4 декабря 1318 года по приказу ордынского хана Узбека был убит тверской князь Михаил Ярославич

Карамзин Н.М. История государства Российского. Том 4. Глава 7. Великий князь Михаил Ярославич. Г. 1304-1319.

Вся Орда тронулась: вслед за нею повлекли и Михаила, ибо Узбек еще не решил судьбы его. Несчастный Князь терпел уничижение и муку с великодушною твердостию. На пути из Владимира к морю Азовскому он несколько раз приобщался Святых Таин и, готовый умереть как должно Христианину, изъявил чудесное спокойствие. Печальные Бояре снова имели к нему доступ: Михаил ободрял их и с веселым лицом говорил: «Друзья! Вы долго видели меня в чести и славе: будем ли неблагодарны? Вознегодуем ли на Бога за уничижение кратковременное? Выя моя скоро освободится от сего древа, гнетущего оную». Ночи проводил он в молитве и в пении утешительных Псалмов Давидовых; Отрок Княжеский держал перед ним книгу и перевертывал листы: ибо стражи всякую ночь связывали руки Михаилу. Желая мучить свою жертву, злобный Кавгадый в один день вывел его на торговую площадь, усыпанную людьми; поставил на колена, ругался над ним и вдруг, как бы тронутый сожалением, сказал ему: «Не унывай! Царь поступает так и с родными в случае гнева; но завтра, или скоро, объявят тебе милость, и снова будешь в чести». Торжествующий злодей удалился. Князь, изнуренный, слабый, сел на площади, и любопытные окружили его, рассказывая друг другу, что сей узник был великим Государем в земле своей. Глаза Михаиловы наполнились слезами: он встал и пошел в вежу, или шатер, читая тихим голосом из псалма: Вси видящие мя покиваху главами своими... уповаю на Господа! - Несколько раз верные слуги предлагали ему тайно уйти, сказывая, что кони и проводники готовы.»Я никогда не знал постыдного бегства, - отвечал Михаил: - оно может только спасти меня, а не отечество. Воля Господня да будет!»

Орда находилась уже далеко за Тереком и горами Черкасскими, близ Врат Железных, или Дербента, подле Ясского города Тетякова, в 1277 году взятого нашими Князьями для Хана Мангу-Тимура. Кавгадый ежедневно приступал к Царю со мнимыми доказательствами, что Великий Князь есть злодей обличенный: Узбек, юный, неопытный, опасался быть несправедливым; наконец, обманутый согласием бессовестных судей, единомышленников Георгиевых и Кавгадыевых, утвердил их приговор.

Михаил сведал и не ужаснулся; отслушав Заутреню (ибо с ним были Игумен и два Священника), благословил сына своего, Константина; поручил ему сказать матери и братьям, что он умирает их нежным другом; что они, конечно, не оставят верных Бояр и слуг его, которые у престола и в темнице изъявляли Государю равное усердие. Час решительный наступал. Михаил, взяв у священника Псалтирь и разогнув оную, читал слова: сердце мое смятеся во мне, и боязнь смерти нападе на мя. Душа его невольно содрогнулась. Игумен сказал ему: «Государь! В сем же Псалме, столь тебе известном, написано: возверзи на Господа печаль твою». Великий Князь продолжал: кто даст ми криле яко голубине? и полещу и почию... Умиленный сим живым образом свободы, он закрыл книгу, и в то самое мгновение вбежал в ставку один из его Отроков с лицом бледным, сказывая дрожащим голосом, что Князь Георгий Даниилович, Кавгадый и множество народа приближаются к шатру. «Ведаю, для чего, - ответствовал Михаил и немедленно послал юного сына своего к Царице, именем Баялыни, будучи уверен в ее жалости. Георгий и Кавгадый остановились близ шатра, на площади, и сошли с коней, отрядив убийц совершить беззаконие. Всех людей Княжеских разогнали: Михаил стоял один и молился: Злодеи повергли его на землю, мучили, били пятами. Один из них, именем Романец (следственно, Христианской Веры), вонзил ему нож в ребра и вырезал сердце. Народ вломился в ставку для грабежа, позволенного у Моголов в таком случае. - Георгий и Кавгадый, узнав о смерти Святого Мученика - ибо таковым справедливо признает его наша Церковь - сели на коней и подъехали к шатру. Тело Михаила лежало нагое. Кавгадый, свирепо взглянув на Георгия, сказал ему: «Он твой дядя: оставишь ли труп его на поругание?» Слуга Георгиев закрыл оный своею одеждою.