Российский архив. Том XV

Оглавление

Дипломатические хроники Реляции А. Г. Головкина о голландской революции 1747 г.

Дипломатические хроники / Публ., (вступ. ст. и примеч.) К. А. Писаренко // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2007. — (Т. XV). — С. 180—193. — Из содерж.: Головкин А. Г.  Реляции А. Г. Головкина о голландской революции 1747 г.. — С. 185—193.

17/6 апреля 1747 г. секретарь французского посольства в Гааге Шихе вручил президенту Генеральных штатов семи Соединенных провинций два документа — ноту аббата де Ла Вилля, французского посла, и декларацию Людовика XV, короля Франции. Это было объявление войны, хотя и дипломат, и монарх заверяли из Версаля голландцев, что не намерены действовать в ущерб их интересам. Они желали всего лишь избавить дружественный французам народ от влияния англичан и австрийцев, которые, проигрывая галлам одно сражение за другим, пытались втянуть в войну на своей стороне еще и Голландию. Король торжественно обещал ограничиться временной оккупацией территории республики, не вмешиваться в ее внутренние дела и вывести солдат обратно тотчас, как только убедится в точном соблюдении семью провинциями занимаемого ими официально нейтралитета.



От президента Генеральных штатов (председателя парламента) «горячая» новость незамедлительно устремилась наверх, к главе атакованного государства, великому пенсионарию Голландии Якобу Гиллесу. Известие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Глава республики сразу же понял, что французы ринулись ва-банк, думая быстро через обострение кризиса добиться цели — усмирения Англии и Голландии, дабы остаться один на один с основным противником — Австрией, владевшей с 1714 г. Фландрией и Брабантом, за которые и велась борьба. Союзную Вене на юге, в Италии, Сардинию (Пьемонт) едва ли стоило брать в расчет. В итоге, полгода отчаянных усилий Гиллеса по удержанию Голландии вне войны пошли прахом. Он не сумел решить задачу, которую поставил перед собой в сентябре 1746 г., когда после смерти великого пенсионария А. ван дер Хейма возглавил вторую, по значению, «морскую державу».



Франция за короткий период практически разгромила австрийскую империю, захватив чуть ли не все нидерландские земли, принадлежавшие Габсбургам. Англия тщетно старалась помочь императрице-королеве Марии-Терезии избежать полного краха и остановить триумфальное продвижение французов на северо-восток. Успехи маршалов Людовика XV не на шутку встревожили население Соединенных провинций. Опасаясь, что следующей жертвой амбициозного короля будет Голландия, общественное мнение семи независимых областей выражало искреннее сочувствие англичанам и австрийцам, защищавшим, помимо собственной, и голландскую свободу. Оно настаивало на активном участии республики в общей борьбе с агрессором. Однако правительство не спешило откликаться на призыв снизу. А причина того крылась в особенностях государственного устройства маленькой страны.



Дело в том, что формально Соединенными провинциями руководила пирамида коллегий (штатов) — от городских через провинциальные к Генеральным, утверждавших и распоряжения, и законы посредством голосования на «консилиуме» того или иного уровня. Реально же данная система негласно подменялась единовластием. Роль монарха в каждой из провинций исполняло одно из двух должностных лиц: либо штатгальтер, которым избирался кто-то из знатных персон, чаще особа из династии Оранских, либо пенсионарий, заместитель штатгальтера, пост более демократичный, доступный даже буржуа. Так как при главной коллегии, у Генеральных штатов, опекун отсутствовал, то в него автоматически превращался один из семи глав провинций. Спор в соревновании выигрывал тот, чья провинция вносила в общий «котел» наибольший вклад. Волею судьбы Голландия была самой богатой и развитой областью республики, почему штатгальтер или пенсионарий Голландии и обрели право вырабатывать и внешний, и внутриполитический курс союзного государства



Пока интересы Голландии и союза не противоречили друг другу, эта модель управления являлась вполне дееспособной. Но возникновение первого же серьезного разногласия между главной и подчиненными провинциями могло привести к развалу республики. Успешная для Франции война с австро-британской коалицией и породила то опасное, чреватое крушением государства, размежевание регионов. Штаты Зеландии, Фрисландии и Гронингена, реагируя на давление низов, выступили за отказ от нейтралитета. Штаты Голландии и Гелдерланда, ориентируясь на настроения своих избирателей, преимущественно из среды торговцев и банкиров, осудили воинственность соседей. В результате, глава Голландии очутился в незавидном положении. Как предводителю провинции ему надлежало придерживаться мирной программы действий, как лидеру всей страны — военной.



После смерти 19/8 марта 1702 г. Вильгельма III Оранского должность штатгальтера Голландии оставалась вакантной, отчего и Голландией, и объединенной республикой управлял голландский пенсионарий («ратпенсионарий») или великий пенсионарий. Первые годы кризиса выпали на долю Антония ван дер Хейма (1693—1746). Он попробовал найти «золотую середину»: сохраняя нейтралитет, позволил сформировать и отправить на фронт под видом вспомогательных, «ауксилиарных» (гарантированных подписанными ранее оборонительными трактатами), несколько голландских корпусов; не возбранял содействовать англичанам и австрийцам финансово и материально, давать потрепанным союзным полкам и дивизиям на голландской территории убежище и приют. По существу, Голландия стала надежной тыловой базой англо-австрийской армии, что весьма раздражало французов. Естественно, на Гаагу из Парижа начали нажимать по дипломатической линии, чтобы добиться возвращения республики в рамки настоящей, а не мнимой политики невмешательства.



Пик кампании «убеждения» пришелся на первый месяц нового 1746 г., когда Голландию уведомили об аннулировании Людовиком XV 31/20 декабря 1745 г. торгового франко-голландского соглашения от 21/10 декабря 1739 г. очень выгодного для коммерсантов республики. Версальский кабинет откровенно запугивал предприимчивых соседей, с тем, чтобы те быстрее прекратили колебания между двух коалиций и сделали выбор: либо они за Францию, то есть за мир, либо — за Австрию и Англию, то бишь за войну. Зная, за что ратует большинство жителей богатейшей провинции, министры французского короля едва ли сомневались в том, что Голландия вот-вот выскажется в пользу строгого нейтралитета и это остудит воинственный пыл более бедных членов республиканского сообщества.



Похоже, в отношении Голландии советники французского монарха не ошиблись. Стальные нотки, зазвучавшие из Версаля, вынудили А. ван дер Хейма пойти на закулисные переговоры. В Париж выехали два посла: 10 февраля (30 января) — граф Вассенар-Твикель, 13/2 апреля — секретарь Генеральных штатов (грефие) Гиллес. Второй, будучи доверенным лицом великого пенсионария, являлся главным посредником в диалоге двух министерств, желавших не совсем одного и того же. Если французы стремились к соблюдению голландцами абсолютного нейтралитета, то голландцы нуждались в согласии французов на проведение всеобщего мирного конгресса. Поиск компромисса с маркизом д’Аржансоном в Версале, затем во Фландрии, в ставке французской армии, шел трудно. Тем не менее, на исходе весны прогресс наметился. 7 июня (27 мая)* в Гаагу из Антверпена прибыл маркиз Луи Пюизье. Поздним вечером 12/1 июня** туда же вернулся Якоб Гиллес. Секретные консультации длились полторы недели, после чего 24/13 июня*** маркиз отправился на родину. А 4 июля (23 июня) в Париж вновь заторопился Гиллес, чтобы вскоре, в столице Франции столковаться с королевской администрацией о главном, об устройстве в Бреде встречи в узком кругу — французов с голландцами и англичанами. На ней надлежало выработать основные условия мирного трактата. Присоединение к тройке послов Австрии, Сардинии и Испании предполагалось на финальной стадии обсуждения.



Дискуссия еще не закончилась, когда из Гааги прискакал курьер с новостью о смерти 16/5 июля по дороге в Спа, в Герцогенбуше, великого пенсионария Антония ван дер Хейма.



В Голландии сразу же возникла проблема преемника, которая решалась далеко не просто, хотя понимание того, что Гиллес в сложившейся ситуации — наиболее оптимальный вариант, имелось. Но на высокую должность претендовали многие влиятельные чиновники, в том числе и бургомистр Дордрехта, внук легендарного вождя Яна де Витта (1625—1672). Оттого Голландские штаты во избежание эмоциональных споров и межпартийных дрязг предпочли перенести выборы на сентябрь, автоматически вверив верховную власть секретарю Госсовета Вильгельму де Бейсу.



Отсрочка и в самом деле поумерила амбиции. Тем временем Гиллес с Вассенаром завершили свою миссию в Париже, а магистрат Бреды занялся подготовкой к открытию международной конференции. 25/14 августа в Гаагу из Лондона приплыл Джон Монтагю, лорд Сэндвич, английский посол на конгрессе. 8 сентября (28 августа) возвратился из Франции Гиллес. К тому моменту большинство депутатов от голландских городов осознало, насколько судьба республики зависила от переговоров в Бреде и больше избранию выдвиженца покойного ратпенсионария не перечило. 9 сентября (29 августа) 1747 г. Голландские штаты приняли соответствующую резолюцию. Однако Гиллес затребовал от штатов тот же объем полномочий, каким обладал предшественник. Его запрос удовлетворили 22/11 сентября, после чего 23-го числа новый глава республики официально вступил в должность, чтобы без промедления взяться за реализацию мирного плана.



29/18 сентября 1746 г. маркиз Пюизье, лорд Сэндвич и граф Вассенар приехали в Бреду. 3 октября (22 сентября) они провели первый обмен мнениями, высветивший призрачность голландских надежд на общий мир. Британец, грозя отъездом, настаивал на полноценном участии в заседаниях австрийцев и пьемонтцев. Француз, памятуя о приоритетной цели — расколоть враждебный альянс, категорически возражал против допуска дуэта, предложив чуть погодя делегирование Веной и Турином права защищать их интересы англичанам, по примеру испанцев, давших французам эту привилегию. Сэндвич совет отверг, и конгресс тут же застопорился, замер. Пюизье, ожидая инструкций из Версаля, ничего более не предпринимал, как и коллеги-соперники, коротавшие дни между отлучками в Гаагу и общением с неугодными Франции посланником Сардинии графом Шаванном, посланниками Австрии бароном Рейшаком и графом Гаррахом. Гарраху императрица Мария-Терезия поручила участвовать в работе конгресса (в Гаагу приехал в конце октября). Барон Рейшак трудился в столице Голландии на постоянной основе.



В целом же, из-за непреклонности лидера Англии, 1-го лорда казначейства Генриха Пелгэма, год 1746 завершился безрезультатно и для Людовика XV, и для Я. Гиллеса. Франция не сумела оторвать морские державы от Австрии и подписать с ними сепаратный мир, а попытка Голландии усадить все конфликтующие стороны за круглый переговорный стол явно провалилась. Разумеется, ни французского короля, ни голландского министра совсем не устраивали замаячившие на горизонте перспективы. Одна провоцировала вспышку гражданской распри, другая сулила новый рост бессмысленных трат на ненужные французам битвы с союзниками Австрии. Следующим внушительным для голландцев доводом за мир могло быть объявление республике войны. Людовик XV, взвесив аргументы за и против политики ужесточения, рискнул санкционировать военную атаку в 1747 г. на «дружественный» голландский народ, и, тем самым, обрек великого пенсионария на неизбежность выбора из двух подопечных сообществ одного — или Голландии маленькой, или Голландии большой. Якоб Гиллес в конечном итоге пожелал претворять в жизнь наказ родины малой, совершив, таким образом, большую ошибку, едва не обернувшуюся большой бедой.



Пока французы готовились к вторжению, голландцы и англичане попробовали реанимировать переговорный процесс. Оптимистическую иллюзию породила внезапная перемена в позиции испанцев. В Мадриде вдруг решили аккредитовать собственного посла на конгресс — графа Макенаса. Он приехал в Бреду вместе с Гиллесом и Сэндвичем 28/17 февраля 1747 г. Там их ожидал новый французский министр — дю Тейль. 2 марта (19 февраля) прошла первая встреча, на которой Сэндвич потребовал допустить к обсуждению мирного трактата и Макенаса, и Гарраха, и Шаванна. Дю Тейль, сославшись на отсутствие распоряжений из Версаля, Макенаса не признал. Франко-испанская ссора будоражила внимание обитателей Бреды полтора месяца, и, судя по всему, оба посла хорошо разыграли министров враждебного блока. Когда же необходимость в маскараде отпала, француз с испанцем быстро помирились, а господин Шихе 17/6 апреля 1747 г. ознакомил руководство Генеральных штатов с ультиматумом французского короля.



И вот реакция великого пенсионария на вторжение французских войск в Голландию. Вместо произнесения речи перед депутатами голландских городов и семи провинций с призывом дать отпор агрессору, Гиллес тем же вечером 17/6 апреля помчался в Бреду объясняться с дю Тейлем. Поступок, понравившийся землякам главы государства, крайне рассердил население всей республики. Ратпенсионария заподозрили в сговоре с французами, и от него тотчас отвернулось большинство разочарованных граждан страны, которой теперь предстояло найти нового предводителя. Иными словами, в Соединенных провинциях сложилась предреволюционная ситуация, и если бы Гиллес занимал высший пост в государстве, то столкновение между сторонниками и противниками великого пенсионария становилось, по-видимому, неминуемым. Однако выше должности великого пенсионария Голландии располагалась должность штатгальтера той же провинции, и весной 1747 г. она была вакантной. Именно это обстоятельство, похоже, и спасло республику от смуты. В радикально настроенной Зеландии воспользовались способом, позволяющим не свергать Гиллеса. 26/15 апреля муниципалитеты Зеландии провозгласили своим наместником принца Вильгельма IV (1711—1751), сына Иоанна Вильгельма, князя Нассау Диц, штатгальтера Фрисландии и Гронингена. Ближе к вечеру в столичном Миддельбурге провинциальные штаты утвердили народную волю и избрали принца штатгальтером Зеландии.



Акция зеландцев, принявших на себя главный удар французских войск, послужила примером для прочих областей. Вариант с передачей власти воинственному штатгальтеру под присмотром миролюбивого ратпенсионария большинство жителей ключевого региона расценили как вполне приемлемый, как наименьшее из зол. Голландцы поспешили примкнуть к движению, и первым это сделал утром 29/18 апреля Роттердам. Второй в тот же день оранжистам покорилась Гаага, третьим — Делфт. Родина Гиллеса — Гарлем — присягнула новому штатгальтеру 1 мая (20 апреля)*. Замыкал список Амстердам. Здесь смирились с очевидным фактом 2 мая (21 апреля) 1747 г.



Затем Оранжистская революция устремилась на север, в другие, не имевшие штатгальтера, провинции. Утрехт капитулировал перед Оранским 3 мая (22 апреля), Оверэйссел — 10 мая (29 апреля). Вместе с Утрехтом 3 мая (22 апреля) официально утвердили Вильгельма IV Оранского в должности наместника и Голландские штаты. 4 мая (23 апреля) Генеральные штаты избрали принца адмиралом и генералом-капитаном республики, то есть главнокомандующим ее сухопутных и военно-морских сил. Вечером 12/1 мая штатгальтер приехал в Гаагу, а 15/4 мая состоялась торжественная церемония «инаугурации».



Российский посол А. Г. Головкин, проживая в Гааге, лично наблюдал за разворачивавшейся драмой и подробно информировал императрицу и Коллегию Иностранных дел о том, как в Голландии назревало и свершилось революционное потрясение. В течение месяца, с 17/6 апреля по 15/4 мая 1747 г., Александр Гаврилович написал и отправил в Петербург восемь реляций. Из них непосредственно голландской революции посвящено пять — №№ 30—34, которые и публикуются ниже. Дополняющие их реляции № 28 от 14/25 апреля и № 35 от 8/19 мая 1747 г. дают представление о стиле руководства великого пенсионария Я. Гиллеса накануне и штатгальтера Вильгельма IV Оранского сразу по окончании революции.



Все реляции написаны ровным, каллиграфическим почерком сотрудников канцелярии посольства. Головкин собственноручно выписывал в конце каждой лишь стандартную формулу: «всеподданнейший раб А. Головкин». Публикуемые документы сброшюрованы в одном деле со всеми реляциями за январь — декабрь 1747 г. и приложениями к ним. Хранятся они в Архиве Внешней Политики Российской Империи, в фонде «Сношения России с Голландией» (АВПРИ. Ф. № 50, Оп. 50/1, 1747 г., Д. № 4).



Вступление написано на основе реляций А. Г. Головкина за 1746 и 1747 гг., отчетов-ведомостей секретаря И. Гейнцелмана за 1746 и 1747 гг., сопутствующих им приложений (АВПРИ, Ф. 50, Оп. 50/1, 1746 г., Д. № 3; 1747 г., Д. № 4) и по материалам номеров Санкт-Петербургских ведомостей за 1746 и 1747 гг. Противоречивость в датировке событий разными источниками указана в подстрочных примечаниях.



РЕЛЯЦИИ А. Г. ГОЛОВКИНА
О ГОЛЛАНДСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1747 Г.



№ 28.



Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица и



Самодержица Всероссийская,



Государыня Всемилостивейшая



Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу, что третьяго дня ратпенсионарей Гиллис и лорд Сандвич сюда возвратилися. И я вчерась прилежно у лорда Сандвича наведывался, что у них в Бреде произошло. И он мне сказал, что куриер Макенасов из Гишпании туда еще не бывал. А с Дютейлем он, лорд Сандвич, и не видался для того, что он от болшей части у дюка Кумберланда1 был. Но галанские министры имели разговоры с Дютейлем. Толко же они ему о том ничего еще не сообщили. А понеже Галанская провинция завтре имеет собрание свое держать, и тако имеет вскоре оказаться, каким образом здешние при нынешней аттаке собственных их земель намерены поступать. Некоторые опасаются, чтоб здешняя република не учинила какого поступка, клонящагося к партикулярному примирению или к неутралитету, дабы чрез то себя из настоящаго опаснаго состояния вывести.



Ратпенсионарей Гиллис прежде отъезда своего из Бреды был у дюка Кумберланда, которой ево накрепко обнадежил, что Его Величество великобританское не преминет всеми силами Статам Генералным при нынешнем нападении в собственные их земли вспособствовать. И того же времени послал он указ к трем находившимся при Гелфотшлюзе аглинским военным караблям, чтоб они немедленно к Зеландии пошли, куда оные карабли уже и пришли и не малое ободрение Зеландской провинции подали. Також де он, дюк, обнадежил ево, ратпенсионария, что он не преминет, как скоро возможно, и военные действа начать, дабы чрез то принудить неприятеля из здешних земель выступить. И он, ратпенсионарей, теми его обнадеживаниями весма доволен показался. И понеже дюк Кумберланд с армеею пошел, правя марш свой к Антверпену, и тако вскоре ожидают здесь известия о действителном начатии военных операцей.



В протчем пребываю со всеглубочайшим респектом,



Вашего Императорскаго Величества всеподданнейший раб



А. Головкин.



Из Гаги, 14 апреля 17473.



№ 304.



Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица



и Самодержица Всероссийская,



Государыня Всемилостивейшая



Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу, что Статы Галанской провинции5 третьяго дня собрание свое начали держать. Ратпенсеонарей Гиллис, как под рукою известно, сообщил главнейшим членам той провинции о том, что у него с Дютейлем в последнюю его бытность в Бреде произошло. И, знатно, Дютейль некоторую надежду подал. Некоторые члены ласкают себе из нынешняго опасного состояния еще себя вывести.



Но в собрании Статов Генералных, ниже Секретной коммисии, он, ратпенсионарей о том ничего еще не сообщил. Статы Генералные по причине опаснаго нынешняго их состояния долговременные делиберации держат. Толко же не весма согласно, ибо депутаты Зеландской провинции в сих днях представляли, чтоб короля аглинскаго просить о присылке скорой помочи, в чем депутаты фризские и гронинские их силно подкрепляли. Но депутаты других провинцей, особливо же Галанской и Гелдерской, которые так усилно мира желают, в том прекословили, опасаяся, чтоб та присылка аглинской помочи желаемому миру какого препятствия не причинила. И тако выше донесенное представление Зеландской провинции болшинством голосов тогда отрешили. И толко простое сообщение аглинскому двору о француском нападении учинили, а другим дворам, равно как и прускому, и такого простаго сообщения не учинено. Но толко депутат гелдерской, имянуемой Рандвик, по усилному требованию пруского министра Амона6 дал ему списать с известной француской декларации. А при том партикулярным разговором к нему отозвался, что приятно б было, ежели б двор его при нынешнем таком опасном здешнем состоянии похотел силное вспоможение учинить.



Зеландская же провинция прямо короля аглинскаго просила о присылке к себе помочи. И третьяго дня получили здесь из Зеландии известие, что король аглинской прислал еще четыре военные карабля к прежним трем своим военным караблям, обещая им вскоре и болшее вспоможение учинить. И того же дня депутаты Зеландской провинции предложили в собрании Статов Генералных, чтоб за то королю аглинскому благодарение учинить. В чем и депутаты других провинцей согласовалися. Но депутаты галанские в том прекословили. Однакож, наконец, приняли резолюцию болшинством голосов то благодарение королю аглинскому грамотою своею учинить.



А вчерась получили здесь из Зеландии нечаянное известие, коим образом оная провинция объявила принца Оранжскаго статгалтером своим и отправили к нему, принцу, депутацию с прошением, чтоб он тот чин на себя принял. Многие здесь надеются, что и другие провинции будут тому примеру последовать, и что то великую ползу не токмо в здешней републике, но и в общем благе возможет произвести.



Лорд Сандвич третьяго дня к некоторым персонам отозвался, что он поедет к дюку Кумберланду. Я с ним пред отъездом его виделся. И он мне в конфиденции сказал, что он едет в Бреду, ибо он надежду имеет полезное что с Макенасом учинить, и что тогда свободно им будет француским далновидным намерениям препятствовать.



В протчем пребываю со всеглубочайшим респектом,



Вашего Императорскаго Величества всеподданнейший раб



А. Головкин.



Из Гаги, 17 апреля 1747



P. S. Лорд Сандвич сего утра из Бреды сюда возвратился7.



№ 31.



Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица
и Самодержица Всероссийская,



Государыня Всемилостивейшая



В последней моей всеподданнейшей реляции всенижайше доносил я, коим образом Зеландская провинция объявила статгалтером своим принца Оранжскаго. Ныне же имею всеподданнейше донести, что город Ротердам в прошлую суботу тому же примеру последовал и прислал сюда депутацию для сообщения о том в собрании Статов Галанской провинции. И понеже народ здесь по получении ведомости из Зеландии начал собираться и о принце Оранжском поговаривать, а по присылке оной ротердамской депутации и явно требовал, чтоб принц Оранжской статгалтером объявлен был. И тако Статы Галанской провинции обнадежили народ, что в будущую среду, то есть завтре, ево статгалтером своим объявят. Толко же народ и тем недоволен был. И тако для удоволствия онаго вывесили знамя оранжскаго цвета и тем главнейше народ успокоили.



А того же дня в вечеру городы Делфт и Шидам онаго принца Оранжскаго також де статгалтером объявили. А третьяго дня городы Лейден, Дорт и Гарлем тому же примеру последовали. И не сумневаются, что и другие городы тоже учинят.



Сим образом не токмо здешняя република в надлежащее силное состояние придет, но и в генералных делах то великую силу подаст. О сем союзничьи министры великую радость и удоволствие свое являют. Лорд Сандвич сказывал мне в конфиденции, что когда он в последние с Макенасом виделся и с оным разсуждал о том, что либо здешняя република похочет с Франциею партикулярной мир учинить, понеже некоторое сумнение о том имеется, он, Макенас, к нему отозвался, что он готов в общие меры с ним и с другими союзничьими министры вступить для отвращения здешней републики от такого партикулярного примирения. Толко же такой Маканасов поступок кажется скоропостижен, ибо с Гишпаниею мир не токмо еще не заключен, но и на мере еще не поставлен, как лорд Сандвич, також де граф Гарах и граф Шаван меня вчерась уверяли.



Вышедонесенное же сумнение здесь и в народе разпространилося с такою прибавкою, якобы нынешнее француское впадение в здешние земли учинено было с согласия некоторых здешних членов, особливо же ратпенсионария, дабы чрез то споспешествовать х какому партикулярному примирению. Чего ради он, ратпенсионарей, за потребно разсудил в полном собрании Статов Генералных не токмо обстоятелной рапорт о всем произшедшем в Бреде учинить, но при том и оправдание свое принес, что оные разсеяния толко калумнии суть. И Статы Генералные по обыкновению своему резолюциею своею за то ево благодарили, объявляя при том, что они тою его декларациею весма доволны8. И с оной резолюции один ексемплар при сем всеподданнейше прилагаю. Також де и другой ексемплар с резолюции Статов Галанской провинции, которую они на прошлой неделе о силном супротивлении противу неприятелскаго нападения приняли. Оные же обе резолюции здесь напечатаны и явно ныне продают, дабы сумнение в народе чрез то отнять.



В протчем пребываю со всеглубочайшим респектом,



Вашего Императорскаго Величества всеподданнейший раб



А. Головкин.



Из Гаги, 21 апреля 17479.



№ 32.



Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица и



Самодержица Всероссийская,



Государыня Всемилостивейшая



Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу, что третьяго дня Статы Галанской провинции все единогласно объявили принца Оранжскаго статгалтером своим, адмиралом и капитаном-генералом со всенародным восклицанием. И того же времени и депутацию для того к оному принцу назначили. А в вечеру во всех домах иллюминация была.



А вчерась Статы Генералные объявили онаго принца адмиралом и капитаном-генералом сухопутных и морских сил всех здешних Соединенных седми провинцей. И в протчем все здешние члены правителства ныне наиболше упражняются тем, что принадлежит до потребных к возста(но)влению того статгалтерства учреждений.



В протчем пребываю со всеглубочайшим респектом,



Вашего Императорскаго Величества всеподданнейший раб



А. Головкин.



Из Гаги, 24 апреля 174710.



№ 33.



Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица и



Самодержица Всероссийская,

Государыня Всемилостивейшая



Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу, что третьяго дня Статы Генералные присылали ко мне, как и к протчим здесь обретающимся иностранным министрам, агента своего с объявлением, что они, Статы Генералные, за благо разсудили принца Оранжскаго объявить статгалтером своим и адмиралом и капитаном-генералом с прошением Вашему Императорскому Величеству о том донести. И я по учинении пристойнаго комплимента ответствовал ему, что я не премину по всеподданнейшей моей должности всенижайше о том донести. Онаго же принца Оранжскаго сего же вечера сюда ожидают.



При сем же всеподданнейше доношу, что вчерась получили здесь известие из Гулста11 от тамошняго командующаго генерала-лейтенанта, что он по получении трех полков и несколко алтилерии в состоянии находится силной отпор неприятелю учинить. Так что он надеется, что неприятель принужден будет ту осаду оставить. А из армеи получили вчерась же известие, что дюк Кумберланд поехал во Фландрию Галанскую рекогносцировать положение тамошней земли, как бы наиудобнее знатной корпус туда перевести, дабы не токмо оную землю от неприятеля освободить, но и силную диверзию с той стороны учинить.



В протчем пребываю со всеглубочайшим респектом,



Вашего Императорскаго Величества всеподданнейший раб



А. Головкин.



Из Гаги, 1 маия 174712.



№ 34.



Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица и



Самодержица Всероссийская,



Государыня Всемилостивейшая



Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу, что вчерашняго дня Статы Галанской провинции ввели с обыкновенными церемониями и формалитетами в собрание свое принца Оранжскаго, яко статгалтера своей провинции, где он и обыкновенную присягу им, Статам Галанской провинции, учинил. А потом взял он заседание свое, яко президент в здешней Юстиц-коллегии. По исправлении же того оной принц введен был в собрание Статов Генералных, где он обыкновенную присягу, яко адмирал и капитан-генерал всех здешних седми провинцей, учинил. А потом взял он заседание свое, яко президент в Статском Совете. И тем вся та церемония окончалася. А в вечеру весь город был иллюминирован. Оной принц намерен завтре на несколко дней в Зеландию отправиться.



При сем же всеподданнейше доношу, что хотя комендант города Гулста, генерал-лейтенант де ла Рок по получении последняго секурса накрепко обнадежил, что он в состоянии находится силной отпор неприятелю учинить, однакож, третьяго дня получили от нево нечаянную неприятную ведомость, что французы вновь крепосцу Зандберг жестоко атаковали и оною и овладели. И тако он, де ла Рок, принужден был ретироваться в город Гулст. Но понеже оной город весма слаб, и наиболшая его крепость состояла в тех форт-постах, которыми французы уже овладели, того ради он за благо разсудил оставить толко два баталиона в городе Гулсте, а другие отправил он водою в город Аксель. И вскоре потом принужден он сдаться.



Дюк Кумберланд, получив в пути известие, что французы Зандбергом овладели, назад к армеи возвратился и потом маршировал с оною к реке Нет, неподалеку от Антверпена. А о француской армеи получили ныне известие, что французы несколко мостов по реке Диле поделали и потому, чают, что они намерены чрез ту реку перейти для атакования союзничей армеи.



В протчем пребываю со всеглубочайшим респектом,



Вашего Императорскаго Величества всеподданнейший раб



А. Головкин.



Из Гаги, 5 маия 174713.



№ 35.



Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица и



Самодержица Всероссийская,



Государыня Всемилостивейшая



В пополнение прежней моей всеподданнейшей реляции всенижайше доношу, что коллегия шляхетства здешней провинции предъявила желание свое принцу Оранжскому первым членом той коллегии ево учинить. И он то с благодарением принял, понеже чрез то будет он всегда заседание иметь в собрании Статов Галанской провинции, чего прежние статгалтеры не имели. И вследствие того оной принц на завтрее то заседание в собрании Статов Галанской провинции и взял. И в оном собрании предложил он сколь нужно, чтоб, не испуская времени, к воиску здешнему еще тысяч тритцать прибавить, також де и знатную сумму денег в готов(н)ости иметь, дабы чрез то в состоянии быть неприятелю силной отпор учинить, о чем он и в собрании Статов Генералных також де предложил. И при том предъявил два свои полка, которые он в немецкой земле, во княжествах своих имеет. Еже ото всех с благодарением принято. Депутаты Гелдерской провинции объявили, что при нынешнем опасном состоянии провинция их за весма нужно находит знатное число войска прибавить и надеются, что и другие провинции вскоре будут тому примеру последовать. А между тем стараются ныне здесь, чтоб с касселским министром о получении 3000 касселских, також де и с вирц-бурхским министром конвенции к окончанию привести14. Сверх же того намерены здесь стараться и у курфирста Келлинскаго15, чтоб он 7000 войска своего в здешнюю службу перепустил, потому что оные войска, особливо же келлинское, в месец времени может к союзничей армеи притти.



Ныне все члены здешняго правителства единогласно склонность свою к принятию силных мер являют. Так что и те, которые прежде сего тому противны были и прекословили и в том, чтоб королю аглинскому за присылку скорой помочи в Зеландию благодарить, наиболшую горячесть показуют. И уже до приезда сюда принца Оранжскаго все члены за благо разсудили короля аглинскаго просить, чтоб по имеющим трактатам силную помочь к ним прислал, обнадеживая накрепко, что они всегда верно будут трактаты с ним содержать и при его стороне непоколебимо пребывать.



Статгалтер здешней третьяго дня в Зеландию отсюда поехал. По возвращении же его сюда о всех тех вышедонесенных мерах имеет позитивное учреждение возпоследовать. По имеющей здешней во Франции секретной кореспонденции является, что некоторые придворные тамо, особливо же те, которые в прежнюю войну16 употреблены были, сожалеют о том, что чрез впадение в Галанскую Фландрию принудили здешней народ к возста(но)влению статгалтерства, памятуя то, сколь силно здешняя република, будучи в согласии, противу Франции в прежнюю войну действовала.



Граф Васнар-Твикель писал сюда, что Дютейль ему объявил, что двор его более не прекословит допущению не токмо Макенасову, но и других министров. Толко же за благо разсуждает, чтоб прямой конгрес держан был не в Бреде и ниже в другом каком городе, здешней републике принадлежащем, но в иной какой области. Но ныне здесь мало рефлексии на то чинят, разсуждая по нынешним францускаго двора поступкам, что оной прямой склонности к миру не имеет.



В протчем пребываю со всеглубочайшим респектом,



Вашего Императорскаго Величества всеподданнейший раб



А. Головкин.



Из Гаги, 8 маия 174717.