Российский архив. Том XI

Оглавление

Исторические отголоски в частных письмах 1860-х — 1880-х годов

Бокова В. М.  Исторические отголоски в частных письмах 1860-х — 1880-х гг. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 388—389.



Публикуемые письма извлечены из архива известной русской актрисы 1830—1850 гг. Прасковьи Ивановны Орловой-Савиной, (урожд. Куликовой) (1815—1900). Дочь бывшего крепостного, родная сестра актрисы А. И. Шуберт и режиссера, актера и драматурга Н. И. Куликова (1812—1891), П. И. Орлова играла в московском Малом, Александринском и провинциальных театрах, была партнершей, в частности, П. С. Мочалова и М. С. Щепкина и прославилась во многих ролях классического репертуара (Офелии, Луизы в “Коварстве и любви”, Софьи в “Горе от ума” и др.). Во время Крымской войны несколько месяцев проработала сестрой милосердия в Симферопольском госпитале, за что была награждена двумя медалями участника Севастопольской обороны.



Дважды была замужем: в первый раз за актером Ильей Васильевичем Копыловым, по сцене Орловым (1795—1862) (он был дворянин и до поступления на сцену морской офицер), во второй — за осташковским городским головой, коммерции советником Федором Кондратьевичем Савиным (1816—1890). “Это был человек, получивший образование в Англии, филантроп, миллионер и общественный деятель, всею душою преданный благосостоянию родного города, устроивший в нем дом призрения для бедных. Он и умер, распоряжаясь тушением страшного пожара, которым постигнут был город Осташков в 1890 году”*.



В последние годы жизни П. И. Орлова-Савина была известна как осташковская меценатка и благотворительница, открывшая в городе столовую для бедных, проводившая беспроигрышные лотереи в пользу ночлежных и сиротских домов и т. д. Среди ее знакомых и друзей в разные годы были А. П. и Ф. Н. Глинки, Н. И. Греч, И. А. Гончаров, В. М. Княжевич, Я. П. Полонский, С. Т. Аксаков, митрополит Филарет (Дроздов), Иоанн Кронштадтский и др.; со многими из них велась переписка, частью сохранившаяся в архиве Орловой. Интенсивна была и семейная переписка.



Автор публикуемых писем — племянница П. И. Орловой-Савиной Варвара Николаевна Куликова (1846—1894). Ее отец, Николай Иванович Куликов, как и все его сестры и братья, был с детства предназначен для театральной карьеры, окончил театральное училище и с 1830 г. служил в Московском Малом театре — сперва музыкантом, затем актером. В 1837 г. перешел в Александринский театр, с 1838 г. начал здесь режиссировать. В 1843 г. женился на актрисе Варваре Александровне Сабуровой. В 1852 г., из-за болезни (с этого времени мог ходить только на костылях), вынужден был оставить службу и занялся главным образом литературно-театральной поденщиной: переводил и переделывал пьесы, либретто, писал собственные водевили и комедии. Главной целью этого занятия был заработок: выслуженная Куликовым пенсия была невелика, а семья многочисленна: четыре сына и две дочери. Впрочем, Куликов был, безусловно, одаренным литературно человеком, и ему хорошо давались многие легкие жанры: эпиграммы, стихи “на случай”, романсы. Некоторые из его комедий (“Ворона в павлиньих перьях”, “Которая из двух?”, “Скандал в благородном семействе”) благодаря остроумию, легкости и сценичности продержались на сцене вплоть до начала 1920-х гг. Круг его знакомств, помимо почти всех известных театральных деятелей той эпохи, включал и музыкантов (А. Г. Рубинштейна, А. Н. Верстовского), и многочисленных литераторов, в том числе А. С. Пушкина, Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского. Дружеские отношения связывали Куликова с семьей Кони, и известный Анатолий Федорович Кони приятельствовал с его детьми и во многих случаях помогал им. Несмотря на преимущественно театральное окружение, никто из детей Куликова актером не сделался. Один из сыновей, Иван, стал офицером; дочь Мария вышла замуж и посвятила себя семье, а остальные дети в той или иной степени занялись педагогикой. Особенно известен стал Николай (1844—1898), совмещавший преподавательскую деятельность в гимназиях Твери, Тулы, Царского Села и Петербурга с литературной работой.



В. Н. Куликова осталась незамужней. Получила диплом домашней учительницы, давала частные уроки, время от времени содержала небольшие школы на дому. К середине 1870-х гг. учениками ее были по преимуществу дети из аристократических семей — графов Шуваловых, графов Бобринских, баронов Корфов и др. Давала она уроки и детям поэта А. Н. Майкова. С начала 1860-х гг. занялась литературой: переводила для журналов, участвовала в работе отца, составляя для него подстрочники, написала “Рассказы из Священной истории Ветхого и Нового завета для детей”, а также несколько небольших детских рассказов и повестей*, каждый из которых, хотя и выходил несколькими изданиями, особой славы автору не принес.



Письма В. Н. Куликовой к П. И. Орловой-Савиной печатаются по автографам, хранящимся в РГАЛИ (Ф. 819. Оп. 1. Д. 287).



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., (1866 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 389—390.



2



(1866 г.)



Благодарю Вас, добрая тетенька, за присланные мне деньги и спешу повиниться за долгое молчание. Не писала я Вам долго, оттого что у меня все это время было много хлопот. Дело вот в чем. Жена управляющего нашего дома имеет в нашем же доме школу с вывеской, но с ограниченным числом учеников. Ей шибко не понравилось, что я без вывески и без разрешения попечителя (которое, как оказывается, необходимо) имею учеников, и эта госпожа не ленилась бегать к нам в участок, жаловаться на меня полиции. Пристав нашего участка все присылал ко мне полицейских, с советом достать поскорей разрешение и тем отвязаться от этой барыни. Я поехала в Университет, совершенно уверенная, что мне тотчас же выдадут разрешение, так как у меня есть диплом, по которому я имею полное право открывать школу. Но оказалось, что с 4-го апреля10 это разрешение сопровождается с большими хлопотами, так как после этого дня являлись барышни-нигилистки, которые под видом школы внушали детям Бог знает какие идеи. Мне велели подать прошение Попечителю, потом план моего училища, копию с плана и наконец свидетельства от трех частных лиц, о моей нравственности. Пока я все это обделывала, прошло много времени, наконец я отвезла бумаги в Университет и через день явился ко мне окружной инспектор ревизовать мою школу; он предварительно разрешил мне и через две недели просил приехать к нему за моим дипломом и уже за форменным разрешением. Меня все это вначале очень рассердило и расстроило, но теперь, когда все уже сделано, я очень благодарна моей сопернице за заботу обо мне, теперь уж никто не смеет придраться.



Потом, если бы я знала, что мы наверно поедем к Вам, я бы давно ответила Вам на Ваш запрос о пьесах, но папаша все это время колебался и теперь, к несчастью, окончательно решил не пускать нас в Осташков, так как нет и до Рождества еще не будет надежного моста через Мсту, а необходимо спускаться вниз (250 ступеней) по скользкой и скверной дороге. Все приезжающие говорят, что этот переход ужасен, и даже Григорий Артемьевич; дамы, говорят, совсем не ездят. А нам бы пришлось ехать одним, так как у Саши11 очень много дела и он лечится. Мы с Машей12 очень жалеем об этом, мы с удовольствием мечтали о спектакле в Осташкове и уже думали и о пьесах, и о концерте, но Вы сами видите, что вина не наша.



Прошу Вас поскорей уведомить меня, нужно ли исполнять Ваши комиссии и если нужно, то напишите, сколько нужно кисеи, сколько плису? А на счет конфет? Ну что, если все это не придет вовремя по милости Мстинского моста? Ради Бога, уведомьте как можно скорее, как быть и что делать. Я буду ждать и до того времени ничего не смогу предпринять. Мой низкий поклон Федору Кондратьевичу. Наши Вам кланяются.



Варя



Яблочкин13 два раза посылал в цензуру за “Высоким гостем”14; как только он достанет, я сейчас же пришлю.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 3 октября 1866 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 389.



1



3 октября 1866 г.



Милая и добрая тетенька!



Поздравляю Вас с днем рождения и желаю Вам всего лучшего в жизни. Наши все кланяются и поздравляют Вас и Федора Кондратьевича1.



Хотелось бы написать Вам что-нибудь новенькое, но у нас в Петербурге очень мало хороших новостей. Могу Вам сообщить политическую новость, которую Вы, впрочем, вероятно, слышали, а именно, что завтра, 4-го числа совершится казнь над Ишутиным, двоюродным братом Каракозова2. Вероятно, Вы читали дело Гаевского3, которое было перепечатано во всех газетах? Как Вы думаете, у кого в руках было все это дело и кто делал все вопросы и был первоприсутствующим? Это Ваш хороший знакомый и мой отец крестный — Пинский4, который сам говорил мне, что он Вас любит, уважает и помнит.



Кони5 недавно говорил мне, что он теперь слаб и болен: у него водяная в груди и его в Сенат вносят на креслах.



Дагмара6 восхищает всех своей простотой и приветливым обращением. Недавно был при дворе бал и она обворожила решительно всех. Государь, говорят, очень много танцевал и был очень весел.



Театральные новости очень плохи. Недавно видели мы в бенефис Малышева7 драму: “Любишь кататься, люби и саночки возить”8. На сцене мужики и сходки, сходки и мужики и больше ничего. А “Смерть Кромвеля”9, тоже новую и очень дельную пьесу, игра актеров похоронила с первого разу.



Других новостей пока не имеется, но если позволите, я буду писать Вам теперь очень часто и тогда, надеюсь, получу Ваше полное прощение. Прошу Вас передать мой низкий поклон Федору Кондратьевичу. Бабушка и тетеньки поздравляют Вас.



Прощайте! Будьте здоровы и счастливы. Целую Вас крепко.



Ваша Варя.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 31 октября (1866 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 390—391.



3



Понедельник, 31-го октября (1866 г.)



Милая тетенька!



Долго не получая от Вас письма, мы думали, что, верно, Вы нездоровы, но сегодня, получив его, видим, что Вы в добром здоровье, да еще совершили такое славное завидное путешествие. Посмотреть на Москву — было моим давнишним желанием: еще в бытность Коли15 в Москве мне хотелось съездить к нему, но мне решительно было не с кем ехать. Моего осташковского кавалера — Ваню16 нельзя было отрывать от занятий в гимназии. Саше тоже было некогда, а ехать совершенно одной очень неловко, да и немножечко страшно. Уроки мои идут, благодаря моему хорошему здоровью, очень аккуратно, т. е. четыре урока в неделю. Очень было бы невыгодно для меня, если бы я манкировала, потому что я получаю не по месяцам, а по урокам. Кажется, я Вам писала, что у меня есть 14-летний ученик, которого я учу по-французски и по-немецки. Он еще мало развитой мальчик, хотя не глупый и очень старательный. Мы с ним очень скоро подружились и он выказывает мне свою привязанность тем, что то принесет транспарант, сделанный им самим, то самых отборных перьев, которые набирает для меня, а главно(е), очень старается и отлично готовит уроки. Эти подарки — взятки своего рода, но я очень охотно принимаю эту взятку, потому что вижу, что она делается от чистого сердца.



В день обручения наследника я была с Плавскими17 в одной из зал дворца на хорах и видела всю царскую фамилию очень близко. Принцесса Дагмара, по-моему, не красавица, но у ней такое прелестное симпатичное личико, что чудо!



Говорят, что она накануне свадьбы была в крепости у милого жениха18 и очень много плакала. Свадьба ее была в пятницу и по поводу ее боль(шо)е трехдневное празднество в Петербурге. Наши все были на иллюминации, даже Надя и кухарка. Надя говорит, что она отлично видела царскую фамилию и даже молодую с наследником, когда они после свадьбы проезжали по Невскому из Зимнего дворца в Аничкин.



Пора кончать, моя добрая тетенька, тем более, что папаша хочет тоже писать, да и боюсь надоесть Вам. Потрудитесь передать наш низкий поклон Федору Кондратьевичу. Няня и Надя благодарят Вас за память и целуют Ваши ручки и кланяются Тоне и Аннушке.



Целую Вас крепко.



Ваша Варя.



P. S. А уж я Колю никак без себя не пущу в Осташков.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 13 января (1867 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 391.



4



Пятница, 13-го генваря (1867 г.)



Милая тетенька!



Комиссии Ваши почти все исполнены. Виноград, апельсины, лимоны и шерсть посланы с Васильем Васильевичем, а часы я не могла послать с ним, потому что еще не готовы: чистить и поправлять их нужно целую неделю. Они будут готовы завтра и верно надо будет послать их Вам с Воронским, который хотел заехать. О помаде Петя Скворцов сказал мне только вчера, когда В(асилий) В(асильевич) уже уехал, так что если раньше никто не приедет из Осташкова, то придется тоже послать с Воронским или через Татаринова. Я, впрочем, спрошу Александра Иваныча, и если он будет посылать Вам что-нибудь, то пусть и все пошлет, т. е. часы и помаду.



Если апельсины не хороши, то уж это не наша вина, потому что Лапины ручались за них, нарочно вынесли из кладовой как самые лучшие.



Об юбилее Линской19 ничего не слыхать, потому что никто из
милых
товарищей-артистов не хотел подписать. В день бенефиса же артисты поднесли ей за кулисами серебра на 500 рублей. Муж ее (бывший гусар) играл в этот день Гамлета и играл отлично, немного только портили его военные ухватки.



Народу же, несмотря на неудобное время для бенефиса, было много. Вчера шла в первый раз пьеса графа Толстого “
Смерть Иоанна Грозного
”. Иоанна играл Васильев-220 и торжественно провалился, потому что ни голос его, ни фигура не подходили к личности Иоанна Грозного. Декорации были великолепные и сделаны с такою точностью, что в опочивальне Грозного были сделаны большие образа Спасителя, Божьей матери, Успения и др. с местными свечами, так что говорят, смотря на эти образа, воображаешь себя в каком-нибудь соборе, а не на сцене. Государь и вся знать были в театре; говорят, что государю очень не понравилась игра Васильева и он велел взять от него роль и передать Самойлову21. Каково бедному Васильеву! Впрочем, он и сам виноват, он так добивался этой роли и взял честное слово с Толстого, что тот никому не передаст этой роли, кроме него.



Папаша послал Вам пьэсу и музыку оперы “Глухой”22, он надеется, что Ваши милейшие артисты23 сыграют ее. Вероятно, я скоро опять буду писать Вам, а теперь прощайте, поклонитесь от меня Федору Кондратьевичу и всем.



Целую Вас крепко.



Варя.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 8 сентября 1867 г. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 391—392.



5



8-го сентября 1867 года.



Дорогая тетенька!



Очень виновата я перед Вами в том, что долго не писала, но летом мы живем в деревне, мало имеем сообщения с городом и потому ничего такого интересного, что бы я могла сообщить Вам. Очень жалко, что Вы не получили письма папаши, в котором он меня очень верно оправдал перед Вами. Какой-то редактор Измайлов24 все лето не издавал газету, а осенью объявил публике, что газета не издавалась летом, потому что редактор загулял! Вот почти так же и я.



Ваня приходит к нам три раза в неделю и до сих пор еще входит в комнату в кепи с султаном и повертывается перед каждым зеркалом. Надо по правде сказать, к нему очень идет юнкерский мундир; даже маленькая Сашутка, увидав его в первый раз в мундире, сказала: “Какой ты хорошенький солдат, Ваня!” Два раза в неделю после лекций их отпускают до 10-ти час(ов) вечера, а в Воскресенье до 12-ти час(ов) ночи; ночевать он не имеет права никогда дома.



О своих занятиях он сам будет писать Вам.



Вероятно, Вы уже слышали, что директором театров назначен
Гедеонов
25. Вчера у нас была Натарова26 и рассказывала, что когда он вступил, Федоров27 спросил его, когда могут артисты приехать представиться ему. А он на это сказал: “К чему это? Я познакомлюсь с ними на сцене!” Он бывает часто в русском театре, но сидит в своей ложе в углу и на сцене еще не был ни разу. На этой неделе в бенефис Федоровой28 шел “
Ледяной дом
” Дьяченки29. Пьеса, говорят, глупая, но Дьяченко так счастлив, что уже на три представления билеты разобраны. В пятницу в бенефис Линской идет новая драма “
Опричники
”30, и скоро будут ставить еще новую пьесу Дьяченки “
Семейные раздоры
”31. Гедеонов нашел театр в страшном упадке и потому объявил, что два года никому не будет никаких прибавок, до тех пор, пока он не приведет все дела в порядок. На днях папаша хочет ехать к Федорову просить хоть какой-нибудь работы; авось в этот раз будет счастливее. Он перед дачей просил, тот обещал, но ничего не прислал. Прошу Вас передать низкий поклон Федору Кондратьевичу. Наши все Вам кланяются.



Целую Вас крепко. Варя.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 17 августа (1875 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 394—395.



10



17 августа (1875 г.)



Да-с, милая тетенька, Вы совершенно напрасно побранили нас с Дружком за невнимание к Вам: если я ленива писать письма и манкирую иногда ими потому, что очень много приходится писать их, то Дружок мой еще не завел знакомств, а следовательно и переписки, имеет 24 часа в сутки свободных и уж конечно не будет невежей.



Погода у нас все еще скверная: холодно и дожди, и только 13-го августа было ясно, светло и даже тепло. Приятели мои, Коля, Кладо, Тавиндаров, Кормильцев и даже Мишка Третьяков (приехавший из Астрахани) все были в сборе. Федор Николаич Кладо41 поднес мне стихи своего сочинения. Он разузнал, что я не люблю, когда меня называют “тетя Варя” и акростих стихов вышел тетя Варя, потом Коля рассказал ему, как мне надоело четверостишие моего родителя:



Варвара Николаевна
Ведет себя исправно,
Поет, танцует славно,
Варвара Николаевна;



и это четверостишие было помещено в конце стихов. Я, разумеется, притворно обиделась, объявила ему вражду на всю жизнь, все много хохотали, а он был очень доволен. Впрочем, у него был и другой сюрприз, но тот он мне еще не подал, но обещал со временем вручить. Судя по его намекам, это тоже должно быть стихотворение, но в котором упоминается фамилия якобы ухаживающего за мной Ахвердова, он даже несколько раз намекал мне и дразнил меня им, но, разумеется, все это в шутливом тоне. Ахвердов бывает здесь три раза в неделю, он имеет на Крестовском урок у графа Рибопьера и каждый раз заходит к нам; что ему у нас весело — это не мудрено, потому что у нас такая семья, что все, начиная с дедушки, обыкновенно веселы и в хорошем расположении духа, что он больше всего беседует со мной — это тоже понятно: во-первых, потому, что я летом свободнее всех, у меня, кроме Дружка, никаких забот нет, во-вторых, ему со мной веселее потому, что я все-таки сочувственнее всех отнесусь к его планам и надеждам, потому что у нас с ним более или менее одна профессия, а следовательно, и интересы более или менее общие. Но люди (не наши, а посторонние), не понимающие и не допускающие простых приятельских отношений между молодым мужчиной и женщиной, а видящие с его стороны игру в любовь, а с ее надежду: не жених ли ты, мол, мне? — толкуют всякий вздор... Я прежде воевала против этого, горячилась, спорила, а теперь очень философски отношусь к различным толкам и пересудам общественного мнения; пущай их говорят: полают и отстанут. Впрочем, я пишу это не только в отношении Ахвердова (мы с ним далеки от ухаживания: он слишком солиден, а я уже состарилась), а так, вообще, я и в прежние времена много терпела за подобных приятелей, разумеется, не от семьи, а от общественного мнения, потому что никогда не соглашусь с тем, что если молодой человек часто бывает в доме, часто беседует с девушкой, находя в этом удовольствия, — так и беги под венец, не разбирая, можешь ли ты или нет, а иначе ты негодяй, бесчестный, и жертва твоих ухаживаний скомпрометирована навсегда. Все это чепуха и довольно об этом.



Наш милый Дружок несколько пострадал за свою рассеянность. Раз, гуляя со мной по Елагину, он забежал на большую дорогу и как я его ни звала, ни кричала, он не слушался, а продолжал бежать там и зевать по сторонам; наехала коляска, задела его колесом и, к счастью, только немного содрала кожу с выбритого места; все-таки он три дня был задумчив, теперь же поправился, весел и прыгает по-прежнему.



Он просил Вам кланяться, но писать не желает, потому что его сегодня мыли и он боится запачкаться чернилами.



Монахов поправился и скоро начнет играть, а Пронскому42 Старая Русса не помогла нисколько. Доктора ему сказали, чтобы он навсегда забыл о театре, потому что если он и поправится когда-нибудь, то будет ходить на костылях. Ваш Никольский43 здоров, он тоже был у меня на рожденьи, но рано ушел, потому что на другой день была репетиция “Гимназистки”, пьесы Дьяченки44, которая идет для открытия.



Наши все здоровы и кланяются Вам и Федору Кондратьевичу. В среду мы переезжаем.



Целую. Ваша Варя.



Мой большой поклон Федору Кондратьевичу, а также и Егору Степановичу, которого благодарю за память обо мне.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 18 ноября (1877 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 395—396.



11



18 ноября (1877 г.)



Милая тетенька,



Получила я Ваше письмо и желала бы предложить Вам несколько вопросов по поводу Вашей будущей прогимназии. Само собой разумеется, что я с великим удовольствием примусь отыскивать Вам начальницу; очень рада, что времени много: можно выбирать и надеяться, что попадется хорошая женщина, готовая на все Ваши условия. Мне очень бы хотелось знать (это лично для меня интересно), во-первых, на какие деньги предполагается эта прогимназия. От города? от земства? или от купечества? во-вторых, кто будет непосредственным начальником? 3) по чьей инициативе она устраивается? 4) кто будет распоряжаться устройством ее? Вообще не поленитесь, когда у Вас найдется свободный час, написать мне обо всем поподробнее. Меня все это донельзя интересует, так как моя idee fixe — это быть начальницей гимназии, института и в крайнем случае даже приюта, но только где-нибудь поближе к Петербургу, а лучше всего в самом Петерб(урге), но, все-таки, признаюсь Вам, у меня глаза разгорелись, когда я читала Ваше письмо, и я жалела только, что это так далеко. А все-таки мне интересно знать все подробности, удовлетворите, милочка, моей жажде.



Мозер45 посылает Вам на днях 2 смешных водевиля, через нас. Конечно, он обещал третьего дня принесть, да обманул.



Я недавно встретилась у раненого офицера (о котором Вам маменька писала) с гр. Бобринской (не с моей) и предложила ей свободный мой час в день, для обучения грамоте детей убитых солдат, прося ее только дать мне для этого где-нибудь помещение. Она была очень довольна этим, благодарила очень и послала меня к распорядителю, полковнику Лямину. Тот тоже изъявил полное удовольствие и обещал мне устроить целый класс от шести до десятилетнего возраста, за которых учителя неохотно берутся, но только это будут дети не солдат, а офицеров, а для солдатских детей устраивается приют. Впрочем, теперь все это еще вчерне, на будущей неделе он будет у меня и тогда будет что-нибудь поподробнее известно. Много охотников и охотниц, даже замужних дам, нашлось у меня, которые просят занятий, конечно безвозмездных, с этими детьми и предлагают свои услуги, кто чем может. Я на днях буду у графини с докладом обо всем этом, а она нечто в роде попечительницы над этими сиротами. Впрочем, повторяю, что еще ничего нет определенного, а когда это установится, я Вам подробно опишу все. Говорил мне Лямин также, что вероятно у них будут ребята 2-х, 3-х и 4-х лет, одним словом, такие франты, которых учить еще немыслимо, и просил заявить ему, если бы в случае нашлись охотники взять подобного молодца к себе, но только до 6-летнего возраста, а потом его возьмут в науку, и хотя это тоже пока еще предположение, но уж у меня нашлись 2 охотницы, а именно сестра Маша и тетя Катя, они очень охотно берут по мальчугану, да наверно и Вы не откажетесь. Для конца предлагаю Вам стихи Аполлона Николаевича Майкова, написанные им только вчера и, конечно, еще не напечатанные:



ЗА ДУНАЙ



Вся эта кровь, что там ручьями льется,
И стон, и вопль, — все из конца в конец,
По всей России отдается
В мильонах любящих сердец...
Возьми ж ты скорбь всех этих миллионов,
И возложи на одного, —
Тогда поймешь, что там, средь этих стонов,
Что сердце чувствует Его!
Но погоди: уже минуют беды,
С чела России уж спадает тень,
Уж занимается победы
Нетерпеливо жданный день.
При славословиях великой литургии,
В благословениях родных племен,
Великой радостью России
О! Как возрадуется Он!



А за сим будьте здоровы, передайте мой большой поклон дядюшке, а Вас крепко целую.



Варя.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 14 августа (1879 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 396—397.



12



14 августа (1879 г.)



Дорогая тетенька!



Так как всегда очень трудно начинать письмо, то я начну свое самой казенной фразой, т. е. что мы все живы и здоровы, чего и Вам желаем. Погода у нас великолепная и, несмотря на то, что наше Царское очень однообразно и скучно, все-таки переезжать не хочется, так что мы, вероятно, проживем до 3-го сентября. Отец немного хворал эти дни, отчего и не отвечал на Ваше письмо, но теперь он здоров и занят переделками пьес, прежде пьесу Кареева46 убавит, а потом примется за мои, которые я перевела летом. Одна уже у нас совсем готова; называется “
Свадьба через телефон
”47, довольно смешная и, вероятно, годится для вас. Вчера у нас была вечером М. Ф. Каменская48, которую Вы, верно, знаете. Она встретилась со мной на станции, узнала меня (я ее не узнала) и просила передать поклоны папеньке и маменьке, что я и исполнила. После этого маменька была у нее и вот она уже во второй раз у нас. Она очень умная и симпатичная барыня, живет она во дворце Владимира Александровича49 и смотрит за его детьми и за их гувернантками, за что получает 1000 руб., квартиру и экипаж. Она очень довольна своей службой, хотя говорит, что интриги во дворце без конца и что надо иметь много энергии и силы воли, чтобы переносить все это. Она читала нам вчера несколько своих стихотворений и между прочим сказку своего сочинения в стихах50. И что это за сказка! Что за стихи, сколько поэзии, какой прелестный сюжет, одним словом, это вещь, выходящая из ряду вон, и я удивляюсь, как она осталась неизвестной, хотя напечатана более десяти лет назад.



Новостей у нас нет, разве только та новость, что наш маленький Коля, Ваш крестник, выдержал экзамен в старший приготовительный класс гимназии и уже ходит в гимназической фуражке. Ему только 8 лет, но он очень способен и зимой учился дома, но хорошо. В четверг идет в классы и очень доволен этим.



Как выглядит Ваш любезный Францисбад? Неужели Вы не съездили в Мариенбад, если так близко от него? Поклонитесь от меня Федору Кондратьевичу и ото всех наших. Надеемся видеть Вас в Петербурге не на полчаса, как последний раз Вы сделали (право, мне кажется, Вы полчаса пробыли в Петербурге).



Целую Вас крепко.



Варвара.



Влад(имир) Ив(анович) и Степ(ан) Петрович51 были у нас. Какой Степан Петрович симпатичный, просто прелесть!



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 17 апреля (188... г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 407—408.



25



17 апреля (188...)



Дорогая тетенька!



Вчера получила все документы от Вас и вчера же передала Николаю вместе с Вашим письмом; он обещает все устроить по Вашему желанию. Несмотря на дивную погоду, мы не можем переехать в Дудергоф (дача Бородулина) раньше чем окончатся Алины экзамены, что будет 15 или 16-го мая, так что, если вы приедете теперь, то застанете нас в Питере. Хорошо, кабы Вы приехали, так как на будущей неделе приезжает из Берлина семья Приллей: Эсхил, Варя и Жоржик. Я получила письмо от Вари на Фоминой неделе, в котором она пишет, что давно ждет от меня ответ и совет на ее большое письмо, а я, оказывается, и не получала его. В том письме и были выставлены причины, по которым и она собралась в Петерб(ург) на лето. Николай сдал свою квартиру в Царском на лето за 400 руб. и нанял дачу в Павловске за 240; переезжают они на днях, так что Варя прямо уже поедет в Павловск.



Сегодня, даже сейчас, я еду хоронить сынишку Миши Третьякова, тоже Мишу. С ним случился такой казус. На Святой неделе в пятницу он ушел от них будто бы на урок и не вернулся. Пропадал 3 дня, на 4-й день пришел голодный, иззябший, больной. Оказывается, что начитался наших идиотских детских книг, да разных Жюль-Вернов и Майн-Ридов и решил идти путешествовать а la Робинзон. С рублем в кармане пустился в Кронштадт, оказалось, иностранные корабли еще не пришли, а он хотел поступить юнгой на корабль. Три дня он ночевал в телеге в сарае, погода была ужасная, питался кислыми щами и хлебом и так распростудился, что, вернувшись домой, прожил только несколько дней: в одно время схватил тиф, воспаление мозга и воспаление легких. От роду ему 14 лет и его готовили в Реальное училище.



Мои ребята, дедушка и мы все слава Богу здоровы. Кирилка гуляет целый день, а большие, даже Верочка, готовятся к экзаменам. Веру поведу в Анненскую школу после 10-го мая. Целую Вас. Федору Кондр(атьевичу) поклон. Приезжайте скорей: погода дивная и уже все распускается.



В(арвара) К(уликова)



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 15 августа (1880 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 397—398.



13



15 августа (1880 г.) Пятница.



Милая tante’a!



Надеюсь, что Вы получили письмо моего родителя в грязном и смятом конверте? Виноват в этом Алька52. Мы всегда вместе с ним относим и бросаем письма в ящик и, обходится благополучно, а этот раз я не заметила, что он не вымыл руки после обеда и, кроме того, он два раза ронял письмо в песок и мне не давал нести письма, “потому что я баба, а не солдат и не сумею опустить письма в ящик”.



Погода у нас прелестная, хотя холодновато, но зато ясно. Не хочется думать о городе, но все-таки придется переехать 27-го из-за Маши, которая хочет перебраться, успокоиться и уж потом ожидать девочку.



На будущей неделе идет “Горе от ума” с новой обстановкой и костюмами того времени. Чацкого играет Сазонов, Софью — Дюжикова, Фамусова — Зубов, Молчалина — Мишка, Горичева — Варламов, Хлестову — Жулева, Княгиню — Читау, Лизу — Стремлянова, Скалозуба — Киселевский, Репетилова — Новиков, Загорецкого — Самойлов53. Не знаю, что выйдет из этого, но не ожидаю много хорошего. Коля написал пьесу на сатиру Щедрина “Иудушка”54. Пьеса написана очень ловко, сюжет сохранен вполне, оставлены некоторые сцены, пьеса сделана очень сценично, но цензура и Комитет, вероятно, удостоят своим вниманием и запретят. Сазонову и его жене (она писательница — Смирнова)55 пьеса очень понравилась и он взялся хлопотать, чтобы ее пропустили, едва ли только удастся.



На счет Шишкина56 Маша сама будет писать Вам, а я скажу конфиденциально следующее: доходы Сергея Осиповича57 в настоящее время убавились, так как дело на Калашниковской пристани кончено, и по случаю того, что семья прибавляется, Маша хочет сделать елико возможную экономию, так например она отпускает горничную, убавит свой туалет и отменяет свои пятницы. Хотя у них по пятницам и мало кто бывал, но все-таки это чего-нибудь да стоило. Все это делается очень мило и деликатно, будет устроено так, что Сер(гей) Осипович и не заметит этого вдруг, а иначе он по своему джентльментству относительно жены и не допустит этого. Жильца она хотела взять в виду этой же экономии, потому что он ее во всяком случае несколько стеснит. Она Вам рассчитает все и напишет, но вообще мне кажется, это дело не подходящее. Вчера Шишкин у нас был, но с Машей не видался и говорил нам, что может платить очень немного, потому что будет платить из своих уроков. Кроме того, и главное неудобство заключается в том, что он желает пользоваться инструментом не до 9-ти час(ов) вечера, а и после 9-ти иногда, и играть на нем 3—4 часа. Это невозможно, во-первых, из-за детей, которые в это время спят, во-вторых, главная и лучшая комната отнимется у них, а он говорит, что это очень часто будет, так как до 9-ти час(ов) он будет на уроках. На днях они увидятся, переговорят, и Маша сама Вам напишет. Мой урок я кончила раньше времени, учитель моего юнца приехал раньше, чем следует, и получила я за 6 дней 12 руб., то есть по 2 р(уб.) за урок, как и было условлено, а это была наша добрая воля сидеть по три часа.



Я надеюсь еще раз написать Вам до Вашего отъезда, а пока кончаю и целую Вас много раз. Федору Кондратьевичу передайте наши сердечные поклоны.



Варя.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 28 сентября (1880 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 398—400.



14



Воскресенье, 28 сентября (1880 г.)



Дорогая тетенька!



Я получила вчера Ваше письмо, а сегодня уже отвечаю, но собираюсь писать так много, что разделяю на 2 письма и не знаю, успею ли кончить сегодня.



Вам не понравился “Иудушка”? Мне это странно... Относительно сухости переделки пьесы и некоторых длиннот, пожалуй, виноват Коля (но это дело поправимое), но лица и характеры, наводящие на Вас ужас — это живые лица, это те лица, посреди которых мы живем, с которыми мы встречаемся и которых так хорошо изучил Щедрин и не побоялся выставить их такими, каковы они есть, во всей печальной наготе, а Коля только перенес их на сцену. Вы спрашиваете:”неужели все люди гадки?” Я Вам на это прямо говорю: большая часть людей — это Иудушки (имя которого давно уже сделалось нарицательным именем), а исключений очень и очень немного. Не верите? Оглянитесь-ка кругом хорошенько, присмотритесь повнимательнее, и, хотя, может быть, Вы найдете цельного типа Иудушки (а их очень много), но уже общие черты характера Иудушки Вам встречаются очень и очень часто, в этом я глубоко убеждена. Тот же Ваш ange — Володенька58, с благоговением принимающий у себя в доме икону Божией матери, не встающий с колен во время молебна и делающий грубости, дерзости и даже подлости против достойного дяди... разве это не Иудушка? Или Лизавета Петровна, лобызающая Вашу руку при прощании и потом всюду и везде выдумывающая доносы и сплетни против Вас и даже родных Ваших? В день моего приезда в Осташков, в то время, когда Вы уходили на крестины и оставили меня с гостями Вашими, — одна старушка (очень почтенная, по вашим словам) целый час твердила мне о том, какой ангел — Прасковья Ивановна и какая святая женщина — Лизавета Петровна... Ну, положим, я допускаю, что она искренно любит Вас, но... при чем же тут святость Лизаветы Петровны? В которой-нибудь из ее похвал звучит Иудушкина нотка и я не верю в искренность ее. Вы сами — человек добрый, правдивый и потому думаете, что все слова и поступки людей согласуются с их мыслями. Мне казалось, что Вы принимаете за наличную монету все комплименты, расточаемые Вам Вашими осташами, целование Вашей ручки и эпитет благодетельницы и проч(ее), а я нахожу, что это все не искренно, просто все Иудушкины чувства, и утверждаю, что у Вас в Осташкове только два искренних и надежных друга — эта Ваш муж и неоцененная матушка, к которой и я отношусь с полным благоговением. Не потому, что Вы не заслуживали любви (я далека от этой мысли!), а именно потому, что
правда
, высказываемая Вами в глаза и на каждом углу, неприятна людям, потому что люди нынешнего времени (не только молодежь, но и старики) так перепорчены, что эта
правда
им больно глаза колет и они скорей ждут от Вас материальной помощи (в виду которой и лобызаются), а не сухого наставления, хотя бы оно все было проникнуто святой истиной.



Вам не понравился Степан — пьяница и забулдыга, но в душе все-таки хороший человек. Вы скажете, что и таких людей нет? Вот Вам пример из жизни: Малышев. Вы помните, как он счастливо служил прежде, но при Вас он уже начинал пьянствовать, теперь дело дошло до того, что он пьет запоем, что случается с ним довольно часто. Что его довело до этого? — Бог весть: среда ли, товарищество, неудачи — ничего не известно. Жена его, моя приятельница, прекрасная женщина, честная, добрая, религиозная и глубоко несчастная. Она в настоящее время, сама больная (серьезно и неизлечимо), все-таки жалеет его и сколько возможно поддерживает нравственно. А между тем Малышев не пропускает ни одного праздника; если он видит, что вы нуждаетесь, — он вам последнее отдаст, и по душе очень добрый человек, но бесхарактерный в высшей степени и сам себе не может отдать отчет, для чего он так губит себя.



Сын у них дурной мальчик: лжец, плут, а между тем развит не по годам и хорошо учится; то немногое хорошее, что есть в отце — к сыну не привилось... а все потому, что семья в лице отца не поддерживает его, а школа, при нынешнем духе времени, положительно развращает.



А наши девушки? т(о) е(сть) наши современные курсистки и ученые педагогички?.. Вот Вам для образца факт: у Подобедовых59 была воспитанница, подобранная с улицы. Надежда Ивановна дала ей гимназическое воспитание, сама ей помогала в уроках, заботилась о ней; а та за это ей грубила напропалую. Кончает барышня курс и
тоже готовится в учительницы.



Надежда Ивановна просит меня об уроках для нее, мне удается оставить ее довольно хорошо. Вдруг она в один прекрасный день прямо объявляет Надежде Ивановне, и самым наглым тоном, что она их оставляет и будет жить отдельно. Надежда Ивановна в отчаянии, а та даже не простилась и переехала. Является она ко мне, опять просит уроков, я ее браню, упрекаю, она представляет из себя кающуюся грешницу, я ей говорю, что без разрешения Надежды Ивановны и не подумаю доставить ей уроков. Надежда Ивановна, хотя не видится с ней, но на мой запрос не только позволяет, но просит помочь ей, “
глупенькой
”. Я достаю ей урок, где ею очень довольны, как хорошей учительницей, она в течение всей зимы умоляет меня помирить ее с Надеждой Ивановной и наконец, прошлой весной, говорит мне, что уезжает на урок на лето в деревню и показывает письмо, где ее приглашают на этот урок.



Летом мне говорят те же Подобедовы, что она преспокойно разгуливает в Павловске с каким-то мальчишкой, с которым всю зиму возилась. Я не верю, сержусь, говорю, что девушку надо поддержать, что она молода, что из-за сплетен легко оклеветать бедную сироту и проч(ее). Что оказывается? Осенью она является и самым нахальным тоном сама говорит, что все это правда, что она жила в Павловске, гуляла там с кавалером и что даже видела меня, а я распиналась, что она трудится и сидит в деревне. Кроме того, она заявила, что в уроках не нуждается, что
может
быть выйдет замуж, а может быть и нет... Подобная девица хуже щедринской Анненьки, потому что та выросла между плутами, а эта воспитывалась в прекрасном честном семействе Подобедовых... И подобным девицам — имя легион в нынешнее время!



Мы переживаем тяжелое время: наша молодежь никуда не годится, да и между старичками-то немного найдется Федоров Кондратьевичей и Николаев Ивановичей60. А почему? Вы мне говорите про Расина, Корнеля и других — их давно презирают, смеются над ними... Что у нас за литература? Какова критика? Каков театр — эта школа для народа? Неклюжев-Юханцев, вор и мошенник, выведен героем, публика его жалеет! На днях играли пьесу “
Карьерист
”61, в ней изображен Ландсберг, убийца своего старика-благодетеля, и изображен так, что ему принадлежит сочувствие публики... Не лучше ли было бы, если бы побольше выставляли на сцену Иудушек и тому подобных и рисовали бы порок таким, каков он есть, а не разрисовывали бы его розовыми красками. Прочтя “Иудушку”, Вы говорите: гадость, мерзость... так скажут и многие, но видя, до какой степени гадка эта гадость — никто не пожелает быть Иудушкой и не возьмет его за образец.



Обруганным Коля быть не может уже потому, что это не его произведение, а только переделка, а Щедрина, как единственного в нынешнее время сатирика и обличителя — пока еще не ругают.



Вот в настоящую минуту я пишу Вам это письмо, а папаша лежит в постели, а около него сидит молодой человек — учитель Орлов, о котором я Вам говорила, как о скромном и хорошем молодом человеке, и они читают последнее произведение Щедрина в “Отечественных записках”62 и от души хохочут и восхищаются; я еще не читала и судить не могу, что их так веселит.



И так, моя милейшая (и уже не в Иудушкином смысле) дорогая тетенька, Вы на меня не сердитесь за мою откровенность? Вы сами дали мне это право и при этом обещали не обижаться и мне не велели. Подобная переписка в тысячу раз приятнее для меня, нежели казенные письма в виде поздравлений с праздником. Жду Вашего ответа с некоторым беспокойством. Если Вы рассердитесь, обругаете меня и запретите мне болтать так много... (впрочем, я не считаю моего письма болтовней, это мои убеждения...), я замолчу и половину прелести долой в нашей переписке.



Адрес на этом письме напишет Орлов. Два письма, надписанные одной рукой, покажутся странными, а так как я уверена, что Вы прежде распечатаете мое письмо, то и прочтете сначала. Поздравляю Вас с наступающим днем рождения и уже казенного письма писать не буду, а буду отвечать на Ваше, которое жду в скором времени.



Целую Вас крепко.



Ваша новая подруга. Варя.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 11 октября (1880 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 400—401.



15



Суббота, 11 октября (1880 г.)



Дорогая тетенька!



Поздравляю Вас с днем Ангела и желаю здоровья и много лет жизни. Весь дом очень поздравляет Вас с Ангелом, а сегодня Кудрявцевы сами собираются писать. Я боялась, что мое многословное письмо попадет к Вам не во время, так как я узнала из Вашего письма, к Маше, что Вы больны, однако вижу из письма ко мне, что Вы не сердитесь и что поощряете меня к дальнейшей переписке с Вами, котор(ая) будет для меня не в труд, а в сласть.



Время летит на крыльях, у нас уже зима и санный путь в полном разгаре. Мы с моим родителем проводили осень очень невкусно: он — отделывался своими
боками
, я — мигренью, которая посещала меня с неделю каждый день. Работа моя над Новым Заветом продвигается успешно. Хочу написать половину и отвезти к отцу Гермогену, т. е. бывшему священнику 3-й гимназии Добронравину. Он знает меня с детства, был моим законоучителем в Анненской школе, некоторое время духовником, и как-то недавно он говорил Коле, что помнит нас до сих пор. Если ему понравится, то и с цензурой хлопот не будет, да и распространить поможет. Впрочем, это в будущем...



Настоящее мое с внешней стороны не блистательно: уроки не начнутся раньше ноября, да и то без Пашковых63 и графини Пален, — я теряю 120 руб. в месяц, долг на плечах порядочный, в будущем ничего не предвидится, но... и удивительное это дело... я спокойна, не унываю, и это не беззаботность и не куликовская беспечность, а надежда на что-то, а с ней и вера в Того, Кто до сих пор поддерживал меня в трудные минуты жизни, Кто поможет и в будущем. (Вы, сударыня, добрались до ключа к моему сердцу, которое до сих пор было крепко заперто для всех, вот и увидите теперь, что я совсем не такова, какою, быть может, кажусь).



Как-то летом, в интимном разговоре с Колей мы разговорились о том, что как было бы хорошо открыть мне пансион (я говорила Вам об этом вскользь, когда мы шли в церковь). Но знаете ли Вы, что эта мысль не покидает меня до сей поры и каждую свободную минуту я посвящаю ей, и с людьми, близкими мне (по чувству), постоянно веду эти разговоры, которые меня очень утешают. Ведь кажется, это дело немыслимое! Чтобы открыть пансион и не прогореть с ним, надо иметь 10 тысяч, самое меньшее 7 тысяч. Я говорю не про такой пансион, как у меня был прежде, каких масса и теперь здесь: повесить вывеску: “
школа, ecole, schule
”. набрать 15 детей и наслаждаться с ними одной! Я мечтаю о маленькой гимназии, со всеми ее правами, с учителями, в несколько классов, чтобы я была полной хозяйкой над вверенными мне детьми и могла бы выпускать барышень, вполне готовых к жизни со стороны научной и с нравственной стороны, чтоб родители смело отдавали мне детей, не боясь дурного влияния школы (как это теперь сплошь и рядом), и уж могу поручиться, что у меня не развелось бы ни одной нигилистки или атеистки. Золотые мечты, но неосуществимые, по-видимому: денег нет и быть не может, а между тем мне почему-то кажется, что если подобное учреждение послужит ко благу мне и другим — все найдется, все явится... Я молюсь об этом и не на
князей людских
моя надежда, а на небесную помощь!!



А сама между тем готовлюсь понемногу: много читаю по вопросу о воспитании детей, делаю выписки (стоит почитать одну только статью Белинского о воспитании детей64, чтоб с любовью взяться за это святое дело) и рассуждаю так: если не придется мне применить к делу мои вновь приобретенные познания, то беда не велика, пригодятся в другом случае (хотя я, по строптивости моего характера, гувернанткой никогда не буду), а если с надеждами моими и в могилу сойду, так ведь и то не дурное дело, если при жизни хоть в теории буду изучать воспитание маленьких людей, которых люблю и понимаю побольше, чем нынешние педагоги.



Ну вот и занеслась! Вот и прогулялась в область фантазии, а впрочем, наша реальная жизнь так некрасива, что право, лучше мечтать и фантазировать, нежели снимать покрывало с своих ближних, как я это делала в прошлом письме. Еще раз прошу моих писем
никогда
никому не показывать, обещайте мне это. Ведь преобидно, если мои задушевные мысли будут возбуждать злые насмешки, а это очень возможно. Я думаю, довольно писать, ведь целую тетрадь написала. Надеюсь, что Вы с своей стороны тоже не будете лениться. Прошу Вас передать мои глубокие поклоны Федору Кондратьевичу и матушке.



Тане, Паше, Клавдиньке, Лизе, Кате и всем, кого забыла упомянуть, кланяюсь, а Вас крепко целую.



Ваша будущая начальница, а пока неизвестная личность



гр. Варвара.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 25 октября (1880 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 401.



16



Суббота, 25 октября (1880 г.)



Дорогая тетенька!



Что это значит, что Вы мне не пишете? Вы так избаловали нас своею аккуратностью на ответы, что я в настоящее время нахожусь в недоумении и отчасти в беспокойстве, здоровы ли Вы? В среду 22-го были крестины Верочки65. Народу было много и мы кутили до двух часов, а на другой день все ходили не выспавшись и с головной болью. Моя крестница уже настолько большая барышня, что нисколько не плакала, пока священник мазал ее миром, а только очень внимательно рассматривала его и только изредка морщилась, когда ей было щекотно. Зато Аля отличился. Батюшка, здороваясь с ним, назвал его Сашей, а он так и отрезал ему: “Во-первых, я не Саша, а Аля, а во-вторых, я солдат!” Священник ужасно хохотал.



Пашковы приехали, сверх всякого ожидания. Вы, конечно, читали в Новом Времени о том, что ему в Англии была торжественная встреча, приготовленная Редстоком66, и что он будто бы пожертвовал 10 тысяч фунтов стерлингов на религиозную пропаганду. Мы все прочитали это и были страшно возмущены подобным поступком Пашкова. Я спросила m-me Пашкову, правда ли это, и оказалось, что все это вздор: встречи ему никакой не было и пожертвований он никаких не делал. Каковы газеты!



Ваш protege Н. Е. Шишкин дает уроки музыки Саше. Хотя она девочка очень способная и хотя за его урок садится уже совершенно утомленная (он приходит в 8 час, а она до 8-ми готовит уроки), но все-таки успехи делает, и он занимается с ней очень терпеливо и старательно.



Кажется мне удается пристроить его к Пашковым, чему он очень рад. Во Вторник это решится. С будущей недели будет печататься статья Коли в “Голосе” о гимназиях и педагогических советах, и хотя Вы не поклонница его талантов, но все-таки прочитайте статью, она очень интересна, и хотя резка, но правдива.



Надеюсь в скором времени получить известия от Вас и тогда будем продолжать наши философские беседы.



Поклонитесь от меня Федору Кондратьевичу.



Целую Вас крепко. Варя.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 7 ноября (1880 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 401—402.



17



Пятница, 7-го ноября (1880 г.)



Дорогая тетенька!



Прежде всего сказать, чтобы не забыть. Вы читали статью в “Голосе” не Колину, а кого-нибудь другого. Его статья напечатана только вчера (четверг, 6-го ноября) и называется “
Чего желают и на что надеются друзья детей и молодежи
”. Она печатается в фельетоне и подписана “
Друг детей
”. Надеюсь, что Вы ее найдете теперь и одобрите, она резка, но вполне справедлива. Отдана она в редакцию “Голоса” месяц тому назад, я сама возила и мне сказали, что “на будущей” неделе она будет напечатана, и этих
будущих недель
было ровно 4, т. е. целый месяц. Они продержали ее 3 недели и даже прислали назад, говоря, что педагогических статей они не печатают, и это ложь, потому что у них каждый день пишут о педагогии. Коля поехал сам, объяснился с Бильбасовым67, который, оказывается, ничего не знал, и вот статья увидела свет только вчера, и то она еще не вся, вероятно, ее разделили на три раза.



У нас погода безобразная: снег весь стаял и ездят на дрожках по ужаснейшим ухабам. Статью о Пушкине68 мы кончили и уже корректуру исправили, в декабрьской книжке можете читать ее. Папенька смеялся вчера Коле, что сын написал статью в ноябре, а юный отец дебютирует в декабре; это, кажется, его первое произведение не театральное и за полной подписью.



M-me Пашкова поручила мне отыскать ей кассиршу для
дешевой
столовой, которую они устроят с Нового года. Это будет прекрасное учреждение и подобные уже существуют в Петербурге, но их немного. Обед, состоящий из двух сытных блюд, будет стоить 6 коп., обед этот можно брать и на дом. Кроме этого, будет там же бесплатный чай и кофе, во время которого будут раздавать Евангелия и духовные книги, а иногда кто-нибудь из их общества будет тут же присутствовать и вести духовную беседу. Все это очень хорошо, но я боюсь, чтобы опять не досталось им за это.



Кланяюсь Федору Кондратьевичу и матушке и всем, кто меня помнит.



Все Вам кланяются.



Варя.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., б. д. («Поздравляю Вас, добрая тетенька...») // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 392.



6



(Без даты)



Поздравляю Вас, добрая тетенька, с днем Ангела и желаю Вам всего хорошего. Папаша очень извиняется, что сам не пишет; он сегодня по случаю дурной погоды с утра болен.



Благодарю Вас, милая тетенька, за участие, которое Вы принимаете в моих делах. Прошлый год я печатала в газетах об уроках в январе (по окончании моих занятий с детьми Майкова)32 и сейчас же получила 2 урока. За один я получала 13 руб. в месяц, так как сама ходила в этот дом, а за другой 5 руб., потому что моя ученица ходила ко мне, не стесняя меня часами. Но этот год, хотя я и печатала тотчас по приезде с дачи, до сих пор, к большому моему огорчению, имею только один прошлогодний урок в 5 руб. Те дети, с которыми я занималась прошлый год, отданы в институт на казенный счет. Завтра пойду к Ахматовой33, издательнице иностранных романов, просить у нее переводной работы с французского, немецкого и английского языков. Журналы кричат о женском труде, но на деле это худо прививается. Всякая из нас готова трудиться, пусть только бы давали работу!



Папаша, все дети, няня и маленькая Шура поздравляют Вас и Федора Кондратьевича. Целую Вас крепко.



Ваша Варя.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., б. д. («Христос Воскрес! Дорогая тетенька! Поздравляю Вас...») // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 392—393.



7



(Без даты)



Христос Воскрес!



Дорогая тетенька!



Поздравляю Вас, желая Вам быть здоровой и благополучной. Многоуважаемому Федору Кондратьевичу прошу Вас передать мое поздравление и низкий поклон и пожелать ему всего лучшего. Извините, что я давно не писала Вам. Я все это время не совсем здорова и даже в четверг приобщалась с сильнейшим кашлем и с подвязанным горлом.



Приехали Панины в Осташков? Они были у нас всего один раз, и то заезжали на одну минутку. Невеста, m-elle Юленька, казалось, была очень озабочена закупкой приданого и, вероятно, не имела времени приехать в другой раз. Я сама, кажется, скоро попаду в невесты; расскажу Вам, как странно меня здесь сватают.



К нам ходит одна швея, которая меня почему-то очень любит. Раз она была у одной дамы, к которой приехал из Новгорода ее родственник, военный, подполковник, кажется. Эта дама сказала, что он хочет жениться, а швея сказала ей, что у нее есть и невеста и расписала меня самым лучшим образом. Те попросили ее как-нибудь достать мою карточку; моя Прасковья Леонтьевна не задумалась, прибежала к нам, достала без моего ведома потихоньку у няни мою карточку и отнесла туда. Карточка понравилась, и
он
, т. е. герой романа, захотел видеть и оригинал. Разузнал, где мы бываем в церкви, и сегодня прилетел в Коневскую часовню, на меня посмотреть и себя показать. А теперь желает познакомиться и через эту же сваху просил сказать ему, не будем ли мы где-нибудь в театре или на балу, или в клубе. Впрочем, мне это все ужасно смешно, потому что я твердо убеждена, что из этого ровно ничего не будет. Так вот какие истории со мной творятся, милая тетенька, просто беда!



Меня ужасно смутили перчатки, которые я покупала для Вас. Я брала их у Scipion, преемника Фроманто, и заплатила за них убийственно дорого, но этот француз так грозно посмотрел на меня, когда я предложила ему дешевле 1 руб. 30 коп.



Целую Вас крепко.



Варя.



Прошу Вас передать мой поклон и поздравление Марье Кондратьевне и Елизавете Петровне34.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 28 января (1881 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 402.



18



Середа, 28 января (1881 г.)



Милая тетенька,



Благодарю Вас за письмо, извините, что долго не отвечала: причина тому не лень, а недостаток свободного времени. Вам, вероятно, маменька писала, что я раза три в неделю езжу к графине Шуваловой по вечерам и читаю с ней “Записки
Михаила Николаевича Муравьева
”69. Это просто рукопись, но такая неразборчивая, что не только слова, а даже некоторые фразы ни я, ни она не разбираем. Читать это очень трудно и не так интересно, как я воображала: он просто делает перечень, где и когда были восстания в Польше и как он везде посылал и сажал повсюду русских чиновников. Мы прочли только первую главу, очень длинную и скучную, может быть, дальше будет интереснее. Эта рукопись настолько непопулярна, что графиня побоялась дать мне ее домой, говоря, что она не смеет этого делать.



Одна из моих аристократок предложила мне взять у нее несколько экземпляров книг духовного содержания и разослать их по деревням или вообще каким-нибудь бедным людям. В числе этих книг выдается Евангелие и псалтырь, очень изящно изданные, в русском переводе. Она с мужем разослала несколько тысяч подобных брошюрок и книг. Если кому-нибудь из осташей желательно будет получить такие книги, то, по приезде Вашем, я могу снабдить Вас несколькими экземплярами. Все эти книги проповедуют любовь ко Христу и к ближнему и ратуют против различных пороков и соблазнов мира сего.



Поездка в Осташков на лето кажется мне сомнительной; едва ли ныне удобно всей семьей двигаться, да и кроме того мы, как люди светские, пожалуй, соскучимся в деревне, но я не имею ничего против того, чтобы приехать погостить в Осташков летом недели на две, тем более, что я имею сильное желание поехать летом в Москву, но до этого еще так далеко, что и говорить рано.



В пятницу бенефис нашего с Вами фаворита Нильского70, который привез нам вчера бель-этаж. Я не ручаюсь, чтобы мне удалось написать Вам после бенефиса, но маменька, вероятно, напишет.



До свидания. Большой поклон Федору Кондратьевичу. Целую Вас.



Варюша.



Я сейчас ложусь спать, а наши дедушка, Коля, Миша и маменька усерднейшим образом играют пульку.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 9 февраля (1881 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 403.



19



Понедельник, 9 ф(евраля) (1881 г.)



Дорогая тетенька!



Теперь 11 час вечера, а я только что принимаюсь за письмо, тогда как обыкновенно в это время я или сплю или собираюсь спать и уже неспособна ни на что. Кроме того, я только что сыграла 3 робера в винт с родителями и с Шестаковыми и даже выиграла около 2-х руб. А все дело в том, что один из моих мальчуганов, маленький граф Нирод заболел, а так как ему принадлежит самый ранний час от 9—10, то я теперь от него свободна и могу завтра встать в половине девятого, а не в 7 1/2, как всегда.



Пока не забыла: Сережа просит Вас уведомить, получили ли Вы его письмо, в ответ на Ваше, насчет фотографий каких-то. Он посылал его давно и беспокоится, дошло ли оно? А вот и вторая просьба: будьте добренькая, справьтесь в Вашем монастыре, что возьмут монашенки связать такой же белый платок, как Вы мне подарили, большой, с очень мелким вязаньем? Шерсть мне вышлют, пусть только уведомят, сколько нужно шерсти. Если же не платок, то не вышьют ли они такую же скатерть, какую Вы мне вышили, и что это будет стоить, и сколько идет шелку и бумаги? Меня просили об этом справиться. Пожалуйста, узнайте и дайте мне ответ.



Вчера у нас были Владимир Иванович и Лизавета Петровна с визитом. Папаша просил ее передать Вам книжечку с переведенными ефимонами. Она много говорила любезностей и даже
они
были довольно снисходительны к бедным Синичкиным71.



Вы, конечно, читали о похоронах Достоевского, а я присутствовала на них и скажу только одно, что я никогда не видала, да и не увижу ничего подобного. Что там ни болтают про это, пусть находят в этом торжестве заднюю мысль, но я только одно скажу, что на меня подобная церемония действовала очень хорошо. Он был честный человек, христианин прежде всего и вполне достоин тех оваций, с которыми провожали его тело. Особенного безобразия не было со стороны молодежи, если только не считать перелезания через решетку студентов и студенток, и то это делалось из желания лучше видеть и слышать: я сама стояла на заборе с тою же целью. Речь священника Янышева над гробом — превосходна. Он обращался больше к молодежи и убеждал в память Федора Михайловича и из любви к нему — любить Бога и Россию, как он любил. А что это была за картина, когда его несли! Я жалею, что Федор Кондратьевич и Вы не видали ее...



Полночь бьет! Пора спать, а то того и гляди докутишься до мигреня. Целую Вас и посылаю много поклонов уважаемому Федору Кондратьевичу.



Ваша Варя.



Позволяю себе еще раз напомнить Татьяне Тимофеевне о маринованных рыбках, которыми я объедалась в Осташкове и жду их с нетерпением.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 18 февраля (1881 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 403—405.



20



Понедельник, 18 (февраля 1881 г.)



Дорогая тетенька!



Я сегодня собиралась писать Вам о своих мытарствах в разных планах, как вдруг получила Ваше письмо; оказывается, что Вы тоже хлопочете, но только в другом роде совершенно. Итак, к делу. В среду, две недели назад, приходит Сашина француженка на урок и сообщает мне, что пансион, в котором она живет, передается или, лучше сказать,
продается
. Я навострила уши... не только уши, но и все мозговые и сердечные способности, и внимаю ей. Оказывается: пансион, имеющий 50 учениц, приносящий около 12-ти тысяч доходу, с полной, прекрасной обстановкой (начиная со скамеек и столов, кончая бельем, посудой и даже часами) продается за 5 тысяч руб. Я привскочила (конечно, мысленно), вытеснила на время из моей головы все грамматики и диктовки, которыми она переполнена, и заставила ее думать, соображать и придумывать различные способы и планы! Вот к чему я пришла. Эти 5 тысяч достать не хитро. Елена Дмитревна предлагала мне давно для этой же цели 3 тысячи на следующих условиях: я ей даю стол, квартиру и выплачиваю без процентов понемногу по мере того, как пойдут дела, она же мне за это предлагает бесплатную помощь. Остальные 2 тысячи тоже найдутся: у меня есть приятели вроде Малышевой, Кирпичниковых и проч(их). Кажется бы, дело в шляпе. Однако нет. Рассудок говорит следующее: “Хорошо, заплатишь ты за пансион 5 тысяч и будешь им владеть. А квартира? отопление? освещение? прислуга? учителя? учительницы?” и проч(ее), и проч(ее) — “Погоди, погоди, — умоляю я, — ведь я еще не купила пансиона, дай сообразить, я все это знаю”... и начала я дальше соображать и опять додумалась. Рассуждаю я так: ведь я какая ни на есть, а домашняя учительница, имею университетский диплом, имею пятнадцатилетнюю опытность, имею некоторое renommee. Мои дамы-аристократки любят меня, что доказывали мне тысячу раз, довольны мною... отчего бы мне не обратиться к ним и не попросить их выхлопотать мне субсидию. Яблочкин, актер — не больше, имел субсидию в 30 тысяч в Тифлисе на театр. Цытович издавал “Берег”72, получал субсидию. Одна дама открыла пансион в Москве и получила через Каткова73 субсидию в три тысячи... Отчего же и мне не попробовать? — “Ишь ты, какая ловкая, — говорит строгий разум. — За какие же это выслуги тебе дадут? Чем ты особенным отличилась? Поди-ка лучше посоветуйся с людьми умными, опытными, а тогда и соображай”. — “Дело говорит рассудок”, — думаю я. А в это время мой старый друг Кони присылает мне письмо по поводу Достоевского и свою статью о нем же74. Чего же лучше? Чего бы там ни было, а Кони всегда был человеком, ко мне расположенным и готовым на всякие услуги для меня. Вчера я написала ему, просила его совета и жду ответа. Если он мне напишет, что это немыслимо, что это невозможно, я не заплачу, смирюсь и буду ждать у моря погоды. Если же он даст мне какой-нибудь совет, послушаюсь его и буду с своей стороны делать все, чтобы мое дело выиграло.



Сегодня написала и другому другу — Кирпичникову. Получу их ответы и сообразно с ними начну действовать. А тем временем мой пансион попадет в другие руки... и то не беда: уроки при мне останутся, надежда на лучшее меня никогда не покинет, только бы здоровье Бог дал.



Однако это не письмо, а мысли вслух, но Вы, сударыня, особа
особенно
ко мне снисходительная, вот почему я громко думаю, излагаю на бумагу мои мысли, кладу в конверт и подписываю: Осташков, П. И. Савиной. Впрочем, что же я оправдываюсь: ведь Вы не “
Ревизор
” и хотя я в настощее время “
Угнетенная невинность
”. но Вы ко мне не имеете “
Предубеждения
”. Я могу думать о пансионе, потому что не испытала “
Соли супружества
”, да и “
Беда от нежного сердца
” мне чужда, а все оттого, что я “
Простушка
”, хотя несколько “
Воспитанная
”. Не удастся мое дело, — повторяю, что унывать не буду, а буду распевать и представлять “
Русские песни в лицах
”, пожалуй, даже в “
Ночное
” время. Не достойная ли я дочь своего родителя! Что только не намолола! Надо будет Вам послать мои стихи к Але и к Ване, сочиненные мною же от имени Али. В следующем письме пошлю, а пока кланяюсь Федору Кондратьевичу, а Вас целую.



Варя.



ОТ АЛИ К ВАНЕ



Соч(инение) домашней учительницы В. Куликовой



Здравствуй, Ваня Куликов,
А я — Аля Шестаков.
Я сижу теперь на стуле.
Как ты поживаешь в Туле?
Много ли ты там гуляешь?
Самовары покупаешь?
У нас был большой мороз
И чтоб не морозить нос,
Я дома все сидел
И в окошечко глядел.
А теперь стало теплее,
Солнце светит веселее,
Вот я к бабушке пришел,
Дома бабушку нашел.
Я у ней теперь сижу
И письмо тебе пишу.
Что бы мне тебе сказать?
Чем бы мне тебя занять?
Ко мне часто ходит Мишка.
Он порядочный мальчишка,
Только очень уж шалит,
И ногами все стучит.
Толя — братец мой меньшой
Стал теперь совсем большой.
Только Верочка-сестрица
Еще плакать мастерица.
Ну, прощай, дружок Ванюша!
А здорова ли Катюша?
Поклонися Варе, Оле,
Маме, Коке, дяде Коле
И прощай, мой милый брат.
Остаюся твой солдат”.



Вспомнила и написала. Не правда ли, незамысловатое стихотворение. Аля был очень доволен, да и родители его также, переписали и послали на его имя Ив(ану) Ник(олаевичу) в Тулу.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 7 марта (1881 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 405—406.



21



Суббота, 7 марта (1881 г.)



Дорогая тетенька!



Ужасное время переживаем мы, тяжело писать о нем, тяжело и думать. Сегодня по случаю перенесения тела в крепость нашего бедного императора у меня свободный день и я, пользуясь им, спешу ответить Вам. В воскресенье, в день своего рождения, отец приобщался в Коммерческом училище. Мы пришли от обедни, пили чай, завтракали, был кое-кто из приятельниц папаши, и просидели за чаем до 2-х час(ов), весело разговаривая, споря и смеясь. Вдруг я слышу сильный удар и шутя спрашиваю, не пушка ли это? Мне отвечают: какая же пушка, когда теперь 2 часа; вслед за сим другой удар. Мы, не ожидая ничего подобного, не обратили внимания и продолжали разговор. Потом гости разошлись, а около 4-х час(ов) наша девушка пришла накрывать стол и объявила, что в лавке ей сказали, что государь смертельно ранен. Лиза Левкеева бросилась на улицу, где ей сказал офицер, только что приехавший из дворца, что государь скончался. Вы можете думать, каково было всем нам услышать подобную новость! Вечером предполагался у нас винт, портер, шампанское, присланное папеньке каким-то знакомым Серг(ея) Осип(овича), но папаша все отменил, сам лег спать рано, а мы с гостями сидели и горевали до 11-ти час(ов). На улице было много народу, но замечательно тихо, ни одного пьяного, все как-то оцепенели, и народ, собираясь кучками, говорил шепотом. Эта торжественность производила приятное впечатление, и дух усопшего императора мог видеть, что его столица оделась в глубокий
сердечный
траур. Надя Васильева приехала к нам с мужем прямо от Зимнего дворца и рассказывала следующее: когда сделалось известно, что государь безнадежен, народ повалил по Невскому к Зимнему дворцу и остановился на площади; слышен был только глухой шум. Наконец вышел Суворов75 и объявил, что государь скончался. Народ зарыдал, с колокольни дворца начался тихий звон... В это время два голоса недалеко где стояла Надя сказали: “Так и надо” и “Давно пора”. Народ бросился на них и в одну минуту эти два негодяя были избиты в кровь, у одного из них рука висела на нитке. Полиция просила освободить их
для допроса
и только благодаря полиции они не были совсем убиты толпой. Засим полиция стала просить очистить площадь и вся масса кинулась на Невский и дожидалась там нового царя, котор(ый) проехал через час с императрицей к себе. Остальное вы знаете из газет. Скажу только одно, что мы все не можем опомниться от этого несчастья, и не только мы, но даже извозчики только и говорят о нем.



Я получила Ваше письмо вчера вечером и вчера же купила все, что вы просили. Извините, если неудачно, но теперь в Гостином дворе толку не добьешься. Всего куплено на 12 руб., из которых одни портреты стоят 3 р. 50 к., и отправлено. Деньги за это потрудитесь прислать папеньке, я у него взяла.



О своих делах буду писать, когда все немного успокоится. Ответ я получила неблагоприятный, чего и надо было ожидать. Подробности потом, а теперь о себе и думать не хочется. Сейчас раздался выстрел из пушки, значит, процессия тронулась. Мои дамы все там и просили меня сегодня поехать в столовую, основанную Цесаревной, где они кормят даром каждый день бедных. Так как ни одна из них быть там не может, то я обещала им поехать. Это очень хорошее учреждение, об нем тоже буду писать в следующий раз. Целую Вас, благодарю за капусту и рыбу. Всем наслаждаемся.



Федору Кондратьевичу тысячу поклонов.



Варя



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 25 марта (1881 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 406.



22



25 марта, среда. (1881 г.)



Дорогая тетенька!



Не сердитесь на меня за долгое молчание, но, право, некогда: я теперь ни один вечер дома не бываю, все свободное время провожу у моих несчастных приятельниц, Стремляновой и Малышевой. Первая (Стремлянова) в субботу похоронила мужа, которого обожала, сама осталась беременна на последних днях. Замужем была 2 года и это первый ребенок. Она очень грустит и все боятся за ее разрешение. Тем более впечатление сильное, что он умер в 2 дня. Это был молодой, толстый, здоровый человек. У него сделался отек мозга и ожирение, а потом и паралич сердца.



У Малышевой не лучше горе. Сам Малышев допился почти до белой горячки, а она вследствие этого так захворала, что доктор, очевидно, боится за ее рассудок и велел ей рассеиваться, как можно больше, и не задумываться, а у нее, кроме ее обыкновенной болезни, еще такие расстройства нервов, что она дни и ночи плачет и до того ослабла, что насилу ходит.



Они обе меня очень любят и мое присутствие веселит их, а так как мои нервы, слава Богу, в порядке, то само собой разумеется, что я все свободное время посвящаю им. Вообще в настоящее время куда не взглянешь — все горе и горе, начиная с Императорской семьи.



О подробностях и последствии катастрофы 1-го марта Вы знаете из газет, а у нас в Петербурге так много говорят и говорят вздор и сказки, что я не слушаю их, а тем более не передаю дальше.



О моем деле насчет пансиона и субсидии я писала Кони. Он целую неделю просматривал все законы, наводил всевозможные справки и наконец отвечал мне и прислал при этом письмо Осинина (директора женских гимназий), что в настоящее время на субсидии нет сумм ни в ведомстве императрицы Марии, ни в Министерстве народного просвещения. Следовательно, надо ждать, и будем ждать!



В мартовской книге “Детское Чтение” напечатана моя сказочка с английского под названием “Маленький Гоббо”. Когда я ходила к редактору за деньгами (19 руб.) он меня благодарил и очень просил участвовать в журнале, что мне весьма приятное занятие на лето. За оригинальное произведение он платит дороже, но мне некогда думать, а он мне сказал, что от меня он и переводные возьмет с удовольствием, хотя не любит их, потому что ему нравится мой язык.



На Страстной неделе буду отдыхать и говеть, приобщаюсь постоянно в субботу; тогда еще напишу Вам, а теперь кончаю — зовут обедать.



Федору Кондратьевичу посылаю много поклонов. Прошу Вас поклониться и поцеловать ручку у матушки за меня.



Целую Вас крепко, Ваша Варя.



Влад(имир) Ив(анович) не был у папеньки и даже не посылал поздравить. В чем старик провинился? Не знаете ли?



Марья Андреевна всякий раз просит меня передать Вам ее низкий поклон.



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 9 апреля (1881 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 407.



23



Четверг, 9-го а(прел)я (1881 г.)



Христос Воскрес!



Милая тетенька и уважаемый дядюшка Федор Кондратьевич!



Поздравляем Вас с великим праздником и желаем всего хорошего. У нас пока, слава Богу, все тихо и спокойно; аресты большие, открытия важные, но газеты молчат, а только в народе слух ходит. Все так напуганы, что малейшая безделица нас страшит. Например, в день казни преступников76 вдруг в 6 часов закрыли все трактиры и кабаки; так как и 1-го марта было то же самое, то мы ужасно перепугались, тем более, что начали болтать, что в Гатчине (где живет теперь государь) что-то неладно. Однако, к счастью, скоро объяснилось, что это было сделано по распоряжению Баранова77 в виду предосторожности. Дай Бог, чтобы Светлый праздник прошел благополучно, все как-то страшно. Ведь подобные люди не почтут святости праздника и способны омрачить его.



Извините, что не могу больше писать, но я очень устала, теперь 11 часов вечера, а завтра надо рано вставать к часам, а после часов я исповедуюсь. Все наши Вас поздравляют, а я целую Вас крепко.



Любящая Вас В(арвара) К(уликова)



Куликова В. Н. Письмо Орловой-Савиной П. И., 15 сентября (1882 г.) // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 407.



24



Среда, 15 сентября (1882 г.)



Милая тетенька!



Письмо Ваше получила 13-го сентября, а вечером в тот же день была у нас Александра Ивановна78. Она очень довольна и начальством, и товарищами. Потехин79 предлагал ей сделать ее учительницей школы, и даже не только предлагал, но обещал ей это по прошествии некоторого времени. Газеты не очень хвалят ее, но я газетам не верю, а самой еще не удалось посмотреть.



Я вернулась из Гатчины только в субботу, водворив Машу, а главное молодых на новом месте жительства. Квартира у них очень хорошенькая, хотя оригинальная, в настоящее время еще полный беспорядок, так как 4 комнаты еще не готовы и они живут в остальных 4-х, всего 8 комнат, так что вполне поместительно. Папаша очень доволен своей квартирой, а главное его наслаждение в том, что в его комнате с утра бывает солнце.



Сегодня мимо нас везли Илью Федуловича Громова80 и мы все смотрели из окон, даже папа раньше встал для этого, да и действительно, было на что смотреть. Все его добрые,
великие дела
шли впереди гроба: 15 человек старух его богадельни, три приюта мальчиков и девочек, 400 человек рабочих, масса венков от разных обществ и громадное количество духовенства. Все это тленное, земное, но вполне заслуженное. Он, говорят, был замечательно добрый человек, и хотя случайно воспитал Рысакова81 (убийцу покойного императора), но зато кроме Рысакова скольким он жизнь дал и скольких может быть остановил на пути к нигилизму тем, что давал им средства к образованию.



Подушку я получила, благодарю за скорое исполнение просьбы. Нового ничего нет, тем более, что я все больше сижу в своей комнате и работаю, и хотя мои приятельницы и показываются ко мне, но их новости все больше вертятся на одном Потехине и театре, а меня это мало интересует.



До свидания. Кланяйтесь Федору Кондратьевичу. Наши все Вам кланяются.



Варя



Бокова В. М. Примечания: Исторические отголоски в частных письмах 1860-х — 1880-х гг. // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 408—410.



1 Ф. К. Савин, муж П. И. Орловой-Савиной.



2 Ишутин Николай Андреевич (1840—1879), революционер, создатель так называемого “Ишутинского кружка” (1863—1866); арестован в связи с покушением 4 апреля 1866 г. на Александра II Д. В. Каракозова (1840—1866), члена Ишутинского кружка (казнен в Петербурге 3 сентября). Казнь Н. А. Ишутина была заменена бессрочной каторгой.



3 Имеется в виду, очевидно, процесс 1866 г. И. А. Худякова и трех других лиц, связанный с делом Каракозова, где защитником обвиняемых был адвокат и литератор В. П. Гаевский.



4 Пинский (Карниолин-Пинский) Матвей Михайлович (1796—1866), сенатор; председательствовал на ряде политических процессов 1860-х гг. (над М. Л. Михайловым, Н. Г. Чернышевским, Д. В. Каракозовым).



5 Кони Анатолий Федорович (1844—1927), юрист, писатель, общественный деятель.



6 София Фридерика Дагмара (1847—1928), в православии Мария Федоровна, невеста Вел. князя Николая Александровича (1843—1865), а после его скоропостижной кончины — Вел. князя Александра Александровича (Александра III), с которым обвенчалась в октябре 1866 г.



7 Малышев Павел Иванович (?—1882), актер Александринского театра.



8 Простонародная драма П. И. Степанова. Шла на сцене Александринского театра в сентябре-ноябре 1866 г.



9 Историческая драма Э. Раупаха, пер. М. Т. Иванова. Шла в Алсксандринском театре в сентябре-октябре 1866 г.



10 Т. е. со дня покушения Каракозова на Александра И.



11 Куликов Александр Николаевич (1845—186...), брат В. Н. Куликовой.



12 Шестакова (урожд. Куликова) Мария Николаевна, сестра В. Н. Куликовой.



13 Яблочкин Александр Александрович (1821—1895), актер и режиссер Александринского театра.



14 О какой пьесе идет речь, установить не удалось.



15 Куликов Николай Николаевич (1844—1898), брат В. Н. Куликовой.



16 Куликов Иван Николаевич (? — около 1867), брат В. Н. Куликовой.



17 Плавский Александр Михайлович (1807—1884), сенатор, и его семья.



18 То есть была на могиле Вел. князя Николая Александровича.



19 Линская (урожд. Коробьина) Юлия Николаевна (1820—1871), комедийная актриса Александринского театра.



20 Васильев Павел Васильевич (1832—1879).



21 Самойлов Василий Васильевич (1812—1887).



22 Комическая опера на музыку А. Адана, переведена с французского Н. И. Куликовым, в 1866 г. шла в Москве.



23 П. И. Орлова, поселившись в 1863 г. в Осташкове, приняла в свое заведование местный общественный (любительский) театр.



24 Речь идет об Александре Ефимовиче Измайлове (1779—1831) и его журнале “Благонамеренный” (1818—1826).



25 Гедеонов Степан Александрович (1816—1878), гофмейстер, тайный советник.



26 Натарова Варвара Петровна (?—1905), актриса Александринского театра.



27 Федоров Павел Степанович (1800—1879), начальник репертуарной части петербургских Императорских театров, драматург.



28 Федорова Екатерина Федоровна, актриса Александринского театра.



29 Драма В. А. Дьяченко на сюжет И. И. Лажечникова. Шла в Петербурге в сентябре — декабре 1867 г.



30 Речь идет о пьесе И. И. Лажечникова “Опричник”. Шла на Александринской сцене с сентября 1867 по апрель 1868 г.



31 Видимо, комедия “Семейные порога” В. А. Дьяченко. Шла в октябре 1867 — феврале 1868 г.



32 Дети поэта А. Н. Майкова, у которых В. Н. Куликова была одно время учительницей.



33 Ахматова Елизавета Николаевна (1820—1904), издательница ежемесячного “Собрания иностранных романов, повестей и рассказов”, выходившего в 1856—1885 гг.



34 М. К. Савина, сестра Ф. К. Савина, и Е. П. Савина, жена его брата Ивана Кондратьевича.



35 Лядов Александр Николаевич (1814—1871), дирижер Императорских театров в Петербурге.



36 Премьера пьесы А. Н. Островского “Не было пи гроша, да вдруг алтын” состоялась в Петербурге 20 сентября 1872 г.



37 Левкеева Елизавета Ивановна (1851—1904), дебютировала в 1871 г., и Левкеева Елизавета Матвеевна (1827—1881); обе выступали преимущественно в комедийном репертуаре.



38 Монахов Ипполит Иванович (1842—1877), играл опереточные и драматические роли.



39 Абаринова (урожд. Рейхельт) Антонина Ивановна (1842—1901), опереточная актриса.



40 Кауфман, фон, Константин Петрович (1818—1882), инженер-генерал, командующий Туркестанского военного округа.



41 Кладо Ф. Н., коллежский асессор, педагог, преподаватель математики в 6-й петербургской гимназии.



42 Пронский Платон Петрович (1825—1875), актер Александринского театра.



43 Никольский Федор Калинович, певец.



44 Комедия в 4-х действиях, шла в Петербурге в 1875 г.



45 Мозер Александр, суфлер драматической труппы Александринского театра.



46 Караев Федор Дмитриевич (?—1878), драматург.



47 В окончательном варианте пьеса называлась “Свадьба по телефону” (шутка-водевиль). Премьера прошла в Петербурге 26 октября 1879 г.



48 Каменская (урожд. графиня Толстая) Мария Федоровна (1817—1898), писательница, автор “Воспоминаний” (М. 1991).



49 В 1870-е гг. М. Ф. Каменская была камер-фрау при дворе Вел. князя Владимира Александровича (1847—1909) и состояла при его детях; в ее ведении находились детские комнаты и состоящий при них штат прислуги.



50 М. Ф. Каменская была автором нескольких стихотворных сказок. Две из них (“Сказка о дедушке Январе...” и “Сказка о мудром царе...”) были опубликованы и прохладно встречены критикой.



51 В. И. Савин и С. П. Уткин (1840—1896), предводитель дворянства Осташковского уезда (1868—1880 и 1883—1896 гг.), почетный мировой судья. Оба — племянники Ф. К. Савина.



52 Шестаков Александр Сергеевич (187...—1896), племянник В. Н. Куликовой.



53 Перечислены актеры Александринского театра: Сазонов Николай Федорович (1843—1902), Дюжикова Антонина Михайловна (1853—1918), Зубов (настоящая фамилия Попов) Николай Николаевич (1817—1890), Петипа Мариус Мариусович (1850—1919) (“Мишка”), Варламов Константин Александрович (1848—1915), Жулева Екатерина Николаевна (1830—1905), Читау Александра Михайловна (1832—1912), Стремлянинова (в замуж. Соболева) Елена Гавриловна (1857—1883), Киселевский Иван Платонович (1839—1898), Новиков Никифор Иванович и Самойлов Николай Васильевич.



54 Пьеса Н. Н. Куликова “Иудушка” была поставлена в Петербурге в 1880 г. и затем несколько лет шла в московских частных театрах, где, благодаря игре исполнителя главной роли В. Н. Андреева-Бурлака, имела успех. М. Е. Салтыков-Щедрин протестовал против постановки, осуществленной без его ведома (“Голос”. 1880, 8 декабря).



55 Смирнова-Сазонова Софья Ивановна (1852—1921).



56 Шишкин Н. Е. — музыкант, знакомый П. И. Орловой.



57 С. О. Шестаков (?—1903), муж М. Н. Куликовой, сестры В. Н. Куликовой.



58 В. И. Савин.



59 Знакомые Куликовых: Николай Иванович Подобедов (?—1899), врач, действительный статский советник, его жена Мария Николаевна (?—1906) и его сестры: Екатерина Ивановна (в замуж. Нильская) (1830—1883), актриса, и Надежда Ивановна.



60 Имеется в виду муж П. И. Орловой-Савиной — Ф. К. Савин и ее брат Н. И. Куликов.



61 Драма И. Н. Ге (1841—1893), поставленная в Петербурге в 1880 г.



62 В № 9 “Отечественных записок” за 1880 г. была помещена первая глава “За рубежом” М. Е. Салтыкова-Щедрина.



63 Пашков Василий Александрович (1831—1902), известен своей пропагандой евангелического христианства в России в 1874—1884 гг. (после чего был выслан за границу), и его жена Александра Ивановна (урожд. графиня Чернышева-Кругликова), тетка известного толстовца В. Г. Черткова. В конце 1870-х — начале 1880-х гг. В. Н. Куликова давала уроки детям Пашковых.



64 Наиболее вероятно, что речь идет о статье-рецензии В. Г. Белинского “О детских книгах” (1840), полнее всего характеризующей его педагогические взгляды 1830—1840-х гг.



65 Дочь С. О. и М. Н. Шестаковых.



66 Редсток, Гренвиль (1831—1913), лорд, отставной подполковник индийской службы, проповедник евангелического христианства (преимущественно в великосветских кругах).



67 Бильбасов Василий Алексеевич (1837—1904), историк, в 1871—1884 гг. фактически редактор газеты “Голос”.



68 Мемуарный очерк Н. И. Куликова “А. С. Пушкин и П. В. Нащокин” (“Русская старина”, 1880. № 12. 1881. № 8).



69 Муравьев-Виленский Михаил Николаевич (1796—1866), граф, министр государственных имуществ, генерал-губернатор Северо-Западного края (1863—1865). Был крайне непопулярен в обществе (прозван “вешателем”) в связи с жесткой русификаторской политикой и карательными мерами. Его “Записки об управлении Северо-Западным краем и об усмирении в нем мятежа” (вполне соответствующие характеристике В. Н. Куликовой) печатались в “Русской старине” в 1882—1884 гг.



70 Нильский Александр Александрович (1841—1899), актер.



71 Речь идет о персонажах известного водевиля Д. Т. Ленского “Лев Гурыч Синичкин” — старом актере и его дочери.



72 Цытович (Цитович) Петр Павлович (1844—1913), редактор официозной газеты “Берег”.



73 Катков Михаил Никифорович (1818—1887).



74 Статья А. Ф. Кони “У гроба Ф. М. Достоевского” в газете “Порядок”, 1881, № 29.



75 Суворов Александр Аркадьевич (1804—1882), светлейший князь, генерал-адъютант, генерал-инспектор пехоты, член Государственного Совета.



76 3 апреля 1881 г.



77 Баранов Николай Михайлович (1837—1901), генерал-лейтенант, петербургский градоначальник в 1881 г.



78 Шуберт (урожд. Куликова, во втором браке Яновская) Александра Ивановна (1827—1909), сестра П. И. Орловой и Н. И. Куликова, известная актриса.



79 Потехин Алексей Антипович (1829—1908), драматург; занимал должность управляющего театром.



80 Громов Илья Федулович (?—1882), действительный статский советник, известный петербургский благотворитель.



81 Рысаков Николай Иванович (1861—1881), народоволец; 1 марта бросил в Александра II первую бомбу, не причинившую Императору вреда. Повешен 3 апреля 1881 г.



Публикация В. М. БОКОВОЙ