1940 год. 24 мая

К 150-летию выхода в свет «Путешествия из Петербурга в Москву»

В мае 1790 г. в С.-Петербурге в собственной домовой типографии таможенного советника А. Н. Радищева вышла анонимная замечательная книга «Путешествие из Петербурга в Москву». Это был страстный памфлет, направленный против крепостного права, против екатерининской монархии.

То обстоятельство, что книга вышла через год после начала революции во Франции, ещё более усиливало впечатление от этой книги. Эпиграфом к своему «Путешествию» Радищев взял слова: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй».

Этими словами Радищев характеризовал и царскую монархию, и крепостной строй — основу монархии.

Радищев писал свою книгу частями, а форму описания путешествия он избрал, как чисто внешний приём, который помогал ему показать различные уголки Российской империи между Петербургом и Москвой. «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвленна стала» — писал Радищев в предисловии к «любезнейшему другу». И весь его труд пронизан этим страданием человеческим, вызванным невыносимым положением народа.

Радищев был последовательным революционным демократом конца XVIII столетия. Это был пропагандист, республиканец, который в этот острый период начавшейся в Европе буржуазной революции осторожно начал сколачивать кадры единомышленников.

Книга Радищева произвела огромное впечатление на современников, хотя только незначительное количество экземпляров книги успело разойтись, остальные же были уничтожены. Как только стало известно о выходе книги, царица Екатерина II занялась внимательно её изучением, и секретарь её Храповицкий записывает 26 июня 1790 г.: «Говорено (Екатериной II) о книге «Путешествие от Петербурга до Москвы» — «Тут рассеивание заразы французской, отвращение от начальства: автор мартинист ...» Открывается подозрение на Радищева.
2 июля Храповицкий записывает: «Продолжают писать примечания на книгу Радищева; а он, сказывают, препоручен Шешковскому и сидит в крепости». Шешковский был палач, которого иначе не называли, как «кнутобоец». Через пять дней после этого Храповицкий записывает:
«Примечания на книгу Радищева посланы к Шешковскому. Сказывать изволили, что он бунтовщик, хуже Пугачёва, показав мне, что в конце хвалит он Франклина, как начинщика...»

Екатерина очень нервно реагировала на книгу Радищева. Она напугана была смертельно начавшейся во Франции революцией: «Сочинитель оной, — пишет Екатерина, — наполнен и заражён французским заблуждением, ищет всячески и выискивает всё возможное к умалению почтения к власти и властям, к приведению народа в негодование противу начальников и начальства».

Екатерина чувствует, что Радищев подрывает основы монархии, что он также подрывает доверие к религии, как оплоту монархии; она отмечает, что сочинитель совершенный деист, и «несходственны православному восточному учению размышления сии».
Радищев выступил в своей книге против монархии, он дал резкую, разрушительную критику монархического строя, он писал насмешливо о том, что «многие государи возмнили, что они суть боги...»

Екатерина, прочитавши эти изобличительные страницы, записывает в своих замечаниях: «Тут царям достается крупно... Сие думать можно, что целит на французской развратной нынешной пример. Сие тем более вероятно становится, что сочинитель везде ищет случай придраться к царю и власти». Её возмущает, что Радищев написал в своей книге: «Он был царь, скажи же, в чьей голове может быть больше несообразностей, ежели не в царской?» Она добавляет к этому: «Сочинитель не любит царей и где может к ним убавить любовь и почтение, тут жадно прищепляется с редкою смелостью».

Екатерина чувствует призыв к восстанию против царизма в страстном памфлете Радищева. Она читает страницы, где Радищев воспевает свободу:
«О! Дар небес благословенный,
Источник всех великих дел,
О! Вольность, вольность, дар бесценный!..»

Царица отмечает, что эта ода Радищева «совершенно явно и ясно бунтовская, где царям грозится плахою. Кромвелев пример приведён с похвалою. Сии страницы суть криминального намерения, совершенно бунтовские».

С одной стороны, Екатерина пытается показать, что она совершенно беспристрастно, объективно относится к произведению Радищева, как к литературному произведению, но она не может скрыть своего страха перед революцией... И этого достаточно Екатерине, чтобы она записала: «Сочинитель не сущий христианин, и вероподобие оказывается, что он себя определил начальником книгою ли, или инако, исторгнуть скипетра из рук царей; но как сие исполнить един не мог, показываются уже следы, что несколько сообщников имел, то надлежит его допросить как о сем и о подлинном намерений и сказать ему, чтоб он написал сам, как он говорит, что Правду любит, как дело было; ежели же не напишет правду, тогда принудить сыскать доказательство, и дело его сделается дурнее прежнего».

Мы упомянули уже, что дело Радищева было поручено «кнутобойце» Шешковскому. 13 июля 1790 г. издан был царский рескрипт графу Брюсу следующего содержания: «Граф Яков Александрович! Как известная зловредная книга «Путешествие из Петербурга в Москву» в благопристойном государстве отнюдь терпима быть не может, то и прикажите наблюдать, дабы она нигде в про даже и напечатании здесь не была, под наказанием, преступлению сему соразмерным. Пребываем вам благосклонная Екатерина».

Посаженный в крепость, Радищев дал подробные показания. Хотя он внешне выразил раскаяние, тем не менее он не выдал им ни одного из соучастников своей революционной работы. Он был приговорён за издание этой книги к смертной казни, которая заменена была ему десятилетней ссылкой в Илимский острог. Екатерина лицемерно писала в именном указе сенату о замене смертной казни Радищеву: «И хотя, по роду той важной вины заслуживает он сию казнь по точной силе законов..., но мы, последуя правилам нашим, чтоб соединять правосудие с милосердием, для всеобщей радости, которую верные подданные наши разделяют с нами в настоящее время, когда всевышний увенчал наши неустанные труды в благо империи, от него нам вверенной, вожделенным миром с Швециею, освобождаем его от лишения живота, и повелеваем его вместо того, отобрав у него чины, знаки ордена св. Владимира и дворянское достоинство, сослать его в Сибирь в Илимский острог на десятилетнее безысходное пребывание».

Радищев и в ссылке оставался тем же непреклонным республиканцем, демократом, революционным просветителем конца XVIII столетия. Уже в Тобольске на вопрос о том, что он представляет собой политически, он отвечал стихами:

«Ты хочешь знать, кто я? что я? куда я еду?
Я тот же, что и был, и буду весь мой век:
Не скот, не дерево, не раб, но человек!
Дорогу проложить, где не бывало следу,
Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах,
Чувствительным сердцам и истине я в страх
В острог Илимский еду»

И это было действительно так. В сознании современников Радищев был непреклонным борцом против крепостников. В переписке и литературных произведениях современников мы находим ряд интересных характеристик Радищева.

Канцлер А. А. Безбородко писал в письме В. С. Попову во время суда над Радищевым:
«Здесь по уголовной палате производится нашего примечания достойный суд. Радищев советник таможенный..., заразившись, как видно, Франциею, выдал книгу: «Путешествие из Петербурга в Москву», наполненную защитою крестьян, зарезавших помещиков, проповедью равенства и почти бунта, противу помещиков, неуважения к начальникам, внёс много язвительного и, наконец, неистовым образом впутал оду, где излился на царей и хвалил Кромвеля... Сочинитель взят под стражу... Теперь его судят, и, конечно, ему выправиться нечем».

О Радищеве писал А. С. Пушкин в одном из вариантов к «Памятнику»:

«..вслед Радищеву восславил я свободу
И милосердие воспел».

О нём же Пушкин писал: «Радищев, рабства враг, цензуры избежал...» (Пушкин, Послание цензору.)
Высокую оценку находим мы в стихотворении современника Радищева, известного материалиста-просветителя Ивана Пнина. Он благословляет Радищева, кто

«...смело правду говорил,
Кто ни пред кем не изгибался,
До гроба лестию гнушался».

Больше всего внимания Радищев уделяет в своём «Путешествии» положению крестьянства. Известный исследователь крестьянского вопроса в России В. И. Семевский даёт очень высокую оценку книге Радищева. «Ни в одном из мнений по крестьянскому вопросу, — пишет Семевский, — не исключая и Поленова, мы не найдём таких полных и обстоятельных указаний на дурные стороны крепостного права. Естественно, что при обрисовке положения крепостных Радищев ограничивается одною мрачною стороною их быта, но тем не менее труд его не превращается в злостный Памфлет со всевозможными преувеличениями; напротив, всё, что он говорит, подтверждается и другими источниками...»

Радищев приводит многочисленные данные относительно крепостной работы крестьян, которых гоняли на барщину шесть дней в неделю, а в некоторых случаях и по воскресеньям. Радищев рассказывает, как крестьяне жили полуголодной жизнью, бесправные, подвергались зверским истязаниям.

Читая эти проникнутые гневом и ненавистью к угнетателям строки книги Радищева, царица Екатерина узнавала и себя и помешдков, описанных в книге. Так, по поводу описания одного из насильников-помещиков Екатерина заметила: «Едва ли не история Александра Васильевича Салтыкова».

Радищев описывает продажу 75-летнего ветерана войны... Этот крестьянин спас во время войны жизнь отцу своего господина и самого помещика вытащил из реки. И этого-то крестьянина, вместе с 80-летней старухой-женой, вскормившей своим молоком мать помещика, продавали, как скотину!

Какой же выход видел Радищев из этого положения? Выход Радищев видел в освобождении крестьян с землёю. Он набрасывает замечательный для своего времени проект уничтожения крепостного рабства. Историк Семевский отмечает, что этот проект Радищева «по широте и определённости превосходит все ему предшествовавшие». Радищев, выставляя требования об освобождении крестьян с земельным наделом... предлагает ряд практических мер, не отказываясь, однако же, от главной своей мысли, что освобождение должно совершиться с дарованием крестьянину земли, и основывает это требование на том, что крестьяне, а не помещики платят подати».
И даже после 6-летней ссылки в Сибирь Радищев остался при своих убеждениях и с неменьшей страстностью защищал необходимость освобождения крестьян.

В «Путешествии» мы находим изумительной силы обличения крепостничества: «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что крестьянину мы оставляем? То, чего отнять не можем — воздух».

«С одной стороны почти всесилие, с другой — немощь беззащитная. Ибо помещик в отношении крестьянина есть законодатель, судья, исполнитель своего решения и, по желанию своему, истец, против которого ответчик ничего сказать не смеет. Се жребий заклепанного в узах, се жребий заключенного в смрадной темнице, се жребий вола во ярме!»

Выход из тяжёлого положения Радищев видит в крестьянской революции. Он знает, что эта революция будет кровавой расправой с помещиками; но он считает, что государство ничего не потеряет от гибели помещичьего класса, что народ из своей среды выделит великих мужей, которые будут воспитаны в совершенно иных понятиях, установят ийьне отношения между людьми. Радищев уверен, что это не мечта.

«О, если бы рабы, тяжкими узами отягчённые, яряся в отчаянии своём, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши, главы бесчеловечных своих господ и кровью обагрили нивы свои! Что бы тем потеряло государство? Скоро бы из среды их исторгнулися великие мужи для заступления избитого племени, но были бы они других о себе мыслей и права угнетения лишены. Не мечта сие, но взор проницает густую завесу времени, от очей наших будущее скрывающую; я зрю сквозь целое столетие!»

Радищев хорошо видел сквозь целое столетие.

Ленин высоко ценил Радищева как предшественника декабристов. Во время войны Ленин писал в статье «О национальной гордости великороссов» по поводу насилий царизма над народом: «Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великоруссов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика» (Соч., т. 21, изд. 4, стр. 85).

Но революционная партия масс, партия большевиков, это было уже самым последним завоеванием рабочего класса, обеспечивающим ему победу в социалистической революции. А в начале этого пути Ленин выдвигает Радищева, революционного демократа, просветителя, врага рабства, защитника интересов крестьянских масс.

«Путешествие из Петербурга в Москву» издано 150 лет тому назад. А недавно ленинградские пионеры с помощью газеты «Ленинские искры» организовали своё путешествие по тем же местам, какие 150 лет тому назад описал Радищев. В № 40 газеты «Ленинские искры» (30.IV. 1940) мы находим выдержки из записей, относящихся к этому путешествию. Поучительная картина! Теперь это был путь от Ленинграда до Москвы, путь от первого города революции до центра социалистического государства, путь по социалистическим городам и колхозным сёлам.

Теперь школьники изучают труд Радищева и учатся ценить роль этого русского просветителя. Они знают: то, о чём мечтал Радищев — полное освобождение крестьян, полное раскрепощение народа, уничтожение монархии — всё это осуществлено было именно потому, что из среды того народа, в силу которого и в победу которого так горячо верил Радищев, поднялся новый класс — революционный рабочий класс. Авангард этого класса — большевистская партия, руководимая Лениным и Сталиным — осуществил величайшие исторические задачи. Советский народ должен знать, что в воспитание революционных поколений, которые расшатали царскую монархию, внёс свою заметную долю и революционный просветитель конца XVIII века, «рабства враг» А. Н. Радищев.

«Правда», № 143, 24 мая 1940 г.