1909 год. 30 августа

Товарищам Юлию, Ване, Савелию, Ивану, Владимиру, Станиславу и Фоме

УЧЕНИКАМ КАПРИЙСКОЙ ШКОЛЫ 

 
Товарищам Юлию, Ване, Савелию, Ивану, Владимиру, Станиславу и Фоме. 

 
30 авг. нов. ст. 1909 г. 

 
Уважаемые товарищи! Получив от Вас программу школы и два письма, в последнем из которых Вы задаете мне вопрос о мотивах объявления школы новой фракцией, я считаю долгом еще раз объяснить Вам свой взгляд. «Фракционная подкладка школы чистейшая фикция», пишете Вы. «Гегемония над школой немыслима, ибо большинство Совета, это — мы».
Я утверждаю, что это — явный самообман с вашей стороны. Совсем не в том дело, чтобы вас обвиняли в «непосредственном фракционерстве»; совсем не в том дело, у кого большинство в Совете. Дело в том, что школа устроена 1) по почину новой фракции; — 2) исключительно на средства новой фракции; — 3) в таком месте, где есть только лекторы новой фракции; — 4) в таком месте, где не могут быть, за самыми редкими
исключениями, лекторы других фракций.
Все эти условия не зависят от вашей воли. Изменить их вы не можете. А эти условия уже предопределяют характер школы, предопределяют настолько, что никакие добрые намерения с вашей стороны и никакие решения вашего Совета решительно не в состоянии изменить что-либо существенное.
Во всякой школе самое важное — идейно-политическое направление лекций. Чем определяется это направление? Всецело и исключительно составом лекторов. Вы прекрасно понимаете, товарищи, что всякий «контроль», всякое «руководство», всякие «программы», «уставы» и проч., все это — звук пустой по отношению к составу лекторов. Никакой контроль, никакие программы и т. д. абсолютно не в состоянии изменить того направления занятий, которое определяется составом лекторов. И никогда и нигде в мире ни единая уважающая себя организация, фракция или группа не возьмется разделить ответственность за школу, направление которой уже предопределено составом лекторов, если это направление враждебное.
Посмотрите же теперь на состав лекторов, предопределивший характер и направление школы. Вы, товарищи, подписались в вашем письме ко мне, но ваше письмо в ЦК (копия с этого письма получена мной вместе с программой школы) от имени учеников и лекторов школы не содержит подписей лекторов. Поэтому я не могу знать состава лекторов со всею точностью. Но и то, чтò мне известно, достаточно для суждения о составе лекторов.
Нам писали из России местные организации Центрально-промышленного района, что самым энергичным, если не единственным агитатором за каприйскую школу был тов. Станислав, которого и выбрали уже в лекторы некоторые социал-демократические кружки, прослушавшие его реферат. Этот тов. Станислав — самый решительный отзовист и «критик» марксизма в философии. Достаточно напомнить (1) как он разнес Каутского в своей известной философской книжке; (2) как он выделился на партийной конференции декабря 1908 г. в особую фракцию отзовистов вместе с с.-петербургским отзовистом Вс.; (3) как редактированную им статью «Рабочего» отзовиста в № 5 «Рабочего Знамени» само это «Рабочее Знамя» признало проникнутой взглядами анархизма.
Посмотрите далее на тех лекторов, которых Вы видите сейчас перед собой на Капри. Большевиков среди них нет. Зато все сторонники новой фракции (фракции защитников отзовизма и богостроительства) представлены почти полностью. Я едва ли во многом ошибусь, если скажу, что вы видите среди каприйских лекторов тт. Максимова, Луначарского, Лядова, Алексинского. Это — как раз та группа товарищей, которые с весны
1908 года образовали оппозицию «Пролетарию», вели против него агитацию в России и за границей, выделялись в особую фракцию (или поддерживали ее) на партийной конференции в декабре 1908 г. и, наконец, окончательно выделились в особую фракцию.
Отрицать, что вся эта группа товарищей ведет агитацию против «Пролетария», поддерживая и защищая отзовистов, значило бы насмехаться над известными всем в партии фактами. Отрицать, что остров Капри получил уже известность даже в общей русской литературе как литераторский центр богостроительства, значило бы издеваться над фактами. Вся русская печать давно уже указала на то, что Луначарский с острова Капри повел проповедь богостроительства. Ему помогал в России Базаров. Однородные философские взгляды защищал в десятке русских легальных книг и статей, в десятке заграничных рефератов Богданов. Я был на о. Капри в апреле 1908 г. и объявил всем этим 3-м товарищам о безусловном расхождении с ними по философии (причем, я предложил им тогда употребить общие средства и силы на большевистскую историю революции, в противовес меньшевистски-ликвидаторской истории революции, но каприйцы отвергли мое предложение, пожелав заняться не общебольшевистским делом, а пропагандой своих особых философских взглядов). Из группы каприйских ваших лекторов большинство — литераторы, и ни один из этих литераторов ни разу не напал в печати на богостроительскую пропаганду Луначарского и Базарова!
Если, несмотря на все это, вы пишете мне, товарищи, что считать школу связанной с богостроительством и отзовизмом есть «недоразумение», и притом «сплошное» с моей стороны, ибо «таковые цели здесь в школе не только не ставились, о них не могло быть и речи», — то мне остается только подивиться вашей крайней наивности. Повторяю: действительный характер и направление школы определяются не добрыми пожеланиями местных организаций, не решениями «Совета» учащихся, не «программами» и т. п., а составом лекторов. И, если состав лекторов всецело определяется и определился кругом членов новой фракции, то отрицать фракционный характер школы — прямо смешно.
Чтобы покончить с вопросом о составе лекторов, я приведу Вам еще один факт, рассказанный мне товарищем Иннокентием и показывающий, до какой степени очевидно для всех в партии то, чтò вы пытаетесь отрицать, именно: особый фракционный характер каприйской школы. Незадолго до последнего собрания расширенной редакции «Пролетария» т. Максимов в Париже обратился к Троцкому, приглашая его в лекторы каприйской школы. Троцкий рассказал об этом т. Иннокентию и заявил ему: если это партийное дело, я с удовольствием приму участие; если это особое предприятие каприйских литераторов, Максимова, Луначарского и Ко, то я участвовать не буду. Иннокентий ответил: подождите решений редакции «Пролетария»; я вам пришлю эти решения. Таким образом и нефракционный тов. Троцкий сразу понял (как поймет это всякий сколько-нибудь опытный партийный работник), что устраивать школу на о. Капри значит прятать школу от партии, значит заранее связывать школу с одной особой и именно с новой фракцией.
Теперь перейду к вопросу о Париже. Я писал вам, что если вас интересуют действительно лекции мои и моих единомышленников, то вы должны приехать в Париж. Вы отвечаете мне: «поездка в Париж, принимая во внимание расходы, будет совсем несообразна».
Посмотрим же, кто из нас говорит действительно нечто несообразное. Вы приехали на о. Капри через Вену. Если вы возвращаетесь тем же путем, то вам придется из северной Италии повернуть в Париж, а оттуда прямо проехать в Вену. Это удорожит поездку, наверное, не больше как на 60 франков с человека (сужу по тому, что из Женевы, где я долго жил, билет стоит в Париж 30 франков). Ваше письмо подписано 8 именами, причем 1 объявил, что «воздерживается от дальнейшей переписки», т. е., очевидно, не имеет даже и желания слушать мои беседы. Остается 7 товарищей.
Расход = 7 × 60 = 420 франков.
Лекторов вы приглашали из Парижа четырех (Леву, меня, Григория и Иннокентия).
Расход на поездку из Парижа на Капри и обратно — около 140 фр. Итого 4 × 140 = 560 фр.
Заехать в Париж 8-ми ученикам дешевле, чем отправить 4-х лекторов на Капри.
Но финансовый вопрос, как я уже писал вам в прошлом письме, далеко не самый важный. Подумайте, приезжим ли ученикам или здешним лекторам легче выбрать место? Вы приехали за границу специально для занятий в школе. Значит, у вас не может быть препятствий к приезду туда, где есть большое число лекторов, где возможна действительно партийная постановка дела.
А лекторы не могут из партийного центра ехать на о. Капри. Буду говорить о себе. Я не могу бросить редакции «Пролетария», — я не могу бросить редакции ЦО — я не могу бросить основанной в Париже комиссии содействия думской социал-демократической фракции — я должен выступать в клубе «Пролетария» в рабочих кварталах Парижа, где живут сотни и тысячи русских рабочих, и т. д. Поездка партийных литераторов из Парижа на о. Капри — абсолютно невозможная вещь.
Но ведь для школы, как для партийного дела, важны не только большевистские лекторы. Париж — самый большой эмигрантский центр, где читаются постоянно публичные рефераты всех фракций, происходят дискуссии, ведутся разнообразные кружки, имеются 2—3 недурных русских библиотеки, имеются десятки долго действовавших в партии с.-д. организаторов и т. д. В Париже выходят 3 с.-д. русские газеты. Одним словом, для всякого, кто хоть капельку знаком с заграницей, ясно, как ясен ясный божий день: тот, кто едет учиться социал-демократизму в Париж, едет учиться действительно социал-демократизму. Тот, кто едет учиться на Капри, едет учиться особой фракционной «науке».
Тот, кто устраивает школу в Париже, устраивает действительно партийную школу.
Тот, кто устраивает школу на о. Капри, тот прячет школу от партии.
Школа на Капри есть школа, нарочно спрятанная от партии.
Никакой контроль, никакое «идейное руководство» по отношению к каприйской школе абсолютно невозможны ни со стороны ЦК, к которому вы обращаетесь сегодня, ни со стороны редакции «Пролетария», к которой вы обращались вчера. Говорить тут о контроле и об идейном руководстве — пустые слова. Никому не придет в голову нелепая мысль посылать на Капри партийных «инспекторов» над школой; никогда не может быть осуществлена посылка действительно партийных лекторов на Капри (за самыми ничтожными исключениями). Если этого не знали местные российские организации, то это прекрасно знали устроители школы. Именно поэтому они и устроили школу на Капри, чтобы прикрыть ее фракционный характер, чтобы спрятать школу от партии.
Возьмите нефракционных русских с.-д., выдающихся по знакомству с движением рабочего класса за границей: Парвуса и Розу Люксембург (Германия), Ш. Раппопорта (Франция), Ротштейна (Англия). Возьмите нефракционных литераторов с.-д., вроде Рязанова, — вы увидите сразу (если не захотите закрыть глаза, чтобы не видеть), что в Париже прочесть лекции они в большинстве случаев, при некоторых усилиях со стороны партии, смогут, а на Капри абсолютно не в состоянии будут приехать. Те деньги, которые выброшены устроителями школы для отправки учеников и лекторов в самый отдаленный заграничный пункт (Капри), были бы уже достаточны для организации чтений хотя бы некоторых из этих лекторов в Париже.
Возьмите, далее, новые группировки среди с.-д., группировки, с которыми так важно ознакомиться русским товарищам (борьба партийных и ликвидаторских элементов в Бунде; борьба большевистской части латышей с меньшевистской; Р. S. D. с левицей P. P. S. ; раскол в меньшевизме, выступление Плеханова с «Дневником», разоблачающим ликвидаторство Потресова и официальных меньшевиков; попытки создания «революционного меньшевизма» и т. д.). На Капри нельзя как следует ознакомиться с этими партийно-важными явлениями. В Париже есть полная возможность из первых рук узнать положение дела, не понаслышке только.
Возьмите, наконец, программу занятий каприйской школы. Из четырех отделов один (III) озаглавлен: «философия пролетарской борьбы». В международной социал-демократии есть десятки и сотни (если не тысячи) программ пропагандистских занятий подобного же типа. Но вы нигде не найдете «философии пролетарской борьбы». Есть философский материализм Маркса и Энгельса, но нигде нет «философии пролетарской борьбы». И никто из европейских с.-д. не поймет, что это значит. Поймут это только те, кто знаком с сочинениями философов Станислава (А. Вольского), Богданова, Луначарского, Базарова. Прежде чем «философию пролетарской борьбы» преподавать, надо такую философию выдумать. А выдумкой этой особой философии, которая тем чаще божится словом «пролетарская», чем дальше она от пролетарского миросозерцания, занималась и занимается только указанная группа членов новой фракции.
Заканчиваю: если вы, товарищи, будете настаивать на своем нежелании приехать в Париж (уверяя в то же время в своем желании слушать мои лекции), то вы окончательно докажете этим, что узко-кружковой политикой новой богостроительски-отзовистской фракции заражены не только лекторы, но и некоторые ученики каприйской школы,
С с.-д. приветом Н. Ленин 

 
Послано из Бомбона (Франция) на о. Капри (Италия)
Впервые напечатано в 1926 г. в журнале «Пролетарская Революция» № 2