Анты - забытая государственность
08.07.2009
Союз славянских племен, известный в источниках, как анты, и расселившийся на землях от Днестра до «Меотиды» - Азовского моря – нынче не в чести у историков. Если в советские времена ученые школы Грекова и Рыбакова считали антов чуть ли не прямыми предками руссов и приписывали им классовое расслоение и раннефеодальный строй, сейчас исследователи кинулись в другую крайность, отрицая иной раз даже принадлежность антов к славянству (невзирая ни на прямое утверждение целого ряда историков-современников об общем происхождении антов и «склавинов», и их едином языке, ни на славянские имена антских вождей). У антов пытаются «отнять» Черняховскую археологическую культуру, только вот еще не решили, кому ее вручить – иранцам, готам или бастарнам. Причем мнение готского историка Иордана, черным по белому написавшего, что земли «от Данастра до Данапра», основные земли Черняховцев, принадлежали именно антам, нашим ученым современникам не указ. В самом деле, что там мог знать этот гот про дела своего времени, нам из XXI века видней! При таких порядках неудивительно, что начисто отвергается мысль о зачатках государственности у антских племен и тем более – какая бы то ни было преемственность между антским союзом племен и Киевской Русью. После разгрома антов аварами-обрами в конце VI – нач.VII века анты вроде бы напрочь исчезают из истории. Между тем в «Повести временных лет», как пример исчезнувшего народа фигурируют как раз авары, и звучит фраза «погибоша аки обре» - а отнюдь не «аки анте».
Между тем в рассказах современников про антов имеются детали, при должном внимании способные раскрыть глаза на очень и очень многое в порядках антского народа. Да, это не оговорка – анты были именно народом, молодым, складывающимся из племен и племенных союзов, но народом. И вот тому доказательство – когда Прокопий Кесарийский, хронист-летописец Восточной Римской империи (Византии) в «Истории войн» рассказывает захватывающую, почти детективную историю, как анты пытались подменить своим соплеменником по имени Хильбудий его тезку, восточно-римского полководца (судя по всему, тоже анта по происхождению), он мимоходом сообщает очень интересную деталь быта «варваров»-славян. Юноша Хильбудий, попавший в плен соседям антов, склавинам, был выкуплен антом, думавшим, что покупает пленного полководца империи. Оказавшись в родной земле, юноша заявил новому хозяину, что «родом он и сам ант… нынче же, поскольку вернулся в отчие места, то впредь и сам будет свободен, по крайней мере, по закону». Заметьте, что речь не идет о принадлежности молодого анта-невольника к одному ПЛЕМЕНИ с его новым владельцем – в племени все друг друга более-менее знали, и вряд ли соплеменника приняли бы за чужака. Нет, невольник требует свободы на основании того, что он – ант. Стало быть, все антские племена считали друг друга своими, и ант не мог быть рабом анта даже из другого племени. Такая высокая степень осознания народного единства вовсе не характерна для варварской Европы не только того времени, но и более позднего – в XI столетии немецкий монах Адам Бременский отмечает, что датские племена часто нападают друг на друга и обращают пленных в рабство. Добавим, что закон, по которому ант не может быть рабом анта, подразумевает и отсутствие войн между антскими племенами, по крайней мере, такие войны не были обычным делом. В свете всего сказанного особенно наивно выглядят рассуждения адептов норманнской теории, что норманнов-де призвали славяне, не в силах избавиться от междоусобиц, или что северные пришельцы объединили славян. На деле же, как можно видеть, именно норманны на полтысячи лет отстали от предков восточных славян в создании народного единства и прекращении междоусобных войн. В этой связи наводит на размышления одна фраза в «Повести временных лет», где говорится про эпоху до призвания Рюрика: «жили мирно поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты». Хорваты тут, конечно, имеются в виду отнюдь не балканские, а прикарпатские. А в целом перечень племенных союзов, «живших мирно», практически совпадает с очерченными византийскими авторами и готом Иорданом границами антского племенного союза, точнее, супер-союза племен. Выбиваются разве что северные радимичи с вятичами – но, с другой стороны, авторы-южане ничего и не говорят о северных антских пределах, очевидно, оттого, что те находились вне их поля зрения(1) . С другой стороны, этот список «мирных» племенных союзов показательным образом близок списку «славиний»(2) , с которых, согласно императору Х века Константину Порфирогенету, «Рожденному в Пурпуре», собирают полюдье «россы». Там мы встретим «дервиан»-древлян, «севериев»-северян и загадочных «лендзян» – не то тех же хорватов, не то полян, хотя последние, скорее всего, отождествляются с «россами»-русами (как в «Повести временных лет» - «поляне, иже ныне зовомая русь»). Из списка выпали радимичи и вятичи, что, впрочем, естественно – они незадолго до того были данниками Хазарского каганата, и на момент написания труда Константина их положение, очевидно, еще было спорным. Зато в списке возникли два новых племенных союза – «кривитеины»-кривичи и «драгувиты»-древговичи. Однако костяк остается прежним, «антским». Случайно ли это? Обращает на себя внимание характер повинности, осуществляемой «славиниями» в отношении Киевских «россов». Это – «полюдье». Игорь Яковлевич Фроянов установил принципиальное отличие между полюдьем и данью. Оно состояло в том, что полюдье собирали с тех, кого считали СВОИМИ – точнее, они добровольно оказывали гостеприимство вождю, которого считали своим, и его дружине. Это-то и называлось «полюдьем» - а дань собирали с завоеванных, покоренных силою оружия чужаков. Стало быть, маленькие протодержавы славян Восточной Европы связывали с руссами отнюдь не отношения покоренных и завоевателей.
В таком контексте становятся вполне понятны и слова Олега, обращенные к самозваным князьям Киева, Оскольду и Диру – «Не князья вы и не княжьего рода, но я княжьего рода и вот – сын Рюрика», и полное равнодушие киевлян к судьбе недавних вождей. Все становится ясным, если предположить, что русы пришли с севера не на голое место, не к скопищу грызущихся друг с дружкой племен полудиких лесовиков, но на возведенный антами фундамент государственности, объединивший несколько славянских племенных союзов юго-запада Восточной Европы. Уже существовало объединение племенных союзов, привыкших «жить мирно» и вместе противостоять общим врагам, объединение, которому было небезразлично, настоящий ли ими правит князь или самозванец. Возможно, именно ко временам антов и относится зимнее кочевье князей по землям племенных союзов – то самое «полюдье». Во всяком случае, судя, скажем, по «Слову о полку Игореве», на юге Руси жила память об антских временах – о гуннах-«хинове» и убитом готами князе антов Бусе. За два века до создания великой русской поэмы память об антах среди их потомков должна была быть, конечно, сильнее и ярче. И если уж помнились имена врагов и погибшего князя, то не могли забыться века единства антских племен.
И анты становятся, в таком случае, не мимолетным и навсегда канувшим в прошлое эпизодом истории Восточной Европы, наряду с какими-нибудь остроготами или кутригурами, но народом, заложившим в своем южном краю первые основы будущей русской государственности и существенно тем самым облегчившим дело ее создателей. Хотя они и не были прямыми предками руссов, они, тем не менее, были их предшественниками в объединении славян Восточной Европы в одну державу – форпост Европейских, белых народов и преграду на пути степных орд.
Использованные источники и литература:
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991
Литаврин Г. Г. Византия и славяне. СПб., 2001.
Мишин Д. Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее Средневековье. М., 2002.
Нидерле Л. Славянские древности. М., 2000.
Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I (I-VI вв). М., 1991.
Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв). М., 1995.
“Слово о полку Игореве”. Древнерусский текст и переводы. М., 1981.
Фроянов И. Я. Рабство и данничество у восточных славян (VI-X вв.). СПб., 1996.
Примечания:
1)Иногда с антами связывают также сообщение Масуди: «из этих (славянских – О.В.) племен одно имело в древности власть над ними, его царя называли Маджак, а само племя называлось Валинана». В этих «валинана» видят тогда волынян, а в Маджаке – одни подло убитого византийцами в 583 году, во время одного из походов за Дунай, вождя славян Мусокия, а другие – убитого аварами Мезанмера, сына Идарича, брата Келагаста (отождествляемого с Безмером из именника болгарских князей).
2)Этот термин использует Константин для определения тех объединений восточных славян, что по устоявшейся в научной литературе привычке зачастую неверно именуют «племенами» - северян, древлян, уличей и пр. Выдающийся ученый Г.Г. Литаврин исследовал этот термин на примере рассказов византийских авторов о балканских славянах и пришел к выводу, что термин «славиния» подразумевает не племя, но следующий этап консолидации – протогосударство.
Анты - забытая государственность
Между тем в рассказах современников про антов имеются детали, при должном внимании способные раскрыть глаза на очень и очень многое в порядках антского народа. Да, это не оговорка – анты были именно народом, молодым, складывающимся из племен и племенных союзов, но народом. И вот тому доказательство – когда Прокопий Кесарийский, хронист-летописец Восточной Римской империи (Византии) в «Истории войн» рассказывает захватывающую, почти детективную историю, как анты пытались подменить своим соплеменником по имени Хильбудий его тезку, восточно-римского полководца (судя по всему, тоже анта по происхождению), он мимоходом сообщает очень интересную деталь быта «варваров»-славян. Юноша Хильбудий, попавший в плен соседям антов, склавинам, был выкуплен антом, думавшим, что покупает пленного полководца империи. Оказавшись в родной земле, юноша заявил новому хозяину, что «родом он и сам ант… нынче же, поскольку вернулся в отчие места, то впредь и сам будет свободен, по крайней мере, по закону». Заметьте, что речь не идет о принадлежности молодого анта-невольника к одному ПЛЕМЕНИ с его новым владельцем – в племени все друг друга более-менее знали, и вряд ли соплеменника приняли бы за чужака. Нет, невольник требует свободы на основании того, что он – ант. Стало быть, все антские племена считали друг друга своими, и ант не мог быть рабом анта даже из другого племени. Такая высокая степень осознания народного единства вовсе не характерна для варварской Европы не только того времени, но и более позднего – в XI столетии немецкий монах Адам Бременский отмечает, что датские племена часто нападают друг на друга и обращают пленных в рабство. Добавим, что закон, по которому ант не может быть рабом анта, подразумевает и отсутствие войн между антскими племенами, по крайней мере, такие войны не были обычным делом. В свете всего сказанного особенно наивно выглядят рассуждения адептов норманнской теории, что норманнов-де призвали славяне, не в силах избавиться от междоусобиц, или что северные пришельцы объединили славян. На деле же, как можно видеть, именно норманны на полтысячи лет отстали от предков восточных славян в создании народного единства и прекращении междоусобных войн. В этой связи наводит на размышления одна фраза в «Повести временных лет», где говорится про эпоху до призвания Рюрика: «жили мирно поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты». Хорваты тут, конечно, имеются в виду отнюдь не балканские, а прикарпатские. А в целом перечень племенных союзов, «живших мирно», практически совпадает с очерченными византийскими авторами и готом Иорданом границами антского племенного союза, точнее, супер-союза племен. Выбиваются разве что северные радимичи с вятичами – но, с другой стороны, авторы-южане ничего и не говорят о северных антских пределах, очевидно, оттого, что те находились вне их поля зрения(1) . С другой стороны, этот список «мирных» племенных союзов показательным образом близок списку «славиний»(2) , с которых, согласно императору Х века Константину Порфирогенету, «Рожденному в Пурпуре», собирают полюдье «россы». Там мы встретим «дервиан»-древлян, «севериев»-северян и загадочных «лендзян» – не то тех же хорватов, не то полян, хотя последние, скорее всего, отождествляются с «россами»-русами (как в «Повести временных лет» - «поляне, иже ныне зовомая русь»). Из списка выпали радимичи и вятичи, что, впрочем, естественно – они незадолго до того были данниками Хазарского каганата, и на момент написания труда Константина их положение, очевидно, еще было спорным. Зато в списке возникли два новых племенных союза – «кривитеины»-кривичи и «драгувиты»-древговичи. Однако костяк остается прежним, «антским». Случайно ли это? Обращает на себя внимание характер повинности, осуществляемой «славиниями» в отношении Киевских «россов». Это – «полюдье». Игорь Яковлевич Фроянов установил принципиальное отличие между полюдьем и данью. Оно состояло в том, что полюдье собирали с тех, кого считали СВОИМИ – точнее, они добровольно оказывали гостеприимство вождю, которого считали своим, и его дружине. Это-то и называлось «полюдьем» - а дань собирали с завоеванных, покоренных силою оружия чужаков. Стало быть, маленькие протодержавы славян Восточной Европы связывали с руссами отнюдь не отношения покоренных и завоевателей.
В таком контексте становятся вполне понятны и слова Олега, обращенные к самозваным князьям Киева, Оскольду и Диру – «Не князья вы и не княжьего рода, но я княжьего рода и вот – сын Рюрика», и полное равнодушие киевлян к судьбе недавних вождей. Все становится ясным, если предположить, что русы пришли с севера не на голое место, не к скопищу грызущихся друг с дружкой племен полудиких лесовиков, но на возведенный антами фундамент государственности, объединивший несколько славянских племенных союзов юго-запада Восточной Европы. Уже существовало объединение племенных союзов, привыкших «жить мирно» и вместе противостоять общим врагам, объединение, которому было небезразлично, настоящий ли ими правит князь или самозванец. Возможно, именно ко временам антов и относится зимнее кочевье князей по землям племенных союзов – то самое «полюдье». Во всяком случае, судя, скажем, по «Слову о полку Игореве», на юге Руси жила память об антских временах – о гуннах-«хинове» и убитом готами князе антов Бусе. За два века до создания великой русской поэмы память об антах среди их потомков должна была быть, конечно, сильнее и ярче. И если уж помнились имена врагов и погибшего князя, то не могли забыться века единства антских племен.
И анты становятся, в таком случае, не мимолетным и навсегда канувшим в прошлое эпизодом истории Восточной Европы, наряду с какими-нибудь остроготами или кутригурами, но народом, заложившим в своем южном краю первые основы будущей русской государственности и существенно тем самым облегчившим дело ее создателей. Хотя они и не были прямыми предками руссов, они, тем не менее, были их предшественниками в объединении славян Восточной Европы в одну державу – форпост Европейских, белых народов и преграду на пути степных орд.
Использованные источники и литература:
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991
Литаврин Г. Г. Византия и славяне. СПб., 2001.
Мишин Д. Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее Средневековье. М., 2002.
Нидерле Л. Славянские древности. М., 2000.
Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I (I-VI вв). М., 1991.
Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв). М., 1995.
“Слово о полку Игореве”. Древнерусский текст и переводы. М., 1981.
Фроянов И. Я. Рабство и данничество у восточных славян (VI-X вв.). СПб., 1996.
Примечания:
1)Иногда с антами связывают также сообщение Масуди: «из этих (славянских – О.В.) племен одно имело в древности власть над ними, его царя называли Маджак, а само племя называлось Валинана». В этих «валинана» видят тогда волынян, а в Маджаке – одни подло убитого византийцами в 583 году, во время одного из походов за Дунай, вождя славян Мусокия, а другие – убитого аварами Мезанмера, сына Идарича, брата Келагаста (отождествляемого с Безмером из именника болгарских князей).
2)Этот термин использует Константин для определения тех объединений восточных славян, что по устоявшейся в научной литературе привычке зачастую неверно именуют «племенами» - северян, древлян, уличей и пр. Выдающийся ученый Г.Г. Литаврин исследовал этот термин на примере рассказов византийских авторов о балканских славянах и пришел к выводу, что термин «славиния» подразумевает не племя, но следующий этап консолидации – протогосударство.
