В 1359 году умер Иоанн московский, кроткий, тихий и милостивый князь, по словам летописца. Иоанн умер еще очень молод, 33 лет, оставив двух малолетних сыновей, Димитрия и Ивана, и малолетнего племянника Владимира Андреевича. Следовательно, Московское княжество по смерти Иоанна находилось точно в том же положении, как и по смерти Калиты, разделялось на три участка, а именно: старший сын Иоанна Димитрий получил удел дяди Симеона, младший, Иван, участок отца своего, а двоюродный их брат Владимир удержал волость отца своего Андрея. Но Иван скоро умер (1365 г.), и Димитрий опять соединил два участка, при которых владел еще Владимирскою великокняжескою областию с прикупами дедовскими; Владимир Андреевич имел только один участок отцовский, борьба между братьями была поэтому невозможна, и Владимир должен был подчиняться распоряжениям Димитрия, как увидим впоследствии.
Казалось, что ранняя смерть Иоанна будет гибельна для Москвы, ибо малютка сын его мог ли хлопотать в Орде, мог ли бороться с притязаниями других князей? И действительно, когда все князья явились в Орде и недоставало одного московского, то хан отдал великокняжескую Владимирскую область князю суздальскому, который получил ее не по отчине и не по дедине, повторяет летописец, следовательно, безо всякого права. Еще замечательнее здесь то, что добыл у хана ярлык не старший из суздальских князей — Андрей Константинович, но младший — Димитрий. Андрей, по словам летописца, не захотел взять ярлыка; есть известие, будто он говорил: «Доискиваться ярлыка — потратить только деньги, а потом, когда вырастет законный наследник Димитрий московский, то надобно будет воевать с ним, притом должно нарушить клятву, данную отцу его». Димитрий Константинович думал иначе: он поехал во Владимир и, чтоб упрочить его за собою, остался жить в этой древней столице великокняжеской.

В одно время с Великим Князем Иоанном Иоанновичем умер и Хан Бердибек, быв жертвою своего гнусного распутства, и Кульпа, родственник его, воцарился, имея двух сыновей Христианской Веры, Иоанна и Михаила, обращенных, может быть, Римскими Миссионариями или нашим Епископом Сарайским. Сие важное обстоятельство казалось весьма благоприятным для Христиан; но Кульпа властвовал только 5 месяцев и погиб вместе с сыновьями, убитый Наврусом, одним из потомков Чингисова сына, Туши хана. Князья России явились в Орде с дарами, и новый Царь дал Великое Княжение Димитрию Суздальскому, меньшему брату Андрея Константиновича: ибо Андрей, как сказано в некоторых летописях, не захотел сей чести. Современники удивились такой несправедливости, рассуждая, что сын, и еще меньший, не может требовать достоинства, коего не имели ни отец, ни дед его, и что оно принадлежит роду Князей Московских: мнение, основанное единственно на обычае; в самом же деле Андрей и Димитрий Константиновичи были коленом ближе к Ярославу II, нежели внуки Калитины, и малолетство последних также удаляло их от главного престола Российского, окруженного опасностями и заботами.
Избранный Ханом Великий Князь въехал [22 июня 1360 г.] в Владимир, к удовольствию жителей обещая снова возвысить достоинство сей падшей столицы.

Еще замечательнее здесь то, что добыл у хана ярлык не старший из суздальских князей — Андрей Константинович, но младший — Димитрий. Андрей, по словам летописца, не захотел взять ярлыка; есть известие, будто он говорил: «Доискиваться ярлыка — потратить только деньги, а потом, когда вырастет законный наследник Димитрий московский, то надобно будет воевать с ним, притом должно нарушить клятву, данную отцу его». Димитрий Константинович думал иначе: он поехал во Владимир и, чтоб упрочить его за собою, остался жить в этой древней столице великокняжеской. Но Москва не думала уступать. Бояре ее, привыкшие быть боярами сильнейших князей, князей всея Руси, не хотели сойти на низшую степень и начали стараться добыть ярлык своему князю. Малютка Димитрий отправился в Орду; но там нельзя было ничего добиться при сильной смуте, когда один хан сменял другого: Неврус был свергнут и убит заяицким ханом Хидырем (Хидрбег). Хидырь был убит сыном своим Темир-Ходжею; наконец, Орда разделилась между двумя ханами: Абдулом (Аbdullah), именем которого правил сильный темник Мамай, и Мюридом. Московские бояре отправили послов к последнему, и он дал ярлык малолетнему их князю. Есть известие, что за Димитрия московского хлопотали в Орде также родственники его, князья ростовские и тверские, вероятно думавшие, что гораздо безопаснее для них иметь на владимирском столе малютку, чем взрослого. Бояре посадили на коней всех трех малолетних князей своих, Димитрия, Ивана и Владимира, и выступили с ними на Димитрия Константиновича. Последний не мог противиться московским полкам, и внук Калиты получил великое княжение Владимирское (1362 г.). <...> Преджевременная смерть Иоанна и малолетство сына его вместо вреда, какого, по-видимому, должно было ожидать от них для Московского княжества, послужили только для того, чтобы показать всю силу последнего: благодаря этой силе, скопленной дедом, дядею и отцом, одиннадцатилетний Димитрий московский получил первенство между всеми князьями Северо-Восточной Руси. Мы видели, что бояре московские купили ярлык для своего князя у одного из ханов-соперников — Мюрида; но когда в 1363 году, во время пребывания молодого Димитрия во Владимире, явился туда к нему посол из Мамаевой Орды, от хана Абдула, с ярлыками на великое княжение Владимирское, то великий князь принял и этого посла с честию и проводил с дарами. Это рассердило Мюрида, который, чтоб отомстить Димитрию московскому, прислал с князем Иваном белозерским новый ярлык на Владимир Димитрию суздальскому. Тот обрадовался и сел в другой раз во Владимире, но сидел только двенадцать дней, потому что Димитрий московский опять пришел на него с большим войском, выгнал из Владимира, осадил в Суздале, опустошил окрестности этого города и взял наконец над его князем свою волю, по выражению летописца. Но если торжество Москвы над Тверью при Калите сопровождалось бедою для других княжеств, то и торжество внука Калитина над соперником его, князем суздальским, имело такие же следствия: под тем же 1363 годом летописец говорит, что Димитрий московский взял свою волю над князем Константином ростовским, а князя Ивана Федоровича стародубского и Димитрия галицкого выгнал из их княжеств. Изгнанники удалились к Димитрию Константиновичу суздальскому; но время удачных союзов многих младших князей против великого прошло: суздальский князь, два раза уже испытав силу Москвы, не хотел начинать борьбы в третий раз; и потом, когда в 1365 году ему снова вынесли из Орды ярлык на Владимир, он отказался навсегда от своих притязаний в пользу московского князя с тем, чтоб тот помог ему управиться с младшим братом, а в 1366 году выдал дочь свою за Димитрия московского.

[1361 г.] Царство Капчакское явно клонилось к падению: смятение, измены, убийства изнуряли его внутренние силы. Один из Полководцев, именем Хидырь, кочевав за рекою Уралом, пришел на берега Волги, обольстил Вельмож Ординских, убил Навруса, Царицу Тайдулу и сделался Великим Ханом. Еще Князья наши рабски повиновались сим хищникам: Константин Ростовский выходил в Орде грамоту на всю наследственную область свою, а Димитрий Иоаннович, внук Давида Галицкого, на Галич , хотя сей Удел был куплен Иоанном Данииловичем Калитою. Великий Князь, брат его Андрей Нижегородский и Константин Ростовский долженствовали пред Ханским Послом судиться в Костроме с Болгарами, ограбленными шайкою наших разбойников: Князья, отыскав виновных, выдали их и сами поехали в Орду с данию. Но Хидырь уже плавал в крови своей, убиенный сыном Темирхожею. Сей злодей царствовал спокойно только шесть дней; в седьмой открылся бунт: Темник Мамай, сильный и грозный, возмутил Орду, умертвил Темирхожу, перешел с луговой на правую сторону Волги и назвал Ханом какого то Авдула. Явились и другие цари: Кальдибек, мнимый сын Чанибеков, хотел заступить место отца, но скоро погиб; многие Вельможи заключились в Сарае с Ханом Мурутом, братом Хидыревым; Князь Булактемир овладел землею Болгарскою, а Тагай Бездежский Мордовскою (где ныне город Наровчат). Они резались между собою в ужасном остервенении; тысячи падали в битвах или гибли в степях от голода. — Князья наши не знали, кто останется повелителем или тираном России, и спешили удалиться от феатра убийств; некоторые были ограблены в столице Ханской, другие на возвратном пути, и едва спасли жизнь свою.
Юный Димитрий Иоаннович Московский также находился в Орде, но успел выехать оттуда еще до Хидыревой смерти и мятежа. Мать, вдовствующая Княгиня Александра, Митрополит Алексий и верные Бояре пеклися о благе отечества и Государя: действуя по их внушениям, сей отрок объявил себя тогда соперником Димитрия Суздальского в достоинстве Великокняжеском и звал его на Ханский суд, чтобы решить дело без кровопролития. Царство Капчакское уже разделилось; но кто господствовал в Сарае, тот казался еще законным Ханом Орды, и Бояре Московские вместе с Суздальскими отправились к Муруту. Вероятно, что сия честь удивила его: угрожаемый со всех сторон опасностями, теснимый свирепым Мамаем и будучи на троне Батыевом только призраком могущества, имел ли он право располагать иными Державами? Однако ж, представляя лицо древних Ханов, Мурут судил Послов и признал малолетнего Димитрия Иоанновича Главою Князей Российских, для того, как вероятно, что, соединяя знаменитую Московскую Державу с областями Великого Княжения, надеялся воспользоваться его силами для утверждения собственного престола.
Но как сей Хан мог послать только грамоту, а не войско в Россию, то Князь Суздальский не уважил его суда и не хотел выехать ни из Владимира, ни из Переславля Залесского. Надлежало прибегнуть к оружию. Все Бояре Московские, одушевленные ревностию, сели на коней и выступили под начальством трех юных Князей, Димитрия Иоанновича, меньшего брата его и Владимира Андреевича. Бывший Великий Князь не ожидал того: по крайней мере не дерзнул обнажить меча и бежал в Суздаль; а Димитрий Московский занял Переславль, с обыкновенными обрядами сел на трон Андрея Боголюбского в Владимире, жил там несколько дней и, возвратясь в Москву, распустил войско: ибо не думал гнать своего предместника, оставив его спокойно княжить в Уделе наследственном.
Таким образом слабая рука двенадцатилетнего отрока взяла кормило Государства раздробленного, теснимого извне, возмущаемого междоусобием внутри. Иоанн Калита и Симеон Гордый начали спасительное дело Единодержавия: Иоанн Иоаннович и Димитрий Суздальский остановили успехи оного и снова дали частным владетелям надежду быть независимыми от престола Великокняжеского. Надлежало поправить расстроенное сими двумя Князьями и действовать с тем осторожным благоразумием, с тою смелою, решительностию коими не многие Государи славятся в Истории. Природа одарила внука Калитина важными достоинствами; но требовалось немало времени для приведения их в зрелость, и Государство успело бы между тем погибнуть, если бы Провидение не даровало Димитрию пестунов и советников мудрых, воспитавших и юного Князя и величие России. Калита и Симеон готовили свободу нашу более умом, нежели силою: настало время обнажить меч. Увидим битвы кровопролитные, горестные для человечества, но благословенные Гением России: ибо гром их пробудил ее спящую славу и народу уничиженному возвратил благородство духа. Сие важное дело не могло совершиться вдруг и с непрерывными успехами: Судьба испытывает людей и Государства многими неудачами на пути к великой цели, и мы заслуживаем счастие мужественною твердостию в противностях оного.
Димитрий Иоаннович, удостоенный Великокняжеского сана Мурутом, желая господствовать безопаснее, искал благосклонности и в другом Царе, Авдуле, сильном Мамаевою Ордою: Посол сего Хана явился с милостивою грамотою, и Димитри долженствовал вторично ехать в Владимир, чтобы принять оную согласно с древними обрядами. Хитрость бесполезная: угождая обоим Ханам, Великий Князь оскорблял того и другого; по крайней мере утратил милость Сарайского и, возвратясь в Москву, сведал, что Димитрий Константинович опять занял Владимир: ибо Мурут прислал ему с сыном бывшего Владетеля Белозерского, Иоанном Феодоровичем, и с тридцатью слугами Ханскими ярлык на Великое Княжение. Но гнев Царский уже не казался гневом Небесным: юный внук Калитин осмелился презреть оный, выступил с полками, чрез неделю изгнал Димитрия Константиновича из Владимира, осадил его в Суздале и в доказательство великодушия позволил ему там властвовать как своему присяжнику.