальной аудиенции, Шетарди заявляет, что следовал при этом обычаю других иностранных министров при русском дворе. Арест лейб-медика принцессы Брауншвейгской Ацарити вызван стараниями офицера Воронцова. Однако, при допросе Ацарити был оправдан. Слухи о поручении генералу Румянцеву командования всей армией оказались ложными; он был отправлен лишь в Финляндию, ввиду того, что солдаты неохотно повиновались иностранцам. Впоследствии ему предполагается поручить ведение мирных переговоров со Швецией 531
    • 143. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 5 октября. - Амело уведомляет Дальона о получении письма Шетарди; Царица, по-видимому, оказала много милостей французскому посленнику лично, но это мало влияет на успех дела. Лорд Картерет хвалится своим влиянием в России: он убежден, что северные державы обратятся к посредничеству Англии и что Царица отправит помощь королеве венгерской. Он уехал в Гагу, чтобы привлечь и Голландию к своим планам, но, по мнению Амело, вряд ли будет иметь в том успех. Маршал Мальбуа вступил в Богемию 532
    • 144. От кардинала Флери Царице, Исси, 6 октября. - Кардинал выражает свое удовольствие по поводу знаков внимания, оказываемых Царицей Шетарди, и заявляет о неизменном участии короля к интересам Царицы, обладающей многими достоинствами своего отца, Петра Великого. Рекомендация Шетарди Царицей будет иметь должные последствия 533
    • 145. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 8 октября. - Уведомление о получении письма. Король весьма доволен знаками внимания, оказываемыми Царицей Шетарди, равно как и тем, что она не хочет вступать ни в какие обязательства, враждебные Франции. Ношение орденов, пожалованных Царицей и герцогом Голштинским, разрешается Шетарди. Затем ему предписывается высказать по этому поводу Царице, что король всегда будет принимать живое участие в интересах ее и герцога Голштинского 534
    • 146. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 8 октября. - В этом отдельном письме Амело уведомляет Шетарди, что кн. Кантемир ходатайствовал, по повелению Царицы, о возвращении его, Шетарди, к русскому двору. Однако, пока там останутся в силе прежние министры, это вряд ли поможет делу; во всяком случае, король разрешает Шетарди вернуться, если последний находит это полезным для службы его величеству 534
    • 147. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 8 октября. - Уведомление о получении письма. Заявления Дальона обоим Бестужевым, что он не будет идти по стопам Шетарди, одобряются министром Амело. Есть вероятние, что Бестужевы не будут теперь так враждебны к интересам короля. Обращение Дальона к Царице лишь в крайних случаях также весьма уместно для успеха дела. Нечего бояться, по мнению Амело, чтобы русский двора последовал планам Англии. Однако, следует всячески мешать министрам Царицы склонять ее к участию в замыслах лондонского и венского дворов, которые могут лишь вовлечь Европу в тяжкую войну. Амело с нетерпением ожидает, какой успех будет иметь Дальон относительно привлечения Бестужевых на сторону Франции, тем более, что Царица никогда, по-видимому, не имела искреннего намерения лишить их своего доверия. Ввиду замыслов англичан и австрийцев, бесполезно пока, по мнению Амело, распространяться о союзе Франции с Царицей и о замыслах короля прусского относительно провозглашения в Курляндии принца Вольфенбюттельского; надо лишь не упускать подходящего для этого случая и следить за всем, что русский двор будет сам предпринимать в этом отношении. Желательно, разумеется, содействовать кандидатуре гр. Саксонского в Курляндии, но стараясь при этом не раздражить прусского короля, уже заподозрившего в подобных замыслах Шетарди. Непонятные действия шведской армии в Финляндии и старания партии герцога Голштинского доставить последнему шведский престол заставляли думать, что все это делается с согласия Царицы. Однако, ее намерение провозгласить своего племянника наследником русского престола, и принятие православия, навсегда лишают его шведской короны. Дальону предписывается разъяснить эти обстоятельства и сообщить обо всем Ланмари 535
    • 148. От г. Дальона г. Амело, Москва, 8 октября. - Относительно времени провозглашеения герцога Голштинского наследником русского престола - ничего пока неизвестно. Неизвестно также, намерена ли Россия удержать за собой Финляндию при заключении мира со Швецией. Такая медлительность в делах проистекает от беспечности Царицы и от мешкотности канцлера; а вице-канцлер деятелен лишь тогда, когда преследует личные планы. Дальон сообщает о своей беседе с Михаилом Бестужевым. Уверив его в уважении к нему кардинала и Амело, Дальон приступил к вопросу о мирных переговорах между Швецией и Россией, и Бестужев обещал настаивать на обращении к добрым услугам Франции всякий раз, как возникнут затруднения в переговорах. Мардефельд получил известие, что уже избраны в Швеции сеймовый маршал и ораторы различных партий. Дальон высказал некоторое сожаление Ланмари, что тот не уведомил его ранее об этом известии, дабы он мог первым сообщить его Царице. Лемэр пишет Дальону об отправке из Копенгагена курьера с предложением посредничества Дании для умиротворения севера. Барон Нейгауз не достиг еще никаких результатов. Русские министры, чтобы высказаться, выжидают, какой оборот примут дела в Богемии, карл Лотарингский, по словам Мардефельда, обратил осаду Праги в блокирование, чтобы соединиться с фельдмаршалом Кевенгюллером и выступить затем против Мальбуа. Король обеих Сицилий занял нейтральное положение. Генерал Ботта имел аудиенцию у Царицы и поздравил ее с успехом русского оружия в Финляндии. Прусские войска должны заместить в Мекленбурге голштинские и вюрцбургские и не будут ничего стоить стране 539
    • 149. От г. Дальона г. Амело, Москва, 15 октября. - Дальон жалуется на трудности, встречаемые при ведении дел в России. Положение дел между Россией и Швецией весьма изменилось с августа-месяца, к худшему. Быть может, король и не будет иметь такого участия в заключении мира, какое бы желалось, но во всяком случае, Дальон надеется, что содействие короля будет принято, и другие державы не воспользуются тем, что подготовлено его величеством. Предложение Данией посредничества не было принято русским двором. Однако, это не сообщено Дальону ни Царицей, ни канцлером; его уведомил о том лишь вице-канцлер, который, хотя и подкуплен англичанами, но, благодаря любезностям Дальона, не особенно вредит Франции. Отвечая Шулину на его предложение, Бестужев высказал, что неудобно поручать посредничество державе, которая не подала России помощи при существовании союза и даже помешала Голландии сделать это. Относительно приглашения Вольфенбюттельского дома к Бреславльскому договору, Дальоном, как он сообщает, были сделаны надлежащие внушения Брюммеру и Лестоку, и они уверяли, что Царица отнеслась к ним должным образом. Относительно же возобновления союза с Пруссией помянутые лица заявили, что этого нечего опасаться. Мардефельд мало-помалу становится снова враждебен к Франции, но Дальон при беседах с ним ограничивается лишь общими замечаниями. Что касается замысла прусского короля овладеть Померанией, то он, Дальон, высказывал лишь свои соображения по этому поводу; переговоров же об этом при русском дворе не было. По вопросу о торговом трактате между Францией и Россией, мало надежды на его заключение, если не произойдет перемены в составе министерства Царицы и не состоится брака между герцогом Голштинским и французской принцессой. Остается лишь заботиться о том, чтобы Россия не сблизилась с врагами Франции; на это есть надежда, вследствие того, что Россия, по-видимому, будет все менее и менее вмешиваться в дела Европы. Дальон затем советует следующее средство, внушенное ему долгим пребыванием в Швейцарии: можно предложить русскому двору отправить один полк на службу Франции, наравне с германскими полками, или даже на более выгодных условиях. Таким образом, король приобрел бы себе в России значительное число сторонников Франции. Дальон лишь из газет узнал о денежной помощи, отправленной турками в Швецию; кроме того, он слышал при русском дворе выражения неудовольствия против Кастеллане по поводу его действий в пользу этой державы. Относительно же участия Кастеллане в последнем деле, Дальон предполагает отвечать, как ему предписал Амело. При этом он намерен с своей стороны упрекнуть русских министров в их сближении с врагами Франции и предубежденности против нее. Однако, Брюммер и Лесток нашли неуместным докладывать об этом Царице, так как ее повеления, переданные через канцлера и вице-канцлера, не будут иметь должных результатов. Впрочем, Лесток писал об этом в Лондон своему другу Нарышкину и надеется, что тот будет вести себя иначе. Бухвальд готовится к отъезду. Брюммер скрыл от Дальона цель этого отъезда, но Лесток сообщил, что Царица намерена отправить его в Стокгольм, дабы хлопотать о назначении епископа Любского наследником шведского престола, за что Царица обещала возвратить Финляндию Швеции. Первоначально же он должен предложить в Лондоне проект брака между английской принцессой и епископом Любским, если английский двор пожелает поддерживать притязания последнего на шведский престол. Проект этот был составлен кн. Черкасским, Алексеем Бестужевым, Вейчем и Бухвальдом. Вейч, с разрешения канцлера, написал уже о том своему двору; однако, при помощи Лестока Дальону почти удвлось отговорить Царицу от этого плана. Дальон, кстати, напоминает Амело, что Лестоку предстоит уплата пенсиона, и просит инструкций относительно других сумм. Возвращение двора в Спб. состоится, вопреки стараниям вельмож удержать Царицу в Москве. Царица очень раздражена против сената и его генерал-прокурора, за то, что они самовольно сделали распоряжение относительно Ласси и других генералов действующей армии 539
    • 150. От короля Царице, Версаль, 18 октября. - Уведомление о получении письма. Для Шетарди весьма лестно одобрение Царицей его образа действий, и так как король всегда принимал живое участие в интересах ее, то он и не замедлит выразить посланнику свое удовольствие за столь успешное выполнение его предначертаний 544
    • 151. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 18 октября. - Уведомление о получении писем. Амело надеется, что Шетарди отдохнет в Берлине после всех дорожных невзгод 544
    • 152. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 19 октября. - Уведомление о получении писем и приложенных к ним документов. Осторожность Дальона при совещании с русскими министрами весьма одобряется. Пристрастие их к венскому двору выразилось снова в упреках, делавшихся ими министру польского короля за его промедления в примирении с королевой венгерской. Амело предписывает Дальону не высказываться пока относительно этой преданности министров Австрии, в надежде, что, если Царица, сдержав свое обещание, не вступить в обязательства, враждебные Франции, то можно будет впоследствии внушить и министрам мысль о пользе франко-русского союза. Желательно, чтобы рассеяние шведских войск в Финляндии не уменьшило готовности русских к заключению мира. Посредничество Дании решительно было отвергнуто. Относительно согласия Алексея Бестужева обращаться к добрым услугам Франции, Амело высказывает, что не следовало Дальону делать прямых предложений в этом смысле: он должен был лишь, не компрометируя себя, рассеять подозрения, поселившие и в русском дворе недоверие к нему. Слишком же незначительное участие в переговорах, обещанное ему вице-канцлером, не будет согласоваться с достоинством короля. Кроме того, Франция не может участвовать в переговорах совместно с Англией; с Данией это было бы еще возможно. Наконец, условия мира настолько изменились, в ущерб Швеции, что королю не особенно удобно вмешиваться в эти дела; поэтому Дальону предписывается не стремиться самому к участию в примирении и принимать лишь предложения такого рода ad referendum. Сведения, доставленные Дальоном Ланмари, помогут ему разобраться среди вопросов, касающихся наследника шведского престола. Он должен убедиться, насколько Царица расположена содействовать кандидатуре своего племянника на этот престол. Дальону, во всяком случае, преписывается высказать Царице, что со стороны короля не будет никаких препятствий к успеху этого претендента. Совершенно неуместно было бы побуждать русских министров содействовать видам Франции относительно шведского престола, противодействуя английскому кандидату. Ответ гр. Гилленборга Нолькену не разъясняет еще вопроса о переписке Дальона с каким-то маркизом Сен-Жерменом в Швеции 545
    • 153. От г. Дальона г. Амело, Москва, 22 октября. - Уведомление о получении ответа короля на новое предложение великого герцога Тосканского, сделанное через Стенвиля. Письма маркиза Ланмари к Шетарди пересланы Дальоном по назначению с присоединением сведений о намерениях Царицы относительно герцога Голштинского. Дальон благодарит Амело за сообщенные им успокоительные известия о германских делах. Копия ответа короля Стенвилю была сообщена Дальоном Царице через Брюммера и Лестока, равно как и барону Нейгаузу, который, однако, не был столь же доволен этими повелениями как русская Государыня; теперь Дальон ожидает ответа на свои письма из Франкфурта. Относительно шифрования своих писем, Дальон поступает, как ему предписано. Промедления в назначении Дальону аудиенции не зависели от русских министров. Отчет об этом прилагается к депеше. Кн. Черкасский по-прежнему весьма сдержан, как по вопросу об обязательствах между Россией и венским двором, так и по вопросу об умиротворении севера. Сведения о Нарышкине, сообщаемые Амело, весьма мало согласуются с тем, что писал он Дальону; вероятно, тут действуют внушения Бестужева. Трудно помешать сближению русских министров с врагами Франции. Царица слишком предана удовольствиям, кн. Черкасский ленив и неспособен, а вице-канцлер человек ненадежный, преданный англичанам. Тем не менее, Царица, по достоверным известиям, не заключит обязательств ни с Англией, ни с венским двором, ни с Пруссией. Тот же договор с Англией, который подготавливался при Анне Леопольдовне, сводится к обязательству этой державы доставить России несколько судов для обороны, или ежегодную субсидию в пятьсот тысяч рублей в продолжение кампании; Россия же обязывалась дать сухопутные войска. При этом исключался случай войны англичан с испанцами. Нынешняя же Государыня пожелала исключить и случай войны с Францией, ввиду того, что англичане устраняли из трактата войну с Турцией. Однако, Дальону не удалось узнать, касается ли этот договор только Англии, или распространен и на курфиршество Ганноверское. О приглашении Вольфенбюттельского дома к Бреславльскому договору и о правилах Петра I по отношению к Пруссии было доложено Царице, за что она выразила свою благодарность. Кроме того, Дальон объяснился с Брюммером о проекте брака между английской принцессой и епископом Любским, и Брюммер согласился с мнением Дальона. На сделанное им заявление, Царица отвечала, что Бухвальд не будет проводить этого плана и отправится в Швецию лишь с целью поддержать денежные интересы герцога Голштинского, разведать настроение умов по вопросу о престолонаследии и похлопотать о восстановлении мира на севере. На днях он уедет. Шетарди писал Брюммеру о содействии, оказанном королем в процессе герцога Голштинского, разбирающемся в Вецларе. Брюммер доложил об этом Царице, и она была очень тронута таким заступничеством короля. Рассказыают, что в финляндской армии произошло возмущение по поводу пропуска шведского курьера фельдмаршалом Ласси. Солдаты роптали, что Ласси дал уйти шведам из Гельсингфорса и сожалели, что ими не начальствует более фельдмаршал Миних. Маркиз Ботта еще не уехал. Он предназначается к берлинскому двору 547
    • 154. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 27 октября. - Уведомление о получении писем. Швеция действительно теперь в жалком положении. Предусмотрительность Дальона весьма одобряется. Шетарди, вероятно, соообщил ему о подозрениях, питаемых Амело относительно Нолькена, всегда бывшего сторонником прежнего шведского министерства. Неясные первоначальные выражения Дальона относительно его переписки с Нолькеном не согласовались с заявлениями Тессина и Экеблада. Можно думать поэтому, что Нолькен употребил во зло эту переписку. Царица лично, по всей вероятности, сочувствует интересам короля, но, вследствие ее нерешительности и неизбежных советов с министрами, враждебными Франции, ей нельзя доверять некоторых тайных обстоятельств. По вопросу о наследовании престола в Швеции, Амело уверен, что сторонники принца Голштинского действуют с ее согласия. Мысль о браке между французской принцессой и герцогом Голштинским должна быть совершенно оставлена, и Дальону следует уклоняться от всяких объяснений по этому предмету. При последнему разговоре Дальона с Брюммером, ему надлежало ограничиться лишь указанием на неудобства для России занятия шведского престола принцем, находящимся в свойстве с Иоанном Антоновичем. Что касается мысли о союзе между Францией, Россией, Швецией и Польшей, то это могло быть внушено лишь ревностью Брюммера к интересам своего государя. С Польшей пока нельзя установить ничего прочного. Интересно, однако, что ответит на это Царица. Было бы полезно заключить торговый договор между Францией и Россией, но Дальону предписывается сделать об этом предложение как бы от себя. Весьма желательно, чтобы эти первые заявления могли дать начало правильным переговорам. Приписка от 28 октября. - Уведомление о получении нового письма. Напрасно Дальон настаивал на сообщении копии письма Царицы королеве венгерской. Издержки для подкупа родственника Бестужевых должны быть отнесены Дальоном на королевский счет. Было бы прискорбно, если бы министры потребовали от Нейгауза признания императорского титула за Царицей, так как, покойный император его не признавал. Король желает лишь установления дружеской переписки между Царицей и новым императором. Судя по последним письмам из Швеции, еще трудно решить, мнения каких партий одержат верх на сейме 550
    • 155. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Берлин, 27 октября. - Шетарди сообщил барону Подевильсу о предложении вице-канцлера вознаградить Швецию насчет Пруссии. Подевильс отвечал с уверенностью, что Франция не изменит дружбе с Пруссией. Однако, Шетарди предполагает, что Мардефельд неточно передал Подевельсу их разговор и намерен исправить это упущение. Что касается ходатайства Кантемира о возвращении Шетарди, нем могущем иметь места без известных предварительных мер, он предлагает следующий исход: уведомив, что получил письмо, будто бы лишь во Франкфурте, он необходимо дожен сначала явиться в Париж, а затем уже напишет оттуда, что не может вернуться иначе, как по устранении Бестужевых. Таким образом, возможность отказа Шетарди от возвращения в Петербург нимало не будет поставлени в вину королю 553
    • 156. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 28 октября. - Уведомление о получении писем. Продолжительность пребывания Шетарди в Берлине будет зависеть от той пользы, какую это пребывание может доставить службе короля 554
    • 157. От г. Дальона г. Амело, Москва, 29 октября. - Бухвальд уезжает на днях. Саксонский резидент объявил, что его государь вступает в соглашение с королевой венгерской не ради каких-либо выгод, а лишь ради восстановления мира в империи. Маркиз Ботта и Вейч ведут частые совещания с вице-канцлером. Хорошо, если их планы обратятся в ничто. Царица же, будучи неискренна с Францией, может сделаться сама жертвой своей хитрости. Пока не определено положение принца Голштинского при русском дворе, сторонники Иоанна Антоновича могут быть весьма опасны. Дальон желает, наконец, устранить колебания в отношениях между французским и русским дворами. Мардефельд предполагал, по поводу прибытия курьера от Ланмари, что Дальону поручено вести переговоры о браке между французской принцессой и принцем Голштинским, но Дальон опроверг эти догадки. О возмущении русских войск в Финляндии ничего более не слышно 554
    • 158. От г. Дальона маркизу Ланмари, Москва, 29 октября. - При нынешнем положении дел весьма важно действовать сообща, тем более, что русские министры очень мало расположены к миру. То, что произошло в Гельсингфорсе, удивляет Дальона не менее, чем Ланмари. Надо думать, что одерживавшие победы прежние шведские полководцы, в противоположность нынешним, соединяли в себе опытность с храбростью. Слишком продолжительный мир ослабляет народы; доказательством тому - переворот в Персии. Турки были наиболее грозны для России после своих азиатских войн. Вдобавок есть народы, желающее быть управляемы самодержцами. Быть может, в этом и кроются причины неудач Дальона при его стараниях в пользу Швеции. Несомненно, что в начале августа Царица была весьма склонна к миру, восставала против ужасов кровопролития. В отношении первого пункта взгляды Царицы не изменились, но множество людей, смешивающих интересы Франции с интересами Швеции, желают извлечь как можно более выгод из нынешнего положения дел. Однако, есть и разумные люди, понимающие, что Швеция никогда не согласится на постыдный мир, или он будет непрочен. Кн. Черкасского, к сожалению, Дальону не удалось до сих пор видеть. Нельзя надеяться, чтобы Царица согласилась на формальное посредничество Франции. С другой стороны, Ланмари должен позаботиться об устранении Англии от участия в мирных переговорах; сам Дальон будет делать то же как относительно Англии, так и других держав, Если сейм постановит решение в пользу мира вообще, лишь бы не на позорных условиях, то Дальон надеется на успех переговоров; но если шведы потребуют большего, то навлекут на себя новые несчастия. Их собственные силы уступают русским; поддержки же им со стороны какой-либо другой державы, за исключением Польши, Франция не должна желать. Хотя условия Ништадтского договора и обременительны, все-таки желательнее всего для шведов - принять первоначальные предложения русских. Дальон надеется, что сейм и придет к такому решению. Что касается Бестужевых, то с одной стороны он старается привлечь их на свою сторону, а с другой - погубить их в мнении Царицы. Теперь он готовит им решительный удар. Заявления о грозящих Царице опасностях от присоединения к Бреславльскому договору, мало до сих пор оказывали действия. Однако, Дальон надеется, что Царица не присоединится к помянутому договору и не заключит новых обязательств ни с Англией, ни с венским двором, ни с Пруссией. Депеши, отправленные с Мельером, разъяснят Ланмари намерения Царицы относительно принца Голштинского. Царица тронута преданностью к нему шведов. По поводу проекта избрания наследником епископа Любского, она обещает шведам, в случае, если это состоится, возвратить Финляндию. Однако, выполнение проекта трудно, ввиду ревнивого отношения шведов к свободе выборов. Относительно проекта брака между английской принцессой и помянутым епископом, Брюммер старался отговорить Царицу от такой мысли, и она заявила, что план этот оставлен. Бухвальд отправится в Стокгольм лишь по денежным делам принца Голштинского, а также имея в виду вопросы о наследовании шведского престола и об умиротворении севера. Дальон признается, что ему не удалось соблюсти полной тайны относительно планов герцога Голштинского, однако, он надеется на сохранение их, хотя, до некоторой степени, в секрете. Дальон уверен, что французская партия не выскажется относительно шведского престола в пользу Гессенского дома, равно как и Россия. Положение барона Нейгауза не изменится, пока он не получит ответов из Франкфурта. Слух о возмущении в финляндской армии опровергается 555
    • 159. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 1 ноября. - Уведомление о получении писем. Извлечение из письма Дальона к Ланмари о тайной переписке с Нолькеном заставляет думать, что Дальон хотел сделаться особым корреспондентом шведского двора в России. Напрасно, однако, он скрыл это от Шетарди; впрочем, эта переписка не вызвала особых недоразумений, кроме лишь того, что известия Дальона не всегда подтверждались письмами Шетарди к Ланмари. Расположение русских министров, по-прежнему, мало благоприятно для Франции. Быть может, и требование Бестужевым признания императорского титула от Нейгауза внушено врагами Франции. Склонность Мардефельда к лондонскому и венскому дворам должна побудить Дальона следить за всеми его действиями, не вызывая, однако, подозрений. Со времени заключения мира между венским и дрезденским дворами, саксонские министры так недружелюбны к Франции, что Дальону следует остерегаться и этих представителей. Он должен обратить главноее внимание на сношения их с английским министром. Относительно гр. Саксонского следует поступать согласно прежним инструкциям. Решение сената о расширении и улучшении морских учреждений Петра I в Балтийском море весьма понятно, ввиду того, что русские теперь надолго избавлены от опасности со стороны шведов. Сообщения Блонделю по поводу прибытия Нейгауза в Москву одобряются 559
    • 160. От г. Дальона г. Амело, Москва, 5 ноября. - Хотя Царица и оказывала милости министру короля, но не предоставила ему большого влияния на государственные дела. Это объясняется тем, что милости зависят от ее личного расположения, а дела все поручены министрам. За обедом у кн. Куракина Царица заметила в зале портрет Петра Великого и весьма хвалила его. Но, когда ей сказали, что он писан в Англии, она тотчас перестала им любоваться. 21 октября Дальон посетил пр. Голштинского. Брюммер при этом сказал ему, что Царица намерена хлопотать о возведении епископа Любского на шведский престол, совместно с Францией и при содействии именно Дальона. Затем Лесток сообщил Дальону о том, что Царица потребовала, наконец, удаления от русского двора маркиза Ботта, который и уезжает в Берлин. Дальон сообщает еще о своем визите больному кн. Черкасскому. Он передал ему известия о военных действиях в Богемии и об очищении от войск некоторой части Баварии. По-видимому, маркиз Ботта не все сообщал ему о военных событиях. Затем Дальон перешел, в разговоре с канцлером, к уверениям Картерета, будто бы северные державы обратятся к посредничеству Англии, и Царица пошлет помощь королеве венгерской. Теперь же Картерет уехал в Голландию, с целью привлечь и эту державу к союзу. Кн. Черкасский признал несбыточными все эти надежды Картерета; на заявления же Дальона, что Франция всякими средствами готова участвовать в примирении северных держав, кн. Черкасский сказал, что требования Шетарди никак не могли быть исполнены. Дальон отрекся от солидарности со своим предшественником и предложил кн. Черкасскому рассмотреть дело частным образом, ставя на вид противоречие между прежним обращением Царицы к королю и возможной теперь заменой его участия вмешательством другой державы. Кн. Черкасский, однако, не дал на это никакого ответа. На заявления Дальона о том, что русские министры сближаются с врагами Франции, а именно, Нарышкин получил повеление действовать в согласии с посланником венск. двора Вазенером, Черкасский отвечал, что, действительно, Царица, при вступлении на престол, утвердила прежний договор с королевой венгерской и дала соответствующие повеления своим министрам; но потом ничего не предпринималось нового в этом направлении. Дальон напоминает о сообщении, сделанном ему канцлером, что Царица лишь вообще утвердила прежние договоры; но канцлер не отвечал ничего определенного и на это, и на все дальнейшие заявления Дальона о бесполезности для России продолжения войны со Швецией. Затем Дальон отправился к вице-канцлеру для совещания по тем же вопросам. Бестужев осведомился при этом, обращается ли Дальон к нему официальным образом, и высказался лишь о посредничестве короля в шведских переговорах, в таком же смысле, как и прежде. Дальон выражает, в конце концов, сомнения относительно возможности обратить русских министров в друзей Франции и надеется лишь смягчить до некоторой степени их враждебность. Фенелону Дальон доставил письменные материалы для ответов на хвастливые заявления английских министров относительно влияния их на русский двор. Вейч, как утверждает, имеет инструкции признать за Царицей императорский титул, лишь только будет ратифицирован договор, предложенный некогда Финчем 560
    • 161. Мемория, 6 ноября. Тайное намерение голштинских министров, сопровождавших своего герцога в Россию, заключается в том, чтобы доставить шведскую корону его дяде, епископу Любскому, а самого принца объявить великим князем Финляндским и наследником русского престола; таким способом Финляндия может быть присоединена к России. Кроме того, они думают устроить брак епископа Любского с принцессой датской, причем Шлезвиг будет получен в приданое. Они надеются на успех, имея в виду все возрастающее могущество России. Царица желает, при провозглашении епископа Любского, восстановить во всей силе королевскую власть в Швеции, как при Карле XII. Из голштинских министров двое пользуются особым доверием Царицы: воспитатель Брюммер и секретарь кабинета Гольмер. Последний женат на дочери Вейча и поэтому более Брюммера предан Англии. Если датская принцесса не будет выдана за епископа Любского, то последний, хотя и питает антипатию к Ганноверскому дому, явится претендентом на руку английской принцессы, и в худшем случае, прусской. Царица назначила комиссаров для административного устройства Финляндии по русскому образцу 565
    • 162. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 11 ноября. - Письмо, полученное Амело, мало дает материалов для ответа. Министр замечает прежнюю медлительность в принятии мер относительно назначения наследника шведского престола. Готовность Бестужева обращаться к услугам Франции в мирных переговорах весьма приятна Амело, однако, этому не следует особенно доверять. Нет надобности также передавать русскому двору известий, получаемых из Швеции, пока сам двор не делает с своей стороны доверчивых сообщений. По словам Лемэра, Дании неизвестен положительный ответ русских министров на предложенное ею посредничество; но вряд ли датский двор будет на этом настивать, ввиду того, что Швеция уже сама обратилась к услугам Англии; впрочем, Дальону предписывается разузнать дело подробнее. Отношение русского двора к министрам императора заставляет думать, что договор с Австрией 1726 г. оставется в силе; вернее всего, что здесь действуют внушения англичан и австрийцев, с целью отдалить возникновение письмеенных сношений между Царицей и новым императором; однако, барону Нейгаузу следует указать, что сам лондонский двор признал нового императора, хотя и сохранил тесный союз с королевой венгерской. Считают достоверным, что Брюммер и Гольмер решили содействовать кандидатуре епископа Любского на шведский престол, причем он вступит в брак с принцессой датской и получит Шлезвиг в приданое, или с английской принцессой, а принц будет объявлен наследником русского престола и великим князем Финляндским. Гольмер - зять Вейча, и предан англичанам. При избрании епископа Любского, русские надеются восстановить монархическую власть в Швеции в такой же силе, как и при Карле XII. На основании этих известий Амело предполагает, что Брюммер многое скрывает от Дальона; Лесток также ненадежен, ввиду его зависимости от курфюрста Ганноверского. Хотя Шетарди и питал к нему доверие при совершении переворота, но теперь Лесток может легко перейти на сторону Вейча. Дальону предписывается проверять, существуют ли действительно вышеизложенные планы и постараться помешать их выполнению. Дания вряд ли согласится на брак с отдачей Шлезвига, следовательно, весь проект может быть выполнен лишь с помощью Англии 566
    • 163. От г. Дальона г. Амело, Москва, 12 ноября. - Дальон весьма доволен одобрением со стороны Амело принятого им решения приобрести расположение русских министров, хотя и не надеется вполне смягчить их враждебность. Привлечь Бестужевых на сторону Франции весьма трудно, однако, ввиду доверия к ним Царицы, это явится необходимым, если не удастся удалить старшего брата. Нечего опасаться, как полагает Дальон, что Россия вступит с Англией в новые обязательства, или обратится к ее посредничеству в мирных переговорах. Венский двор также ничего не добьется от Царицы. Дальон, узнав точно от канцлера об отношениях русского двора к венскому, будет даже стараться ослабить дружбу с венским двором и надеется на это ввиду намерений Царицы еще более утвердить свою власть. Вейч обратился к русскому двору с приглашением присоединиться к Бреславльскому трактату, но получил формальный отказ. Лесток обещал доставить копию ответов ему Царицы и канцлера. Обращение Вейча к Брюммеру также не имело успеха. Брюммер, по-видимому, вполне бескорыстен, но Лестока хорошо поощрить подарком. Дальон просит позволения распоряжаться вообще некоторыми суммами для подкупа придворных. Относительно гр. Саксонского дело остается в прежнем положении. Дальон обещает соблюдать крайнюю осторожность. По поводу действий прусского короля, он описывает свою беседу с Царицей, которая осуждала вероломство этого государя, и Дальон высказал при этом, что приобретением Силезии вряд ли вознаградится ущерб, наносимый прусскому королю преждевременным разоблачением его замыслов. При этом Дальон указал на маккиавелизм Фридриха II; однако, заметил, что выступление французских войск из Праги заставляет их забыть все зло, причиненное Пруссией, так как дело близится к миру. Маркиз же Ботта утверждал противное лишь из желания получить для Австрии тридцатитысячный русский корпус. Затем Дальон выразил свое искреннее сочувствие желанию Царицы видеть Шетарди снова в Спб., но Государыня заметила, что мало надеется на это. Русские эмиссары распустили в Швеции слух, что шведы ведут теперь войну ради устранения принца Голштинского от шведского престола. Вследствие этого Царица и медлила провозгласить принца наследником русского престола. Однако, Царица должна это сделать, ввиду своего безбрачия и более бесспорных прав принца Голштинского на русский престол, чем даже ее собствнные. Если бы он был возведен на шведский престол, тогда ему пришлось бы впоследствии соединить под своим скипетром Швецию и Россию, что грозило бы политическому равновесию Европы; восстановить же самой Царице опять Иоанна Антоновича на престоле немыслимо; действительно, принц Голштинский готовится к принятию православия. Дальон уведомляет обо всем, что ему известно, Ланмари 569
    • 164. Записка Лестока маркизу де-ла-Шетарди, 4 (15) ноября. - Воронцов получил прусский орден: это произошло потому, что Бестужев внушил Мардефельду, что Воронцов будет назначен в совет Императрицы и станет поддерживать прусские интересы. Лесток сказал по этому поводу Царице, что и он мог бы получить такой же орден, если бы советовал ей присоединиться к Бреславльскому договору. Бухвальд уехал. Вейч обещал содействие Англии для возведения епископа Любского на шведский престол, при условии брака его с английской принцессой. Лесток заявил, что Франция никогда не потерпит на шведском престоле ставленника Англии, но единственно, чего он мог добиться - это обещания, что епископу будет предоставлено действовать без вмешательства России. Кн. Черкасский подчиняется влиянию Вейча наравне с Бестужевыми; Бухвальд также поддерживает проект помянутого брака, хотя высказался, что для него безразлично, обратиться к содействию Англии или Франции. В случае встречи с Шетарди, Бухвальд намерен переговорить с ним о всех вышеизложенных планах. Лесток просит Шетарди скрыть в таком случае его с ним переписку. Другая записка Лестока. Лесток сообщает, что он указал Брюммеру на опасность вступления впоследствии на шведский престол родственника английского короля, который будет находиться в союзе с Пруссией; Царица согласилась, что надо отменить поездку Бухвальда в Англию. Теперь же получены известия, что в Швеции одержала верх английская партия. Царица намерена рассмотреть предлагаемые ей ныне проекты договоров. Лесток просит Шетарди не забыть поручения относительно Дрездена. Канцлер кн. Черкасский скончался. Вейчу назначена аудиенция, а Мардефельду будет дан ответ на приглашение к Бреславльскому договору. Установлен церемониал относительно принятия православия герцогом Голштинским 573
    • 165. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 21 ноября. - Уведомление о получении письма и приложенного к нему документа. Сдержанность Дальона относительно барона Нейгауза вообще одобряется, хотя он тем не менее может выказывать к нему дружбу, как к представителю монарха, находящегося в тесном союзе с французским королем. Признание императорского титула вряд ли устранит затруднения относительно аудиенции Нейгауза 574
    • 166. От г. Дальона г. Амело, Москва, 22 ноября. - Провозглашение принца Голштинского наследником русского престола заставляет Дальона надеяться на усиление влияния Франции. Царица, равно как и герцог Голштинский, любит Францию и чувствует антипатию к Англии. На Брюммера вполне можно положиться; Дальон внушил ему и Лестоку уговорить Царицу не замещать пока канцлерского поста, потому что теперь он неизбежно будет занять кем-либо из лиц, нерасположенных к Франции. Надо подождать решения относительно статей Вестфальского договора, допускающего лишь три вероисповедания в империи. Дальон описывает подарки, сделанные Царицей принцу Голштинскому при объявлении его наследником русского престола. В Швеции Дальон не имел ни с кем переписки, кроме Нолькена, писавшего под именем маркиза Сен-Жермена. Вице-канцлер Бестужев уведомлен о несчастии, происшедшем со слугой кн. Кантемира и вполне удовлетворен правосудием, оказанным русскому министру 574
    • 167. Записка Лестока 15 (26) ноября. - По-видимому, пост великого канцлера не будет скоро замещен; пока его обязянности исполняются вице-канцлером и Бреверном. Последнему Лесток поручил сделать ему сообщение, как только заметит какое нибудь неправильное действие Бестужева. Многие уговаривают Лестока вступить в коллегию иностранных дел, но он предпочитает держаться в стороне от дел, тем более, что Царица убедилась уже в неспособности покойного канцлера и склонна теперь следовать советам его, Лестока. Дальон получил известия из Стокгольма, что принц Голштинский избран наследником шведского престола. Вейч, получивший вдобавок отказ от присоединения к Бреславльскому договору, совершенно упал духом. Бухвальду поручено к услугам Англии. Лесток советует теперь Шетарди хлопотать в пользу этого епископа. Он внушил, кроме того, Царице отправить генерала Любраса вторым комиссаром для переговоров со Швецией. Затем Лесток описывает ужин в своем новом доме, на котором присутствовала Царица и щедро одарила Лестока и его супругу. Он просит точно сообщить о действиях французских войск в Австрии. Приезд Шетарди ожидается с нетерпением. Генерал-прокурор Трубецкой весьма любезен с Лестоком, и последний надеется сделать через него что либо в пользу Шемберга 575
    • 168. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 29 ноября. - Уведомление о получении писем. Амело ссылается на прежние инструкции по вопросам, касающихся шведских дел и брачного проекта относительно французской принцеессы. По поводу провозглашения принца Голштинского наследником шведского престола Дальон должен заметить, что участвовали в этом главным образом сторонники французского короля, желающие водворения мира на севере. Однако, Царица, по-видимому, предпочитает избрание епископа Любского, но шведов нелегко теперь будет склонить к выбору другого лица. Король желал бы, чтобы Царица согласилась на провозглашение ее племянника наследником в Швеции, и Дальону предписывается сделать представление в таком смысле, указав, что принц Голштинский всегда может впоследствии отказаться от шведского престола, а пока это будет гарантией, ввиду возможного в России переворота. Кроме того, надо предостеречь Царицу относительно английских интриг в Швеции, с целью предоставления престола Гессенскому дому. Они не остановятся, для достижения своей цели, перед совершением переворота в России; тогда разрушатся все планы Царицы. Дальон должен объясниться об этом конфиденциального с Брюммером. В случае полной преданности последнего Франции, Дальон может доверить ему и планы короля и относительно герцога Цвейбрюккенского, однако, ставя на первом плане кандидатуру принца Голштинского. Кн. Кантемир представил грамоту, слагающую с него звание посла и облекающую его званием полномочного министра. С будущей почтой Амело предполагает дать инструкции Дальону относительно пенсионов 577
    • 169. От г. Дальона г. Амело, Москва, 3 декабря. - Дальон пишет, что, по-прежнему, ничего не сообщает при русском дворе о планах своего государя относительно наследования шведского престола; он предполагает, что русские министры хлопочут о кандидатуре в Швеции принца Голштинского с целью устранения его от русского престола. Брюммер лишь беседовал с Дальоном о союзе между Францией, Россией, Швецией и Польшей, но не собирался еще докладывать о том Царице. О торговом договоре между Францией и Россией Дальон сделал представления Брюммеру, Лестоку, вице-канцлеру Бестужеву и Бреверну. Лесток нашел необходимым расположить предварительно Царицу в пользу этого договора, а Бестужев советовал подождать до возвращения двора в Петербург. Дальон уведомлен о злополучном отступлении маршала Мальбуа из Богемии и надеется разуверить лиц, думающих, что английский король отказался от плана отправления войск во Фландрию. Действия барона Мардефельда внимательно расследуются Дальоном, причем он отличает действия, вызванные личными побуждениями прусского министра от выполнения данных ему инструкций. От Брюммера и Лестока Дальон узнал, что Мардефельд предлагал присоединить к Бреславльскому договору гарантию относительно Финляндии, если Царица согласится также гарантировать прусскому королю приобретение Силезии. Однако, Мардефельду ответили, что русский двор не желает брать на себя таких ответственных гарантий и не нуждаются в чужой помощи для сохранения своих завоеваний. Такую же осторожность, как относительно Мардефельда, Дальон намерен соблюдать и относитлеьно Пецольда, которого считает также врагом Франции. Вейч, отчаявшись в успехе последнего договора с Россией, предлагает возобновить договор Петра I относительно обоюдной денежной субсидии России и Англии, в случае войны. Царица выразила готовность заключить такой договор, лишь при исключении войн с Францией, Испанией и Португалией. Однако, Дальон надеется совершенно устранить этот проект. Ботта имел прощальную аудиенцию и с удовольствием покидает Россию. Маркиз Шетарди уведомляет Дальона, что король прусский, несмотря на союз с королевой венгерской, продолжает уверять короля Франции, что не заключит никаких обязательств, враждебных этой державе. Дальон уведомит об этом, с разрешения Амело, русских министров и таким образом рассеются надежды королевы венгерской и английского короля относительно прусского государя 579
    • 170. От г. Дальона маркизу Ланмари, Москва, 3 декабря. - Дальон пишет, что занят хлопотами относительно кандидатуры в Швеции герцога Цвейбрюккенского. Амело советует соблюдать крайнюю осторожность в этом вопросе; поэтому Дальон не мог открыто противодействовать кандидатуре епископа Любского. Принц Голштинский отказывается от шведского престола. Кроме того, принимаются при русском дворе все меры, чтобы помешать восстановлению самодержавия в Швеции и провести кандидатуру епископа Любского. Бухвальд с этой целью будет раздавать много денег, предлагает возвращение Финляндии и некоторые другие преимущества. Здешний двор поэтому будет, вероятно, сильно противодействовать планам в пользу герцога Цвейбрюккенского, не отказываясь от действий заодно с англичанами. Однако шведы, быть может, выкажут противодействие кандидатуре епископа Любского, чтобы не стать в зависимость от России, и может быть даже иностранные державы, с англичанами во главе, воспротивятся такому преобладанию русского двора на севере. Дальон посылает Мельера для уведомления о том Ланмари. Русский двор не может жаловаться в этом вопросе на противодействие Франции, так как и не просил ее содействия. Кроме того, большие перемены, грозящие России при возвращении двора в Спб., вместе с возмущением персов и калмыков с одной стороны и поддержкой Швеции союзниками - с другой, могут заставить Царицу согласиться на мир со Швецией на основаниях Ништадтского договора 581
    • 171. От маркиза де-ла-Шетарди г. Лестоку, Франкфурт, 5 декабря. - Шетарди уведомляет о получении во Франкфурте письма от французского двора, в котором разрешается ему, Шетарди, вернуться в Россию, если он найдет это полезным для службы короля. Однако, он находится так близко от Франции, что желает сначала явиться к своему двору, отчасти и для устройства личных дел. В это время Лесток должен его уведомить более подробно о намерениях Царицы. При сохранении Бестужевыми прежнего положения, Шетарди невозможно вернуться в Россию и придется предпочесть военную карьеру дипломатической. В случае же, если Царица предпочтет Шетарди, выбирая между ним и Бестужевыми, он не замедлит повиноваться ее желаниям и явится в Россию. Он просит Лестокка уведомить его о решении Царицы как можно скорее, обычным способом 583
    • 172. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 6 декабря. - Уведомление о получении писем и приложенных копий. Избрание принца Голштинского наследником шведского престола замедляет все дела, пока Царица не выскажется по этому вопросу. Если, против ожидания, она побудит своего племянника отказаться от шведского престола, то ясно, что Царица действует по внушению Англии и намерена, в союзе с ней и, может быть, Данией, провести на шведский престол принца, преданного этим державам. Не о том ли совещались маркиз Ботта и Вейч с вице-канцлером Бестужевым? Хотя и противно интересам Царицы присоединяться к сторонникам Иоанна Антоновича, однако, при слабости ее характера, и этого можно опасаться. Падение Бестужевых весьма маловероятно при нынешнем отношении к ним Царицы. Брачный проект, предложенный бароном Мардефельдом, не заслуживает внимания 584
    • 173. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 6 декабря. - В Лондоне поражены провозглашением принца Голштинского наследником в Швеции. Это не показывает особенной дружбы англичан к русскому двору. Царица должна при этом заметить, что Франция нимало не противодействовала избранию принца. Царица исключила из англо-русского договора случай войны против Франции. Дальону предписывается выразить ей по этому поводу благодарность от имени короля. Кардинал Флери одобряет уплату Дальоном пенсионом различным лицам при русском дворе 586
    • 174. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 9 декабря. - Прежде чем выразить благодарность Царице за исключение случая войны с Францией из англо-русского договора, Дальону предписывается расследовать достоверность этого факта 586
    • 175. Заметки Лестока, посланные маркизом де-ла-Шетарди, 12 декабря. - Лесток сообщает о радости Царицы по поводу разрешения короля маркизу Шетарди возвратиться в Спб. Вице-канцлер, напротив, опечален этим. Англия предлагает свое посредничество в переговорах со Швецией, но Воронцов уверен, что оно не будет принято 587
    • 176. Речь, произнесенная на аудиенции английским министром Вейчем. - Бреславльский и Берлинский мирные трактаты, заключенные между прусским королем и королевой венгерской при посредничестве английского короля, не будут вполне достигать цели без присоединения к ним Царицы; поэтому король Великобритании от имени всех участников мира просит о том Ее Величество, с целью принятия совместных мер для восстановления спокойствия в Европе 587
    • 177. Ответ г. Вейчу. - Известие о заключении мира между королевой венгерской и прусскким королем при посредничестве английского короля весьма приятно Ее Величеству, и Императрица готова содействовать восстановлению всеобщего мира. Дальнейшие разъяснения о способе присоединения к договору дадут Ее Величеству возможность определеннее высказаться по этому предмету 588
    • 178. Соображения, высказанные Лестоком Императрице, записанные ей и отправленные к канцлеру без ведома прочих министров, 1 (12) ноября. - Относительно присоединения к Бреславльскому договору нужно действовать осмотрительно и сначала подробно расследовать дело. Однако, нет необходимости сразу отказывать с согласии. Для приглашения к присоединению нет надобности в формальной аудиенции; все переговоры могут быть ведены через министров 588
    • 179. Ответ, данный русскими министрами Вейчу. - Ее императорское Величество с удовольствием узнала о заключении мира между королевой венгерской и прусским королем при посредничестве Англии и дружески принимает приглашение ее к договору от имени трех держав, выражая при этом свою благосклонность полномочному министру Вейчу 589
    • 180. От г. Амело г. Дальону, Париж, 14 декабря. - Уведомление о получении письма. С нетерпением ожидаются известия о решении Царицы относительно избрания принца Голштинского наследником шведского престола. Король, по-прежнему желает, чтобы Царица не медлила согласиться на провозглашение принца Голштинского в Швеции, что могло бы содействовать восстановлению мира на севере. Так как кн. Черкасский откровенно сообщил о размерах обязательств, существующих между Россией и венским двором, то ясно, что ни королеве венгерской, ни Англии нельзя извлечь из этого много выгод, пока Царица лично расположена к Франции; избрание принца Голштинского в Швеции доставит Царице новый повод убедиться в различии между ее планами и планами венского и английсккого дворов. Кардинал Флери побудил короля выдать маркизу Шетарди полторы тысячи франков для вознаграждения состоявшего при нем русского караула 589
    • 181. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 17 декабря. - Уведомление о получении письма. Амело высказывает свое сочувствие по поводу болезни, постигшей во Франкфурте маркиза Шетарди 590
    • 182. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 20 декабря. - Уведомление о получении писем. Несмотря на уверения Царицы, ее министры продолжают заключать новые обязательства с врагами Франции. Амело предполагает поэтому, что Царица неискрення с Дальоном. До Амело дошло известие, что русская Государыня обещала присоединиться к Бреславльскому договору и готова поддерживать вместе с венским и лондонским дворами европейское равновесие. Это грозит образованием могучей лиги против Франции. С королем великобританским Царица также, помимо торгового, заключила и оборонительный союз, не исключив даже, по-видимому, случая войны с Францией. Следовательно, циркулярная нота, отправленная по повелению Царицы русским министрам, при иностранных дворах, лишь пустая уловка с целью побудить их действовать более скрытно. Враждебность Царицы к Франции особенно выкажется при соглашении ее с Англией относительно вопроса о шведском престолонаследии. Ввиду всего сказанного, Амело не находит нужным делать подарки Лестоку, равно и другим лицам при русском дворе. В заключение он удивляется, что Дальон не мог вовремя уведомить ни его, ни Ланмари о провозглашении принца Голштинского наследником русского престола 590
    • 183. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Франкфурт, 21 декабря. - Шетарди спешит прислать Амело копию с письма Лестока, в котором конфидент снова доказывает свою преданность французским интересам; принятие же надлежащих мер по поводу его сообщения требует быстроты, потому что английский король приобретает все более и более влияния всюду 592
    • 184. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, Версаль, 23 декабря. - Амело уведомляет о получении письма и высказывает свое удовольствие по поводу выздоровления Шетарди. Документ, сообщенный последним под №5, настолько мало отвечает стараниям Лестока и обнаруживает такую сильную приверженность русских министров к интересам лондонского и венского дворов, что мало надежды склонить и Царицу к иным взглядам. Однако, его величество одобряет, чтобы Шетарди попытался еще раз через Лестока указать Царице на опасность ее образа действий и напомнить о ее прежних дружеских уверениях. Шетарди может воспользоваться, как поводом для такого письма, провозглашением принца Голштинского наследником русского престола, причем он должен указать на содействие короля Франции при избрании того же принца в Швеции. Впрочем, последнего вопроса надо касаться осторожно, так как неизвестны еще точно намерения Царицы в этом отношении 592
    • 185. Мемория, отправленная маркизу де-ла-Шетарди, 23 декабря. О доводах, которые могли быть им представлены для отклонения Царицы от присоединения к Бреславльскому договору по приглашению министра английского короля от имени договаривающихся сторон. Во-первых, Шетарди может сослаться на уверения и обещания, делавшиеся Царицей для выражения признательности и дружбы к французскому королю. Во-вторых, в интересах самой Царицы - не приступать к договору, главным образом, вследствие опасности усилить тем враждебную партию, которая может нанести ей существенный вред, восстановив на русском престоле Иоанна Антоновича. Маркиз Шетарди уже пользовался этими доводами, указывая Царице, что в Бреславльском договоре упоминается в числе участников весь Брауншвейг-Вольфенбюттельский дом, к которому принадлежат Иоанн Антонович, равно как и все остальные участники договора; поэтому весьма возможно, что главная их цель восстановить помянутого принца на русском престоле. Царица внимательно отнеслась к этим заявлениям и обещала даже Шетарди удалить, по возвращении в Спб. министров, столь дурно служащих ее интересам. На основании этого можно было думать, что Царица недовольна своими министрами, побудившими польского короля приступить к Бреславльскому договору; когда же, при отъезде Шетарди, никто не мог ей дать полезного совета, то она и обратилась к королю с просьбой вернуть отозванного министра к ее двору. Король дал по этому поводу маркизу Шетарди разрешение возвратиться к русскому двору, но Шетарди согласился на это лишь при условии удаления Бестужевых. Между тем, после приглашения Вейчем Царицы приступить к Бреславльскому договору, она письменно выразила к тому готовность и даже к совместным действиям с Англией и империей германо-римской против Франции. Положим, не обозначены были при этом ни время, ни условия присоединения к договору, и маркизу Шетарди предписывается употребить все усилия к отклонению Царицы от этого намерения, выставляя вышеупомянутые доводы, но не высказывая при этом ничего враждебного королю прусскому. Когда прежде Шетарди говорил в этом смысле с Царицей, он указывал на вероломство прусского короля и на стремления его к захвату Курляндии и польской Пруссии. Однако, франц. министру не следует делать подобных заявлений, тем более, что прусский король уже питает подозрения к Франции; помянутым же договором за ним обеспечивается Силезия и Глац; поэтому при переговорах с Царицей Шетарди предписывается вовсе не упоминать о Силезии. В заключение он мог бы посоветовать русской Государыне лишь выразить готовность содействовать гарантированию условий Бреславльского трактата, избегая принимать участие в каких бы то ни было планах лондонского и венского дворов 594
    • 186. От маркиза де-ла-Шетарди г. Лестоку, Франкфурт, 23 декабря. - Уведомление о получении письма. Шетарди выражает свое удовольствие по поводу радости Царицы при известии о возможном его возвращении в Спб. Было бы еще приятнее, если бы Царица способствовала осуществлению этой возможности. Шетарди благодарит Лестока за сообщаемые известия и передает ему, в свою очередь, о похвалах, расточаемых во Франкфурте англичанами по поводу образа действий при русском дворе министра Вейча. Шетарди весьма удивлен слухами о расположении русского двора к этому министру. Он предполагает, что Вейч не стеснялся средствами для приобретения сторонников. Более же всего, Шетарди поражен ответом русских министров Вейчу, в котором говорится о полной солидарности Царицы с лондонским и венским дворами, действия которых направлены против Франции. Он напоминает по этому поводу об уверениях, дававшихся Царицей не вступать ни в какие обязательства, враждебные к французскому королю, который никогда не оставлял без поддержки интересов Царицы. Шетарди намерен спросить у русской Государыни, на забыла ли она того, что он говорил ей перед отъездом об опасностях, скрывающихся для нее в планах, проводимых ее министрами. Быть может, Царица и не знает, что ее именем русские министры побудили и польского короля присоединиться к Бреславльскому договору. В заключение Шетарди советует русской Государыне обещать вообще свое содействие к упрочению условий Бреславльского договора, но отклонить от себя вмешательство в планы лондонского и венского дворов 597
    • 187. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 24 декабря. - Признание принца Голштинского наследником русского престола должно еще более сблизить Царицу с Францией, в особенности, после противодействия англичан провозглашению этого принца в Швеции. Однако, ввиду различия между словами и действиями русской Государыни, трудно относиться доверчиво и к самым действиям. Амело высказывает свое удивление по поводу сообщения, что Бестужевы не принимали никакого участия в провозглашении принца Голштинского наследником русского престола. Это показывало бы, что Царица весьма мало доверяет этим министрам и опасается волнений в России, ввиду нерасположения русского народа к Голштинскому дому. Недоверие к Бестужевым могло еще усилиться, вследствие их стараний в пользу присоединения к опасному для Царицы Бреславльскому договору. Все это должно быть расследовано Дальоном. Хотя шведы, в случае избрания епископа Любского наследником престола, дадут возможность надеяться на заключение мира с Россией и Кантемир, с другой стороны, заявляет о желании Царицы действовать согласно с Францией, тем не менее, дело слишком неопределенно, чтообы король мог поступать решительно. Он, во всяком случае, готов содействовать и провозглашению епископа Любского в Швеции, тем более, что при этом будет возвращена этой державе Финляндия и восстановится таким образом мир. Однако, Царица должна сделать о том надлежащее заявление королю. Относительно же проекта брака епископа Любского с английской принцессой, он не соответствует ни интересам Франции, ни России, и Брюммер уже, кажется, сообщал, что Царица весьма далека от такой мысли. Впрочем, если русский двор ограничится лишь неопределенными намеками, то на них не следует обращать внимания. Дальону должно вызвать Брюммера на откровенное объяснение относительно намерений Царицы по вышеупомянутым вопросам, а затем сообщить все маркизу Ланмари. Ввиду возрастания влияния Брюммера при русском дворе, желательно привлечь его на сторону Франции, и Дальону предписывается найти подходящий для этого способ 599
    • 188. От г. Дальона г. Амело, Москва, 24 декабря. - Дальон обещает соблюдать с бароном Нейгаузом самые дружеские отношения. Русский двор ожидает лишь ответа из Франкфурта, чтобы пойти на уступки относительно его аудиенции. Дальон не придает особенного значения заявлениям обер-гофмаршала Бестужева о готовности России обращаться к добрым услугам Франции при переговорах со Швецией, и пока не будет выражено Дальону достаточного доверия, он ничего не сообщит русскому двору о событиях в Швеции. Предложение со стороны Дании добрых услуг русскому двору не имело успеха. По-видимому, здесь обращают лишь внимание на военные приготовления этой державы, для действий будущей весной. Дальон, как сообщает, не был введен в заблуждение медлительностью русского двора относительно принятия мер, касающихся наследования шведского престола. По поводу сообщенного Амело известия о том, что Брюммер и Гольмер не желали возведения принца Голштинского на этот престол, Дальон напоминает о письме, отправленном им ранее к Ланмари; он пишет там, что Царица не желает наследования ее племянником шведского престола, но отнюдь не по внушениям Брюммера и Гольмера; желание видеть его на русском престоле вызвано любовью Царицы к принцу Голштинскому, а отчасти необходимостью назначить себе наследника. Стало быть, теперь она и принц Голштинский равно обязаны друг другу. Царице была указана опасность устранения этого принца от русского престола, ввиду его преимуществ в этом отношении по праву рождения и вследствие того, что русский народ, по словам Дальона, не расположен к дальнейшему правлению женщин. Брюммер и Гольмен естественно пришли к мысли о провозглашении епископа Любского в Швеции и о браке его с принцессой датской. Однако, нет почти никакого вероятия, чтобы датский король отдал в приданое за дочерью Шлезвиг. Достаточно будет, если он не воспротивится возведению епископа на шведский престол. Что касается проекта провозглашения принца Голштинского великим князем Финляндским и присоединения таким образом Финляндии к России, то права, основанные на завоевании, гораздо действительнее, нежели на подобном титуле. С тех пор как король в Швеции назначается путем избрания, потомки Карла XII не могут иметь никаких законных притязаний на Финляндию. Гольмер все-таки хлопочет о привлечении русского двора к своему проекту, а в случае, если датский король не согласится на брак своей дочери с отдачей Шлезвига, то епископ Любский будет просить руки английской принцессы. Однако, Гольмер не имеет достаточного влияния при русском дворе. Кроме того, он сам тяготится опекой Вейча и может быть привлечен на сторону Франции. В Москве, как говорят, уверены, что епископ Любский будет выбран и самодержавие в Швеции восстановится в таком виде, как при Карле XII. Относительно второго пункта, однако, странно было бы ожидать таких результатов от правления епископа Любского: в его интересах - помешать восстановлению прежнего правительственного строя, потому что Швеция процветала лишь при деспотическом правлении. Вероятнее, как сообщает Ланмари, что англичане составили план вместе с Бестужевыми, при неудаче кандидатуры Гессенского дома, передать шведский престол помянутому епископу, устроить его брак с английской принцессой, предоставить герцогство Голштинское его второму брату, а епископство Любское - третьему, находящемуся на службе в Голландских Штатах. Несомненно лишь то, что Царица и сторонники Голштинского дома отстаивают этот план настолько энергично, что Дальону, как он сознается, почти невозможно оказать противодействие. Единственное средство - предложить значительную сумму Лестоку, приобревшему большое влияние при дворе после смерти канцлера. Тогда можно бы провести и кандидатуру герцога Цвейбрюккенского; согласно предписаниям, Дальон соблюдает крайнюю осторожность в этом деле, но просит более точных инструкций для дальнейших действий. Писем Ланмари для его руководства недостаточно. Лесток действительно хлопочет, прежде всего, о приобретении себе состояния; однако, он не имеет частых сношений с Вейчем, а скорее поддерживает их с Мардефельдом. Последний, являясь ко двору Царицы и беседуя с Брюммером, исполняет, по сообщению этого лица, предписания прусского короля, ищущего дружбы русской Государыни. Волнения среди персов и калмыков, по-видимому, весьма серьезны: туда послан генерал-лейтенант Ливен и кн. Грузинский, сын Вахтанга. Царица пожаловала ему орден св. Андрея; генералу Кейту, собиравшемуся оставить русскую службу, пожалован тот же орден. Маркиз Ботта уехал. Генерал Любрас также отправился к месту назначения, туда же, куда отправлен Румянцев. Царица, как уверяют, намерена заключить с наступлением весны мир со Швецией. Говоря недавно с принцем Гессен-Кассельским, русская Государыня сказала, что она довольна Дальоном не менее, чем Шетарди, и нет надобности заменять его маршалом Бель-Илем. Участвовавшие в заговорах гвардейский офицер и камер-лакей Царицы - казнены. Вейч распространяет слух, что армия, собранная в Нидерландах английским королем и королевой венгерской, собирается расположиться на зимние квартиры во Франции. Указ, запрещающий ношение русскими вельможами парчевых одежд, удовлетворяет их стремления к экономии, но наносит ущерб лионским фабрикантам 602
    • 189. От г. Дальона г. Амело, Москва, 24 декабря. - Уведомляют, что Кули-хан заявляет притязания на Астраханское царство, населенное по большей части магометанами. Большинство русских калмыков перешло на его сторону. Дело настолько серьезно, что из Финляндии отправлено со всей скоростью к Астрахани 30 полков. Из этого обстоятельства могут проистечь некоторые выгоды для Франции, шведов и императора. Турки могут воспользоваться случаем и овладеть Темешваром. Франция может проветси в Швеции кандидатуру герцога Цвейбрюкенского. Шведы, в свою очередь, могут выгадать относительно мирных условий, как, например, потребовать возвращения Финляндии. Посредничество франц. короля при этом случае может осуществиться. Ланмари пишет, что английская партия в Швеции совершенно обессилена, и шведам только и остается просить о посредничестве Франции. Царица может, однако, для отклонения враждебности прусского короля, вступить с ним и с Англией в тесный союз и предпочесть английское посредничество, в переговорах со Швецией, повинуясь внушениям Бестужевых; однако, Дальон обещает всеми силами противодействовать этому. Он сообщает обстоятельства дела графу Кастеллане и Ланмари 606
    • 190. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 27 декабря. - Кн. Кантемир уведомил Амело о провозглашении Царицей принца Голштинского наследником русского престола. По этому поводу Дальону предписывается выразить Царице, от имени короля, удовольствие, ввиду меры, могущей упрочить счастье и спокойствие правления русской Государыни. Бухвальд действительно находится на пути в Стокгольм. Настоящая цель его поездки - провести кандидатуру епископа Любского на шведский престол и хлопотать о браке этого епископа с английской принцессой. Нет сомнения, что мера эта принята Царицей с ведома Англии; поэтому Брюммер, по-видимому, не был откровенен, беседуя в последний раз с Дальоном. Последний должен расследовать истину; но, говоря о том с Лестоком, он должен умолчать о сообщении, сделанном теперь Амело 608
    • 191. От г. Дальона г. Амело, Москва, 27 декабря. - Армия Кули-хана остановилась на границе Астраханской области и не намерена, по-видимому, вступать в войну с Россией. Так, по крайней мере, сообщает Брюммер. С Вейчем подписан оборонительный договор, причем Россия устраняет случай войны Англии с Испанией и всякие столкновения с Францией. Тем не менее, этот договор с врагами Франции еще более подтверждает двуличность или слабохарактерность Царицы. Бестужевы, при содействии Воронцова и Мардефельда, устроили это дело. Брюммер заявляет, что он тому противился, но Дальон мало этому верит. Еще более подозрителен Лесток, согласившийся на получение от английского короля пенсиона в 3 тысячи рублей. Дальон жалуется при этой на неустойчивость и продажность представителей русского двора. Еще неизвестно точно, подписан ли англо-русский договор, но пока нельзя было в том удостовериться. Во всяком случае, Дальон передал через Брюммера Царице свои соображения по этому поводу. Брюммер получил письмо от Пехлина, который сообщает о взаимных обязательствах английского и прусского королей, принятых с целью восстановить Иоанна Антоновича на русском престоле. Царица тотчас же повелела Пехлину прекратить в Стокгольме всякие сношения с приверженцами Англии. Дальон теряется в таких противоречиях и сообщает о них Ланмари и Бюсси. В заключение он уведомляет о своем отъезде в Спб. 609
    • 192. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди, во Франкфурт, Версаль, 28 декабря. - Уведомление о получении писем Шетарди и Лестока. Последний, по-видимому, мало осведомлен о шведских делах, потому что думает, что английская партия одержала там верх. Во всяком случае, Шетарди по-прежнему предоставляется написать Царице, с целью помешать ей вступить в обязательства, в которых ей придется потом раскаиваться 611
    • 193. От г. Лестока маркизу де-ла-Шетарди, Спб., 28 декабря. - Уведомление о получении письма. Царица весьма рада возможности увидеть вновь Шетарди в Спб., а что касается Бестужевых, она упрекает Шетарди в том, что он не похлопотал в Дрездене о переводе туда Михаила Бестужева. За действиями же его брата теперь следит Бреверн. Двор находится в Спб. с 20 декабря. Влияние генерал-прокурора уменьшилось. Лесток выражает нетерпение увидеться с Шетарди, так как дела требуют его присутствия в Спб. 611
    • 194. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Франкфурт-на-Майне, 29 декабря. - Шетарди находит нужным для учащения сношений с русским двором ограничиться пока лишь ответом на письмо Лестока, а затем снова написать самой Царице по поводу провозглашения ею принца Голштинского наследником русского престола 612
    • 195. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 31 декабря. - Уведомление о получении письма. Царица, по-видимому, отнеслась довольно холодно к избранию принца Голштинского в Швеции; судя по ее заявлениям, трудно рассчитывать на уступки с ее стороны при заключении мира на севере. Уведомление Ланмари Дальоном обо всем происходящем одобряется. Странно, что Царица как бы упрекнула последнего в том, что принц Голштинский был избран в Швеции слишком поздно: ведь именно с целью предупредить это избрание, он и был так поспешно провозглашен наследником русского престола 612
  • 1743г.
    • 196. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 7 января. - Уведомление о получении письма. Амело сомневается в том, что между Россией и Англией не заключено еще договора, ввиду формального заявления английского короля об оборонитлеьном договоре с Россией 612
    • 197. От маркиза де-ла-Шетарди г. Амело, Люневиль, 7 января. - Вследствие отъезда из Франкфурта, Шетарди, как сообщает, не мог получить надлежащих инструкций относительно последний известий. Поэтому он просит министра Амело сообщить некоторые свои соображения Лестоку по поводу последних его писем, приложенных к депеше 613
    • 198. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 10 января. - Барон Миних, как припоминает Амело, не подвергся опале, постигшей его брата, но тем не менее, можно удивляться отличиям, которые оказывает ему теперь Царица. Быть может, барон Миних будет хлопотать о возвращении своего брата из ссылки; тогда следует, пожалуй, опасаться, что бывший фельдмаршал станет мстить за свое падение, вызванное отчасти стараниями Шетарди 613
    • 199. От г. Амело маркизу де-ла-Шетарди в Париж, Версаль, 11 января. - По-видимому, Лесток хорошо может воспользоваться внушениями Шетарди по следующим пунктам: во-первых, Царица, вероятно, остановилась на мысли о наследовании принцем Голштинским русского престола, предоставляя шведский - епископу Любскому. Однако, если он вступит в брак с английской принцессой, то Франции нет повода хлопотать в его пользу, да и Царице также. Поэтому вопрос о вышеупомянутом брачном проекте должен быть выяснен прежде всего. Во-вторых, в случае, если Царица будет действовать в пользу епископа Любского совместно с Францией, то нужно выяснить мирные условия, которые она предложит Швеции взамен такого избрания, и как можно скорее. Шетарди должно сделать эти внушения Лестоку как бы от себя. Судя по письму последнего, Царица окончательно решилась присоединиться к Бреславльскому договору, а между тем Лесток утверждает противное. Другое недоразумение касается англо-русского договора. Несмотря на формальное заявление английского короля о его заключении, Дальон пишет, что Вейч отчаялся в успехе договора и намерен предложить возобновление старинного трактата, заключенного еще при Петре Великом. О французских войсках в Германии Лестоку можно сообщить, что королевская армия вышла из Праги и располагается на зимние квартиры 614
    • 200. От г. Дальона г. Амело, Спб., 12 января. - Инструкции, данные относительно принца Голштинского, теперь, вероятно, окажутся несвоевременными ввиду его провозглашения наследником русского престола. Сторонники англичан действительно не имели никакого участия в этом деле. Тайные совещания маркиза Ботта и Вейча с вице-канцлером касались, вероятно, англо-русского трактата. Тем не менее беспечность и слабохарактерность Царицы несомненны. Доказательством служит обещание ее относительно Бестужевых и другие. Впрочем, по мнению Дальона, не следует прерывать добрых отношений с Царицей, лично расположенной к Франции. Не только в Лондон были поражены избранием принца Голштинского на шведский престол. Маркиз Ботта, Вейч и Мардефельд удивились не менее, и Царица могла это заметить. Англо-русский договор был подписан за несколько дней до отъезда двора из Москвы; хотя и уверяют, что случай войны с Францией исключен из него, тем не менее, Дальон намерен в этом удовтовериться, прежде чем выразить, от имени короля, удовольствие по поводу решения Царицы. Дальон готовится при удобном случае сообщить Царице и виды короля относительно герцога Цвейбрюкенского. Брюммер уже знает об этих планах. По его словам, вице-канцлер уже заявлял Царице о намерениях французского короля возвести на шведский престол помянутого герцога; стараясь в пользу провозглашения в Швеции принца Голштинского, Франция, по его словам, хотела лишь приобрести расположение Царицы без всякого риска со своей стороны, так как знала, что принц Голштинский не в состоянии воспользоваться предложением шведов. Шведские дворяне, явившиеся с письмами своего государя к Царице и герцогу Голштинскому, по поводу его провозглашения в Швеции, находятся под тщательным надзором. Лишь резидент королевы венгерской, один из иностранных министров, получил позволение видеться с находившимся среди них гр. Бонде. Они уже являлись к Царице, но не имели еще аудиенции у великого князя. Они совещаются с некоторыми из членов совета Царицы, но находятся всегда под надзором одного комиссара и майора, владеющего шестью языками. Дальону едва удалось тайком сообщить барону Шефферу, что Россия жаждет мира и получить письмо, данное Шефферу маркизом Ланмари в Стокгольме. Ланмари сообщает, что шведские уполномоченные имеют повеление действовать во всем согласно с Дальоном, и им предписано положить начало к заключению мира. Однако, пока Дальону невозможно вступить с ними в сношения. Между тем, по сообщению Дальона, положение русского двора весьма печально: финансы истощены настолько, что удерживается двадцать процентов из жалованья. Снова ходят слухи о замыслах Кули-хана и о соглашении его с калмыками и некоторыми татарскими князьками. По приказанию бывшего персидского посла при русском дворе, была на границе перебита сопровождавшая его русская стража в 500 человек; и крымские татары начинают там волноваться. Украинские войска, бывшие в Финляндии, возвращаются снова на юг; принимаются и другие экстренные меры. Ввиду этого, если шведы пожелают заменить избрание принца Голштинского провозглашением Любского епископа, то они могут добиться от русского двора не только возвращения Финляндии, но и других уступок. Теперь им предлагают возвратить лишь часть Финляндии до реки Кюмепе, однако, шведы будут в состоянии, если волнение среди татар, у границ Персии, продолжаются, захватить и остальную часть, сохранив при том свою полную независимость. Генерал Румянцев снова уезжает в Або, куда должны прибыть и шведские уполномоченные. Бестужевы еще более укрепились при русском дворе, привлекши на свою сторону и адмирала Головина. Саксонец Функ, бывший секретарь Михаила Бестужева, обыкновенно подает ему первую мысль какого-либо проекта, обер-гофмаршал сообщает ее брату, а тот уже приводит в исолнение. Трудно согласовать такое могущественное положение Бестужевых с желанием Царицы призвать снова Шетарди к русскому двору. Брюммер показал ей письмо последнего, который пишет, что не согласится ни за что вернуться, пока останутся при дворе Бестужевы. Мардефельд ожидает аудиенции у Царицы и у великого князя, по поводу провозглашения последнего наследником русского престола. Германский посланник пользуется теперь при русском дворе большим вниманием, чем прежде. Он часто совещается с Лестоком. Дальон готовится вступить в переговоры о торговом трактате с Россией. В случае неудачи, вследствие английских подкупов, Франция может вести здесь торговлю, по примеру голландцев, без всякого договора и особых привилегий. Уже один лионский негоциант согласился начать дело в России, есть и другие ввиду; хотя все это, конечно, еще увеличит сложность дел, ведущихся им, Дальоном 615
    • 201. От гр. Кастеллане г. Дальону, Константинополь, 15 января. - Кастеллане затрудняется сказать что-либо о намерениях Порты относительно признания принца Голштинскаго наследником шведского престола. Во всяком случае, турки боятся преобладания России на севере и желают восстановления мира, лишь бы не при посредничестве Англии. Есть слухи, что русский двор находится в соглашении с персами, с целью нападения на турок. Порта относится поэтому подозрительно к изъявлениям дружбы Кули-ханом и продолжает держать на границе отряды сипаев и тимариотов. В Крыму султан Калга заменен Селим-Гиреем, сыном бывшего сторонника Франции в польских делах и также преданным французским интересам. Говорили, что Рейс-эфенди будет отправлен послом для переговоров с Тахмаспом-Кули-ханом. Однако, он утвержден в своей прежней должности. Относительно сообщения русским двором сведений о том, что происходит в Порте, Кастеллане сомневается, будет ли это соответствовать интересам французского короля 620
    • 202. От г. Дальона г. Амело, Спб., 19 января. - Петербургу грозит наводнение. Почта неисправна, вследствие порчи дорог. Шведские уполномоченные уже откланялись Царице и великому князю и отправились в Швецию, весьма недовольные исходом переговоров. Шеффер тайком заметил Дальону, что возлагает большие надежды на вторичные выборы в Швеции. Не было никакой возможности освободить уполномоченных от надзора; ссылались при этом, например, на Румянцева, отправленного в Швецию Петром Великим, который, однако, сам первый приказал обращаться таким образом со шведскими посланными. Бестужевы одержали верх при обсуждении этого вопроса. Царица, по словам Брюммера, не в состоянии пока, при всем желании, избавиться от Бестужевых. Она упрекала Шетарди, что он не предложил, как обещал, польскому королю пригласить Михаила Бестужева взамен Кейзерлинга. Брюммер заметил по этому поводу, что Кейзерлинг пользуется доверием гр. Брюля, который мог бы воспротивиться такой замене. Затем Брюммер согласился с Дальоном, что принцу Голштинскому невыгодно было отказываться от шведского престола, ввиду того, что Царица еще не скоро может предоставить ему престол русский. Кроме того, Брюммер сообщил, что он не раз заявлял Царице о необходимости устранить окончательно Иоанна Антоновича и добился заключения его со всей семьей в Дюнамюнде. Быть может, предполагает Дальон, в этих словах кроется особый замысел Брюммера; во всяком случае, Царица своим образом действий приведет к тому, что или ее власть будет ограничена, или будет восстановлен Иоанн Антонович, или, наконец, принц Голштинский свергнет свою тетку с престола. Лесток сообщил Дальону, что короли прусский и польский просили Царицу о принятии их орденов. По его же словам, предполагается союз между Пруссией и Данией при взаимной гарантии прусской Померании и герцогства Шлезвигского. Хотя и уверяют снова, что в оборонительном договоре между Царицей и английским королем исключен случай войны с Францией, однако, Дальон счел нужным удостовериться в этом у вице-канцлера. Последний обещал, в свою очередь, осведомиться о том у Царицы. Далее Дальон заговорил с Бестужевым о проекте торгового договора между Францией и Россией. Бестужев отклонил проект Дальона, хотя и обещал узнать мнение Царицы по этому предмету. Дальон надеется на содействие Аргамакова, Бреверна и др. Есть основание думать, что прусский король также намерен расширить торговлю с Россией, ведущуюся доселе через Силезию. Для этой цели он назначил консула в Спб. и отправил агента в Москву. Копия письма от 15 сентября и извлечение из письма от 9 августа приложены к депеше. Последнее письма Дальона затерялось в Спб. По счастью, оно было шифрованное. Недавно Царица пожелала, чтобы Дальон высказался письменно о том, какие меры он считает полезными в управлении внутренними и внешними делами. Он начал уже исполнять желание Царицы, но затем его удержало опасение, что это не будет одобрено министром Амело, и он отклонил от себя данное поручение. Первоначальный же набросок прилагается к депеше. Известия из Персии тревожны. Кули-хан остановился лишь для сосредоточения своих сил. Его замыслы относительно России подтверждаются тем, что персидскому послу было предписано просить, от имени своего повелителя, руки Царицы для шаха или для его сына. Кроме того, счастливо окончившийся поход в Индию и нежелание воевать с турками могут побудить Кули-хана двинуть свои силы против России. Относительно герцога Цвейбрюкенского Дальон еще не успел ничего предпринять. По приказанию кардинала Флери он уплатил пенсионы, назначенные некоторым лицам при русском дворе. Лесток, хотя и мало полезен, несколько раз уже напоминал Дальону об этой уплате 621
    • 203. Перевод рукописи, на русском языке, носящей заглавие: "Размышления отшельника", приложено к письму Дальона от 19 января. - Императрица Елизавета вступила на русский престол, на основании своих законных прав. Петр Великий издал в 1722 г. закон о том, что монарх может по своей воле назначить кого угодно своим наследником. По этому закону Екатерина I вступила на престол и завещала его Петру II, обусловив, что, в случае бездетности последнего, престол перейдет к великой княгине Анне Петровне и ее потомкам, а за неимением их - к великой княжне Елизавете и ее потомкам и т.д.; притом все наследники престола должы быть православными. Так как Петр II умер без потомства, а сын в.к. Анны Петровны, принц Голштинский, неправославного исповедания, то, следовательно, престол принадлежал Елизавете Петровне с самого момента кончины Петра II. Все же, что происходило затем до воцарения нынешней Государыни, было незаконно. Странно, что русские министры не указали в манифесте на неправильность избрания Анны Иоанновны на престол. Быть может, они не желали лишать себя права выбирать государыню, или хотели дать возможность Иоанну Антоновичу воспользоваться впоследствии своими правами. Иначе следовало бы формальным образом уничтожить распоряжения, сделанные в царствование Анны Иоанновны. Однако, могут возразить, что, как только принц Голштинский примет православие, то получит возможность предъявить свои права на престол; но он не должен забывать, что своим положением всецело обязан лишь доблестному подвигу русской Императрицы. При неупроченном престолонаследовании всегда могут возникнуть смуты. Быть может, найдутся лица, желающие восстановления Иоанна Антоновича, с целью ограничения царской власти. Поэтому нужно как можно скорее отменить закон Петра Великого, составленный лишь на особый случай. Точно так же и сенат, имевший значение учреждением. Французские короли освободились, к своей выгоде, от собраниий государственных чинов, а английские совершенно подпали влиянию парламента. Соседство Швеции и Польши может представить при этом опасные примеры; подобными стремлениями, вероятно, и объясняется тяготение русских вельмож к Англии. Во всяком случае, сенату не нужно давать большей власти, чем имеет ее совет короля Франции. Должности канцлера и генерал-адмирала также слишком самостоятельны и, ввиду их вакантности ныне, следовало бы вовсе их упразднить. Для совещаний же Императрица должна назначить государственных секретарей и составить еще особый совет из 3 - 4 лиц, но с правом лишь совещательного голоса. Наконец, Императрица должна ограничить самовольство гвардии, хотя с большой осторожностью. Вообще же Царице не следует быть столь милосердной, потому что русский народ не достаточно цивилизован для мягкого управления. Английская королева Елизавета, при всем стремлении к популярности, не колеблясь, предавала смерти лиц, ей наиболее близких. Все эти соображения лишь набросок, имеющий в виду исключительно благо России и благополучие царствования Императрицы 626
    • 204. От г. Бюсси г. Дальону, Лондон 25 января. - Лондонский двор получил известие из Голландии, что англо-русский договор был подписан накануне отъезда Царицы из Москвы. Вейч уведомил о том Картерета, а Нарышкин заявил в аудиенции королю английскому. При дворе уверяют, что уже и ратификации договора обменены. Вейч утверждает, что договор подписан без ведома французского министра и не подвергся никаким изменениям по смерти кн. Черкасского; теперь Франция, по словам Вейча, утратит всякое влияние при русском дворе и в Швеции, и даже будет издан указ о прекращении торговли между Россией и Францией. Однако, по мнению Бюсси, надо подождать дальнейших событий, чтобы судить о последствиях этого договора, в особенности относительно дворов саксонского и берлинского. Король прусский объявил недавно, что он воспротивится вступлению в Германию английских войск, как собственных, так и наемных. В Голландии происходит сильное брожение умов. Там убеждены, что все суммы, выдаваемые парламентом, явятся лишь доказательством бессилия Англии, в качестве континентальной державы и приведут дела королевы венгерской в еще худшее положение. Из Сардинии пришло к английскому двору письмо, в котором уверяют короля Англии в преданности этой страны, и король сардинский испрашивает по этому поводу 100 тысяч фунтов стерлингов. Король великобританский сделает надлежащее обращение к парламенту, который, вероятно, разрешит выдачу просимой суммы. Лорд Бат будет назначен государственным казначеем. Этого желают и друзья его и враги; последние - с целью обнаружить побуждения, руководившие действиями противоположной партии. Возобновляются слухи о походе английских и наемных войск в Германию. Однако, Бюсси предполагает, что это делается лишь с целью добиться от парламента усиления военного бюджета 631
    • 205. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 25 января. - Амело уведомляет Дальона, что одно из отправленных им писем он получил, а другого не получал. Поход Кули-хана к Астрахани причинит, по мнению Амело, большие затруднения русскому двору. Мнение Дальона о влиянии этого события на шведские дела Амело признает справедливым. Вероятно, оно же задержит возвращение русского двора в Спб. Вряд ли, однако, все эти слухи придуманы Бестужевыми, чтобы задержать Царицу в Москве и отдалить грозящую им опалу, а тем временем привести в исполнение задуманный ими переворот. В Швеции, впрочем, ожидают каждую минуту переворота в России, грозящего гибелью и Царице, и герцогу Голштинскому. Кн. Кантемир, по заявлению Амело, выказывает благоприятное отношение, как к общим делам, так и к франко-русской дружбе, в особенности. Это, без сомнения, соответствует и настроению Царицы, которое Дальону предписывается при случае поддерживать. P.S. Амело привовокупляет, что он написал вышесказанное по желанию самого кн. Кантемира, и Дальон должен этим воспользоваться надлежащим образом 632
    • 206. От г. Дальона г. Амело, Спб., 26 января. - За Францию, по заявлению Дальона, стоит лишь Царица и небольшое число ее подданных. Все остальные преданы Австрии и Англии. Дальон предполагает, что следует держаться пока лишь выжидательной политики. Вице-канцлер Бестужев сообщил Дальону, что англо-русский договор отличается от того, который был предложен Финчем, лишь незначительными изменениями к невыгоде англичан. Кн. Кантемиру было поручено дать при французском дворе требуемые относительно договора объяснения, а затем будет сообщен и весь договор in extenso. Вряд ли циркулярная нота, отправленная к русским министрам при иностранных дворах, сразу переменит их взгляды относительно Франции, но ничего иного нельзя пока сделать. Образ действий Лестока несколько изменился. Он принял пенсион от Англии, получил в подарок портрет короля польского, украшенный бриллиантами и, по всей вероятности, не мниовали его и прусские червонцы. Король прусский и прежде щедро награждал фельдмаршала Миниха и его сына; впрочем, вероятно, Лесток все-таки на первый план поставит интересы Франции. Другое лицо при русском дворе зато весьма ревностно служит французским интересам своими сообщениями и даже внушениями. Провозглашение герцога Голштинского наследником русского престола было подготовлено незаметно: даже Бестужевы были уведомлены о том лишь в последний момент. Вообще Царица им не доверяет более. При провозглашении наследника Царица опасалась замыслов сторонников Иоанна Антоновича. Старания Бестужевых привлечь Царицу к участию в Бреславльском договоре казались ей поэтому подозрительными. Что касается ненависти русских к Голштинскому дому, то она теперь, по-видимому изчезла вместе с устранением лиц, нерасположенных к голштинскому двору. Царица весьма будет довольна изъявлением готовности французского короля содействовать ее планам относительно провозглашения епископа Любского наследником в Швеции, при условии возвращения Финляндии этой державе. По-видимому, предполагает Дальон, ему придется персому сделать заявление в таком смысле. Следует опасаться, однако, Бестужевых, вмешавшихся в это дело. Дальону пока не удалось видеть Брюммера, дабы объясниться с ним обо всем, а в особенности о проекте брака епископа Любского с английской принцессой. Когда это выяснится, Дальон предполагает отправить Мельера в Стокгольм. О способах привлечь обер-гофмаршала Бестужева на сторону Франции, Дальон обещает вскоре уведомить Амело 633
    • 207. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 28 января. - Амело сообщает из верного источника, что оборонительный трактат между Россией и Англией подписан. Весьма желательно было бы знать условия договора, особенно ввиду стараний Вейча привлечь к участию в нем и Голландию. До сих пор, по-видимому, шведы не расположены содействовать видам Царицы относительно епископа Любского. Однако, пока Дальону предписывается лишь сообразоваться с прежними инструкциями, обнадеживая Царицу относительно готовности французского короля содействовать ей в этих планах. Заискивание короля прусского перед Царицей весьма понятно: Россия единственная держава, которой он опасается. Амело рассчитывает на дальнейшие сообщения Дальона относительно движения персов к Астрахани 636
    • 208. От г. Дальона г. Амело, Спб., 29 января. - Желательно было бы, заявляет Дальон, чтобы Царица выказал большую признательность к Швеции, по поводу провозглашения ее племянника наследником шведского престола. Заявив о запоздалости этого решения, она разумела лишь, что герцог Голштинский не может им более воспользоваться. Дальону не удалось пока видеть Брюммера, и поэтому он не может исполнить данных ему повелений. Удержание 15% из жалованья находящихся на государственной службе вызывает сильное неудовольствие 638
    • 209. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 1 февраля. - Амело продолжает сомневаться в том, что случаи войны с Испанией и Францией исключены из англо-русского договора. Тогда бы кн. Кантемир должен был заявить о том в Париже; он, между тем, высказался лишь в общих чертах, что Царица, вероятно, не позволит применить помянутого договора в ущерб интересам Франции; и лорд Картерет заявил Бюсси, что этой оговорки относительно Франции в договоре не существует. Лучше бы всего, по мнению Амело, если бы Царица продолжала под разными предлогами уклоняться от окончательного заключения трактата. Теперь же Картерет хвалится, что англия всецело располагает Трубецким, Бреверном и Бестужевым, и что Франции даже воспрещено будет вести торговлю с Россией. Разумеется, это лишь надежды английского двора и такие слухи распространяются с целью побудить парламент к выдаче чрезвычайных субсидий. Амело убежден, что Царица никогда не согласится на прекращение торговли с Францией, хотя это и подтверждается как бы ее запрещением носить парчевые одежды, потому что таким указом наносится громадный ущерб лионским и турским фабрикам и оказывается покровительство шелковым и шерстяным английским тканям. Однако об этом указе Дальон ничего не сообщил французскому двору, между тем, как должен был бы даже воспрепятствовать по возможности приведению его в действие. Прусский король выказывает нетерпение по поводу того, что английский министр в России не побудил до сих пор Царицу присоединиться к Бреславльскому договору. Картерет ответил на это, что заключение англо-русского трактата подвинет и это дело 638
    • 210. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 3 февраля. - По-видимому, достоверно, что в России запрещено ношение парчевых одежд, чему весьма радуются в Лондоне. Такое распоряжение не соответствует уверениям Царицы жить в согласии с королем Франции и выраженному ею желанию заключить с ним торговый договор. Амело намерен по этому поводу объясниться с Кантемиром. Дела в Германии остаются в прежнем положении, а в Голландии влияние английской партии падает 639
    • 211. От г. Дальона г. Амело, Спб., 5 февраля. - Дальон сообщает о свидании своем с Брюммером. По заявлению последнего, влияние Бестужевых все возрастает. К ним примкнул и Бреверн. Однако Царица повторяет, что она желала бы избавиться от обер-гофмаршала Бестужева и предостерегала принца Голштинского от влияния обоих братьев. Брюммер жаловался, что Бестужевы нападают даже на него: он написал Нолькену, что шведы могут теперь надеяться на более выгодный мир с Россией. Через русского резидента в Гамбурге письмо стало известно вице-канцлеру и было им доложено Царице с присовокуплением злонамеренных наветов. Но Царица сама сообщила обо всем Брюммеру, который высказал, что намерен и впредь писать в том же смысле. Дальон по этому поводу еще более восстанавливает Брюммера против Бестужевых, старавшихся, по его словам, воспрепятствовать даже приезду Брюммера к русскому двору. Брюммер тогда обещает Дальону употребить все силы на борьбу с Бестужевыми; уже ранее он говорил, что не следует допускать сближения принца Голштинского с русскими вельможами и предпочитал, чтобы принц отдавал большую часть своего времени ученью. Дальон осведомился у Брюммера, насколько можно доверять Лестоку, и тот привел несколько примеров полной искренности Лестока, осуждавшего Вейча и Воронцова, в присутствии Царицы. Затем Брюммер сообщил Дальону, что Пехлин отчаивается в успехе голштинских планов при содействии англичан, ненавидимых шведами. Несмотря на сообщение о том Царице, Бестужевы и Бреверн уверяют ее, что лишь с помощью Англии можно возвести епископа Любского на шведский престол, и побудили даже Государыню заключить обязательство с лондонским двором, по поводу брака помянутого епископа с английской принцессой. Что касается возвращения Финляндии Швеции, то это еще не обещано официально. Бухвальду поручено лишь раздавать деньги в Стокгольме и обещать вообще благоприятные условия мира. Финляндия же будет предложена шведам, может быть, через Румянцева и Любраса. Дальон заявил по этому поводу, что Франция весьма неприятно такое решение Царицы, и он, Дальон, имеет сообщить ей нечто от имени короля. Затем Дальон осведомился у Брюммера о способе вознаграждения его франц. королем., и хотя Брюммер отказался от подарков, Дальон надеется, что он примет более или менее значительную денежную сумму. В тот же день вечером Брюммер сообщил Дальону, что передал разговор их Царице и поколебал ее решение относительно брака епископа Любского с английской принцессой. В следующее свидание Брюммер сказал Дальону, что ему удалось убедить Царицу в необходимости заключить скорее мир со Швецией, указав на опасность сосредоточения войск вблизи Спб., в виду замыслов, грозящих вдобавок со стороны Кули-хана. Затем Дальон уведомляет Амело о получении нового письма от него и уверяет, что напрасно английский король в тронной речи говорил парламенту о заключении англо-русского договора, который был подписан лишь позже. Барон Мардефельд сообщил также, что и договор с его двором был подписан через два дня после лондонской тронной речи. Царица, по словам Дальона, уже раскаялась, что уступила в этом деле настояниям Бестужевых и их партии. Кавалер Риньяк, служащий в России, пишет затем Дальон, желает возвратиться во Францию и ходатайствует о получении там полковничьего чина. Дальон присоединяется к его ходатайству и просит отвечать шифрованной депешей. Любрас ездил в Кронштадт и через несколько дней отправится на конгресс в Або, взяв с собой несколько инженеров, для составления карты Финляндии. Это до некоторой степени ослабляет надежды на возвращение помянутой области Швеции 641
    • 212. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 10 февраля. - Шведские дела, по сообщению маркиза Ланмари, остаются в прежнем положении. Открытие конгресса в Або, по-видимому, приближается; пока нельзя еще предвидеть, будет ли он иметь влияние на решение вопроса о наследовании шведского престола. Английские министры надеются привлечь к англо-русскому трактату дворы прусский, саксонский и голландский и совершенно уничтожить влияние Франции на севере. Но благоразумные люди понимают, что эти надежды совершенно несбыточны. В мемориях, представленных голландским штатам английским и прусским министрами, о присоединении их к англо-русскому трактату заметна существенная разница: английский министр включил опущенное прусским заявление о том, что цель этого союза - установить сообща меры, относящиеся к войне между императором и королевой венгерской. Этого достаточно, чтобы судить о нежелании прусского короля участвовать в наступательных действиях, тем более, что, по-прежнему его заявлению, он не допустит прохода через Пруссию наемных английских войск для помощи королеве венгерской. Точно также потерпел неудачу проект английских сторонников в Голландии, хлопотавших об отправлении в помощь королеве венгерской двадцатитысячного корпуса, который должен был бы охранять Нидерланды, когда помянутая государыня удалит оттуда свои войска. Кроме того, польский король недоволен венским и лондонскими дворами, предлагающими ему лишь субсидии за доставление саксонских войск. Тем не менее, английские министры уверяют, что они побудили Царицу отказать в гарантии Силезии прусскому королю, с целью склонить его потом при помощи этой приманки со стороны русского двора на все, что они ни предложат, когда он увидит, что Царица готова присоединиться к Бреславльскому договору, а королева венгерская - к московскому. Они уверяют, что Голландия и Польша также примкнут к союзу, однако, признаются сами, что Царица все-таки отказывает в помощи королеве венгерской, ввиду необходимости защищать русские области со стороны Швеции и Персии. Россия, по-видимому, не приняла посредничества англичан, при заключении мира со Швецией; это также противоречит заявлениям английских министров 647
    • 213. От маркиза де-ла-Шетарди г. Лестоку, Париж, 11 февраля. - Шетарди уведомляет о неисправном получении писем от Лестока. Проницательность Царицы относительно Воронцова восхищает Шетарди. Бухвальд слишком торопился, по мнению Шетарди, хлопотать о браке епископа Любского с английской принцессой. Всякий претендент на шведский престол должен быть в союзе с друзьями Швеции, то есть, с французами. При выполнении же помянутого плана, Франция прнуждена будет отступиться от дела, и Лесток должен это объяснить Царице. Раз принцу Голштинскому, ввиду провозглашения его русским наследником, нельзя унаследовать шведского престола и Царица желает провести кандидатуру епископа Любского, то, пусть она конфиденциально заявит о том королю Франции, через Кантемира или Дальона, и Шетарди обещает с своей стороны всякое содействие, какое уже было им оказано при провозглашении принца Голштинского наследником в Швеции. При этом Царица должна высказать, какую награду она обещает Швеции за избрание епископа Любского. Прилагаемые к письму Лестока документы весьма интересны для Шетарди, доказывая дружбу конфидента с Шембергом и великодушие, проявленное Царицей. при посещении нового дома Лестока. Что касается возвращения Шетарди в Спб., то для этого недостаточно, чтобы Бреверн следил за действиями вице-канцлера, равно как и заявлений Лестока, что ему нечего беспокоиться о Бестужевых. Поручение же, данное Шетарди хлопотать о переводе Михаила Бестужева в Дрезден, оказалось невыполнимым, потому что там не было гр. Саксонского, и Кейзерлинг, снискавший расположение Брюля, не желает оставлять своего поста. Если Царице невозможно избавиться от Бестужевых, то и ему, Шетарди, к его сожалению, нельзя изменить своему слову; иначе ему опять пришлось бы просить весьма скоро об отзыве от поста. Решение Шетарди вернуться в Россию или отправиться во Фландрию, чтобы сражаться с англичанами, зависит вполне от Царицы. Австрийские войска не могли удержать французов в Праге и выпустили их оттуда. К весне у императора будет 35 тысяч регулярных войск, а у маршала Брольи - 60 тысяч. Под командованием же маршала Ноайля будет находиться 50 тысяч наблюдательного корпуса, имеющего в виду следить за действиями англичан 649
    • 214. От г. Дальона г. Амело, Спб., 12 февраля. - Милости, оказанные Царицей барону Миниху, вызывают всеобщее удивление и зависть. Желание русских удалить от двора иностранцев все усиливается. Однако, вследствие благоволения Царицы к барону Миниху нельзя предполагать, чтобы была смягчена участь его брата, фельдмаршала. Известно, что братья Миниха не терпели друг друга. Барон Миних ничего не сделал даже в пользу своего племянника, находящегося под домашним арестом, в ожидании возвращения в свои лифляндские поместья, по окончании шведской войны. Брюммер просил Дальона дать ему еще несколько дней срока для доклада Царице о происходившем у них разговоре 652
    • 215. От г. Дальона г. Амело, Спб., 19 февраля. - Уведомление о получении письма, в котором сообщалось известие о смерти кардинала Флери. Дальон намеревается немедленно известить о том русских министров. Он сообщает о получении нового трактата от Амело и удивляется неправильной доставке своих писем, что подтверждает его подозрения о перлюстрации их. Известие о движении Кули-хана к Астрахани вполне достоверно. Напрасно вице-канцлер уверяет, что хан снова направился к Испагани. Русский двор принимает все меры к укреплению Астрахани. К сожалению, оттуда нельзя получить точных сведений, потому что внутренняя почта из Спб. доходит лишь до Москвы. Сообщение Ланмари о распространившихся в Швеции слухах относительно готовящегося в России переворота подтвердилось и письмом Пехлина Брюммеру, которое последний показал Царице. Однако, она не обратила на это внимания, несмотря на заявление Брюммера, что именно беспечность принца и принцессы Брауншвейгских и гр. Остермана дала возможность нынешней Государыне вступить на престол. В России, действительно, господствует всеобщее недовольство, в особенности среди войск, не получающих жалованья. Беспорядок все увеличивается. Реформы, обещанные в Москве, не приводятся пока в исполнение. Следует, однако, думать, что циркулярная нота русским министрам при иностранных дворах производит действие, потому что кн. Кантемир стал обнаруживать благоприятные для Франции взгляды. Он еще более утвердился в таком образе мыслей, предполагает Дальон, когда узнает, что стараниями последнего было обнаружено разгневавшее Царицу самовольное распоряжение ее министров уменьшить содержание кн. Кантемира, когда он будет облечен лишь званием полномочного министра. Маркизу Шетарди и маркизу Боннаку пожаловал орден св. Андрея, а Царице и Мардефельду - прислан орден Черного Орла. Барон Нейгауз, посетив русских министров, остался весьма недоволен вице-канцлером. Брюммер намерен представить по этому поводу меморию русскому двору, вызванную, вдобавок, еще сетованиями великого князя по поводу того, что он, в ожидании наследования русского престола, утратил шведский, которого, однако, не желает терять окончательно. Кроме того, Брюммер готовится представить Бестужевым и Бреверну другую меморию, о Берг-Юлихском наследстве. Копию ее чернового отпуска Дальон прилагает к депеше. Брюммер надеется, что при решении этого вопроса принцу Голштинскому будет выдана его доля наследства в виде денежной суммы. Брюммер сообщил при этом о полученных им из Берлина известиях о враждебных замыслах прусского короля относительно курфюрста Пфальцского. Несмотря на все старания Брюммера отвлечь внимание Царицы от устраиваемых ею празднеств, и серьезно взглянуть на свое положение, он добился от нее лишь обещания переговорить с Дальоном во время одного из маскарадных балов. Брюммер сообщил также последнему, что при русском дворе весьма опасаются союза Пруссии со Швецией. Шведским уполномоченным здесь было обещано, что их старания в пользу провозглашения епископа Любского наследником в Швеции будут вознаграждены Царицей также, как и старания в пользу ее племянника. Однако, в Швеции, по-видимому, не желают более принимать министров от великого князя; Ланмари предоставил в распоряжение Пехлина свои денежные средства и влияние своих друзей, чтобы относительно этого министра не было принято неблагоприятного решения. Царица весьма признательна за это Ланмари. Бухвальду было предписано не выказывать близости к английскому представителю в Швеции, не пользующемуся там, вопреки его заявлениям, большим кредитом, и заявить о своей солидарности с Францией 653
    • 216. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 24 февраля. - Уведомление о получении писем. Сообщение, переданное Дальоном Царице о грозящей ей опасности, трудно теперь дополнить подробностями, потому что прерваны сношения с лицами, доставившими эти сведения. Притом Царица отнеслась к ним настолько равнодушно, что нет надобности, по мнению Амело, настаивать на этом сообщении. Ввиду провозглашения принца Голштинского наследником русского престола, Амело неоднократно осведомлялся у Кантемира, не имеет ли русский двор в виду другого кандидата на шведский престол. Кантемир заявил, что это - епископ Любский; но что Царица нимало не желает стеснять свободы выборов в Швеции; а если Франция окажет ей при этом содействие, то заслужит признательность с ее стороны. Амело отвечал, что Ланмари будет предписано не противодействовать плану Царицы, успех которого ускорит водворение мира на севере. Дальону предписывается поступать в этом деле согласно с дальнейшими инструкциями Ланмари, но не сообщать Царице о прежних планах короля Франции относительно герцога Цвейбрюкенского. Решение шведов будет зависеть от переговоров шведских уполномоченных с русскими министрами. Это, вероятно, и разумел Шетарди, указывая на значение вторичных выборов в Швеции. Окончательное решение короля относительно возвращения Шетарди в Спб. Амело еще неизвестно. Бестужев, как ему кажется, избегает переговоров с Дальоном о заключении торгового трактата между Францией и Россией. Между тем Кантемир находил это весьма подходящим для русских интересов. Точно также Бестужев и Кантемир сообщают разноречивые известия относительно исключения случая войны с Францией из условий англо-русского договора; однако, ни тот, ни другой не высказываются категорически. Амело не находит пока возможным отвечать Дальону на сделанное им предложение относительно Мелиссино; надо прежде узнать, возможно ли заключение торгового договора с Россией; а тогда будет видно, как воспользвоаться услугами различных лиц. С будущей почтой Амело обещает ответить Дальону и по вопросу о назначенном ему содержании. P.S. Рукопись под названием "Размышления отшельника" (№203) содержит весьма справедливые замечания, но, ввиду недостаточного доверия, оказываемого Дальону при русском дворе, ему не следовало давать советов по столь щекотливым вопросам. 2-е P.S. Старания датской партии в Швеции, совместно с английской, имеют в виду не только помешать провозглашению наследником епископа Любского, но и образовать лигу из королей английского и датского и некоторых принцев или союзников Брауншвейгского дома, с целью восстановления Иоанна Антоновича на русском престоле. Дальону предписывается осторожно воспользоваться этим известием, чтобы убедить еще более Царицу в преданности к ней французского правительства 656
    • 217. От г. Дальона г. Ланмари в Стокгольм, Спб., 26 февраля. - При разговоре с Царицей во время маскарадного бала Дальон сообщил ей о готовности короля содействовать ее планам в Швеции, но для этого ему нужно знать их точным образом; однако, что касается проекта брака между епископом Любским и английской принцессой, то он является неподходящим ни для Франции, ни для самой России. Царица поручила выразить королю свою благодарность за его готовность к содействию, а относительно помянутого брачного проекта сказала, что ничего еще не решено окончательно, и обещала сообщить о положении этого дела. Однако, она не заявила решительно, что упомянутый брачный проект будет оставлен. Дальону сообщает о вторичных выборах, готовящихся в Швеции и могущих кончиться не в пользу епископа Любского. Перейдя к вопросу о возвращении Финляндии Швеции, Дальон имел столь же мало успеха и в этом деле: Царица ограничивалась общими обещаниями, не желая делать первого шага относительно примирения со Швецией и ссылаясь на высокомерие, обнаруженное Нолькеном при последних его совещаниях. Ввиду такого образа действий Царицы, Дальон не надеется на успех и в будущем, хотя Лесток обнадеживает его относительно возвращения Финляндии Швеции. Дальон не надеется на успех и в будущем, хотя Лесток обнадеживает его относительно возвращения Финляндии Швеции. Дальон предполагает, на основании слов Брюммера, что Царица неискренне говорила с ним о проекте брака епископа Любского. Ввиду этого, если герцог Цвейбрюккенский одержит верх над другими кандидатами в Швеции, то Царице нельзя будет упрекнуть французское правительство: кредит же Бестужевых, советовавших действовать при помощи англичан, будет тогда подорван. Но при этом исчезнет почти всякая надежды на умиротворение севера 660
    • 218. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 3 марта. - Уведомление о получении писем. Амело ждет пока разъяснений кн. Кантемира относително англо-русского договора. Министр спрашивает Дальона, может ли он, без особого неудобства, сообщать кн. Кантемиру, политические сведения, доставляемые Дальону Брюммером. Дело в том, что сообщения Брюммера значительно расходятся с заявлениями кн. Кантемира, который высказал, например, что Царица не желает вмешиваться ни прямо, ни косвено в шведские выборы наследника престола, хотя и будет довольна, если Франция употребит свои старания в пользу епископа Любского; однако, кн. Кантемир ничего не сказал об условиях мира, которые будут в зависимости от решения вопроса о престолонаследии в Швеции. Сдержанность русских в этом случае заставляет подозревать скрытые планы, что подтверждается союзом, образующимся между Данией и Англией и направленным, вероятно, к устранению епископа Любского от шведского престола. Быть может, Англия и Россия вступила в тайное соглашение относительно кандидата из Гессенского дома, - гораздо труднее предположить разногласие между Бестужевым и английским министерством. Так как кн. Кантемир не испрашивал особой аудиенции у короля для сообщения ему о решении относително принца Голштинского, то и Дальон может теперь передать волю короля в частной аудиенции. Впрочем, это предоставляется на его усмотрение, тем более, что церемониал кн. Кантемира, как полномочного министра, не выработан окончательно, и ему было бы неприятно являться в низшем ранге, что не имеет место относительно Дальона. Ответ, данный русским двором Вейчу, по вопросу о присоединении к Бреславльскому трактату, был уже известен Амело; но ему известен и другой ответ, более определенный, копию которого он прилагает к посылаемой депеше. Амело не знает, однако, действительно ли присоединилась Царица к помянутому договору. Во всяком случае, ему сообщали, что прусский король заключил с Царицей союз и, вероятно, упомянул в нем о новых своих завоеваниях. Хотя, судя по словам его, Дальона, и мало можно ожидать от содействия Лестока, однако, чтобы его не раздражать, нельзя прекратить выдачу ему пенсиона до тех пор, пока не представится доказательств его недобросовестности. То же самое и о других лицах 663
    • 219. От г. Дальона г. Амело, Спб., 5 марта. - Дальону не удалось пока узнать точным образом, включено ли условие относительно Франции в англо-русский договор. Разумеется, лучше было бы, по мнению Дальона, для интересов короля да и самой Царицы, уклоняться под различными предлогами от заключения этого договора; хотя англичане и располагают вполне Бестужевыми, Бреверном и генерал-прокурором Трубецким, все-таки Царица не находится под полным их влиянием. По окончании войны все русские, конечно, будут стремиться лишь отдохновению, а Царица по-прежнему - к удовольствиям. Таким образом, воцарится в России спокойствие, нарушаемое лишь внутренними волнениями; и Россия обратится в прежнее ничтожество, из которого ее извлек Петр Великий. Уверения лорда Картерета о прекращении торговых сношений между Россией и Францией ни на чем не основаны. Однако, запрещение носит парчевые одежды действительно было сделано, но вовсе не под влиянием англичан. Оно имеет началом еще постановление регента Бирона, отмененное затем правительницей Анной Леопольдовной и после некоторых колебаний возобновленное нынешней Государыней, в самом начале ее царствования, когда англичане еще не пользовались никаким влиянием. Противиться постановленному запрещению весьма трудно, хотя и можно будет указать Царице за то, что таким образом она лишает себя возможности обессилить аристократию; к тому же Царица сама любит роскошь. Во всяком случае, у Франции останутся для торговли с Россией многие другие предметы. Дальон соглашается с тем, что подписание англо-русского трактата может облегчить выполнение того, что было обещано прусскому королю относительно гарантии Силезии. Однако, вряд ли англичане и австрийцы будут усердно отстаивать эту статью, и вряд ли Царица примет на себя такие значительные обязательства, а если и примет, то вряд ли их исполнит. Это подтверждается и ответом ее Лестоку по поводу англо-русского договора. Валори сообщает, что прусский король, как говорят, заключил союз с Россией, но Брюммер и Лесток опровергают это. Мардефельд отвечал уклончиво на этот вопрос. Прусский министр заявлял неоднократно, что, если в Швеции наследником будет избран кронпринц датский, то прусский король двинется с 50-тысячным войском в Данию. Несмотря на почтение, питаемое Мардефельдом к русским министрам, он находит неправильным их образ действий со шведскими уполномоченными. Недавно он уведомил Дальона о том, что его брату, находящемуся на службе в Голштинии, поручена дипломатическая миссия к лондонскому двору. Опасения русского двора относительно Персии, по-видимому, рассеивается, хотя слухи о возвращении войсй Кули-хана, опровергаются последними известиями. К двадцатитысячному корпусу, находящемуся в Финляндии, снаряжается еще сорокатысячный корпус и 25 тысяч солдат будет отправлено на галерах. За исключением уехавшего в Германию Левендаля при армии останутся прежние генералы. Из Архангельска ожидают прибытия 14 военных кораблей и нескольких фрегатов. Всеобщее недовольство среди русских продолжает, однако, расти. Брюммер соглашается принять в подарок лишь портрет французского короля. Царица и великий князь одобрили его решение. Портреты, присылавшиеся к русскому двору прусским и польским королями, были богато украшены. Несколько купцов различных национальностей, но не французов, были арестованы, по сообщению Дальона, за обман в таможне при помощи фальшивой печати. Министры различных держав собирались сделать по этому поводу представление Царице, однако Дальон уклонился от участия в этом, с целью выказать, главным образом, добросовестность французских негоциантов 665
    • 220. От г. Дальона г. Амело, Спб., 12 марта. - Неопределенное положение шведских дел, как думает Дальон, должно вскоре прекратиться. Что происходит в Або, совершенно неизвестно. Хвастливость англичан заслуживает лишь презрения. Из заявлениям противоречат: образ действий голландцев, неблагоприятное к Англии отношение дрезденского двора и заявления прусского короля и его министров. Для того, чтобы привлечь эти державы к англо-русскому союзу, следовало бы скрыть от них образ мыслей Царицы и ее министров. Министры же помянутых держав при русском дворе не могут этого сделать, и Бестужевы вряд ли успеют убедить их в том, что Россия будет действительно исполнять все статьи договора. Что касается особого договора между русским и прусским дворами, то неизвестно, существует ли он. Если бы Царица присоединилась к Бреславльскому трактату, то, разумеется, гарантировала бы Силезию прусскому королю; но вряд ли англичанам удастся склонить к присоединению русскую Государыню; и сомнительно, чтобы прусский король верил их обещаниям. Если он согласится на вступление в Германию вспомогательных войск для помощи королеве венгерской, то лишь имея ввиду новые завоевательные планы. Во всяком случае, из России не будет выслано ни значительных денежных субсидий, ни войск, потому что денег там нет и сражаться за других русские не станут. Верностью же своим обещаниям они также не отличаются. Что касается Силезии, то можно было бы указать Мардефельду, что препятствия к ее гарантированию Россией исходят из Англии, но нельзя, как советует Валори, предлагать услуг Франции в этом деле. Это противоречило бы общей французской политике; притом Мардефельд слишком недоброжелателен к французским интересам. Дальон обещает узнать, устранила ли Россия предложенное Англией посредничество при заключении мира со Швецией. Это известие подтверждается и словами Царицы, переданными ему через Брюммера, что Россия не желает вмешательства в это дело какой-либо иной державы, кроме Франции. Царица в течение поста ведет весьма уединенный образ жизни, не принимая почти участия в делах. Между тем, было арестовано около 12 гренадер, вступивших, как говорят, в опасный заговор. Уже некоторые лица громко восстают против запрещения парчевых одежд. Однако, бороться с интригами англицан весьма трудно, ввиду их необычайной щедрости. Дальон упоминает при этом о подарке, сделанном ими Воронцову. Барон Нейгауз получил на свои заявления письменный ответ от русских министров. Они по-прежнему настаивают на императорском титуле. Когда же Нейгауз сослался на пример Франции, то министры заявили, что Франция, быть может, и согласится на признание этого титула. Дальон замечает по этому поводу, что, чем более будет императоров, тем менее их титул будет возвышаться над королевским. Барон Мардефельд в торжественной аудиенции поднес Царице орден Черного Орла. За обедом у Великого Князя Дальон имел случай убедиться, что Великий Князь с удовольствием примет в подарок от французского правительства оружие хорошей работы. По многим известиям из Вены, армия графа Гаке совершенно уничтожена, но Валори опровергает эти слухи. Географ Делиль, находящийся в России, намерен тайно перслать гр. Морепа карты и рукописи, касающиеся этой страны. Дальон отправляет эту посылку к Амело через Ланмари. Письма же Делиля к Морепа Дальон отсылает ради безопасности Делиля, шифрованным. Судя по военным приготовлениям, русские хотят вскоре начать кампанию десантом 669
    • 221. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 18 марта. - Уведомление о получении письма. По-видимому, со времени отправления Бухвальда в Швецию и возвращения шведских уполномоченных, исчезла последняя надежда на мир, и в Стокгольме заняты военными приготовлениями. Решение относительно наследования шведского престола совершенно пока неизвестно; англичане, быть может, совместно с Россией или Данией, стараются лишь усилить замешательство в делах и повредить восстановлению мира. Дальону надлежит тогда высказать лишь сожаления, что Россия уклонилась в этом деле от услуг франц. короля; если же переговоры примут более благоприятный оборот, то Дальон может высказаться и относительно способов примирения со Швецией 673
    • 222. От г. Дальона г. Амело, Спб., 19 марта. - Хотя замыслы персов и не беспокоят более Царицу, но ее тревожат волнения внутри государства. Арестовано несколько сержантов гренадерской роты и другие близкие к Царице лица. Следственная комиссия состоит из Девьера, камергера Шувалова и прапорщика Грюнштейна. Главные зачинщики были подвергнуты пытке, причем оказалось, что заговор направлен против Царицы, Великого князя и вообще всех иностранцев. По-видимому. Россия стремится вернуться к своему первоначальному ничтожеству. Царице даже было предложено восстановить патриаршество. Вице-канцлера Бестужева Дальону все еще не удается видеть. Брюммер уверяет, что с прусским двором не заключено никакого договора. Кавалер Вейч высказался открыто против короля прусского, и Царица собирается спросить его, почему он так резко изменил свое мнение. Эти известия подтверждают предположение Дальона, что Царица не гарантировала Силезии прусскому королю. Заявление Дальона Мардефельду о препятствиях, мешающих прусским переговорам в России, было встречено с полнейшим равнодушием. Брюммер подтвердил, что брат этого прусского министра отправлен в Лондон, с целью хлопотать о браке епископа Любского с английской принцессой 674
    • 223. От г. Дальону маркизу Ланмари, Спб., 20 марта. - Документы, присланные министром Амело, были сообщены Дальоном Брюммеру и произвели на него сильное впечатление. Он обещал немедленно передать их содержание Царице. Действительно, заметно сильное брожение среди русских. Против Лестока соединилось несколько приближенных Царицы. Они стараются устранить и Брюммера от особы Великого князя. Дальон предполагает, что эти лица находятся в соглашении с тайными врагами Государыни 676
    • 224. От г. Дальона г. Амело, Спб., 26 марта. - Дальон пишет, что Ланмари случайно узнал о содержании инструкций лорда Картерета Гюи-Диккенсу и прислал копии с них ему. Теперь он сообщает прежде всего извлечения из письма, отправленного им к Ланмари. Он напоминает Амело о необходимых предосторожностях ввиду того, что некоторые требующие тайны фразы в его письмах не шифрованы. По вопросу о шведском престоле Дальон обещает сообразоваться вполне со сведениями, получаемыми от Ланмари. Впрчоем, обстоятельства помешали ему сообщить Царице о прежних намерениях короля относительно герцога Цвейбрюкенского. Все побуждает Дальона быть крайне сдержанным в сношениях с русскими министрами по вопросу о шведском престоле. Что касается заключения торгового договора между Россией и Францией, Бестужев сказал, что Царица не против этого, однако, надо сначала подождать окончания шведской войны. Размышления по поводу инструкций Картерета Гюи-Диккенсу еще более убеждают Дальона в необходимости повременить с этим делом. О сообщениях же кн. Кантемира об англо-русском договоре Бестужев заявил, что они не опираются на данные ему инструкции. Точно также и случай исключения войны с Францией из англо-русского договора не был вполне выяснен Бестужевым. Противоречия между словами вице-канцлера и кн. Кантемира объясняются соперничеством: покойный кн. Черкасский намеревался выдать замуж за кн. Кантемира, как своего прежнего соперника. Дальон польщен одобрительным отзывом Амело о его рукописи "Размышления отшельника", составленной лишь по особой просьбе Царицы. Действия Дании в Швеции совместно с Англией, равно как и инструкции Картерета Гюи-Диккенсу естественно вызывают подозрения, но пока нельзя еще действовать на основании этих документов. Брюммер подтвердил известие о брачных проектах между английской принцессой и наследным датским принцем и между сестрой датского принца и герцогом Кумберлендским; все это с целью позднейшего перехода датского престола к английскому принцу. Судьба Иоанна Антоновича, по-видимому, до сих пор мало интересовала Данию. От Англии же Бестужевы и Бреверн отклоняют, между тем, все подозрения. Они ярые противники Франции. Однако, донесения кн. Кантемира Царице несколько ослабляют за последнее время их вредное влияние. На днях прибыл к русскому двору гр. Огинский, с целью поздравить Царицу с восшествием на престол, но, вероятно, он будет говорить и о Курляндии. Впрочем, все дела фактически находятся в ведении его супруги. Кавалер Вейч имел аудиенцию у Царицы для поздравления ее, от имени своего государя, с провозглашением пр. Голштинского наследником. Затем он явился для такой же цели к Великому Князю. Ему отвечали вице-канцлер и кн. Щербатов. Дальон не исполнил пока данных ему по этому же поводу инструкций, так как Брюммер и Лесток советовали ему последовать примеру прочик дворов 677
    • 225. От г. Амело г. Дальону, Париж, 27 марта. - Уведомление о получении писем. Разговор, происходивший у Дальона с Царицей, не показывает особого расположения этой Государыни действовать совместно с королем, в видах умиротворения севера. Все ее миролюбивые намерения, быть может, неискренни. Кн. Кантемир сообщил письмо Царицы, в котором говорится, что тревога ее относительно Персии не помешает отправить, в случае надобности, достаточное число войск для борьбы со Швецией. Амело предписывает Дальону подробнее исследовать настроение русских и положение дел при русском дворе. Так как Брюммер передал ему лишь конфиденциальным образом меморию о притязаниях принца Голштинского относительно Берг-Юлихского наследства, то Дальону нет необходимости входить в какие-либо объяснения по этому предмету. Желательно лишь, чтоб помянутый принц все более чувствовал необходимость в покровительстве ему короля Франции и императора германо-римского, и чтобы это побудило Царицу более деятельно проявлять сочувствие к интересам французского короля. Если Дальону случайно удастся получить копию англо-русского договора, Амело просит прислать ее к нему 680
    • 226. От г. Дальона маркизу Ланмари, Спб., 2 апреля. - Дальон сообщает, что Царица внимательно прочла документы, им представленные и направленные против Бестужевых и английского двора, но усомнилась в их достоверности и ограничилась обещаниями общего характера. Дальон просит снисхождения по поводу испытанной им при этом неудачи и считает необходимым избегать пока резкого образа действий. Чтобы избавиться от Михаила Бестужева, Дальон действует через одного из преданных ему лиц на гр. Ягужинскую, невесту Бестужева, и внушает ей желание уехать из России. Быть может, это побудит Царицу отправить обер-гофмаршала к какому-нибудь германскому двору. Брат же его, вице-канцлер, как предполагает Дальон, должен будет уступить свой пост возвращающемуся из Лондона Нарышкину. Последний более предан французским интересам, чем английским и весьма многим обязан Лестоку. Ввиду того, что ему, Дальону, предписано действовать по вопросу о наследовании шведского престола, согласно сообщениям Ланмари, он с нетерпением их ожидает. В свою очередь, он передал Ланмари сообщение Брюммера о проекте браков между датским наследным принцем и английской принцессой, а также между принцем Кумберлендским и датской принцессой - все это ввиду будущешо перехода датского престола к английскому принцу. Армия Кули-хана, по последним известиям, в столь жалком положении, что с ней ничего нельзя предпринять. Недовольство среди русских все увеличивается, потому что никто не получает жалованья. Истощение казны приписывается чрезмерным тратам вследствие военных действий в Финляндии. Интриги против Брюммера и Лестока не будут, по предположению Дальона, иметь успеха. Сухопутные русские войска уже прошли Або и направляются к северу Ботнического залива. При открытии навигации Ласси двинется туда с остальной армией на галерах 681
    • 227. От г. Дальона г. Амело, Спб., 2 апреля. - Дальон сомневается, чтобы Царица присоединилась к Бреславльскому договору и гарантировала прусскому королю Силезию. Кроме того, Брюммер сообщил ему, что русский двор официально отверг посредничество Англии при заключении мира со Швецией. Хлопоты Брюммера с целью устранить проект брака между епископом Любским и английской принцессой не причинили никаких особых неудобств. Затем Дальон высказывает некоторые соображения о способе вознаграждения Брюммера. Дело о негоциантах, обманувших таможню, искусно замято. Они присуждены лишь к двойной уплате за ущерб, нанесенный ими интересам казны. При этом не потребовалась даже предположенного дипломатического вмешательства. Город Рига представил ходатайство об отмене указа о неношении парчевых одежд. Кн. Гагарин, жена которого не пользуется расположением Царицы, отправлен полномочным министром к голштинскому двору. В Гамбург же, как заявляет Дальон, его стараниями будет, вероятно, отправлено лицо, которое станет отстаивать французские интересы. Он упоминает и о других предполагаемых переменах в дипломатическом мире 683
    • 228. От г. Дальона г. Амело, Спб., 9 апреля. - Царица дала Вейчу лишь один ответ по вопросу о присоединении к Бреславльскому договору, и ответ этот был составлен предварительно самим Вейчем, а затем предложен Царице Бестужевым. Несомненно, полагает Дальон, что прусский король не заключил с Царицей нового договора и даже не возобновлял формальным образом прежнего. Однако, Мардефельд сильно хлопочет об этом, с целью гарантирования Царицей Силезии, но, по уверению Брюммера, она не разрешит своим войскам выступить из России до тех пор, пока живы дети принцессы и принца Брауншвейгских, из боязни, что этими войсками могут воспользоваться ее недоброжелатели для внесения смуты в Россию. Дальон предполагает, что Царица выдала тайну об инструкциях Картерета Гюи Диккенсу, потому что Вейч жалуется на клеветы, распространяемые против Англии. Кроме того, в Кельнской газете появилась заметка, также задевающая Брюммера. Дальон прилагает копию этой заметки. По поводу запрещения парчевых одежд Брюммер согласился с Дальоном, что Царица лишает этим свои таможни значительного дохода и препятствует разорению и обессилению своих вельмож. Заявления города Риги по этому поводу весьма энергичны и основательны, пословам Брюммера. Распространен ложный слух о возвращении бывшего герцога Бирона в Курляндию, может, однако, случиться, полагает Дальон, что будет возвращена свобода братьям Иоганна Бирона и генералу Бисмарку, как лицам безвредным. Хотя гр. Огинский и хлопочет об освобождении бывшего Курляндского герцога и его детей, но лишь затем, чтобы формальным указом Царицы о вечном изгнании Бирона развязать руки Польше относительно Курляндии. Предстоящая аудиенция гр. Огинского, не признающего императорского титула за Царицей, находится в явном противоречии с требованием, предъявленым Нейгаузу. Имперский посланник даже хотел просить об отзыве от поста, но как пишет Дальон, он с Брюммером уговорил Нейгауза подождать дальнейших инструкций. Дальон по-прежнему уверен в предстоящем десанте русских войск, так как Нева и Финский залив уже вскрылись. О конгрессе в Або ничего не слышно. С нетерпением ожидаются известия о вторичных выборах в Швеции 684
    • 229. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 11 апреля. - Уведомление о получении писем. Все известия более и более утверждают Амело в мысли, что нельзя полагаться на признательность Царицы к королю. Встречая так мало противодействия с ее стороны, Бестужевы не боятся влияния на Царицу Брюммера и Лестока; последние даже не всегда имеют точные сведения о делах, как например, об англо-русском трактате, в котором нет ни одного слова об устранении случая войны с Францией: англичане там исключают лишь случай войны с турками, а Россия - случаи войн в Америке. Все другие сообщения неверны. Весьма вероятно, что русский народ стремится жить в полном покое, но как надеяться на это при существовании министра, действующего по воле англичан? Если они и не доставят Царице войска для войны с Францией, то, по крайней мере, помешают французам установить какие-либо торговые сношения с Россией. Вдобавок, Царица и сама не желает таких сношений с Францией, что подтверждается запрещением ношения парчевых одежд. Англичане первые узнали об этом указе и хвалились им, как дело рук своих. Впрочем, пожалуй, нет надобности действовать в этом вопросе прямым путем. Лучше выждать благоприятного случая. Поведение Дальона, уклонившегося от ходатайства в пользу негоциантов, обманувших таможню, одобряется министром Амело. Затем министр сообщает, что заказан уже портрет короля для подарка Брюммеру. Что же касается поднесения оружия в подарок принцу Голштинскому, Амело просит более подробных сведений по этому предмету. Делиль не должен беспокоиться, по заявлению Амело, относительно доставки пакетов, порученных Дальону. А что касается письма, написанного последнему маркизом Валори, о ходатайстве прусского короля относительно гарантирования Царицей Силезии, то Амело одобряет образ действий Дальона, хотя и не надеется на успех заявлений, делаемых им по этому поводу. Амело интересует также, как отнесется Царица и ее министры к заявлению английского посланника в Стокгольме, который не только выскзался против избрания епископа Любского в Швеции и его брака с английской принцессой, но предложил даже в кандидаты, от имени своего государя принца Фридриха Гессенского 686
    • 230. От г. Дальона г. Амело, Спб., 16 апреля. - Уведомление о получении письма. Интриги англичан на севере имеют в виду произвести там замешательство в делах, с целью проложить Гессенскому дому путь к шведскому престолу и выполнить другие еще более значитлеьные замыслы. Дальон удивляется при этом, что Россия и Дания, несмотря на свои противоположные интересы, одинаково обманываются Англией. Можно лишь сожалеть, что русский двор так мало оказал доверия к предложениям короля Франции относительно мирных переговоров. Цариыа по-прежнемц убеждена, что посредничество - есть третейский суд и что добрые услуги приблизительно то же самое. Напрасно Шетарди, Брюммер и Лесток употребляли все усилия вывести ее из заблуждения; но русские министры имеют большее влияние на решения Царицы; она даже хочет устранить от дел всех иностранцев, ради приобретения популярности. Между тем, Петр Великий пользовался гораздо большей любовью, чем она, прибегая к противоположным средствам. Дальон ожидает от Ланмари дальнейших известий, чтобы снова хлопотать при русском дворе об участии Франции в мирных переговорах. В последнем письме Ланмари сообщает, что на предстоящем избирательном сейме в Швеции у епископа Любского не будет никакой партии. Две господствующих партии отстаивают кандидатуру герцога Цвейбрюкенского и соединение Швеции с Данией. Если последняя партия вопреки ожиданиям Ланмари восторжествует, то это, по мнению Дальона, породит бесконечные распри на севере, опасные для Царицы и ее племянника. Бухвальд, между тем, известил русский двор, что шведские государственные сословия прислали своим уполномоченным в Або повеление предложить избрание епископа Любского в Швеции, при условии возвращения Финлянди и заключения мира на основаниях Ништадтского договора. Ответ на это Царицы, однако, неизвестен. Архиепископ Утрехтский и епископ Гарлемский написали великому князю, прося у него покровительства французских янсенистов, пожелавших поселиться в России, если им будут даны некоторые льготы. Брюммер сообщил об этом Царице, которая обещала свое покровительство помянутым прелатам. Вице-канцлер Бестужев предложил им Украину, как наиболее удобное место для поселения янсенистов 688
    • 231. От г. Дальона г. Амело, Спб., 23 апреля. - Предложения, сделанные шведскими уполномоченными относительно провозглашения на известных условиях епископа Любского были высокомерно отвергнуты русским двором. Английский министр получил известие из Стокгольма, что крестьяское сословие уже избрало наследником шведского престола кронпринца датского и, по всей вероятности, остальные три сословия последуют их примеру. Все поражены этим, за исключением Царицы и Бестужевых, уверяющих, что этот выбор не состоится и что следует по-прежнему руководиться советами англичан. Однако, Бухвальд написал Брюммеру, что все их дело погибло, если не будет возвращена Швеции Финляндия. Одна лишь французская партия кое-как держится и Бухвальд счел необходимым примкнуть к ней. Теперь, ввиду опасности, грозящей Царице, Брюммер обдумывает меры, наиболее подходящие для противодействия замыслам в пользу Иоанна Антоновича. Для этой цели весь флот с 25 тысячами человек должен немедленно отплыть в море 690
    • 232. От г. Амело г. Дальону, Версаль, 25 апреля. - Можно опасаться, по мнению Амело, что Царица чересчур поздно увидит вред от излишнего влияния Бестужевых на управление государственными делами. Несомненно, что английские интриги мешают заключению мира между Россией и Швецией. Желательно было бы, пишет Амело, получить более точные сведения о лицах, арестованных по обвинению в заговоре против русской Государыни и ее племянника. Надо думать, что обнаружение заговора помешает выполнению проектов, проводимых врагами Франции при русском дворе. Равнодушие, обнаруживаемое Бестужевыми к Дальону, еще более утверждает Амело в мысли о достоверности поулченных им известий относительно англо-русского трактата. Остается теперь узнать, чем окончится миссия в Лондоне голштинского уполномоченного, барона Мардефельда, после того, как англичане формально отвергли кандидатуру епископа Любского на шведский престол. Амело просит сообщить мнения Царицы и Брюммера по этому предмету. Весьма понятно, замечает Амело, неудовольствие шведов против жителей Аландских островов, но последние действовали не по собственному побуждению и, вероятно, это не особенно помешает установлению мира между Россией и Швецией. В заключение, Амело просит Дальона сообщить, какие именно товары могут служить предметом французской торговли в России 691
    • 233. От г. Амело г. Дальону, Париж, 29 апреля. - Интриги, направленные против Лестока и обер-гофмаршала Брюммера, могли бы быть легко уничтожены Царицей, так как они не имеют государственного значения; но, вероятно, Бестужевы пользуются этими интригами для проведения своих личных целей. Весьма естественно, что вице-канцлер не пожелал вступить с Дальоном в совещания о торговом трактате, потому что действительно необходимее всего восстановить предварительно мир на севере. Амело весьма радует, что Царица, наконец, предложила шведским уполномоченным через своих представителей в Або некоторые подходящие для Швеции условия. Желательно, чтобы и французский король как можно скорее был уведомлен об этом решении Царицы, чтобы иметь возможность содействовать ее интересам. Желательно также, чтобы характер инструкций, данных английским двором своему министру в Швеции, еще более утвердил Царицу в принятом ею решении. Обо всем, относящемся к умиротворению Швеции и наследованию ее престола, Дальону предписывается немедленно извещать Ланмари 692
Читать книгу
Читать книгу
Оглавление

Скачать

Скачать с Torrent

Сборник Русского исторического общества. Том сотый

Оригинальное название: Сборникъ Русскаго историческаго общества. Томъ сотый

Издательство: Тип. М.М. Стасюлевича

Место издания: СПб.

Год издания: 1897

Количество страниц: 740 с.

Рубрики: Журнальный зал

Сборники Русского исторического общества (РИО) – крупнейшая серийная публикация источников по истории России XVIII–XIX веков. За пятьдесят лет существования Общества (1866–1916) было выпущено 148 томов Сборника.

Тематика опубликованных в Сборнике материалов обширна и включает в себя документы, относящиеся как к внутренней, так и внешней политике государства. Среди них можно выделить шесть крупных серий: «Материалы по истории Екатерининской комиссии для сочинения проекта нового Уложения 1767 г.», «Бумаги Екатерины II», «Материалы для истории высших государственных учреждений России в XVIII в.», «Материалы для политической и бытовой истории в 1812 г.», «Дипломатическая переписка иностранных послов и посланников при русском дворе», «Памятники дипломатических отношений древней России с державами иностранными», включающие документы XV–XVII веков, перешедшие в РИО от Второго отделения императорской канцелярии. Помимо этих серий в Сборнике публиковались личные бумаги Петра I, Петра II, Екатерины I, Александра I, Николая I, Александра II, а также документы, связанные с деятельностью видных государственных сановников.

В Сборнике выходили отчёты о годичных собраниях РИО. Во время подготовки издания Русского биографического словаря в томах 60 и 62 был помещён Азбучный указатель имён русских деятелей для словаря.

Основная работа по подготовке издания Сборника лежала на ответственных секретарях РИО. Первым таким секретарём стал один из наиболее деятельных организаторов Общества А. А. Половцев.

В разное время в работе Общества принимали участие крупные историки: С. М. Соловьёв, В. О. Ключевский, Н. И. Костомаров, Н. Ф. Дубровин, П. П. Пекарский, В. И. Сергеевич, Я. К. Грот, А. Н. Филиппов, И. Е. Забелин, А. Н. Пыпин, С. Ф. Платонов, В. С. Иконников, Н. Д. Чечулин, А. Н. Попов.

Библиотека Энциклопедия Проекты Исторические галереи
Алфавитный каталог Тематический каталог Энциклопедии и словари Новое в библиотеке Наши рекомендации Журнальный зал Атласы
Алфавитный указатель к военным энциклопедиям Внешнеполитическая история России Военные конфликты, кампании и боевые действия русских войск 860–1914 гг. Границы России Календарь побед русской армии Лента времени Средневековая Русь Большая игра Политическая история исламского мира Военная история России Русская философия Российский архив Лекционный зал Карты и атласы Русская фотография Историческая иллюстрация
О проекте Использование материалов сайта Помощь Контакты
Сообщить об ошибке
Проект "Руниверс" реализуется при поддержке
ПАО "Транснефть" и Группы Компаний "Никохим"