Российская философия сквозь призму философских учебников
1. Философия многолика. Обычно ее историки, исследуя творчество философов, обращают внимание на их оригинальные сочинения: книги, статьи, дневники и т.д. Тексты учебного характера редко становятся предметом анализа. Наверное, самым известным исключением здесь являются лекции Гегеля. Такой подход к источникам выглядит вполне оправданным: зачем тратить время на неоригинальные произведения, содержащие популярное и упрощенное изложение теорий, которые уже, как правило, отстают от передовых воззрений своей эпохи? Однако в нашем российском случае эта философия «второй свежести» оказывается в ином положении, что заставляет относиться к ней более серьезно. В силу наличия централизованной государственной системы высшего образования «философия» является обязательной для изучения дисциплиной в вузах. Наличие государственного образовательного стандарта (пусть и в виде двух абзацев текста) обеспечивает обязательное структурное и тематическое содержание этой учебной дисциплины. В определенном смысле мы имеем дело с «государственной» философией, с содержанием которой во время обучения в вузе знакомятся миллионы людей. Образ именно этой философии остается у них в памяти, и именно он становится частью культуры нашего общества, живя уже вполне самостоятельной «послевузовской» жизнью. С другой стороны, почти все российские философы являются преподавателями философии. Существующие требования к методическому обеспечению учебного процесса в вузах вынуждают каждого преподавателя стать автором какого-либо учебного пособия по философии разного уровня и объема (в зависимости от его статуса, амбиций и, в последнюю очередь, способностей). Иначе говоря, «поэтом можешь ты не быть, но УМК создать обязан». Поскольку в большинстве своем философы являются людьми творческими, по крайней мере некоторые учебные пособия не могут не получаться оригинальными произведениями, содержащими на самом деле достаточное количество новых идей и гипотез, затрагивающих разнообразные философские проблемы, которые в противном случае никогда бы не были сформулированы. Мне кажется, что учебные пособия в нашей традиции превратились в самостоятельный философский жанр и для составления полной картины философской мысли в современной России они являются не менее важным источником, чем статьи и монографии, посвященные специальным философским вопросам.
2. Я не буду говорить о качестве огромного большинства изданных в нынешнем веке отечественных философских учебников и учебных пособий. То, что оно не соответствует методическим требованиям, психолого-педагогическим требованиям, требованиям, предъявляемым к научному уровню и требованиям госстандарта по философии, вполне очевидная вещь. Даже если в официальных отзывах и рецензиях на эти пособия и написано совершенно другое. Я постараюсь охарактеризовать те черты и особенности этих учебников, которые, как мне кажется, отражают своеобразие российского философского мышления в целом, безотносительно того, каких воззрений придерживаются их авторы (являются ли они сторонниками «научной» философии, синтеза марксизма и православия. постмодернистской методологии и т.п.)
3. Прежде всего, необходимо сказать несколько слов о госстандарте по философии. Он не является ни откровением, данным свыше, ни сочинением анонимного чиновника одного из департаментов министерства. Его составлением занималась группа высокопрофессиональных специалистов, и получившийся на выходе результат является следствием неудовлетворительного компромисса между ними относительно его содержания и последующего квазиредактирования его текста сотрудницами министерства, ответственными за выход всех госстандартов, которые, вероятно, выполняли очередное бессмысленное указание текущего начальника (что-нибудь типа: «содержание каждой дисциплины должно быть описано не более, чем в 10 строчках»). Этот многократно и заслуженно критикуемый госстандарт, тем не менее, достаточно эффективно выполняет свою роль, поскольку, с одной стороны, оказался понятен и удобен, а, с другой стороны, отразил существенные черты сложившейся традиции преподавания философии в постсоветских вузах. К таким чертам, по-видимому, относятся, во-первых, включение систематического изложения истории философии от древности до наших дней в общий курс философии в качестве самостоятельного модуля и, во-вторых, воспроизведение в этом общем курсе структуры собственно философского образования, за исключением, естественно, логики (онтология, теория познания, включая диалектику, социальная философия, философская антропология, философия религии, этика, эстетика, философия науки).
4. В сложившихся обстоятельствах госстандарт служит не набором запретительных инструкций, выполнение которых гарантирует качество образовательного процесса, а списком предписывающих рекомендаций, обеспечивающих разнообразие изучаемого материала, но не определяющих его научное и идейное содержание. Поэтому имеющийся образовательный стандарт является таковым только по названию, и скрывает за собой практически полную свободу учить чему угодно и как угодно, лишь бы тематическое содержание обучения можно было привести в соответствие его «дидактическим единицам». В силу наличия у каждого преподавателя философии софистических навыков такое соответствие всегда можно изобрести. Тем самым госстандарт оказывается бессильным и ненужным документом, универсальной индульгенцией, оправдывающей любое действие в области преподавания философии.
| |
5. Однако, несмотря на объективную слабость госстандарта мы все-таки имеем дело с единым полем философского образования. Это единство обеспечивается как минимум двумя причинами: необходимостью «оправдания философии» и ее универсалистским истолкованием. Первая причина является социальным условием. Любому преподавателю ясно, о чем здесь идет речь. Студентам необходимо убедительно объяснить, или по крайней мере авторитетно внушить, что философия является не экзотическим способом проведения досуга, а жизненно важным для личности и общества занятием, без которого невозможны ни
цивилизованное общество, ни осмысленная человеческая жизнь. Поскольку и само наше российское цивилизованное общество, и жизнь человека в нем представляют собой убедительные примеры обратного, то эта задача отнюдь не является тривиальной. Ее решению посвящены вводные разделы всех более или менее развернутых учебников. Здесь объясняются предмет философии, ее методологические и мировоззренческие функции, описываются типы мировоззрений, обосновывается наивысшесть философского мировоззрения и т.д., и т.п. Очевидно, что кроме функции оправдания философии, авторы здесь выполняют и другую задачу, значимую уже лично для них – задачу самовозвышения себя в культуре. Связь между первым и вторым здесь достаточно прозрачна и я не буду на ней останавливаться, отмечу лишь только, что подобная претензия на исключительность философа и философии в обществе, невзирая на их объективно маргинальное положение, вступает в прямую перекличку с репликой Диогена, продаваемого на рынке рабов: «спроси, не хочет ли кто купить себе хозяина», и, по-видимому, является особенностью философского сознания в целом, независимо от национальной специфики. Хотя в нашем обществе, в силу его советского прошлого, эта претензия, пожалуй, носит гипертрофированный характер.
6. «Универсалистское истолкование философии» - термин, который я употребляю здесь за незнанием лучшего, - подразумевает следующее: философия как наука, изучающая всеобщие законы бытия, общества и мышления, способна отыскать в любом процессе, явлении или событии его философскую составляющую (его «всеобщее» значение). Следовательно, философ, как человек, изучивший эти всеобщие законы, способен осветить философский аспект любой деятельности, выявить ее онтологические, гносеологические, аксиологические и т.д. основания и дать авторитетный комментарий по этому поводу. Это приводит к появлению в учебной литературе специальных разделов, посвященных философским проблемам менеджмента или дизайна, онтологическим основаниям семейных отношений и гносеологическим основаниям следственных действий и т.д. Создание подобных учебных теорий удовлетворяет не только административный заказ чиновников профессионального образования, но и собственные творческие потребности авторов в изобретении новых теории и открытии новых разделов философского знания.
7. Но удовлетворение потребностей в оригинальном философском творчестве посредством написания учебника по философии для многих авторов на этом не ограничивается. Ведь написать учебник – это значит изложить свое философское кредо, создать свою философскую систему, в свободной форме, не опасаясь отпора, выразить свое критическое отношение к идеям мыслителей прошлого, современников и коллег. Список удовольствий этим не исчерпывается. Поскольку все эти авторские мнения по разнообразным поводам излагаются в учебнике, они подлежат изучению, запоминанию и дальнейшему изложению на зачетах и экзаменах студентами и аспирантами как безусловные истины. Тем самым удовлетворяется потребность не только в академическом, но и общественном признании авторских идей.
8. Таким образом, как мне кажется, современные российские учебники по философии оказываются прямым отражением профессионального сознания отечественного философского сообщества и их отличительные особенности являются характеристиками состояния нашей философии в целом.
Об авторе:
Петров Василий Борисович, кандидат философских наук, заместитетель декана по научной работе факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.
Теги: Пропедевтика
Автор:
Василий ПЕТРОВ
02.12.2010