Прежде, чем говорить о рецепции буддийских идей в философском творчестве К.Э Циолковского, следует обратиться к тем его идеям, которые определяют онтологический статус человека в том варианте русского космизма, представленном в работах основоположника российской космонавтики.

Так, в качестве принципов единства Мира и человека у К. Э. Циолковского выступают принципы атомистического панпсихизма, космической детерминированности, целесообразности и разумности Вселенной. Человек в его философских построениях лишь форма высокоорганизованной материи, способная к улучшению других, окружающих ее форм материи и себя самой. Автора идей интеллектуальной селекции» трудно назвать гуманистом, хотя его учение носит антифиналистский характер и К. Э. Циолковский был убежден, что осознание благоприятной судьбы атома «увеличит здоровье, удлинит жизнь и даст силу терпеть превратности судьбы. Вы будете умирать с радостью, в убеждении, что вас ожидает счастье, совершенство, беспредельность и субъективная непрерывность богатой органической жизни»[1].

Восточная философия, буддизм сыграли немаловажную роль в определении ее тем и понятий «космической философии». Интерес к буддийским идеям и попытка их использования в собственных концепциях нашел яркое выражение в целом ряде работ философа-космиста. Обратимся к их содержанию.

В статье «Нирвана» Циолковский писал о своем понимании жизни так: «На жизнь я смотрю как на сон. С прекращением его начинается непостижимая жизнь. Она и сейчас есть, но как днем свет звезд заглушается ярким светом солнца, так и эта вторая непостижимая жизнь может открыться только с прекращением грубого материального света нашей жизни. Вот этот-то грубый свет я и пытаюсь разобрать и понять в настоящей статье»[2].

В этой работе Циолковский анализируя «ощущения», испытываемые человеком в течение «реальной», пытается выявить тем самым пути психоэмоциональной гармонизации и нравственного развития человека и установить задачи общества по его совершенствованию.

Все ощущения делятся, по его мнению, на три рода: приятные, неприятные и безразличные. Все приятные ощущения Циолковский распределяет согласно их силе: «блаженство, неземное ощущение, великая радость, радость, приятность, счастье, чувство довольства, хорошее самочувствие и т.д.»[3]. Они имеют нечто общее – «желаемое, приятное».

Неприятные ощущения подвергаются Циолковским такой же градации: «нечеловеческие страдания, агония, адская мука, просто мука, страдание, страдание, боль, неприятность, дурное самочувствие и т.д.». Их объединяет – «неприятное, нежелательное чувство»[4]. Если ощущения нельзя или затруднительно назвать положительными или отрицательными, то они есть безразличные или нулевые. Нулевые ощущения также бесконечно разнообразны. В идеальном виде – это есть небытие. Не смерть, а именно – небытие. Видимо, это «небытие» К. Э. Циолковский и считал нирваной, что, в общем, соответствует традиционному определению нирваны как избавления от всякого мучительного переживания, от которого страдает человек.

Различия ощущений в их силе. И страдания, и радость человека имеют пределы, причем, по мнению К.Э. Циолковского, чем ниже «организация существ, тем пределы эти теснее, еще более ограничены они у животных». Как он замечает, мы еще не умеем измерять величину ощущения, только знаем, что есть ощущения положительные, отрицательные и нулевые, а также то, что соединенные положительные и отрицательные ощущения «ослабляют себя» как противоположные силы. Кроме того, полагает создатель «космической философии», «…ощущение человека находится в зависимости от времени, или, как говорят математики, есть функция времени»[5].

К. Э. Циолковский считал, что почти каждому приятному ощущению соответствует неприятное, отрицательное: «… приятному аппетиту соответствует голод… приятность молодых впечатлений с возрастом делается безразличной, ослабляется и переходит даже в отрицательное ощущение тоски и ужаса»[6]. Эти идеи Циолковского вполне созвучны словам буддийской «Сутта-Нипаты»: «Эти наслаждения – мое несчастье, в них скрыто семя потери, неудач, горькой муки, опасностей»[7].

Тогда какой смысл имеет жизнь? Значит, нет ни счастливой, ни несчастливой жизни, а есть только «волнующее ничто». Однако Циолковский писал: «Нет! Есть счастливая и несчастливая жизнь. А если это так, то и жизнь имеет значение. Значение ее состоит в том, чтобы управлять жизнью и природой и делать жизнь счастливой для всего чувствующего» – уверен автор. [8]. Какая она – счастливая жизнь? По мнению философа-космиста, она состоит в постепенном развитии организма без «резких колебаний» в отрицательную либо положительную сторону, именно «колебания», полагает он, «преждевременно подрывают нравственные и физические силы» человека, такая жизнь приводит иногда и к преждевременному концу жизни – непродолжительной, но мучительной агонии. Счастливая жизнь – это «тихое, постепенное, гармоническое развитие всех человеческих сил, без напряженного, мучительного труда, на пользу всего живого; это победа человека над природой; избавление всего существующего от мук». Как известно, в буддизме освобождение от страданий в этой, реальной жизни достижимо во многом благодаря контролю над страстями: «Отбросив телесные наслаждения и печали, отбросив и все душевные радости и страдания, ты, обретший спокойствие, чистоту и мир, гряди одиноко…»[9].

Такая жизнь, считает автор, сопровождается «тихим счастьем и полным удовлетворением», затем с определенного возраста начинается «медленное угасание», но эти отрицательные ощущения будут настолько слабы, что не помешают «плодотворной деятельности», а могут сопровождаться лишь «слабой грустью и пресыщением жизнью». Достичь такой жизни можно благодаря не только естественному, но и искусственному отбору, с помощью них, убежден Циолковский, можно создать совершенные организмы, которые одинаково мало чувствительны и к радостям, и к страданиям: «Молодость их не очень восторгает; и старость их не очень мучает. Получается философское равнодушие, равнодушие Будды, величие нирваны»[10].

Однако не о покое и прекращении деятельности как пути к освобождению от оков иллюзорного бытия мечтает создатель «космической философии», один из ярких представителей российской утопической мысли. Его «нирвана» – это «не смертный покой», а жизнь «философски спокойная», но наполненная делами и «великими поступками», направленными на совершенствование не только человечества и Земли, но и космоса в целом: «… Итак, да здравствует деятельная нирвана, нирвана бесполезных чувств, но не поступков!»[11]

Статья К. Э. Циолковского «Нирвана», написанная и изданная им самим в 1914 г., послужила основанием для разработки им психоэтической концепции, получившей затем развитие в статьях «Ум и страсти», «Научная этика» (1927-1928). В статье «Ум и страсти» К.Э. Циолковский вновь возвращается к анализу причин страдания человека и определению путей освобождения от них. Первыми источниками страданий являются наши страсти. Радостному утолению голода, жажды, полового чувства и множества других желаний предшествует долгое, тяжелое чувство: томление, тяжесть, скука, недовольство. Организм будто «заряжается» незаметно, но долго для получения сильного удовольствия. «…Неудовлетворенные желания и разные препятствия заставляют работать усиленно то те, то другие части мозга, отыскивать выходы, которые никто ранее не находил»[12]. Как считал ученый, не всякого человека лишения могут привести к социальным знаниям, а лишь умственно богатую натуру. Но такие большей частью хорошо устраиваются материально, не испытывают нужды и поэтому остаются с «недоразвитыми» частями головного мозга. К.Э. Циолковский предлагает даже «добровольно устроить эти лишения, чтобы их мозг получил драгоценные для человечества свойства»[13]. На все «число и мера. И мало – плохо и много – плохо. Где-то в середине истина»[14]

Разум человека, считал К.Э. Циолковский, вырос настолько, что теперь человек мог бы, по-видимому, существовать и без животных страстей. Он верил в возможность человека без страстей, но с высоким разумом, такой человек мог бы жить, размножаться и быть счастливым без участия страстей. Какие от этого «выгоды» для человека? Ровность настроения, отсутствие тяжести жизни и более производительная работа. Кроме того, по справедливому замечанию философа, страсти часто служат причиной очень дурных поступков. Требуется «усовершенствование человеческого мозга без умаления сознательности, это возможно, так как большая часть теперешнего человеческого мозга занята «ненужными», вредными людям свойствами – страстями.

Есть другие причины страданий – это болезни, боль, смерть, потери близких. И пока человек таков, каков он есть, устранить причину этих страданий нельзя. Но «воображаемое существо, выработанное тысячами лет искусственного подбора (как сахарная свекла), с одним головным мозгом и его проводами, не будет так сильно страдать как теперешние люди… ». [15]

В итоге, от понимания человеческой жизни как суммы радости и страдания, которая в целом равна нулю, К.Э. Циолковский приходит к собственному определению счастливой жизни – это ровная, насыщенная «полезным трудом» жизнь. Но мечта о такой жизни неосуществима, поскольку человек подвержен страстям, низким инстинктам, поэтому воображаемый счастливый человек невозможен без усовершенствования биологического, а именно совершенствования головного мозга. К.Э. Циолковский был уверен в осуществимости данной задачи, в будущем «лучистом человечестве». Идеи о роли сознания в развитии живых существ и возможности ускорения «искусственного» отбора были развиты затем в работах об организации социального устройства («Горе и гений» (1918, 1921), «Двигатели прогресса» (1928), «Любовь к самому себе, или истинное себялюбие» (1928), «Животное космоса» (1929).

Таким образом, в особенностях отражения буддийских идей в творчестве Циолковского мы наблюдаем общую тенденцию, связанную со спецификой восприятия идей «чужой» культуры – использование этих идей в соответствии с целями и задачами своей философской системы, в данном случае у философа-утописта – не только собственного миропонимания, но и миропостроения.

И идеи и понятия буддийской философии играют в данном случае отнюдь не метафорически-украшательную роль. Циолковский, опираясь на эти понятия, создает оригинальную концепцию «деятельной нирваны», т. е. сознательного регулирования эмоций, открывающего путь к наиболее активной, целесообразной деятельности человека, к совершенствованию его и мира в целом, к тому состоянию, когда, по мысли автор, не будет страданий: «Пусть же, хоть через тысячелетия придет нирвана, но нирвана могучая, царственная, богатая добрыми плодами; и да стоит она на страже нашей планеты, не давая возродиться мукам ни на поверхности земли, ни в глубине морской, ни в воздухе»[16].

ПРИМЕЧАНИЯ:

---