По получении известия о занятии французами Смоленска гр. Ростопчиным начали быть принимаемы меры к спасению государственного архива

Белокуров Сергей Алексеевич. Московский Архив Министерства Иностранных Дел в 1812 г. — М., 1913 С. 20.

Отлив населения из Москвы, как известно, начался по получении известия о занятии французами Смоленска. Вскоре после сего главнокомандовавшим в Москве гр. Ростопчиным начали быть принимаемы меры к спасению государственного имущества. 14 августа «во 2-м часу пополудни» управлявшим архивом Н. Н. Бантышем-Каменским получено было от графа Ф. В. Ростопчина первое тревожное известие. Он (собственноручно) писал: «Милостивый государь мой, Николай Николаевич! Для предосторожности и избежания дальнейших препятствий, предлагаю вашу архиву, под ведомством вашим находящийся, не теряя времени, укласть к отправлению в то место, куда от меня назначено будет, а мне дать знать, сколько подвод для подъема потребно будет. С истинным почитанием и преданностию имею честь пребыть вашего превосходительства, милостивого государя моего, покорнейший слуга, граф Ф. Ростопчин».

Н.Н. Бантыш-Каменский отвечал ему на другой день: «Сиятельнейший граф, милостивый государь! Совет вашего сиятельства о спасении государственных дел спасительный; я приемлю оной с глубочайшим и искреннейшим благодарением и вчерашнего же дня занялся уборкою в сундуки и увязкою оных, положив древнейшие российские грамоты, трактаты со всеми иностранными дворами и грамоты их по 1700 год. Сии бумаги важнейшие в архиве, и оные увязаны в семи больших сундуках.

Затрудняюсь я крайне остающимися еще бумагами, каковы статейные списки всех дворов, в книгах переплетенные; рескрипты, реляции и мемориалы министерские, коих число составляешь больше 50 шкапов. Важны и сии бумаги, хранящиеся в безопасном от пожара месте; но если и оные увязывать, то едва ли на 80 подводах уложить можно. Снабдите, ваше сиятельство, меня и о сих бумагах милостивым вашим советом. Подвод на увязанные уже семь помянутых сундуков нужно десять. Я решился сам проводить сии бесценные бумаги и крепко надеюсь, что ваше сиятельство снабдите меня проезжим указом до назначенного вами места, дав знать, чтобы во всяком случае делано было мне всевозможное пособие. С глубочайшим высокопочитанием имею честь быть вашего сиятельства»...

То же Н. Н. Бантыш-Каменский писал 17 августа в своем доношении государственной коллегии Иностранных дел: «Вчерашнего дня главнокомандующий в Москве граф Федор Васильевич Ростопчин прислал к управляющему архивом письмо (с которого при сем приложена копия) о назначении им отправить из Москвы коллежской архив, на случай неприятельского сюда приходу. Того же дни убраны в сундуки и увязаны важнейшие архивские дела, а именно древние Российских князей грамоты, все трактаты с иностранными дворами и их грамоты по 1700 год. Дела сии заняли 7 больших сундуков (по описи архива 1809 г. комиссара Тархова, все это занимало 13 шкафов). Остаются еще также важные бумаги, то есть: 1) статейные списки всех дворов, в книгах переплетенные, 2) рескрипты, реляции и мемориалы министерств, коих число (исключая столбцов и публичных дел) составляют не меньше 50 шкапов, и если их увязывать в сундуки, то едва ли на 100 подводах уложить можно. Архив с нетерпением будет ожидать приказания, убирать ли в сундуки и отправлять ли сии последние бумаги…»