В современной литературе существует огромное количество определений науки. Приведем лишь одно из них. Наука - система категорий, понятий, законов. Если философия представляет собой систему категорий, понятий, законов, то она является наукой. В этой ситуации определение диалектического материализма (а не вообще философии) как науки о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления является классическим определением через род и видовое отличие.

Мысль о понятии как атрибуте науки в истории русской философии нашла отражение в произведениях многих авторов, придерживающихся различных и даже диаметрально противоположных направлений. Так, например, в работе «Аграрный вопрос и “критики Маркса”» (1901), полемизируя с австрийским экономистом Герцем по поводу его определения капитализма, В.И. Ленин, в частности писал: «И как характерна эта, столь модная в настоящее время, quasi-реалистическая, а на самом деле эклектическая погоня за полным перечнем всех отдельных признаков и отдельных «факторов». В результате, конечно, эта бессмысленная попытка внести в общее понятие все частные признаки единичных явлений, или, наоборот, «избегнуть столкновения с крайним разнообразием явлений», - попытка, свидетельствующая просто об элементарном непонимании того, что́ такое наука, - приводит «теоретика» к тому, что за деревьями он не видит леса»[1].

На заседании религиозно-философского общества имени Вл. Соловьева в 1919-1920 гг. П.А. Флоренский утверждал: «Наука – тоже общение. Общение с природой, но в понятиях, ибо в науке нет имен, а есть лишь понятия. Общение не живое, не жизненное. Поэтому наука есть встреча человека с понятием, реальности с понятием, понятия с понятием. Даже художество (искусство) не даст полноты жизненного общения, хотя это лучше, чем общение понятийное, научное, но и оно не столь глубоко, как общение религиозное, мистическое»[2]. Мы бы выделили здесь: «Наука есть встреча человека с понятием, реальности с понятием, понятия с понятием». Нам представляется, что выражение «наука есть встреча человека с понятием» со временем может стать афоризмом. Обратим внимание на то, что для Флоренского «понятийное» и «научное» в данном контексте, по существу, синонимы. Несколько ранее тот же автор писал: «Всякая наука – система терминов»[3].

Мы, в свою очередь, скажем, что понятие – символ науки, понятие – эмблема науки.

«Каждая наука, - подчеркивал С.Н. Булгаков, - создает свой собственный космос, стремясь выработать законченную систему научных понятий»[4].

Приведем ряд положений из уже цитированной нами работы С.Н. Булгакова «Философия хозяйства» (1912), а затем прокомментируем их.

«Философская рефлексия всегда направлена на целое жизни, научная – на ее частности. Поэтому оказывается, что понятия философии сравнительно с научными, при большем их объеме, неизбежно беднее содержанием, они общее, отвлеченнее в соответствии своему предназначению быть орудием познания при разрешении проблем более обширных, нежели научные. Философию можно определить поэтому как учение о жизни в ее целом или в самых общих ее определениях... Представляется, впрочем, сравнительно второстепенным терминологический вопрос: нужно ли называть философию наукой, или же лучше оставить это название лишь за специальными науками. В формальном смысле можно, конечно, называть и философию наукой в качестве системы понятий, методически построяемой, как это вообще делается в науке, но различие между познавательными интересами философии и науки все-таки остается неотмеченным при этом их терминологическом отожествлении. Поэтому нам кажется правильнее не отожествлять, но противопоставлять философию и науку как два разные направления нашего мышления и познания»[5].

Прежде всего отметим, что для нас, да и для С.Н. Булгакова (если глубоко проанализировать содержание текста) вопрос: «Нужно ли считать философию наукой?» является принципиальным, а не «сравнительно второстепенным», лишь терминологическим.

Кроме того, в цитированном тексте объективно содержится убедительная (убедительная и с точки зрения современной литературы, подчеркнем) аргументация в пользу тезиса о том, что философия является наукой. Как иначе истолковать положение: «Можно, конечно, называть и философию наукой в качестве системы понятий, методически построяемой, как это вообще делается в науке»?

Булгаков опасался (нам представляется, безосновательно) отождествления философии, если ее принципиально, а не «в формальном смысле», признать наукой, с частными (специальными) науками. Опасения являются безосновательными и по существу, и исходя из логики собственных рассуждений, положений анализируемого нами автора. Ведь С.Н. Булгаков не видел угрозу потери специфики частными (специальными) науками по отношению друг к другу на том основании, что каждая из них является наукой, представляя собой систему понятий, методически построяемую, говоря его словами.

Если философия является наукой, то в чем состоит ее специфика как науки по отношению к частным (специальным) наукам? В специфике ее понятий. Напомним, уже приводившиеся нами положения С.Н. Булгакова: «…понятия философии сравнительно с научными (понятиями частных наук. – Г.С.), при большом их объеме, неизбежно беднее содержанием, они общее, отвлеченнее в соответствии своему предназначению быть орудием познания при разрешении проблем более обширных, нежели научные» (нежели проблемы частных наук).

Понятия философии «общее, отвлеченнее», или, как подчеркивал В.И. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» (работа написана в 1908 г., а опубликована в 1909 г.), «это – предельно широкие, самые широкие понятия»[6].

Теперь подойдем с другой стороны к проблеме «философия – наука». «Нельзя в настоящее время касаться философских вопросов, не выплачивая хотя бы минимальной дани “теории познания”»[7], гносеологии, поэтому обратимся к «Истории русской философии» В.В. Зеньковского. В этой работе подчеркивается, «что не одной наличностью теории познания удостоверяется философский характер мысли»[8], т.е. не только наличностью теории познания удостоверяется философский характер мысли, другими словами, нельзя философию сводить к теории познания. Это правильно. Вместе с тем наличность теории познания несомненно доказывает философский характер мысли. В другом месте В.В. Зеньковский пишет: «Теория познания не есть центральная философская дисциплина»[9]. Историко-философский процесс свидетельствует, что на разных этапах, в разных регионах, у разных авторов удельный вес той или иной проблематики может значительно изменяться (от доминирующего до относительно минимального). Если же иметь в виду степень значимости той или иной проблематики в структуре философского знания, то предпочтительнее сказать: теория познания не есть единственная центральная философская дисциплина.

Из истории мировой философии известно, что структура философского знания не неизменна. При желании можно поставить под сомнение принадлежность той или иной проблематики, той или иной дисциплины (в то или иное время) философии и вызвать обсуждение, дискуссию. В отношении теории познания это исключено. Принадлежность теории познания философии (во все времена) несомненна. В работе С.Н. Булгакова «Иван Карамазов (в романе Достоевского «Братья Карамазовы») как философский тип» отмечается: «К проблеме познания постоянно возвращается человеческая мысль, - это вековечная проблема философии»[10]. Гносеология (как и супруга Цезаря) вне подозрений.

Поскольку теория познания является одной из важнейших неустранимых частей философии, постольку трудно отказать философии в праве называться и быть наукой.

Заключить хочется словами Аристотеля о философии: «Все другие науки более необходимы, нежели она, но лучше – нет ни одной»[11].

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 142.
[2] Флоренский П.А. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 279-280.
[3] Там же. С. 229.
[4] Булгаков С.Н. Соч.: В 2 т. М., 1993. Т. 1. С. 177.
[5] Там же. С. 76.
[6] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 149.
[7] Булгаков С.Н. Т. 1. С. 77.
[8] Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. Л., 1991. Т. 1. Ч. 1. С. 14.
[9] Там же. С. 15.
[10] Булгаков С.Н. Соч.: В 2т. Т. 2. С. 39.
[11] Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 1. М., 1975. С. 70.

ОБ АВТОРЕ: Григорий Григорьевич Судьин. Кандидат философских наук, доцент. Заслуженный преподаватель Московского университета, доцент кафедры истории русской философии философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. Читал общие курсы лекций по истории философии на факультетах: философском, психологии, журналистики, спецкурсы (в частности, «Дискуссионные проблемы истории русской философии», «Русская философия XX века»). Опубликовал ряд научных работ в различных историко-философских сборниках и журналах.