К проблеме соотношения бытия и сознания в русской философии
Цель автора статья вернуться к обсуждению проблем гносеологии в...
Годы жизни:
1870 — 1965
Краткая библиографическая справка
Лосский Николай Онуфриевич
писатель. Род. в 1870 г. Уволенный из шестого класса гимназии "за пропаганду атеизма и социализма", отправился без паспорта за границу и поступил вольнослушателем на естественный факультет бернского университета. Вернувшись затем с величайшими препятствиями и лишениями на родину, поступил в СПб. на бухгалтерские курсы и лишь несколько лет спустя вновь попал в гимназию и получил аттестат зрелости. Окончил курс на физико-матем. и историко-филолог. фак. в спб. унив. Первая крупная работа Л. по философии — его магист. диссертация: "Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма" (СПб., 1903), переведенная на немецкий язык. Особую ценность в этом исследовании представляет новая постановка вопроса о сущности эмоции, о взаимоотношении психических и физических явлений и о классификации характеров. В журнале "Новый Путь" (1904) напечатаны статьи Л.: "О познании конечных целей" (№ 10) и "О народовластии" (№ 12). Демократический принцип Л. считает прямым выражением сверхиндивидуального сознания народа, сознания, содержащего в себе истинную и незаменимую политическую мудрость. Немалую заслугу Л. составляют его безукоризненные переводы немецких философов, напр. Канта — "De mundis sensibilis atque intelligibilis" и Куно-Фишера. Заканчивается печатанием второе крупное исследование Л.: "Обоснование интуитивизма", большая часть которого была помещена предварительно в "Вопросах философии и психологии" под заглавием "Обоснование мистического эмпиризма". Учениям о непосредственном восприятии транссубъективного мира дается здесь своеобразный критический синтез. В 1905 г. Л. был редактором журнала "Вопросы жизни". Преподает Л. в спб. университете, женском педагогическом институте и нескольких частных учебных заведениях.В. Сперанский.
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон. 1890—1907.
Лосский Николай Онуфриевич
(24.11[06.12].1870—24.01.1965), философ. Родился в Витебской губ. Учился в Петербургском университете на естественном и историко-филологическом факультетах. Магистром философии стал в 1903, доктором философии в 1907, после чего стал доцентом, а позже экстраординарным профессором Петербургского университета. В 1921 был изгнан из Петроградского университета за религиозное направление, в 1922 был выслан за границу из России; по приглашению Массарика обосновался в Праге. В 1942 был избран профессором Братиславского университета, где оставался до конца войны. В 1945 переселился во Францию, с 1946 по 1952 жил в США.
В системе Лосского существуют слишком разнородные идеи, хотя и связанные очень искусно, но имеющие разные корни и остающиеся разнородными. Органический синтез не удался Лосскому, хотя он пытался добиться внутреннего сближения разных начал, соединенных им в одну систему. Его выручал общий методологический принцип, который все яснее выступает у него по мере развития его системы. У Лосского не существует каких-либо интуиций (в обычном смысле этого слова), — а вместо них он предлагает различные гипотетические конструкции, которые прилагает к объяснению тех или др. тем. Это «интуиции разума», т. е. обычные построения, некие гипотезы. Основной способ доказательства у Лосского заключается в опровержении чужих построений, — а не в раскрытии каких-либо основных собственных интуиций.
Лосский характеризует свою систему то как «интуитивизм», то как «идеал-реализм», то как «органическое мировоззрение» — и все это разные аспекты его построений, не имеющих между собой никакой внутренней связи, хотя и связанные внешне очень искусно. Лосский большой мастер слова, и это мастерство часто выручало его. Метафизические взгляды Лосского оставались неизменными все время — тогда как его гносеологические построения несомненно менялись.
Метафизика Лосского есть вариант построений Лейбница в том смысле, что Лосский принципиально защищает плюрализм, т. е. нерастворимую и непреходящую множественность в бытии. Однако, как Лейбниц, Лосский признает «единицы бытия» (монады Лейбница) сотворенными Абсолютом (Богом). Идею творения Лосский не применяет к миру в целом, а только к его основным «единицам бытия», которые он характеризует как «субстанциальных деятелей». Это есть кардинальное понятие в метафизике Лосского. Лосский преобразует идею монады у Лейбница в том направлении, что устраняет замкнутость монад. По Лейбницу, монады «не имеют окон», но каждая содержит в себе весь мир (в форме представлений); Лосский, наоборот, допускает взаимодействие между монадами. Лосский думает, что развиваемое им на этой почве учение об интуиции (т. е. непосредственном восприятии мира) «теряет свою исключительную связь с философией Лейбница», но это верно лишь в том смысле, что гносеология Лосского никак не связана с его метафизикой, — в метафизике же сам он остается лейбницианцем. Если монады Лейбница превращаются у него в «субстанциальных деятелей», то общий метафизический плюрализм Лейбница сохраняется здесь в полной силе. Перемена терминологии еще не влечет за собой перемены смысла понятия.
У Лосского есть существенные дополнения к монадологии Лейбница. Лосский усваивает своим субстанциальным деятелям большую творческую силу: «Субстанциальные деятели, — пишет он, — творятся неопределенными… Бог, творя их…, наделяет необходимыми для осмысленной жизнедеятельности свойствами, но не придает им никакого эмпирического характера… Все виды жизни вырабатываются самими субстанциальными деятелями постепенно в процессе развития мира, в процессе свободной творческой эволюции». Бог творит только личности, однако «из рук Божиих тварь выходит лишь как потенция личности, но еще не действительная личность». Вся судьба субстанциального деятеля определяется в дальнейшем им самим. «На пороге бытия» субстанциальные деятели обладают свободой выбора — даже если само их бытие (напр., в форме протона) лишь потенциально заключает в себе «деятеля». В силу этой «свободы выбора» одни субстанциальные деятели выбирают путь к Богу, др. избирают «землю», т. е. бытие вне Бога. Этим актом свободы (еще «на пороге бытия»!) субстанциальные деятели второго рода отходят от Бога, образуя тем самым «наше царство грешного бытия», — и тут для них открывается возможность некой эволюции, которая будет заключаться в сближении отдельных «точек» бытия и в формировании некоторых единств. Эта эволюция возможна лишь в той мере, в какой каждый субстанциальный деятель способен «частично отказываться от себялюбия». Перед нами чрезвычайно фантастическая картина «самотворения» субстанциальных деятелей. «Каждый субстанциальный деятель, — пишет Лосский, — может развиваться и поднимать на все более высокие ступени бытия, отчасти творчески вырабатывая, отчасти подражательно усваивая все более сложные типы жизни. Так, человеческое «я» есть деятель, который, может быть, биллионы лет назад вел жизнь протона, потом, объединив вокруг себя несколько электронов, усвоил тип жизни кислорода, затем, усложнив еще более свое тело, поднялся до типа жизни, напр., кристалла воды, далее перешел к жизни одноклеточного животного, — после ряда перевоплощений или, лучше выражаясь термином Лейбница, после ряда метаморфоз… стал человеческим «я».
Исходный лейбницианский спиритуализм ведет Лосского к соответственному учению о материи. Лосский различает «два слоя бытия», как он выражается, — субстанциальных деятелей с их силами и «производный слой» — материальность. «Материальное бытие есть процесс, оно возникает в процессе взаимодействия субстанциальных деятелей (что одновременно ведет к возникновению пространства и времени». В кн. «Мир как органическое целое», где все это учение уж намечено, находим добавочные метафизические идеи. Сотворенные Абсолютом субстанциальные деятели, избравшие сразу жизнь в Боге, образуют «царство Духа», которое, по Лосскому, есть «живая мудрость, София»; те же субстанциальные деятели, которые «утверждают свою самость», тем самым остаются вне «царства Духа» — и среди них возникает склонность к борьбе и к взаимному вытеснению. «Взаимная борьба приводит к возникновению материального бытия», — пишет Лосский, — т. о., материальное бытие несет в себе начало «неправды». И т. к., по мысли Лосского, всякая индивидуальная идея «есть не природная, а лишь нормативная идея», т. е. выражает лишь назначение, вложенное в каждого субстанциального деятеля, то понятно, что отпад от Бога (на пороге бытия) есть падение, «грех».
Из этой теории возникновения материального бытия вытекает, как говорит Лосский, «нравственный смысл космического бытия», но т. к. «всеобщая конечная победа добра обеспечена строением мира», то, очевидно, в будущем материального мира не будет. «Да, — отвечает Лосский, — в царстве Духа (конечном итоге космического процесса) «не может быть материальных тел, — но дематериализация бытия не означает отсутствия телесности в бытии. Своеобразное учение о «вселенском теле» каждого члена Царства Божия развито Лосским в некоторых трудах.
У Лосского находим достаточно отчетливое учение об Абсолюте как «сверхсистемном начале». Принятие Абсолюта как сверхмирного начала мотивируется Лосским необходимостью избежать радикального плюрализма и уяснить себе единство в мире («где есть система, — суммирует свои размышления Лосский, — там должно быть и нечто сверхсистемное»). Отношение Абсолюта и тварного мира не может быть, по Лосскому, выражаемо в терминах причинности, т. к. в причинном соотношении «всегда существует частичное тождество», чего не может быть в отношении Абсолюта и мира.
Переходя к космосу, должно отделить его от «царства Духа»; в космосе же, слагающемся из множества субстанциальных деятелей, находящихся в постоянной взаимной борьбе, мы имеем дело уже с материальным бытием.
Субстанциальные деятели не могут утратить сверхвременной своей природы (присущей всем через акт творения). Благодаря этому и «космос не превращается в хаос», всюду в бытии проявляется «отвлеченный Логос», вносящий начало порядка в мир. Лосский не склонен усваивать этому действию Логоса (охраняющего космос от окончательного распада) понятие «мировой души». Хотя Лосский готов признать, что в его системе Логос (Дух) «играет роль, аналогичную той, которая в других системах приписывается мировой душе», но он отказывается от самого термина, чтобы начало «единосущия», реализуемое в мире Духом, оставалось отличным от момента противоборства, которому присуща и душа.
Мировое бытие есть космос, в нем взаимная борьба не уничтожает единства и единосущия, — но здесь это единосущие воплощается пока как «отвлеченный разум», а не как «живая мудрость — София». Как действующая сила это начало единосущия проявляется в форме «психической» деятельности. На этой почве возникает «инстинктивное стремление» к высшей жизни — так возникают постепенно атомы, молекулы, «изобретается» органическая жизнь (как сравнительно высшая форма бытия), «изобретается», наконец, жизнь по типу человечности: «потенциальные личности, доразвившись до человечности, становятся действительными личностями».
«Личность есть центральный онтологический элемент мира», — утверждает Лосский; основное бытие есть субстанциальный деятель, т. е. или потенция личности, или действительная личность. Все остальное — отвлеченные идеи и реальные процессы — существует или «как принадлежность или как нечто производное от активности этих деятелей». Перед нами система, — как выражается Лосский, — «иерархического персонализма» или «панвитализма». Мы находимся здесь в царстве вражды и противоборства, и из взаимоотношений субстанциальных деятелей возникает материальное бытие; однако его основное свойство — непроницаемость — имеет все же относительный характер. В силу этого и пространственная форма вещи тоже относительна и даже (благодаря этому) «многолика», — т. е. всякое вещное бытие «многоформенно». Но как «материальность» (как продукт взаимоотношений субстанциальных деятелей) существует «только внутри мира, т. е. в отношении друг к другу», так и «пространственность присуща миру только во внутримировых отношениях». «Так как, — пишет Лосский, — мир состоит их субстанциальных деятелей, которые все сверхвременны и сверхпространственны, и т. к. время и пространство суть способы действования этих деятелей, то мир не находится во времени и пространстве». Фундаментальный для Лосского тезис о том, что «пространство и время суть способы действования субстанциальных деятелей», он просто утверждает, словно это что-то само собой разумеющееся.
К оригинальным чертам космологии Лосского надо отнести попытку восстановить средневековый реализм (в отношении к «общим» сторонам бытия). Еще в работе «Обоснование интуитивизма» Лосский устанавливает, что «общее» в вещах не есть нечто, что «повторяется» в разных вещах. «Общее так же единично, как и индивидуальное, — пишет он, — различие состоит только в том, что общее есть многообъемлющая индивидуальность, а индивидуальное, в узком смысле слова, есть неразложимый член многообъемлющей индивидуальности. Так, напр., материя есть неповторимая в мире, существующая в единственном экземпляре, но многообъемлющая индивидуальность… Множественность заключается не в ней, а в различных связанных с ней сопутствующих обстоятельствах». «Реализация общего, — говорит Лосский, — не в том, что оно превращается в текущие события, а в том, что оно используется при оформлении того или иного содержания».
Излагая гносеологические построения Лосского, следует исходить из его работы «Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция» — здесь достигнуто максимальное согласование всего того, что в разные периоды высказывалось Лосским в этой области.
Исходная основа гносеологических построений его остается неизменной. Это есть абсолютный имманентизм, переходящий в абсолютный интуитивизм, — «идея всепроникающего мирового единства», признание, что «все имманентно всему». Правда, над мировым целым есть, по Лосскому, «сверхмировое начало», т. е. Абсолют, но и Абсолют тоже является предметом интуиции. Лосский утверждает, что «мистическая интуиция, подобно др. видам интуиции, не может вести к представлениям, насквозь ошибочным». Т. о., гносеология Лосского действительно есть «абсолютный интуитивизм», — и, желая оправдать излюбленную им интуицию, как единственную основу всего процесса познания, Лосский обнимает понятием интуиции и то, что обычно именуется «опытом», и то, что именуется «разумом».
В гносеологии Лосского есть учение о «созерцании идей» (в смысле Платона), которое он характеризует как учение об «интеллектуальной интуиции». Лосский отождествляет «интеллектуальную интуицию» с мышлением, но это нисколько не разъясняет самой интеллектуальной интуиции, т. е. «непосредственной данности» нам идеальной стороны мира. «Мышление не создает (транссубъективных отношений) в предмете, — пишет Лосский, — а открывает их путем интеллектуального созерцания»… «оно относится пассивно, чисто созерцательно к предмету».
По Лосскому, все познание покоится на непосредственном созерцании чувственной, идеальной и мистической стороны бытия. Эта позиция, утверждает он, «устраняет противоположность между знанием и бытием». Над всей этой концепцией доминирует онтологическая установка («все имманентно всему»), хотя с формальной стороны возврат к наивному реализму представляется Лосским как выход из затруднений, созданный учением о том, что мир нам дан как ряд явлений. Трансцендентность предмета знания и имманентность состава знания будто бы устраняется учением, развиваемым Лосским. Все это и сомнительно и затуманивает тему познания. Нельзя не видеть в построениях Лосского скорее заключительное слово торжествующего имманентизма, чем преодоление указанной двойственности в познании.
Вопросы этики рассматриваются Лосским в его работах: «О свободе воли», «Ценность и бытие», «Бог и мировое зло» и «Условия абсолютного добра. Основы этики».
Иерархический персонализм, развитый Лосским в его метафизике, здесь обращается принципиальным признанием нераздельности бытия и ценности. Их нераздельность дана в Боге, как живой реальности, а в человеке (т. е. всякой личности, всяком субстанциальном деятеле) эта нераздельность выражена в форме идеала, который бессознательно хранится в глубине каждого индивидуума». Эта «подсознательная связь каждого существа с идеалом его личности» создает как бы некое метафизическое основание для того первичного выбора, который, согласно метафизике Лосского, имеет место при самом творении субстанциального деятеля (выбор — быть с Богом или с «землей»). Т. к. Лосский в своей метафизике признает эволюцию каждого субстанциального деятеля до высшей его формы (человечность), то он признает «перевоплощение» и «предсуществование душ». Возможность «первичного выбора» создает возможность и «предпочтения себя другим личностям», — что и является «основным нравственным злом — грехопадением тварного существа». Зло вообще есть «вторичная надстройка над добром» — «все же первозданное есть добро». Поскольку эволюция субстанциальных деятелей свободна — они могут идти и к Богу и против Бога; в последнем случае происходит «накопление сил и способностей для возрастания во зле — это уже является сатанинской эволюцией». В связи с этим Лосский высказал мысль о «темном лике природы», но эта идея не нашла в метафизике Лосского никакого выражения — тем более что он высказал мысль о «нравственном смысле космического порядка».
Свобода, согласно учению Лосского, есть основное свойство всякого субстанциального деятеля; его «я», как высшая сила в нем, может быть свободно от своего тела, от своего характера. «Идея индивидуума, — пишет Лосский, — есть индивидуальное «я» не в том виде, как оно реально осуществит свою деятельность, а в том виде, который представляет идеальное назначение его… Но идеальное совершенное «я», т. е. образ Божий в человеке, не составляет природную основу человека — образ Божий есть не природная, а нормативная сущность его». Это есть «металогическая творческая сила воли», живущая в человеке. Тут Лосский заходит так далеко, что высказывает утопическую идею о возможности чудесного преображения человека, возможность духовного овладения слепыми силами природы.
Зеньковский В. В. "История русской философии".
Соч.: Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма, СПБ, 1903: Мир как органическое целое. М., 1917; Основные вопросы гносеологии. Сборник статей, П., 1919; Интуитивная философия Бергсона, 3 изд., П., 1922; Обоснование интуитивизма, 3 изд., Берлин, 1924; Свобода воли, Париж, 1927; Типы мировоззрений, Париж, 1931: Условия абсолютного добра (основы этики), Париж, 1931; Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция, Париж, 1938; Достоевский и его христианское миропонимание, Нью-Йорк, 1953; Personalistischer Idealismus, «Kant-Studien», 1959—60, Bd 51, H. 4.
Лит.: Чуева И. П., Критика идей интуитивизма в России, М. — Л., 1963; История философии в СССР, т. 4, М., 1971.
Л. Н. Суворов.
Большая советская энциклопедия, 1969 — 1978 гг, в 30 томах.
1-я мировая война застала семью Лосских на отдыхе в Швеции, откуда они спешно эвакуировались на родину, В 1915-16 в связи с занятиями метафизикой начался медленный процесс возвращения Л. к религии. Как и многие другие русские философы, он совершил поездку в Оптину Пустынь. Обе революции 1917 Лосский встретил отрицательно, считая, что революция есть величайшее бедствие для народа, однако весной 1917 участвовал в популяризации идей кадетской партии, из которой вышел лишь после ее официального запрета в ноябре 1917.
В трудные послереволюционные годы Лосский продолжал активную философскую деятельность. В ряде своих работ он обосновывал динамистическое и виталистическое понимание материи, разработал собственную систему интуитивистической логики, в которой все суждения имеют в одном отношении аналитический (субъективная сторона знания), а в другом — синтетический (объективная сторона знания) характер. Одновременно он продолжал работать в Петроградском университете в должности профессора (с 1916). С 1920 Лосский читал лекции в Народном университете. Будучи принципиальным противником революционно-социалистического мировоззрения, Л, не счел возможным стать членом Вольной Философской Академии (Вольфила), однако на одном из ее заседаний выступил с лекцией “Бог и органическое миропонимание”. Попытка Лосского, организовать журнал “Мысль” закончилась неудачей (запрещен с 4-го номера). В 1921 за защиту догмата троичности Лосский уволили из Петербургского университета. Сильное нервное расстройство, последовавшее за отставкой, послужило причиной тяжелой болезни. По совету врачей Лосский намеревался отправиться в Карлсбад и уже через президента Чехословакии Т.Масарика добился получения визы, однако оказался в Чехословакии совсем по другой причине. В ноябре 1922 его вместе с группой известных ученых и общественных деятелей выдворили за пределы Советской России,
По совету П.Струве Лосский решил обосноваться в Праге, где продолжил преподавательскую и научную работу. Он читал лекции в Русском университете, организовал лекторат в Брно, ездил с циклами лекций в Варшаву, Париж, Лондон, Белград, посетил США, Швейцарию; в 1942 получил кафедру философии в Братиславском университете. До 1930 Лосский получал профессорскую стипендию из фонда “Русской акции”, а также единовременные пособия из канцелярии президента. Чехословацкие президенты Т.Масарик и Э.Бенеш были не чужды философии, а имя Лосского к тому времени приобретало международную известность.
В эмигрантский период Лосский продолжал работать над развитием своей философской системы, Главную задачу он видел в переходе от теоретической философии к практической, а с 1923 занимался историей русской философии. Сочинения Лосского, этого времени глубоко религиозны, направлены на поиск идеала абсолютного добра и красоты. В понимании Лосского. “субстанциональные деятели” абсолютно свободны и тем самым абсолютно ответственны за свои поступки. В природе и обществе одновременно действуют прогресс и регресс, в зависимости от свободного выбора “субстанциональных деятелей”. Вследствие своего эгоизма многие “субстанциональные деятели” вступают в противоборство друг с другом и образуют наш грешный мир, или царство вражды. Те же, кто вступают друг с другом в отношения любви и гармонии, достигают “конкретного единосущия” и образуют Царство Божие, в котором нет разобщенности и материальности. Царство Божие и пути его достижения — важнейшая тема книг философа. Лосский не создал самостоятельной апологетики, но он рассматривал свою книгу “Достоевский и его христианское миропонимание” (Нью-Йорк, 1953) как апологию христианства в преломлении через творчество великого писателя. Мировоззрение Лосского наложило существенный отпечаток на его послевоенные сочинения. В работе “History of Russian Philosophy” (Нью-Йорк, 1951; M., 1993) он особенно подчеркивает реализм и интуитивизм русских философов, утверждает обязательность и прогрессивность христианских принципов в философии. В книге “Характер русского народа” (Франк-фурт-на-Майне, 1957) выделяет в качестве определяющих такие черты русского характера как повышенная религиозность и постоянное искание идеала абсолютного добра.
После 2-й мировой войны Лосский переехал в США, где с 1947 по 1950 преподавал философию и историю русской философии в Свято-Владимирской Духовной академии в Нью-Йорке, удостоился почетного членства в “Международном обществе Марка Твена”. В 1952 получил американское гражданство. В 50-е жил у своих сыновей то в США, то во Франции. После скоропостижной кончины сына Владимира в 1958 состояние его здоровья резко ухудшилось. С 1960 Л. находился на попечении в Русском доме Сент-Женевьев-де-Буа. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа рядом с сыном Владимиром.
Источник: Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь. М.: Российская политическая энциклопедия, 1997. – С.-371-373.
В системе Лосского существуют слишком разнородные идеи, хотя и связанные очень искусно, но имеющие разные корни и остающиеся разнородными. Органический синтез не удался Лосскому, хотя он пытался добиться внутреннего сближения разных начал, соединенных им в одну систему. Его выручал общий методологический принцип, который все яснее выступает у него по мере развития его системы. У Лосского не существует каких-либо интуиций (в обычном смысле этого слова), — а вместо них он предлагает различные гипотетические конструкции, которые прилагает к объяснению тех или др. тем. Это «интуиции разума», т. е. обычные построения, некие гипотезы. Основной способ доказательства у Лосского заключается в опровержении чужих построений, — а не в раскрытии каких-либо основных собственных интуиций.
Лосский характеризует свою систему то как «интуитивизм», то как «идеал-реализм», то как «органическое мировоззрение» — и все это разные аспекты его построений, не имеющих между собой никакой внутренней связи, хотя и связанные внешне очень искусно. Лосский большой мастер слова, и это мастерство часто выручало его. Метафизические взгляды Лосского оставались неизменными все время — тогда как его гносеологические построения несомненно менялись.
Метафизика Лосского есть вариант построений Лейбница в том смысле, что Лосский принципиально защищает плюрализм, т. е. нерастворимую и непреходящую множественность в бытии. Однако, как Лейбниц, Лосский признает «единицы бытия» (монады Лейбница) сотворенными Абсолютом (Богом). Идею творения Лосский не применяет к миру в целом, а только к его основным «единицам бытия», которые он характеризует как «субстанциальных деятелей». Это есть кардинальное понятие в метафизике Лосского. Лосский преобразует идею монады у Лейбница в том направлении, что устраняет замкнутость монад. По Лейбницу, монады «не имеют окон», но каждая содержит в себе весь мир (в форме представлений); Лосский, наоборот, допускает взаимодействие между монадами. Лосский думает, что развиваемое им на этой почве учение об интуиции (т. е. непосредственном восприятии мира) «теряет свою исключительную связь с философией Лейбница», но это верно лишь в том смысле, что гносеология Лосского никак не связана с его метафизикой, — в метафизике же сам он остается лейбницианцем. Если монады Лейбница превращаются у него в «субстанциальных деятелей», то общий метафизический плюрализм Лейбница сохраняется здесь в полной силе. Перемена терминологии еще не влечет за собой перемены смысла понятия.
У Лосского есть существенные дополнения к монадологии Лейбница. Лосский усваивает своим субстанциальным деятелям большую творческую силу: «Субстанциальные деятели, — пишет он, — творятся неопределенными… Бог, творя их…, наделяет необходимыми для осмысленной жизнедеятельности свойствами, но не придает им никакого эмпирического характера… Все виды жизни вырабатываются самими субстанциальными деятелями постепенно в процессе развития мира, в процессе свободной творческой эволюции». Бог творит только личности, однако «из рук Божиих тварь выходит лишь как потенция личности, но еще не действительная личность». Вся судьба субстанциального деятеля определяется в дальнейшем им самим. «На пороге бытия» субстанциальные деятели обладают свободой выбора — даже если само их бытие (напр., в форме протона) лишь потенциально заключает в себе «деятеля». В силу этой «свободы выбора» одни субстанциальные деятели выбирают путь к Богу, др. избирают «землю», т. е. бытие вне Бога. Этим актом свободы (еще «на пороге бытия»!) субстанциальные деятели второго рода отходят от Бога, образуя тем самым «наше царство грешного бытия», — и тут для них открывается возможность некой эволюции, которая будет заключаться в сближении отдельных «точек» бытия и в формировании некоторых единств. Эта эволюция возможна лишь в той мере, в какой каждый субстанциальный деятель способен «частично отказываться от себялюбия». Перед нами чрезвычайно фантастическая картина «самотворения» субстанциальных деятелей. «Каждый субстанциальный деятель, — пишет Лосский, — может развиваться и поднимать на все более высокие ступени бытия, отчасти творчески вырабатывая, отчасти подражательно усваивая все более сложные типы жизни. Так, человеческое «я» есть деятель, который, может быть, биллионы лет назад вел жизнь протона, потом, объединив вокруг себя несколько электронов, усвоил тип жизни кислорода, затем, усложнив еще более свое тело, поднялся до типа жизни, напр., кристалла воды, далее перешел к жизни одноклеточного животного, — после ряда перевоплощений или, лучше выражаясь термином Лейбница, после ряда метаморфоз… стал человеческим «я».
Исходный лейбницианский спиритуализм ведет Лосского к соответственному учению о материи. Лосский различает «два слоя бытия», как он выражается, — субстанциальных деятелей с их силами и «производный слой» — материальность. «Материальное бытие есть процесс, оно возникает в процессе взаимодействия субстанциальных деятелей (что одновременно ведет к возникновению пространства и времени». В кн. «Мир как органическое целое», где все это учение уж намечено, находим добавочные метафизические идеи. Сотворенные Абсолютом субстанциальные деятели, избравшие сразу жизнь в Боге, образуют «царство Духа», которое, по Лосскому, есть «живая мудрость, София»; те же субстанциальные деятели, которые «утверждают свою самость», тем самым остаются вне «царства Духа» — и среди них возникает склонность к борьбе и к взаимному вытеснению. «Взаимная борьба приводит к возникновению материального бытия», — пишет Лосский, — т. о., материальное бытие несет в себе начало «неправды». И т. к., по мысли Лосского, всякая индивидуальная идея «есть не природная, а лишь нормативная идея», т. е. выражает лишь назначение, вложенное в каждого субстанциального деятеля, то понятно, что отпад от Бога (на пороге бытия) есть падение, «грех».
Из этой теории возникновения материального бытия вытекает, как говорит Лосский, «нравственный смысл космического бытия», но т. к. «всеобщая конечная победа добра обеспечена строением мира», то, очевидно, в будущем материального мира не будет. «Да, — отвечает Лосский, — в царстве Духа (конечном итоге космического процесса) «не может быть материальных тел, — но дематериализация бытия не означает отсутствия телесности в бытии. Своеобразное учение о «вселенском теле» каждого члена Царства Божия развито Лосским в некоторых трудах.
У Лосского находим достаточно отчетливое учение об Абсолюте как «сверхсистемном начале». Принятие Абсолюта как сверхмирного начала мотивируется Лосским необходимостью избежать радикального плюрализма и уяснить себе единство в мире («где есть система, — суммирует свои размышления Лосский, — там должно быть и нечто сверхсистемное»). Отношение Абсолюта и тварного мира не может быть, по Лосскому, выражаемо в терминах причинности, т. к. в причинном соотношении «всегда существует частичное тождество», чего не может быть в отношении Абсолюта и мира.
Переходя к космосу, должно отделить его от «царства Духа»; в космосе же, слагающемся из множества субстанциальных деятелей, находящихся в постоянной взаимной борьбе, мы имеем дело уже с материальным бытием.
Субстанциальные деятели не могут утратить сверхвременной своей природы (присущей всем через акт творения). Благодаря этому и «космос не превращается в хаос», всюду в бытии проявляется «отвлеченный Логос», вносящий начало порядка в мир. Лосский не склонен усваивать этому действию Логоса (охраняющего космос от окончательного распада) понятие «мировой души». Хотя Лосский готов признать, что в его системе Логос (Дух) «играет роль, аналогичную той, которая в других системах приписывается мировой душе», но он отказывается от самого термина, чтобы начало «единосущия», реализуемое в мире Духом, оставалось отличным от момента противоборства, которому присуща и душа.
Мировое бытие есть космос, в нем взаимная борьба не уничтожает единства и единосущия, — но здесь это единосущие воплощается пока как «отвлеченный разум», а не как «живая мудрость — София». Как действующая сила это начало единосущия проявляется в форме «психической» деятельности. На этой почве возникает «инстинктивное стремление» к высшей жизни — так возникают постепенно атомы, молекулы, «изобретается» органическая жизнь (как сравнительно высшая форма бытия), «изобретается», наконец, жизнь по типу человечности: «потенциальные личности, доразвившись до человечности, становятся действительными личностями».
«Личность есть центральный онтологический элемент мира», — утверждает Лосский; основное бытие есть субстанциальный деятель, т. е. или потенция личности, или действительная личность. Все остальное — отвлеченные идеи и реальные процессы — существует или «как принадлежность или как нечто производное от активности этих деятелей». Перед нами система, — как выражается Лосский, — «иерархического персонализма» или «панвитализма». Мы находимся здесь в царстве вражды и противоборства, и из взаимоотношений субстанциальных деятелей возникает материальное бытие; однако его основное свойство — непроницаемость — имеет все же относительный характер. В силу этого и пространственная форма вещи тоже относительна и даже (благодаря этому) «многолика», — т. е. всякое вещное бытие «многоформенно». Но как «материальность» (как продукт взаимоотношений субстанциальных деятелей) существует «только внутри мира, т. е. в отношении друг к другу», так и «пространственность присуща миру только во внутримировых отношениях». «Так как, — пишет Лосский, — мир состоит их субстанциальных деятелей, которые все сверхвременны и сверхпространственны, и т. к. время и пространство суть способы действования этих деятелей, то мир не находится во времени и пространстве». Фундаментальный для Лосского тезис о том, что «пространство и время суть способы действования субстанциальных деятелей», он просто утверждает, словно это что-то само собой разумеющееся.
К оригинальным чертам космологии Лосского надо отнести попытку восстановить средневековый реализм (в отношении к «общим» сторонам бытия). Еще в работе «Обоснование интуитивизма» Лосский устанавливает, что «общее» в вещах не есть нечто, что «повторяется» в разных вещах. «Общее так же единично, как и индивидуальное, — пишет он, — различие состоит только в том, что общее есть многообъемлющая индивидуальность, а индивидуальное, в узком смысле слова, есть неразложимый член многообъемлющей индивидуальности. Так, напр., материя есть неповторимая в мире, существующая в единственном экземпляре, но многообъемлющая индивидуальность… Множественность заключается не в ней, а в различных связанных с ней сопутствующих обстоятельствах». «Реализация общего, — говорит Лосский, — не в том, что оно превращается в текущие события, а в том, что оно используется при оформлении того или иного содержания».
Излагая гносеологические построения Лосского, следует исходить из его работы «Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция» — здесь достигнуто максимальное согласование всего того, что в разные периоды высказывалось Лосским в этой области.
Исходная основа гносеологических построений его остается неизменной. Это есть абсолютный имманентизм, переходящий в абсолютный интуитивизм, — «идея всепроникающего мирового единства», признание, что «все имманентно всему». Правда, над мировым целым есть, по Лосскому, «сверхмировое начало», т. е. Абсолют, но и Абсолют тоже является предметом интуиции. Лосский утверждает, что «мистическая интуиция, подобно др. видам интуиции, не может вести к представлениям, насквозь ошибочным». Т. о., гносеология Лосского действительно есть «абсолютный интуитивизм», — и, желая оправдать излюбленную им интуицию, как единственную основу всего процесса познания, Лосский обнимает понятием интуиции и то, что обычно именуется «опытом», и то, что именуется «разумом».
В гносеологии Лосского есть учение о «созерцании идей» (в смысле Платона), которое он характеризует как учение об «интеллектуальной интуиции». Лосский отождествляет «интеллектуальную интуицию» с мышлением, но это нисколько не разъясняет самой интеллектуальной интуиции, т. е. «непосредственной данности» нам идеальной стороны мира. «Мышление не создает (транссубъективных отношений) в предмете, — пишет Лосский, — а открывает их путем интеллектуального созерцания»… «оно относится пассивно, чисто созерцательно к предмету».
По Лосскому, все познание покоится на непосредственном созерцании чувственной, идеальной и мистической стороны бытия. Эта позиция, утверждает он, «устраняет противоположность между знанием и бытием». Над всей этой концепцией доминирует онтологическая установка («все имманентно всему»), хотя с формальной стороны возврат к наивному реализму представляется Лосским как выход из затруднений, созданный учением о том, что мир нам дан как ряд явлений. Трансцендентность предмета знания и имманентность состава знания будто бы устраняется учением, развиваемым Лосским. Все это и сомнительно и затуманивает тему познания. Нельзя не видеть в построениях Лосского скорее заключительное слово торжествующего имманентизма, чем преодоление указанной двойственности в познании.
Вопросы этики рассматриваются Лосским в его работах: «О свободе воли», «Ценность и бытие», «Бог и мировое зло» и «Условия абсолютного добра. Основы этики».
Иерархический персонализм, развитый Лосским в его метафизике, здесь обращается принципиальным признанием нераздельности бытия и ценности. Их нераздельность дана в Боге, как живой реальности, а в человеке (т. е. всякой личности, всяком субстанциальном деятеле) эта нераздельность выражена в форме идеала, который бессознательно хранится в глубине каждого индивидуума». Эта «подсознательная связь каждого существа с идеалом его личности» создает как бы некое метафизическое основание для того первичного выбора, который, согласно метафизике Лосского, имеет место при самом творении субстанциального деятеля (выбор — быть с Богом или с «землей»). Т. к. Лосский в своей метафизике признает эволюцию каждого субстанциального деятеля до высшей его формы (человечность), то он признает «перевоплощение» и «предсуществование душ». Возможность «первичного выбора» создает возможность и «предпочтения себя другим личностям», — что и является «основным нравственным злом — грехопадением тварного существа». Зло вообще есть «вторичная надстройка над добром» — «все же первозданное есть добро». Поскольку эволюция субстанциальных деятелей свободна — они могут идти и к Богу и против Бога; в последнем случае происходит «накопление сил и способностей для возрастания во зле — это уже является сатанинской эволюцией». В связи с этим Лосский высказал мысль о «темном лике природы», но эта идея не нашла в метафизике Лосского никакого выражения — тем более что он высказал мысль о «нравственном смысле космического порядка».
Свобода, согласно учению Лосского, есть основное свойство всякого субстанциального деятеля; его «я», как высшая сила в нем, может быть свободно от своего тела, от своего характера. «Идея индивидуума, — пишет Лосский, — есть индивидуальное «я» не в том виде, как оно реально осуществит свою деятельность, а в том виде, который представляет идеальное назначение его… Но идеальное совершенное «я», т. е. образ Божий в человеке, не составляет природную основу человека — образ Божий есть не природная, а нормативная сущность его». Это есть «металогическая творческая сила воли», живущая в человеке. Тут Лосский заходит так далеко, что высказывает утопическую идею о возможности чудесного преображения человека, возможность духовного овладения слепыми силами природы.
Зеньковский В. В. "История русской философии".
Лосский Николай Онуфриевич
[24.11(6.12).1870, Кресловка, около Витебска, — 24.1.1965, Сен-Женевьев-де-Буа], русский философ-идеалист, представитель Интуитивизма и Персонализма. Приват-доцент (с 1900) и профессор (с 1916) Петербургского университета. В 1922 выслан за границу. До 1945 жил в Чехословакии. Профессор философии, в Русской духовной академии в Нью-Йорке (1947—50). Главная задача философии, по Л., — построить «теорию о мире как едином целом» на основе прежде всего религиозного опыта. Центральный элемент мира — мистически понимаемая личность как сверхвременной субъект творчества. Познание начинается тогда, когда на объект направляется серия «интенциональных» (целевых) актов — осознание, внимание и т.д.; в зависимости от характера объекта он познаётся посредством различных видов интуиции: интеллектуальной, чувственной или мистической. Основные черты русской философии, по Л., — её этический характер, «религиозная реалистичность», «синтетичность». Л. принижает роль мыслителей-материалистов в развитии русской философии («История русской философии», 1951, русский перевод 1954).
Соч.: Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма, СПБ, 1903: Мир как органическое целое. М., 1917; Основные вопросы гносеологии. Сборник статей, П., 1919; Интуитивная философия Бергсона, 3 изд., П., 1922; Обоснование интуитивизма, 3 изд., Берлин, 1924; Свобода воли, Париж, 1927; Типы мировоззрений, Париж, 1931: Условия абсолютного добра (основы этики), Париж, 1931; Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция, Париж, 1938; Достоевский и его христианское миропонимание, Нью-Йорк, 1953; Personalistischer Idealismus, «Kant-Studien», 1959—60, Bd 51, H. 4.
Лит.: Чуева И. П., Критика идей интуитивизма в России, М. — Л., 1963; История философии в СССР, т. 4, М., 1971.
Л. Н. Суворов.
Большая советская энциклопедия, 1969 — 1978 гг, в 30 томах.
ЛОССКИЙ Николай Онуфриевич
(р. 6 дек. 1870) – рус. философ-идеалист. До Οкт. революции 1917 – проф. Петерб. ун-та. С 1922 – белоэмигрант. До 1945 жил в Чехословакии. Проф. философии в Рус. духовной академии в Нью-Йорке (с 1947). По филос. взглядам Л. – представитель интуитивизма. Гл. задача философии, по Л., – построить "теорию о мире как едином целом". Наиболее важные данные для этого дает религ. опыт. Центр. элемент мира – мистически понимаемая личность как сверхвременный субстанциональный деятель. Все остальное – результат ее творч. способности. В основе гносеологии Л. лежит понятие "гносеологической координации" (ср. "принципиальную координацию" Авенариуса). Познание начинается тогда, когда на объект направляется серия "интенциональных" (целевых) актов – осознание, внимание и т.д. Любой исследуемый предмет познается посредством различных видов интуиции: интеллектуальной, чувственной или мистической в зависимости от характера объекта. Сущность предмета (единство свойств, причинное отношение и т.д.) всегда идеальна, потому и возможно его познание. Реальная история для Л. – это иллюзия, лишь подготовка к "метаистории", т.е. к "грядущей жизни в царстве божием". Л. – сторонник абс. этики; идти с богом или против бога – в этом, по Л., критерий нравственности.
Л. оценивает различные филос. системы с т. зр. того, какой вклад они вносят в построение теории о мире как "едином целом", опирающейся прежде всего на религ. опыт, к-рый раскрывает "сокровеннейший смысл вселенского существования". Осн. черты рус. философии, по Л., – ее этич. характер, "религ. реалистичность", "синтетичность". Исходя из этого, Л. по существу исключает материализм из истории рус. философии, тем самым фальсифицируя ее ("История рус. философии" – "History of Russian philosophy", 1951, рус. пер., 1954).
Соч.: Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма, СПБ, 1903; Мир как органич. целое, М.. 1917; Введение в философию, ч. 1, 2 изд., П., 1918; Основные вопросы гносеологии. Сб. ст., П., 1919; Интуитивная философия Бергсона, 3 изд., П., 1922; Конкретный и отвлеченный идеал-реализм, "Мысль", 1922, M 1, 2; Логика, ч. 1–2, 2 изд., Берлин, 1923; Сборник задач по логике, Прага, 1924; Обоснование интуитивизма, 3 изд., Берлин, 1924; Свобода воли, Париж, 1927; Типы мировоззрений, Париж, 1931; Условия абсолютного добра (основы этики), Париж, 1931: Рус. философия в XX в., в кн.: Записки Рус. науч. ин-та в Белграде, вып. 3, 1931; Диалектич. материализм в СССР, Париж, 1934; Value and existence, L., 1935 (совм. с J. Marshall); Чувственная, интеллектуальная и мистич. интуиция, Париж, 1938; Достоевский и его христианское миропонимание, Нью-Йорк, 1953; Pcrsonalistischer Idealismus, "Kant-Studien", 1959–60, Bd 51, Η. 4.
Лит.: Поварнин С. И., Об "интуитивизме" Н. О. Л., СПБ, 1911; Ивановский В. Л., О нек-рых недоумениях, вызываемых "интуитивизмом" Н. О. Л., в кн.: Сб. ст. в честь Д. А. Корсакова, Мюнхен, 1913; Hayмова М. Α., Философствующий богослов, в кн.: Уч. зап. кафедры диалектич. и историч. материализма ВПШ при ЦК КПСС и местных ВПШ, вып. 1, М., 1958; Против совр. фальсификаторов истории рус. философии, М., 1960; Чуева И. П., Критика идей интуитивизма в России, М.–Л., 1963.
Л. Суворов.
Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.
Л. оценивает различные филос. системы с т. зр. того, какой вклад они вносят в построение теории о мире как "едином целом", опирающейся прежде всего на религ. опыт, к-рый раскрывает "сокровеннейший смысл вселенского существования". Осн. черты рус. философии, по Л., – ее этич. характер, "религ. реалистичность", "синтетичность". Исходя из этого, Л. по существу исключает материализм из истории рус. философии, тем самым фальсифицируя ее ("История рус. философии" – "History of Russian philosophy", 1951, рус. пер., 1954).
Соч.: Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма, СПБ, 1903; Мир как органич. целое, М.. 1917; Введение в философию, ч. 1, 2 изд., П., 1918; Основные вопросы гносеологии. Сб. ст., П., 1919; Интуитивная философия Бергсона, 3 изд., П., 1922; Конкретный и отвлеченный идеал-реализм, "Мысль", 1922, M 1, 2; Логика, ч. 1–2, 2 изд., Берлин, 1923; Сборник задач по логике, Прага, 1924; Обоснование интуитивизма, 3 изд., Берлин, 1924; Свобода воли, Париж, 1927; Типы мировоззрений, Париж, 1931; Условия абсолютного добра (основы этики), Париж, 1931: Рус. философия в XX в., в кн.: Записки Рус. науч. ин-та в Белграде, вып. 3, 1931; Диалектич. материализм в СССР, Париж, 1934; Value and existence, L., 1935 (совм. с J. Marshall); Чувственная, интеллектуальная и мистич. интуиция, Париж, 1938; Достоевский и его христианское миропонимание, Нью-Йорк, 1953; Pcrsonalistischer Idealismus, "Kant-Studien", 1959–60, Bd 51, Η. 4.
Лит.: Поварнин С. И., Об "интуитивизме" Н. О. Л., СПБ, 1911; Ивановский В. Л., О нек-рых недоумениях, вызываемых "интуитивизмом" Н. О. Л., в кн.: Сб. ст. в честь Д. А. Корсакова, Мюнхен, 1913; Hayмова М. Α., Философствующий богослов, в кн.: Уч. зап. кафедры диалектич. и историч. материализма ВПШ при ЦК КПСС и местных ВПШ, вып. 1, М., 1958; Против совр. фальсификаторов истории рус. философии, М., 1960; Чуева И. П., Критика идей интуитивизма в России, М.–Л., 1963.
Л. Суворов.
Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.
ЛОССКИЙ Николай Онуфриевич
[24. 11 (6.12). 1870, Кресловка, ок. Витебска,— 24.1.1965, СенЖеневьев-де-Буа], рус. философ-идеалист, представитель интуитивизма и персонализма. В 1922 выслан за границу. До 1945 жил в Чехословакии. Проф. философии в Рус. духовной академии в НьюЙорке (1947—50). Гл. задача философии, по Л.,— построить «теорию о мире как едином целом» на основе прежде всего религ. опыта. Центр. элемент мира — мистически понимаемая личность как сверхвременной субъект творчества. Познание начинается тогда, когда на объект направляется серия «интенциональных» (целевых) актов — осознание, внимание и т. д.; в зависимости от характера объекта он познаётся посредством различных видов интуиции: интеллектуальной, чувственной или мистической. Осн. черты рус. философии, по Л., — её этич. характер, «религ. реалистичность», «синтетичность». Л. принижает роль мыслителей-материалистов в развитии рус. философии («История русской философии», 1951).
Осн. учения психологии с т. зр. волюнтаризма, СПБ, 1903; Мир как органическое целое, М., 1917; Осн. вопросы гносеологии. Сб. ст., П., 1919; Интуитивная философия Бергсона, П., 19223; Обоснование интуитивизма, Берлин, 19248; Свобода воли, Париж, 1927; Типы мировоззрений, Париж, 1931; Условия абс. добра (основы этики), Париж, 1931; Чувственная, интеллектуальная и мистич. интуиция, Париж, 1938; Достоевский и его христ. миропонимание, Нью-Йорк, 1953; Personalistischer Idealismus, «Kant-Studien», 1959—60, Bd 51, H. 4.
Чуева И. П., Критика идей интуитивизма в России, М.—Л., 1963; История философии в СССР, т. 4, М., 1971.
Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.
Осн. учения психологии с т. зр. волюнтаризма, СПБ, 1903; Мир как органическое целое, М., 1917; Осн. вопросы гносеологии. Сб. ст., П., 1919; Интуитивная философия Бергсона, П., 19223; Обоснование интуитивизма, Берлин, 19248; Свобода воли, Париж, 1927; Типы мировоззрений, Париж, 1931; Условия абс. добра (основы этики), Париж, 1931; Чувственная, интеллектуальная и мистич. интуиция, Париж, 1938; Достоевский и его христ. миропонимание, Нью-Йорк, 1953; Personalistischer Idealismus, «Kant-Studien», 1959—60, Bd 51, H. 4.
Чуева И. П., Критика идей интуитивизма в России, М.—Л., 1963; История философии в СССР, т. 4, М., 1971.
Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.
ЛОССКИЙ Николай Онуфриевич
(6.12.1870, м. Креславка, Двинского у., Витебской губ. — 1965, Париж) — философ, историк философии. Отец, Онуфрий Иванович, был обрусевшим поляком, православным. Мать, Аделаида Антоновна, польского происхождения, католичка. Несмотря на преобладание польской крови, семья считала себя русской, и воспитание 15 детей было проникнуто русским национальным сознанием. В 1872 отец Лосского, служивший до этого лесничим, получил должность станового пристава, и семья переехала в Дагду. После скоропостижной смерти отца в 1881 Николая отправили на учебу в витебскую гимназию, где он познакомился с сочинениями Д.Писарева, Н.Добролюбова, Н.Михайловского.1-я мировая война застала семью Лосских на отдыхе в Швеции, откуда они спешно эвакуировались на родину, В 1915-16 в связи с занятиями метафизикой начался медленный процесс возвращения Л. к религии. Как и многие другие русские философы, он совершил поездку в Оптину Пустынь. Обе революции 1917 Лосский встретил отрицательно, считая, что революция есть величайшее бедствие для народа, однако весной 1917 участвовал в популяризации идей кадетской партии, из которой вышел лишь после ее официального запрета в ноябре 1917.
В трудные послереволюционные годы Лосский продолжал активную философскую деятельность. В ряде своих работ он обосновывал динамистическое и виталистическое понимание материи, разработал собственную систему интуитивистической логики, в которой все суждения имеют в одном отношении аналитический (субъективная сторона знания), а в другом — синтетический (объективная сторона знания) характер. Одновременно он продолжал работать в Петроградском университете в должности профессора (с 1916). С 1920 Лосский читал лекции в Народном университете. Будучи принципиальным противником революционно-социалистического мировоззрения, Л, не счел возможным стать членом Вольной Философской Академии (Вольфила), однако на одном из ее заседаний выступил с лекцией “Бог и органическое миропонимание”. Попытка Лосского, организовать журнал “Мысль” закончилась неудачей (запрещен с 4-го номера). В 1921 за защиту догмата троичности Лосский уволили из Петербургского университета. Сильное нервное расстройство, последовавшее за отставкой, послужило причиной тяжелой болезни. По совету врачей Лосский намеревался отправиться в Карлсбад и уже через президента Чехословакии Т.Масарика добился получения визы, однако оказался в Чехословакии совсем по другой причине. В ноябре 1922 его вместе с группой известных ученых и общественных деятелей выдворили за пределы Советской России,
По совету П.Струве Лосский решил обосноваться в Праге, где продолжил преподавательскую и научную работу. Он читал лекции в Русском университете, организовал лекторат в Брно, ездил с циклами лекций в Варшаву, Париж, Лондон, Белград, посетил США, Швейцарию; в 1942 получил кафедру философии в Братиславском университете. До 1930 Лосский получал профессорскую стипендию из фонда “Русской акции”, а также единовременные пособия из канцелярии президента. Чехословацкие президенты Т.Масарик и Э.Бенеш были не чужды философии, а имя Лосского к тому времени приобретало международную известность.
В эмигрантский период Лосский продолжал работать над развитием своей философской системы, Главную задачу он видел в переходе от теоретической философии к практической, а с 1923 занимался историей русской философии. Сочинения Лосского, этого времени глубоко религиозны, направлены на поиск идеала абсолютного добра и красоты. В понимании Лосского. “субстанциональные деятели” абсолютно свободны и тем самым абсолютно ответственны за свои поступки. В природе и обществе одновременно действуют прогресс и регресс, в зависимости от свободного выбора “субстанциональных деятелей”. Вследствие своего эгоизма многие “субстанциональные деятели” вступают в противоборство друг с другом и образуют наш грешный мир, или царство вражды. Те же, кто вступают друг с другом в отношения любви и гармонии, достигают “конкретного единосущия” и образуют Царство Божие, в котором нет разобщенности и материальности. Царство Божие и пути его достижения — важнейшая тема книг философа. Лосский не создал самостоятельной апологетики, но он рассматривал свою книгу “Достоевский и его христианское миропонимание” (Нью-Йорк, 1953) как апологию христианства в преломлении через творчество великого писателя. Мировоззрение Лосского наложило существенный отпечаток на его послевоенные сочинения. В работе “History of Russian Philosophy” (Нью-Йорк, 1951; M., 1993) он особенно подчеркивает реализм и интуитивизм русских философов, утверждает обязательность и прогрессивность христианских принципов в философии. В книге “Характер русского народа” (Франк-фурт-на-Майне, 1957) выделяет в качестве определяющих такие черты русского характера как повышенная религиозность и постоянное искание идеала абсолютного добра.
После 2-й мировой войны Лосский переехал в США, где с 1947 по 1950 преподавал философию и историю русской философии в Свято-Владимирской Духовной академии в Нью-Йорке, удостоился почетного членства в “Международном обществе Марка Твена”. В 1952 получил американское гражданство. В 50-е жил у своих сыновей то в США, то во Франции. После скоропостижной кончины сына Владимира в 1958 состояние его здоровья резко ухудшилось. С 1960 Л. находился на попечении в Русском доме Сент-Женевьев-де-Буа. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа рядом с сыном Владимиром.
Источник: Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь. М.: Российская политическая энциклопедия, 1997. – С.-371-373.
