Препятствием на пути промышленного развития Урала выступало сохранение архаичных основ посессионного права и окружной системы – горнозаводских округов, многоотраслевых, замкнутых и, как правило, самообеспечивающихся хозяйств, основным принципом которой являлась нераздробляемость горнозаводского землевладения и обязательственные отношения горнозаводчиков и горнозаводского населения.
Наряду с ростом крупной промышленности, на протяжении второй половины XIX – начале ХХ в. на Урале наблюдался непрерывный рост мелких промысловых кустарно-ремесленных заведений. Численность рабочих, занятых в крупной и мелко-кустарной промышленности, исследователи определяют как примерно одинаковую – по 250–270 тыс. человек.
Наиболее развитой в промышленном отношении являлась Пермская губерния, где удельный вес фабрично-заводских рабочих в общей численности населения составлял 5,1%. Данный показатель уступал лишь Московской и Владимирской губерниям Отличительной чертой рабочих Урала была их связь с землей. Население ближайших к заводам волостей стремилось использовать заработки для поддержания существования своей семьи.
Основная масса населения края в конце XIX в. была занята в сельском хозяйстве (81,2%). С начала 1890-х годов усилилась дифференциация крестьянских хозяйств. Незначительность дворянского землевладения привела к тому, что крестьяне боролись не с помещичьим засильем, а против налогового гнета и за ведение прогрессивного налогообложения.
Экономический кризис 1900–1903 гг. оказался на Урале затяжным – до 1909 г. По данным пермского депутата-прогрессиста И.В. Титова, в 1909 г. 34 завода Урала совсем не действовали, а некоторые из 91 оставшихся работали на 20–30% своей производительности2. Резкие социальные контрасты и острые конфликты между крестьянством и магнатами-заводовладельцами создавали почву для роста протестных настроений.
Промышленное развитие края сопровождалось ростом грамотности и культурного уровня населения. Особенно заметным был их рост среди рабочих горнозаводской промышленности. Доля грамотных среди них составляла 41,7%, в то время как в регионе в целом – 17,9%. Следствием этого стали перемены в мировоззрении, в оценке социально-политической и классовой структуры общества. Наблюдался рост самосознания, стремление к улучшению условий жизни и труда. Росло сознание необходимости коллективных действий в отстаивании своих интересов.
Распространению этих идей способствовала политическая деятельность ссыльных, проживавших во всех губернских и ряде уездных городов Урала С конца XIX в. в регионе появляются первые кружки революционного народничества Наиболее крупные действовали в 1880–1890-е гг. в Пермской губернии (Пермь, Мотовилиха). В середине 1890-х годов они были разгромлены полицией
Г.А. Гершуни Е.К. Брешко-Брешковская
Во второй половине 90-х годов XX в. на Урале возникают первые нелегальные революционные кружки, находившиеся под влиянием марксизма. Значительную роль в становлении социал-демократических организаций Урала сыграли ссыльные революционеры Петербурга, Москвы, Киева и других мест. В их числе были А.Д. Цюрупа, В.Н. Крохмаль, А.И. Свидерский, П.Ф. Савинков и др. В 1900 г. на Урале краткое время находился В.И. Ленин. Усилия сторонников Ленина были направлены на изживание «экономизма» и ориентацию деятельности кружков на подготовку революции3.
С начала XX в. на Урале формируются отделы партии эсеров, программные и тактические установки которой по «демократическому преобразованию» страны посредством Учредительного собрания ориентировали на борьбу с самодержавием, свержение его насильственным, революционным путем. При этом набор тактических средств определялся довольно условно – «в формах, соответствующих конкретным условиям русской действительности». Использовать широкий арсенал средств борьбы – от пропаганды и агитации до вооруженных действий и отдельных террористических актов – призывали уральскую либеральную общественность лидеры партии Г.А. Гер-шуни и Е.К. Брешко-Брешковская на встрече в Уфе, Перми в 1901 г.
На многочисленных собраниях главным оратором выступал Гершу-ни. Он призывал сосредоточить усилия интеллигенции на создании многомиллионной армии крестьянства и немедленно переходить к тактике террора: «Теперь не Николай Второй, вообще не коронованное лицо должно служить объектом террористических нападений, а именно те, наиболее деятельные и вредные члены правительства… не тот, кто царствует, а тот, кто управляет, не символ власти и насилия, а те, которые являются творцами и опорою самодержавного строя»4. Террор против представителей государства в центре и на местах рассматривался теоретиками партии как средство дезорганизации, устрашения и склонения правящей элиты к компромиссу. Кроме того, террористическая борьба, по их мнению, подрывала веру в «правительственное могущество», внушая обывателям еще большее уважение к силе революционеров, будоражила даже самых индифферентных обывателей, «подогревала» атмосферу политической борьбы5.
В 1901–1903 гг. действовала объединенная организация эсеров и социал-демократов – «Уральский союз». Однако просуществовал он недолго. Аресты и острая внутрипартийная борьба привели в 1903 г. к его расколу.
Эсеровские настроения преобладали в Восточном (Екатеринбургском) комитете союза. Призывая к демократическим преобразованиям, созыву Земского собора, союз активно пропагандировал тактику террора. Следует отметить, что издание агитационной литературы было поставлено на широкую ногу. Комитет имел 6 гектографов. Эсеровская нелегальная литература поступала в Екатеринбург из Швейцарии от С.Н. Стриже-ва. В свою очередь Екатеринбургский комитет снабжал изданиями другие комитеты Урала.
В 1902 г. возникли первые боевые организации для проведения террористических действий. Одним из первых проявлений их деятельности стало нападение рабочих Алапаевского завода на склад Тягу-нинских рудников в ноябре 1902 г. под руководством члена комитета Киселева6.
Уфимский губернатор Н.М. Богданович
Через год по всей стране прокатилось известие об убийстве уфимского губернатора Н.М. Богдановича (6 мая 1903 г.). По воспоминаниям Б. Савинкова, еще в марте этого года Петербургским комитетом партии эсеров был вынесен смертный приговор уральскому губернатору, обвинявшемуся в расправе над рабочими Златоустовского завода, получившее в революционной литературе название «златоустовская бойня». Эсеры, выразив громкий протест, стали призывать к отмщению. Для террористического акта была выбрана кандидатура молодого рабочего Е. Дулебова7.
Спустя год бывший член Уральского союза Е.В. Сазонов совершил покушение на министра внутренних дел Плеве (15 июля 1904 г.).
С началом Первой русской революции террор был возведен партией эсеров в ранг основного средства борьбы с самодержавием. Уральские комитеты приступили к созданию боевых дружин. Уже весной 1905 г. они были созданы в Уфе, Екатеринбурге, Вятке и Мотовилихе. 3 мая 1905 г. боевая дружина эсеров осуществила покушение на уфимского губернатора И.Н. Соколовского, сменившего на посту Богдановича. В декабре этого же года они стреляли в вице-губернатора Келеповского8.
Применение оружия в условиях революции входило в практику повседневности даже в решении социальных конфликтов. Характерен следующий случай: почтовый служащий Вятской губернии Сергеев, уволенный за грубость в ответ на замечание ревизора почтово-телеграфной конторы, стрелял в своего начальника из револьвера только за то, что он обязан был просить его подать заявление об увольнении. На следствии в Казанской судебной палате на вопрос председательствовавшего о мотивах к убийству ответил, что своим выстрелом он хотел лишь обратить внимание общества и власти на бесправие низшего служебного персонала почтово-телеграфных контор. В обстановке того времени выстрел Сергеева не вызывал осуждения сослуживцев: они видели в нем не акт преступления, а «выстрел протеста, таившейся в нем как служащем, протест против бесправия нижнего чиновничества, против обезличивания и забитости»9.
Революционные агитаторы призывали рабочих и служащих к решительной борьбе за свои права. Социал-демократы на II съезде РСДРП хотя и осудили в своей резолюции тактику террора, но в решениях III съезда противопоставили ей задачу развертывания боевой работы по стране с целью формирования пролетарской армии борьбы с самодержавием.
Зарождение уральских боевых организаций РСДРП связано с майскими выступлениями рабочих в 1905 г. Первое вооруженное столкновение рабочих с полицией произошло в Перми 14 мая 1905 г., когда полиция пыталась разогнать политическую демонстрацию. Вооруженные рабочие открыли стрельбу по полицейским. О настроении масс, получивших первый опыт борьбы, свидетельствует сохранившееся воспоминание одного из участников этих событий: «Храбрая кавалькада моментально остановилась, заворотила лошадей и так пустилась по проспекту от манифестантов, что находившаяся тут публика, также опешившая от выстрелов, разразилась неудержимым хохотом, чему способствовала и пешая полиция, также в панике бросившаяся врассыпную»10.
Вооруженные столкновения рабочих с полицией и казаками приводили к гибели людей с обеих сторон, но это не останавливало революционеров. Напротив, они призывали не складывать оружия, а готовиться к решительной «последней схватке с самодержавием». Так, в связи с гибелью одного из старых рабочих Мотовилихинского завода Л.И. Борчанинова, среди рабочих распространялось стихотворение: Но близок уже час, мы позор отмстим, Оружие себе мы достанем, Погибнет злодей, все опричники с ним, Свободны, счастливы мы станем11.
Осенью 1905 г. в связи с проведением всероссийской Октябрьской политической стачки социальная и политическая напряженность в крае поднялась на новый уровень. Общество раскалывалось на враждующие группы. В октябре 1905 г. на Урале произошло 45 забастовок, в которых участвовало более 40 тыс. человек12. Это немногим меньше, чем за предшествующие четыре года.
Поляризация настроений остро проявилась в рабочей среде. Так, в Златоусте в дни Октябрьской стачки около половины рабочих отказались присоединиться к забастовщикам. Противостояние было настолько велико, что потребовало вмешательство властей. Рабочие ходили на завод и обратно под охраной пеших и конных патрулей13. В ряде случаев имели место факты насильственного присоединения рабочих к забастовкам14.
Опубликование манифеста 17 октября 1905 г. не внесло успокоения. Его прочтение было организовано во всех церквах страны. Однако реакция различных кругов общества, в том числе уральского, оказалась неоднозначной. Неприятие его частью революционно настроенных граждан, демонстративно устраивавших митинги протеста во время прочтения манифеста и в непосредственной близости от церквей, организация контрдемонстраций – демонстрациям патриотическим, привели в ряде городов Урала к прямому столкновению участников. Последствием их в ряде случаев стали погромы в Челябинске, Уфе, Вятке, Перми, Екатеринбурге и других городах.
Уральские большевики призывали рабочих не верить «трюкам самодержавия», звали народ к вооруженному восстанию. Характерной в этом отношении была прокламация Пермского комитета РСДРП: «…Царь пишет в своем манифесте, что он дарит народу свободу. Свобода нам не подарена, она не царская милость. Нет, она завоевана нами! …Рано еще предаваться радости, рано служить молебны, рано праздновать победу.
Ведь народный тиран еще жив, в его распоряжении чиновники, солдаты, казаки, в его груди жажда отомстить победителю-народу, жажда вновь завоевать себе безграничную власть, вновь поработить народ… Наше дело – окончательно свергнуть царское самодержавие и заменить его демократической республикой. Поэтому, товарищи и граждане, мы должны организоваться, вооружиться, чтобы взять действительную свободу, ту, которая нам нужна, которую никакие цари и его слуги не смогут у нас уже отнять»15.
Пермь в начале ХХ в.
Социалистические комитеты, руководствуясь установками центра, усилили работу по подготовке боевых дружин и привлечению их для «для живой работы». Боевики несли охрану митингов и собраний, использовали все возможности для «нанесения врагу частичных поражений».
Декабрь 1905 г. на Урале, как и в центре, привел к ряду открытых столкновений противоборствующих сторон. Пермский комитет РСДРП в декабрьские дни распространил большое количество листовок «К оружию!»: «Будьте готовы к кровавому бою за свободу! Свобода или смерть!
К оружию, граждане». Это явилось стимулом для дальнейшего оформления боевых организаций. В декабре 1905 г. боевые отряды были в 25 городах и заводских поселках Урала. Так, в Екатеринбурге насчитывалось около 200 человек, из них 70 – при комитете РСДРП, остальные – вооруженные дружинники эсеров и анархистов. Крупные группы были также в Уфе – 350 человек, в Златоусте – 150, в Мотовилихе – 300, в Челябинске, Воткинске – по 10016. Общее количество дружинников на Урале в конце 1905 г., по подсчетам Н.А. Волостникова, составляло около 2 тыс. человек17.
В декабрьские дни они проявили себя на практике. На 15 заводах (Мо-товилихинском, Златоустовском, Усть-Катавском, Белорецком, Ижевском и др.) рабочие изгнали заводскую администрацию. В ряде заводских поселков (Мотовилиха, Куса, Чермоз, Воткинск и др.) власть фактически перешла в руки Советов рабочих.
Столкновение рабочих с правительственными войсками имело место 9 декабря 1905 года в железнодорожных мастерских станции Уфа. Боевики во главе с братьями Кадомцевыми и И.С. Якутовым организовали вооруженное сопротивление казакам, разгонявшим митинг рабочих. В ходе этого столкновения впервые были применены бомбы. Только 29 декабря рабочие были рассеяны силами команды солдат и казаков18. В Екатеринбурге боевики участвовали в нападении на патриотическую манифестацию.
Наиболее острой была ситуация в Мотовилихинском заводе Пермской губернии, где действовали наиболее крупные комитеты партии РСДРП (около 1700 человек) и эсеров (более 200)19. В Мотовилихе в октябре 1905 г. был создан «Комитет общественной обороны», опиравшийся на боевые группы. Задачи их были шире, чем охрана от нападения черносотенцев. Они готовились к вооруженному восстанию. Занятия боевиков часто проходили в мастерской Горного училища, иногда под видом подготовки «народной милиции»20. Специально назначенный инструктор закупал оружие там, где это было возможно. Так, 14 декабря г. при обыске у члена Пермского комитета РСДРП М.П. Федоровой полицейские захватили счета, из которых следует, что ею было приобретено 24 октября 1905 г. в оружейном магазине Давыдова в Перми 36 револьверов, 650 патронов и 6 кинжалов; в ноябре –146 револьверов, 1500 патронов в Ижевском заводе21. Приобрести оружие в России до 1906 г. можно было свободно и по вполне доступной цене. Пистолеты «Наган» или «Браунинг» стоили 16–25 рублей, более совершенные «Парабеллум» и «Маузер» – больше 40 рублей. Были дешевые образцы, по 2–5 рублей, правда, они не отличались особым качеством Для сравнения: месячная заработная плата рабочих цензовой промышленности Урала составляла от 14, 9 руб. до 50 руб.22 Покупку оружия совершали чаще всего на боевую группу на основе «обложения» ее членов и даже заводского поселка в целом, а также отдельных состоятельных лиц под страхом возмездия.
10 декабря Мотовилихинский совет захватил телефонный узел и запретил им пользоваться горному начальнику и другому административному персоналу завода. Вечером в Народном доме состоялось собрание рабочих под охраной боевиков. На митинге 11 декабря большевики призывали к продолжению стачки и вооруженной борьбе. Казаки окружили Мотовилихинский завод, но под огнем боевых организаций также должны были отступить23. В этом сопротивлении принимал участие Лбов, впоследствии ушедший в лес и более двух лет ведший своеобразную партизанскую войну с полицией, провокаторами и «казенками».
Пермский губернатор 12 декабря вынужден был отправить срочную телеграмму в Петербург: «В Мотовилихе рабочие, руководимые революционерами, поддерживая железнодорожную забастовку, захватили в свои руки завод, коим самовольно распоряжаются. Население призывается к вооруженному восстанию, ходят группы заводских парней, вооруженные ружьями. Полицейская власть бессильна; из военной силы не могу тронуть ни одного человека из Перми, где также беспокойно, революционеры ждут только выхода отсюда туда сотни казаков, чтобы открыть вооруженное восстание. Положение в высшей степени серьезное. Необходимо усиление военного состава, иначе могут быть печальные последствия. Одновременно прошу о высылке спешно хотя сотни казаков»24.
В декабре 1905 г. вооруженные столкновения рабочих с полицией произошли также в Челябинске, Чусовском и Вятке. Вооруженная борьба приводила к жертвам. Так, в Мотовилихе более 10 человек были убиты, 30 – тяжело ранены. По делу о вооруженном восстании было привлечено в качестве обвиняемых 51 человек, которые были осуждены на различные сроки25. По делу уфимской сходки было арестовано до 80 рабочих, из них 18 человек осуждены на различные сроки заключения26.
С осени 1905 – по осень 1906 года революционный экстремизм захватывает значительную часть крестьянского населения всех губерниях Урала. Формами его были преимущественно захват помещичьих земель, порубки казенных и частновладельческих лесов. Под влиянием агитации эсеров и социал-демократов усилилась его политическая окраска27.
Оглашение манифеста 17 октября получило в сельской среде особую форму. Наряду с прочтением текста, простому сельскому труженику требовалось дать его разъяснение. Направление толкования текста манифеста в значительной степени определялась позицией толкователя. В ряде случаев такое толкование либо вызывало патриотическое чувство и желание оказывать сопротивление тем, кто препятствует реализовать волю монарха, либо, напротив, возбуждало стремление к дальнейшей борьбе за расширение своих прав. Под влиянием партийной пропаганды в процесс обсуждения новых законов активно включалось и само крестьянство.
Приведем в качестве примера одно из писем крестьянина Бобинской волости Вятской губернии, который, будучи арестованным за пропаганду и участие в митингах, передал через знакомых письмо своим сельчанам: «…Не давайте и не платите подати до тех пор, пока новые законы их не утвердят. Я вам приказываю и вся наша партия социал-демократическая, отберите оружие у полиции, скоро я приеду домой и задам полиции. Я сейчас боевой дружинник и имею револьвер за 25 руб. и винтовку за 25 руб. Друзья, я вам предлагаю, отбирайте от полиции ружья и бейте ее, а на попа становите приговор, и его долой. Покорнейше прошу – установите приговор на старшину и писаря, чуть только не по вам, и это можно сделать и на место него можно поставить другого…»28
Уральские эсеры стремились усилить свое влияние среди крестьян. К 1906 г. они сумели восстановить организационную структуру, насчитывавшую около 170 комитетов, большая часть которых размещалась в сельской местности, главным образом в Вятской и Уфимской губерниях и уездных центрах29. Лето 1906 г. было периодом наиболее активной пропагандистской деятельности партии эсеров на Урале. Десятками тысяч распространялась нелегальная литература, в которой крестьян призывали захватывать помещичьи, казенные и удельные земли, делить их между собой поровну.
Следуя установкам ЦК партии, ориентировавшим местные комитеты в связи с роспуском I Думы на «широкое развитие террористических действий против всех активных лиц администрации – действий как партизанских, так и массовых, уральские эсеры на IV областном съезде в августе 1906 г. поставили вопрос о боевых организациях. Обсуждение выявило определенные различия. Часть делегатов, преимущественно от Пермского комитета, полностью разделяли идею ЦК о развитии практики террора и необходимости организации «боевого дела». Однако большинством съезда была принята формулировка, в которой террор рассматривался как «средство уничтожения средних лиц правительственной администрации и как ответ на репрессии». Положение о том, что террор выдвигается на первый план в деятельности местных комитетов, подтвердили и решения V Уральского областного съезда партии эсеров (июнь 1907 г.).
Террористические акты в новых исторических условиях оправдывались, во-первых, как средство самозащиты, во-вторых, как «испытанная боевая тактика, приводящая в брожение все силы общества». Дополнительным мотивом уральских боевиков было представление о достаточной степени готовности масс к продолжению борьбы против режима за расширение своих прав. Объектом этой борьбы были определены не только «высокопоставленные лица», которых в регионе было не так много (главным образом – губернаторы), а «маленькая сошка», с которой непосредственно связывались представления об административном произволе.
Златоустовская окружная конференция эсеров в декабре 1907 г. признал партизанскую борьбу «единственно возможным способом проведения в жизнь… ближайших требований»30. В числе «врагов» были не только чиновники ненавистного им государства, но и «их прислужники» – активисты правых партий. Так, в апреле 1906 г. златоустовские эсеры убили председателя златоустовского отдела Союза русского народа Аникеева, спустя некоторое время челябинские эсеры – инженера Васильева, начальника депо ст. Челябинск за его антиреволюционную позицию31. В 1906 г. в Мотовилихе в театре завода был убит помощник пристава Ко-сецкий. Через несколько дней после его похорон было брошено еще 17 бомб в квартиры стражников. Несколько человек были убиты и ранены32. В конце 1906 г. на базе автономных боевых дружин партии социалистов-революционеров (ПСР) возник Уральский боевой союз, поставивший своей целью поднять восстание на Урале. Средством для достижения этой цели была экспроприация казенного и частного имущества, а также террор по отношению ко всем должностным лицам царской администрации. Союз имел отделения в Перми, Уфе, Златоусте, Екатеринбурге, Нижнем Тагиле. В Уральский боевой союз входили на автономной основе следующие группы: «лесные братья» А. Лбова (Мотовилиха), «лесники» В. Гусева (Екатеринбург), уральский боевой отряд А. Давыдова (Александровский завод) и др.
Отряд А. Лбова, рабочего Мотовилихинского завода, установил широкие связи с рядом уральских групп, с максималистами Петербурга. В 1907 г. часть питерских максималистов пополнила отряд «лесных братьев», внеся заметное оживление. Последовала серия налетов на конторы заводов Абамелек-Лазарева, другие промышленные предприятия, учреждения и винные лавки. Для разгрома «лесных братьев» были брошены крупные силы полиции, подразделения драгун и ингушей прочесывали окрестности Перми. В августе 1907 г. блокированная войсками дружина А. Лбова покинула окрестности Перми и разъехалась. Часть ее погибла в
Екатеринбург в начале ХХ в.
Екатеринбургском уезде, другая – в Сарапуле. Вскоре вновь появляется фигура Лбова на Туринских рудниках, где он с помощью местных экстремистов организует нападение на почтовое отделение, «устраняет» ненавистного директора завода и его заместителя. Следствием этого акта стала безработица тысяч людей и принудительная высылка пришлых рабочих на места постоянной прописки. «Лесных братьев» называли неуловимыми. Губернские власти назначили за голову Лбова награду в пять тысяч рублей, но задержать его удалось только в начале 1908 г. Выдали сами местные жители. 17 февраля 1908 г. он был взят жандармами в г. Нолинске Вятской губернии и временным военным судом был приговорен к смертной казни. 2 мая 1908 г. приговор был приведен в исполнение. В конечном счете такой финал стал результатом отношения к Лбову и его «лесным братьям» со стороны самого уральского общества. Оно вначале сочувствовало им, а потом разочаровалось в силе «партизанских выступлений»33. На счету этих борцов – десятки человеческих жизней рядовых граждан и представителей государственной власти.
Судьба «лесников» В. Гусева, уральского боевого отряда А. Давыдова во многом повторила историю лбовцев. Группа эсера В. Гусева провела несколько экспроприаций, поддерживала связь с лбовцами. Арест Лбова в 1908 г. и распад группы «лесных братьев» привели к ликвидации екатеринбургского комитета и его боевой группы. Полиции стали известны явки организации Давыдова. Последовала серия провалов. Введение провокатора ускорило развязку событий. В августе 1908 г. А. Давыдов был арестован. В 1908 г. А. Давыдов и четверо его сподвижников были приговорены к смертной казни через повешение, 45 человек были осуждены, 7 – отправлены на каторгу.
Лбовщина стала символом анархистских выступлений и разбоя. Стихийный протест против недостатков существующей системы выродился «в заурядный террористический боевизм»34. В 1908–1909 гг. Уральский боевой союз прекратил существование.
В 1906–1907 гг. боевая работа была в центре внимания уральских комитетов РСДРП. Решением Уральской областной конференции РСДРП (при участии Я.М. Свердлова) в феврале 1906 г. был взят курс на обучение всех членов партии военному делу и создание «повстанческой» армии. Конференцией были утверждены руководители Уральской боевой дружины35. Состояние «военного дела» обсуждалось на сентябрьской 1906 г. и февральской 1907 г. областных конференциях РСДРП. Февральская 1907 г. конференция постановила «создать на Урале военнобоевой центр»36.
К организации «боевого дела» на Урале были привлечены в Уфе – братья Иван, Михаил и Эразм Кадомцевы, И.С. Якутов; в Екатеринбурге – Ф.Ф. Сыромолотов; в Перми – А.Ю. Юрш, А.Л. Борчанинов, Я.С. Кузнецов; в Оренбурге – М.С. Харламов, И.С. Славин; в Вятке – А.С. Шкляев; в Челябинске – И. Здобнов, В.С. Гаврилов, С.П. Осокин. Общее руководство боевой работой на Урале осуществлял Я.М. Свердлов37. Впоследствии в воспоминаниях бывших активистов этого движения была дана достаточно точная характеристика одному из них, которая вполне может быть применима к ним в целом: «Марксизм плюс военное дело подготовили из него такого работника, который правильнее всех представлял себе роль боевых организаций для осуществления диктатуры пролетариата… Под его руководством росли марксисты-боевики, одинаково владевшие теорией марксизма и оружием…»38
Следует отметить, что И. Кадомцев и Э. Кадомцев являлись делегатами I Всероссийской конференции военно-боевых организаций РСДРП в Таммерфорсе в 1906 г., которая одобрила уставы и партизанские действия уральских боевиков и рекомендовала их к распространению во всероссийском масштабе. Э. Кадомцев был членом Военно-боевого центра при ЦК большевиков, организатором центральной инструкторской школы в Петербурге…»39.
Э.С. Кадомцев М.С. Кадомцев
Большевики, как отмечает Н.А. Волостников, «извлекли уроки» из событий первого года революции и прониклись решимостью создать стройную систему боевой работы. В этих целях при комитетах РСДРП (городских, районных) создавались боевые руководящие центры. Назывались они по-разному в различных районах Урала, но назначение их было одно – осуществлять руководство боевыми дружинами, всей сложной системой боевой работы. В Перми, например, боевая организация получила название «военно-боевой коллектив», в Уфе, Златоусте – «боевая дружина», в ряде городов Южного Урала – «боевые организации народного вооружения»40.
Боевые организации большевиков имели, как правило, три дружины. Действующей силой являлась вторая дружина, в состав которой входили так называемые «десятки» (отряды), укомплектованные молодыми рабочими и членами партии, посвятившими себя военному делу. Во вторую дружину входили: отряд разведчиков, саперов, бомбистов, стрелков, Красного Креста. Кроме того, при дружине состоял отряд мальчиков-разведчиков и распространителей партийной литературы. В качестве подсобных предприятий выступали мастерские бомб и другие.
Третья дружина была школой военного обучения. В ее состав входили партийцы и примыкающие к партии рабочие.
Первая дружина состояла из выборной и кооптированной частей. Выборная часть играла роль Совета боевой организации, а другая – составляла штаб боевой организации с инструктором (начальником штаба) во главе. Штаб разрабатывал инструкции, стратегические планы действий, руководил обучением, вооружением и т.д. в масштабе всей организации. В Уфимской организации тысяцким (командующим) был И. Кадомцев, инструктором (начштаба) – Э.С. Кадомцев. Такой структурой, как отмечали ее организаторы, вполне достигались конспиративность и гибкость массовой военной организации. Тысяцкий знал только десятских, десятские только своих «пяточников»41.
В состав пермского военно-боевого коллектива входили: военно-техническая группа, которая занималась заготовкой и транспортировкой оружия и боеприпасов; коллегия инструкторов для обучения дружин военно-техническому делу; штаб разведчиков; финансовая группа; санитарный отряд; главный штаб коллектива42. В Уфе боевые отряды состояли из двух дружин. Первую составляли «партийные и наиболее преданные», вторую – все желающие и рвущиеся с оружием в руках отстаивать дело свободы43.
К членам боевых организаций, или дружинникам, предъявлялись строгие требования. За вновь вступившего несли ответственность два поручителя. В случае несостоятельности «крестника» поручители отвечали своей жизнью.
Каждый боевик должен был уметь управлять лошадьми, паровозом, владеть огнестрельным и холодным оружием, знать анатомию человека, чтобы без шума при помощи холодного оружия «убирать» с дороги помеху; обладать ловкостью и проворством, наконец, уметь гримироваться44.
Периодически проводились испытания для молодых. Так, симский рабочий М. Гузаков обучал своего 14-летнего брата Петра, проведя его через целый ряд опасностей, систематически тренируя повседневными поручениями нелегального характера. Нередко формы «учебы» приобретали характер заводского хулиганства. В воспоминаниях бывших боевиков читаем: «Масленица… дым валит из всех труб. Пекут блины. Михаил Гузаков поручает своим «комсомольцам» заткнуть все трубы. Проходит четверть часа, поручение исполнено. Заводские бабы ахают: блины не пекутся, дым ест глаза. В следующую четверть часа трубы по приказанию Гузакова открыты»45. Так понимали «молодые бойцы» свое участие в борьбе против мещанства, религии.
Следует отметить, что основной костяк боевых дружин составляла именно молодежь. Так, челябинская дружина к октябрю 1905 г. насчитывала до 100 человек, главным образом в возрасте 17–20 лет. Организаторами и руководителями уфимской дружины были 20-летние рабочий железнодорожных мастерских И. Мавринский и гимназист И. Кадомцев. Молодежь участвовала в самых опасных и рискованных операциях – «эксах». Так, в операции близ станций «Воронки» и «Дема» в числе других принимали участие четверо молодых рабочих и пятеро учащихся городского училища. Из 92 привлеченных по делу Мотовилихинского восстания в декабре 1905 г. 39 были в возрасте от 14 до 23 лет.
В 1906 г. при Пермском комитете РСДРП по инициативе Я.М. Свердлова была создана военная организация, основное ядро которой составила рабочая и учащаяся молодежь. Во главе организации стоял Яша Рыжий – Фейгин, а его ближайшим помощником была 18-летняя К.И. Кирсанова. В квартире учеников пермского реального училища В. Касьянова полиция обнаружила в 1906 г. «вполне снаряженную слесарную мастерскую и химическую лабораторию со всеми реактивами для снаряжения бомб»46.
Практическая работа боевых отрядов была разнообразной. Одним из направлений являлась расправа со «шпиками». К тем, кто нес караул на улицах населенных пунктов, применялись меры назидательного характера. Например, в Уфе жандармского ротмистра один из боевиков Уфы – силач Шура Калинин – взяв за шиворот, купал в грязной луже, приговаривая не совать глупого носа, куда не следует. Но в отношении надзирателя Уфимской тюрьмы Уварова, неблагожелательно отозвавшегося в адрес арестованного Э. Кадомцева, через того же Калинина было принято решение «покончить», и оно было исполнено47.
Уфа в начале XX в.
Уфа в начале ХХ в. В целях проверки «боевой готовности» дружин летом 1905 г. впервые на Урале, под Уфой, были проведены маневры боевых дружин и организовано несколько пробных нападений на правительственные учреждения48.
Важной стороной деятельности боевиков и местных партийных комитетов было изыскание оружия. Типичными были следующие источники: закупка и тайная переброска оружия из-за границы, изготовление его собственными силами, приобретение в магазинах и у частных лиц, вынос в разобранном виде с оружейных заводов, насильственный захват в складах и арсеналах, разоружение чинов полиции и армии. Так, в 1905 г. с военного склада в г. Слободском было похищено 313 винтовок, часть попала в Екатеринбург, с Пышминского медного рудника – 8 ящиков с 12 пудами динамита49. По воспоминаниям одного из организаторов боевых дружин Урала Э. Кадомцева, «мы все вооружены маузерами, браунингами и бомбами… Мы маузеры носили подмышкой, бомбы – у поясов, браунинги – с отнятыми щеками – в карманах: прятали оружие так, что оно было незаметно при ходьбе»50.
В условиях спада революции покупка оружия легальным путем стала практически невозможной, поэтому с 1906 г. его ввозили в основном нелегальным путем из-за границы. Уральцы установили связь с Петербургской боевой организацией, через Финляндию получали револьверы и даже винтовки51.
Всего за 1905–1906 годы только в одном Пермском уезде у рабочих было изъято 33 ящика различного оружия, в т.ч. 260 ружей и винтовок, 1589 револьверов, 242 пистолета, 83 штуки холодного оружия52. Широкое распространение получило на Урале изготовление бомб. Их производство было налажено в Перми, Уфе, Челябинске, Златоусте, Екатеринбурге, Алапаевске, Миньяре и др. Инициативу местных комитетов по производству бомб одобрил В.И. Ленин, отметив в одной из своих работ, что «бомба перестала быть оружием одиночки-бомбиста». Она становится необходимостью народного «вооружения»53.
С конца 1906 г. производство бомб было поставлено на новую техническую основу. Организатором этого вида деятельности на Урале стал Иван Мызгин, прошедший учебу в Львовской школе бомбистов. Бомбы стали изготовлять из картона, модифицировали их, превращая в шрапнель. Технику безопасности не соблюдали. В Перми в квартире фельдшера Е.И. Худяковой работала подпольная лаборатория по производству бомб и взрывчатых веществ, организованная Пермским комитетом РСДРП. Здесь же производился ремонт оружия. 31 октября 1905 г. во время работ произошел взрыв. Два человека, в том числе хозяйка квартиры, получили ранение и были арестованы полицией54.
По воспоминаниям бывших уральских большевиков, принципиальное положительное решение об «эксах», хотя и неопубликованное, было принято на областной конференции в феврале 1906 г. В августе 1906 г. уфимские боевики провели первую крупную экспроприацию казенных денег из почтового поезда близ разъезда Воронки. Было захвачено несколько мешков с деньгами, правда, они оказались медными и составили не очень большую сумму – 15 тыс. рублей55.
Крупной акцией был «экс» почтового поезда около станции Дема близ Уфы. Действовали по заранее подготовленному плану. Двенадцать человек боевиков в черных полумасках отцепили у поезда паровоз. Беспрерывной стрельбой из маузеров вдоль поезда отрезали путь к сопротивлению сопровождавших его 20–30 вооруженных казаков. Организатор «экса» М. Кадомцев вышиб у двух нападавших на него солдат винтовки, выстрелами перетушил фонари у кондукторов, облегчив вынос из вагона денег. Мешки с кредитками положили на подводы и скрылись в лесу. Губернская печать сообщала о похищении 250 тыс. рублей. На деньги, добытые у разъезда Дема, был впоследствии организован Лондонский съезд, куплено оружие, издавались газеты: «Казарма» (Петербург), «Уфимский рабочий», «Уральский рабочий», «Солдатская газета» и в Оренбурге – газета на татарском языке «Урал»56.
В 1906–1909 гг. деятельность боевых отрядов приняла характер открытой войны с властями, которая сопровождалась нападением на полицейские участки, убийствами, экспроприацией оружия и денежных средств. К концу 1906 – началу 1907 г. боевики вышли из-под контроля социалистических партий. В мае 1907 г. значительная часть большевистских боевых организаций Урала отказалась выполнять решение V съезда РСДРП о прекращении террора и роспуске боевых дружин. Для продолжения террора в 1909 г. был создана Уральская боевая организация РСДРП. В 1908–1909 гг. после серии провалов она была разгромлена полицией, а ее участники арестованы57.
В условиях спада революционного движения центральное руководство РСДРП принимает решение о роспуске существующих боевых дружин и переходе к созданию системы партийной милиции. Однако совещание представителей уральских боевиков в августе 1907 г. не согласилось с этим решением и заявило о продолжении тактики партизанской борьбы и подготовке вооруженного восстания. В выпущенном вскоре Златоустовским комитетом РСДРП «Извещении Технического бюро военно-боевых организаций Урала…», по сути дела, официально закреплялась необходимость «эксов», террора и т.д.
Уральская областная конференция РСДРП в сентябре 1907 г. признала ошибочными резолюции августовского совещания боевиков и записала в своих решениях, что «на Урале в настоящий момент не существует автономных боевых дружин, оторванных от пролетарских организаций. Во многих местах существует партийная милиция и группы инструкторов… »58. Резолюции майской 1908 г. Уральской конференции объявили боевые организации стоящими «вне партии».
Последним крупным «эксом» уральских боевиков стал захват на станции Миасс 75,5 тыс. руб. и 1,5 пудов золота, которые были переданы ими за границу, на организацию партийных школ на о. Капри и в Болонье. После этой операции большинство боевиков были арестованы, некоторым удалось бежать за границу. Всего за 1907–1909 гг. уральскими боевиками было совершено около 100 «эксов»59.
На развернутую боевыми группами террористическую борьбу правительство ответило усилением репрессий и преследований. В 1907–1910 гг. военное положение было введено на Самаро-Златоустовской железной дороге. В 1908 г. на положении усиленной охраны находились Вятская и Уфимская губернии и ряд заводов Пермской губернии. Аресты охватили участников революционного движения в целом.
Несостоятельность экстремистских форм борьбы, тактики индивидуального террора стала осознаваться и самим обществом, уставшим от всевозможных «эксов» и разбойных действий. В одной из листовок «К партиям и партийным людям Уфы» обыватель г. Уфы выразил крик души простых жителей о невозможности жизни в условиях бесконечных грабежей в подъездах домов, в транспорте, угрозах по почте: «Так выразите в печати порицание экспроприаторам и принимайте меры! Еще может быть не поздно!»60 Граждане стали все настойчивее требовать от власти наведения порядка. Решение социальных и экономических проблем они все более связывали с деятельностью законодательной Думы и политики реформ, проводимой правительством.
1 См.: Алексеев В.В., Алексеева Е.В., Побережников И.В. Азиатская Россия в геополитической цивилизационной динамике. XVI–XX века. М., 2004. С. 70.
2 Государственная Дума: Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 2. СПб., 1914. Ч. 1. С. 1515
3 История Урала периода капитализма. М., 1990. С. 196.
4 Суслов М.Г. К истории создания Уральского союза социал-демократов и социалистов революционеров // Из истории партийных организаций Урала. Пермь, 1970. С. 19.
5 См. подробнее: Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX – начало XX в.) М., 2000
6 Капцугович И. К истории политической гибели эсеров на Урале. Пермь, 1975. С. 33.
7 Савинков Б. Воспоминания террориста. Харьков, 1929. С. 133.
8 См.: Капцугович И. Указ. соч. С. 83.
9 Сидоров К. Крестьянское движение Вятской губернии в 1905-6 гг. // 1905 год в Вятской губернии. Вятка, 1925. С. 59.
10См. Александров Ф.А. Декабрьское восстание 1905 года на Урале. Молотов, 1955. С. 21.
12 История Урала периода капитализма… С. 285.
13 Объединенный государственный архив Челябинской области (далее ОГАЧО). Ф. 596. Оп. 1. Д. 366. Л. 31.
14 Там же. Д. 326. Л. 61, Д. 633. Л. 1
15 Пермский государственный архив новейшей истории (далее ПГАНИ). Ф. 160. Оп. 2. Д. 5. Л. 2.
16 См. Сенчакова Л.Т. Боевая рать революции: Очерк о боевых организациях РСДРП и рабочих дружинах 1905–1907 гг. М., 1975. С. 192; Очерки истории коммунистических организаций Урала. Свердловск, 1971. Т. 1. С. 102.
17 Волостников Н.А. Боевая деятельность большевистских организаций Урала в 1905–1907 гг. // Боевая и военная деятельность большевистских организаций Урала (1905–1920). Свердловск, 1983. С. 26.
18 См. Баранов А. 1905 г. на Урале. Пг., 1924. С. 96.
19 Капцугович И. Указ. соч. С. 56.
20 Мельников Ф.Е. Западный Урал в революции 1905–1907 гг. С. 95.
21 Волостников Н.А. Боевая деятельность большевистских организаций Урала в 1905–1907 гг. // Боевая и военная деятельность большевистских организаций Урала (1905–1920). Свердловск, 1983. С. 26.
22 Рабочий класс Урала в годы войны и революций. Свердловск, 1927. Т. 1. С. 115.
23 См. К истории боевых организаций на Урале… С. 100.
24 Революция 1905–1907 гг. в Прикамье. Пермь, 1955. С. 180.
25 История Урала периода капитализма… С. 295.
26 Из истории молодежного движения на Урале (1905–1917 гг.). Челябинск, 1981. С. 18.
27 Урал в панораме ХХ в. С. 73–80.
28 Сидоров К. Указ. соч. С. 99.
29 Нарский И.В. Русская провинциальная партийность: политические объединения на Урале до 1917 г. Челябинск, 1995. Ч. 1. С. 87.
30 См. Капцугович И. Указ. соч. С. 63, 73.
31 ОГАЧО. Ф. И-596. Оп. 1. Д. 333. Л. 22; Д. 340. Л. 209.
32 Юдина Л.С. Социалисты-революционеры и террор на Урале в 1905–1908 гг. // Политические партии. История и современность. Орел, 1994. С. 150–151.
33 Попов Н. Уральский Робин Гуд // Урал. 1986. № 7. С. 163.
34 См. Капцугович И. Указ. соч. С. 72, 75.
35 См. Очерки истории коммунистических организаций Урала. Т. 1. С. 116.
36 Сенчакова Л.Т. Боевая рать революции. М., 1975. С. 31.
37 Волостников Н.А. Указ. соч. С. 26.
38 К истории боевых организаций на Урале… С. 101, 108.
39 См. Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 2004. С. 244.
40 См. Волостников Н.А. Указ. соч. С. 31.
41 См. К истории боевых организаций на Урале… С. 102–103.
42 См. Волостников Н.А. Указ. соч. С. 32.
43 Раимов Р.М. 1905 г. в Башкирии. М.– Л., 1941. С. 131.
44 См. К истории боевых организаций на Урале… С. 102–103.
46 См. Из истории молодежного движения на Урале (1905–1917 гг.). Челябинск, 1981. С. 16–18.
47 См. К истории боевых организаций на Урале… С. 110.
48 См. Волостников Н.А. Указ. соч. С. 33.
49 См. Очерки истории большевистских организаций на Урале. С. 86; Волостников Н.А. Указ. соч. С. 26.
50 Кадомцев Э. Воспоминания о молодости. М., 1947. С. 40.
51 См. Рычкова Г. Военно-боевая работа большевиков Урала в период первой русской революции. Свердловск, 1946. С. 30.
52 Западный Урал в революции… С. 110.
53 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 269.
54 ПГАНИ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 116. Л. 240.
55 См. Соколов-Новоселов А. Вооруженное подполье. Уфа, 1958. С. 37–42.
56 См. Соколов-Новоселов А. Указ. соч. С. 52–61; К истории боевых организаций на Урале… С. 109–110.
57 Кириллов Н.Б. Боевые организации политических партий // Уральская историческая энциклопедия. С. 92.
58 См. Корниенко С.И. Борьба большевиков против авантюристической тактики боевиков в уральских организациях РСДРП (1907–1910) // Боевая и военная деятельность большевистских организаций Урала (1905–1920). Свердловск, 1983. С. 63–64.
59 См. Корниенко С.И. Указ. соч. С. 68.
60 Центральный государственный архив общественных объединений республики Башкортостана Ф. 1832. Оп. 4. Д. 11. Л. 52-52 об.