Сын Рюрика, получивший верховную власть после смерти Олега. Известен неудачным походом на Константинополь (941 г.), описанным не только в русских, но и иностранных источниках. В 944 г. заключил с Византией мирный договор. Погиб от рук древлян, восставших в ответ на сбор с них Игорем дани сверх установленных норм.
Русские земли > Русские земли > Игорь Рюрикович
Игорь Рюрикович
|
Великий князь Игорь (? - 945 г.)
Смотреть полностью
|
Имя князя: Игорь Рюрикович
Годы жизни: ? – 945
Колено: 2
А.А.Горский
Игорь Рюрикович, сын князя Рюрика, основателя династии. Имя матери князя называет лишь поздний (и, по-видимому, явно легендарный) источник — недошедшая до нас Иоакимовская летопись (XVII в.), пересказанная у историка В.Н. Татищева (умер 15 июля 1750 г.). Это некая норманнская княжна Ефанда. Впрочем, само происхождение Игоря от первого варяжского князя вызывает у историков определенные сомнения, прежде всего, из-за хронологии их жизни. По мнению ряда исследователей, именно Игоря (вошедшего в русскую историю с прозвищем «Старый» — то есть «старейший») с наибольшей вероятностью следует считать подлинным родоначальником династии Рюриковичей — киевских, владимирских, а затем и московских великих князей. Формально великим князем не назывался, но фактически по порядку престолонаследия был таковым вторым.
Точная дата и место рождения Игоря неизвестны. Никоновская летопись (составлена в середине XVI в.) называет 865 г.; в других поздних источниках приводятся иные датировки. По утверждению Воскресенской летописи (также середина XVI в.), ко времени смерти Рюрика (879 г.) Игорю было два года; следовательно, он родился в 877 г. Известно, что после своей смерти (по летописям — 945 г., однако, в новейших исследованиях допускается, что его смерть последовала после Пасхи 946 г. и до ноября этого же года) Игорь оставил малолетнего сына Святослава, то есть умер, во всяком случае, не преклонным старцем. Перед нами очевидное противоречие, разрешить которое можно двояким способом: либо Святослав ко времени смерти отца не был столь мал, как рассказывает об этом летопись, либо все «ранние» даты биографии Игоря выведены искусственно и имеют своей целью хронологическую «привязку» Игоря к биографии его предполагаемого отца.
Согласно рассказу «Повести временных лет» (ПВЛ; начало ХII в.), перед самой своей смертью княживший в Великом Новгороде Рюрик отдал Игоря «на руки» своему родичу Олегу, которому и поручил «княжение», то есть власть над всеми принадлежавшими ему землями.
Политическая биография Игоря, еще ребенка, начинается, по летописи, с 882 г., когда Олегу удалось, завоевав Киев, провозгласить: «Се буди мати градомъ рускимъ» (по Радзивиловской летописи конца XV в. — Д.В. Донской). Хитростью Олег сумел схватить правивших в Киеве бояр-воинов Аскольда и Дира. «Вы нѣста князя, ни рода княжа, — заявил им Олег, — нь (но. — Д.В. Донской) аз есмь рода княжа»; и, подняв над собой Игоря, добавил: «А се есть сынъ Рюриковѣ». С этого времени начинается долгое правление Олега, которое трудно объяснить простым «малолетством» Игоря. По летописи, Игорь номинально считался киевским князем, но во всем был послушен своему родственнику: «хожаше по Олзѣ и слушаша его».
Под 903 г. летопись сообщает о «возмужании» Игоря и о его женитьбе на Ольге, приведенной ему «от Пьскова». Впрочем, Ольга едва ли тогда стала супругой князя. Брак этот произошел позднее, ведь, будучи вдовой, Ольга еще и более чем через десять лет после этого по-женски очаровывала императора Константина VII Багрянородного (из Македонской династии; умер 9 ноября 959 г.). Все это мало согласуется с датой 903 г., предлагаемой ПВЛ для ее брака.
Только после смерти Олега (по летописи, 912 год) Игорь начинает править Русской землей. Прежде всего, он восстанавливает территориальную целостность государства: вновь покоряет отпавших от Киева древлян и возлагает на них «дань болши Олговы», то есть больше, чем те платили в свое время Олегу (914 г.), заключает мир с появившимися в южнорусских степях печенегами (915 г.), воюет с ними же спустя несколько лет (920 г.), подчиняет своей власти уличей — южнославянское племя, жившее в Южном Поднепровье и Побужье. О последней войне в ПВЛ ничего не сообщается, зато о ней рассказывает Новгородская первая летопись младшего извода (памятник середины XV в.), причем дважды: под 922-м (этим же годом здесь датируется и древлянская война Игоря) и 940 г. По словам летописца, Игорь «примучил» уличей и возложил на них дань, которую поручил собирать своему воеводе Свенельду; особое сопротивление оказали киевскому войску жители уличского г. Пересечена (на р. Икел, правом притоке Днестра), который был взят лишь после трехлетней осады. Свенельду же князь вручил и древлянскую дань.
Летом 941 г. Игорь начинает войну с Византией. По всей вероятности, его поход на столицу империи Константинополь объяснялся завершением срока действия предыдущего русско-греческого договора, заключенного Олегом. Согласно показаниям большинства источников, как русских, так и византийских, русский флот, двинувшись из Киева, насчитывал тысячи кораблей-«скедий». Так, по сведениям хроники Продолжателя Феофана (X в.): «Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта (941 г. — Д.В. Донской) на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы». Что касается наземных действий, то только у арабского писателя ал-Мас’уди упоминаются русские гарнизоны, которые ранее наемниками «вступили сухим путем во все области Рума» и теперь, на момент вторжения Игоря, вероятно, оказывали ему солидарную военную помощь.
Русские подвергли жестокому опустошению окрестности Константинополя: «и всю страну Никомидиискую (ныне вилайет Коджаэли в Турции) поплѣнивше, и Судъ (ныне залив Золотой Рог там же. — Д.В. Донской) весь пожьгоша»; пленников одних распинали, других расстреливали из луков, третьим вбивали в головы железные гвозди; были преданы огню многие церкви, разорены села и монастыри. В сражении при мысе Иерон (на азиатском берегу Босфора) 18 июня византийские суда императора Романа I Лакапина (умер 15 июня (по другим данным, июля) 948 г.) войска нанесли русскому флоту чувствительное поражение. По словам кремонского епископа Лиутпранда (умер в 972 г.), греки, прорвавшись в середину «русского [войска], они [начали] бросать огонь («греческий огонь». — Д.В. Донской) во все стороны. Руссы, увидев это, сразу стали бросаться с судов в море, предпочитая лучше утонуть в волнах, нежели сгореть в огне. Одни, отягощенные кольчугами и шлемами, сразу пошли на дно морское, и их более не видели, а другие, поплыв, даже в воде продолжали гореть; никто не спасся в тот день, если не сумел бежать к берегу».
После этого русские, разорив европейский берег Босфора («Стенон»), отступили к северо-западному побережью Малой Азии, где военные действия продолжались по сентябрь. Второе сражение, в котором византийским флотом командовал патрикий Феофан, закончилось для русских катастрофой; решающую роль (впрочем, как и в первом сражении) сыграл так называемый «греческий огонь»; русские воины встретились с ним впервые, и он произвел на них неизгладимое впечатление. Объясняя свое поражение, они так говорили: «пущая же жагаху насъ сего ради не одолѣхомъ имъ».
По свидетельству византийского хрониста X в. Льва Диакона (умер после 992 г.), едва ли с десятком кораблей князь Игорь вернулся к Киммерийскому Боспору (г. Тмуторокань на Таманском полуострове), а оттуда в Киев. Сразу же по возвращении он начал собирать новое войско и готовиться к новому походу на греков, причем привлек к этому походу варягов, то есть наемников-скандинавов.
Но перед вторым походом на Византию Игорь совершает поход в Азербайджан, на город Берда’а, крупнейший в то время центр Восточного Закавказья, расположенный в дельте р. Тертера, правого притока Куры. Согласно известиям восточных источников, этот поход произошел в 332 г. х. = 4 сентября 943 г. — 23 августа 944 г.). Действуя в союзе с ясами (аланами) и лезгинами, русы овладевают городом и, утвердившись в нем, наносят ряд сокрушительных поражений войскам правителя Азербайджана Марзбана I (умер в 957 г.). Начавшаяся в их рядах эпидемия какой-то болезни (дизентерии?) после проведенной зимы 943–44 гг. заставила их после шести месяцев пребывания покинуть город и по р. Куре (впадает в Каспийское море) вернуться восвояси. Русские источники, однако, ничего не знают об этом походе, что дает историкам основание усомниться в участии в нем самого киевского князя.
Второй поход Игоря на Византию русские летописи датируют 944 г., а судя по тому, что по возвращению с Кавказа князь должен был дать войску отдохнуть, выдвижение войска следует относить к середине лета. Игорь сумел собрать огромную армию, в которую вошли варяги, поляне (киевляне), словени (новгородцы), кривичи, тиверцы, а также ставшие союзниками русских печенеги; войска двинулись на конях, сухим путем, и на ладьях, морем. Однако, до войны на этот раз дело не дошло. Византийцы предпочли откупиться, выплатив дань большую, нежели они платили Олегу, и с этой целью отправили навстречу войску посольство, которое встретило Игоря на Дунае, у границы Византийской империи. Дорогие подарки были посланы и печенегам, очевидно, с целью отвадить их от союза с Русью. После совета с дружиной Игорь отправил печенегов воевать Болгарию, а сам, приняв дары от греков, вернулся в Киев.
Итогом войны стало заключение нового договора между Византией и Русью, который развивал положения прежнего русско-греческого договора 912 г., заключенного Олегом. Список договора читается в ПВЛ под 6453 г. Сам договор был заключен в 944 г, не позднее середины декабря, так как император Роман I Лакапин, который и заключал этот договор вместе со своими сыновьями-соправителями Стефаном и Константином, 16 декабря 944 г. был свергнут. Согласно договору, Русь входила в число союзников Византийской империи и обязывалась оказывать ей военную помощь в случае нападения врагов. Обеспечивались и торговые интересы Руси. Договор 944 г. знаменателен еще и тем, что в нем впервые упоминаются христиане, состоявшие в княжеской дружине и пользовавшиеся равными правами с язычниками, а также киевская соборная церковь Святого Ильи, в которой «хрестеяную Русь водиша ротѣ» (дружинники-христиане приносили присягу. — Д.В. Донской). Это свидетельствует о значительном распространении христианства в древнем Киеве при князе Игоре и о сочувственном в целом отношении князя к христианской вере.
Игорь погиб, вероятно, осенью 946 г. (по летописи, осенью 945 г.) во время сбора «полюдья» (ежегодной дани) в земле древлян. В ПВЛ сохранился яркий рассказ о его смерти, к которой косвенным образом оказался причастен его воевода Свенельд. Дружина Игорева, рассказывает летописец, начала жаловаться князю: «Отроци Свѣньлъжи изодѣлися суть оружьемъ и порты, а мы нази; поиди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы». Собрав обычную дань (ранее, как мы помним, порученную тому же Свенельду), Игорь не успокоился и, отпустив большую часть дружины, вновь вернулся к древлянам, «желая больша именья». Однако возле г. Искоростень древляне со своим князем Малом истребили остаток дружины Игоря, а самого его убили как нарушившего обычай.«Аще ся въвадить волкъ в овцѣ, — говорили они будто бы между собой, — то выносить все стадо, аще не убьють его: тако и се, аще не убьемъ его, то вся ны погубить». Древляне (по свидетельству византийского хрониста Льва Диакона (умер после 992 г.), который, следуя за античным историком Корнелием Тацитом (умер около 1200 г.; см. его: «О происхождении германцев и местоположении Германии», гл. 46), именовал их «германцами» (в отличие от «варваров»), имея в виду не их национальность, а оседлый образ жизни и умение строить дома) привязали Игоря к стволам двух склоненных к земле деревьев и, отпустив их, разорвали его тело надвое.
Будучи язычником, Игорь имел несколько жен, но известна лишь одна — княгиня Ольга, игравшая особую роль в Киеве как при жизни мужа (в договоре 944 г. имя ее посла упомянуто на третьем месте после имен послов самого Игоря и его сына Святослава), так и особенно после его смерти, когда она становится правительницей Русского rocударства. Ольга одерживает победу над древлянами, отомстив им за смерть Игоря, проводит реформу управления государством (заключающуюся в создании особых погостов как центров сбора дани и форпостов княжеского влияния в племенных землях); посещает Константинополь в 957 г., где принимает крещение с именем Елена. Летописная традиция трактует, что христианское имя «Елена» было дано в честь матери римского императора Константина I Великого (умер 22 мая 337 г.). Однако, поскольку княгиня стала духовной дочерью императорской четы, можно предположить, что христианское имя было дано в честь Елены (умерла 19 сентября 961 г.), дочери Романа I Лакапина и супруги императора Константина VII Багрянородного. В воскресенье, 18 октября того же года, уже после крещения, русская княгиня присутствует на обеде «в хрисотринклине». Император сидел с русскими, а в Пентакувуклии Святого Павла обедали императрица с багрянородными ее детьми, с невесткой и архонтиссой («архонтисса руссов» — княгиня Ольга; из сочинения императора Константина VII Багрянородного «О церемониях византийскою двора». — Д.В. Донской).
Княгиня Ольга умирает в Киеве 11 июля 969 г. как христианка, «познах Бога истиннаго Иисуса Христа». Источники не говорят о месте ее первоначального погребения, но, по мнению историков XIX в., княгиню могли предать земле в Николаевском (Угорском) монастыре. «Мощи по преставлении ея пребыша в земли лѣт яко тридесят», и в 1007 г. (датировка «ПВЛ») переносятся ее внуком, князем Владимиром Святославичем, и митрополитом Леонтием (умер в 1007–08 гг.) в соборную церковь Святой Богородицы Десятинной, где кладутся в каменный саркофаг. Русская Православная Церковь причислила княгиню Ольгу к лику святых как равноапостольную.
Из сыновей князя Игоря летописям известен один Святослав; по нелетописным данным, князь имел еще одного сына — Глеба, казненного братом за покровительство христианам.
По мнению же историка М.Д. Ириселкова (умер 19 января 1941 г.), реконструировавшего генеалогию первых князей-Рюриковичей на основе договора русских с греками (конец 944 г.), можно сделать вывод, что Игорь был «главою большой княжеской семьи, так как, несомненно, все те имена, которые читаются там (в договоре. — Д.В. Донской) между именами княгини Ольги и племянника Игоря Акуна, принадлежат членам княжеского дома. Размещение их и имеющиеся указания... можно понять так, что Игорь был один из трех братьев: от семьи старшего брата Игоря оставался племянник Игоря (тоже Игорь. — Д.В. Донской), а от семьи младшего брата Игоря — племянник Игоря Акун».
Точная дата и место рождения Игоря неизвестны. Никоновская летопись (составлена в середине XVI в.) называет 865 г.; в других поздних источниках приводятся иные датировки. По утверждению Воскресенской летописи (также середина XVI в.), ко времени смерти Рюрика (879 г.) Игорю было два года; следовательно, он родился в 877 г. Известно, что после своей смерти (по летописям — 945 г., однако, в новейших исследованиях допускается, что его смерть последовала после Пасхи 946 г. и до ноября этого же года) Игорь оставил малолетнего сына Святослава, то есть умер, во всяком случае, не преклонным старцем. Перед нами очевидное противоречие, разрешить которое можно двояким способом: либо Святослав ко времени смерти отца не был столь мал, как рассказывает об этом летопись, либо все «ранние» даты биографии Игоря выведены искусственно и имеют своей целью хронологическую «привязку» Игоря к биографии его предполагаемого отца.
Согласно рассказу «Повести временных лет» (ПВЛ; начало ХII в.), перед самой своей смертью княживший в Великом Новгороде Рюрик отдал Игоря «на руки» своему родичу Олегу, которому и поручил «княжение», то есть власть над всеми принадлежавшими ему землями.
Политическая биография Игоря, еще ребенка, начинается, по летописи, с 882 г., когда Олегу удалось, завоевав Киев, провозгласить: «Се буди мати градомъ рускимъ» (по Радзивиловской летописи конца XV в. — Д.В. Донской). Хитростью Олег сумел схватить правивших в Киеве бояр-воинов Аскольда и Дира. «Вы нѣста князя, ни рода княжа, — заявил им Олег, — нь (но. — Д.В. Донской) аз есмь рода княжа»; и, подняв над собой Игоря, добавил: «А се есть сынъ Рюриковѣ». С этого времени начинается долгое правление Олега, которое трудно объяснить простым «малолетством» Игоря. По летописи, Игорь номинально считался киевским князем, но во всем был послушен своему родственнику: «хожаше по Олзѣ и слушаша его».
Под 903 г. летопись сообщает о «возмужании» Игоря и о его женитьбе на Ольге, приведенной ему «от Пьскова». Впрочем, Ольга едва ли тогда стала супругой князя. Брак этот произошел позднее, ведь, будучи вдовой, Ольга еще и более чем через десять лет после этого по-женски очаровывала императора Константина VII Багрянородного (из Македонской династии; умер 9 ноября 959 г.). Все это мало согласуется с датой 903 г., предлагаемой ПВЛ для ее брака.
Только после смерти Олега (по летописи, 912 год) Игорь начинает править Русской землей. Прежде всего, он восстанавливает территориальную целостность государства: вновь покоряет отпавших от Киева древлян и возлагает на них «дань болши Олговы», то есть больше, чем те платили в свое время Олегу (914 г.), заключает мир с появившимися в южнорусских степях печенегами (915 г.), воюет с ними же спустя несколько лет (920 г.), подчиняет своей власти уличей — южнославянское племя, жившее в Южном Поднепровье и Побужье. О последней войне в ПВЛ ничего не сообщается, зато о ней рассказывает Новгородская первая летопись младшего извода (памятник середины XV в.), причем дважды: под 922-м (этим же годом здесь датируется и древлянская война Игоря) и 940 г. По словам летописца, Игорь «примучил» уличей и возложил на них дань, которую поручил собирать своему воеводе Свенельду; особое сопротивление оказали киевскому войску жители уличского г. Пересечена (на р. Икел, правом притоке Днестра), который был взят лишь после трехлетней осады. Свенельду же князь вручил и древлянскую дань.
Летом 941 г. Игорь начинает войну с Византией. По всей вероятности, его поход на столицу империи Константинополь объяснялся завершением срока действия предыдущего русско-греческого договора, заключенного Олегом. Согласно показаниям большинства источников, как русских, так и византийских, русский флот, двинувшись из Киева, насчитывал тысячи кораблей-«скедий». Так, по сведениям хроники Продолжателя Феофана (X в.): «Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта (941 г. — Д.В. Донской) на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы». Что касается наземных действий, то только у арабского писателя ал-Мас’уди упоминаются русские гарнизоны, которые ранее наемниками «вступили сухим путем во все области Рума» и теперь, на момент вторжения Игоря, вероятно, оказывали ему солидарную военную помощь.
Русские подвергли жестокому опустошению окрестности Константинополя: «и всю страну Никомидиискую (ныне вилайет Коджаэли в Турции) поплѣнивше, и Судъ (ныне залив Золотой Рог там же. — Д.В. Донской) весь пожьгоша»; пленников одних распинали, других расстреливали из луков, третьим вбивали в головы железные гвозди; были преданы огню многие церкви, разорены села и монастыри. В сражении при мысе Иерон (на азиатском берегу Босфора) 18 июня византийские суда императора Романа I Лакапина (умер 15 июня (по другим данным, июля) 948 г.) войска нанесли русскому флоту чувствительное поражение. По словам кремонского епископа Лиутпранда (умер в 972 г.), греки, прорвавшись в середину «русского [войска], они [начали] бросать огонь («греческий огонь». — Д.В. Донской) во все стороны. Руссы, увидев это, сразу стали бросаться с судов в море, предпочитая лучше утонуть в волнах, нежели сгореть в огне. Одни, отягощенные кольчугами и шлемами, сразу пошли на дно морское, и их более не видели, а другие, поплыв, даже в воде продолжали гореть; никто не спасся в тот день, если не сумел бежать к берегу».
После этого русские, разорив европейский берег Босфора («Стенон»), отступили к северо-западному побережью Малой Азии, где военные действия продолжались по сентябрь. Второе сражение, в котором византийским флотом командовал патрикий Феофан, закончилось для русских катастрофой; решающую роль (впрочем, как и в первом сражении) сыграл так называемый «греческий огонь»; русские воины встретились с ним впервые, и он произвел на них неизгладимое впечатление. Объясняя свое поражение, они так говорили: «пущая же жагаху насъ сего ради не одолѣхомъ имъ».
По свидетельству византийского хрониста X в. Льва Диакона (умер после 992 г.), едва ли с десятком кораблей князь Игорь вернулся к Киммерийскому Боспору (г. Тмуторокань на Таманском полуострове), а оттуда в Киев. Сразу же по возвращении он начал собирать новое войско и готовиться к новому походу на греков, причем привлек к этому походу варягов, то есть наемников-скандинавов.
Но перед вторым походом на Византию Игорь совершает поход в Азербайджан, на город Берда’а, крупнейший в то время центр Восточного Закавказья, расположенный в дельте р. Тертера, правого притока Куры. Согласно известиям восточных источников, этот поход произошел в 332 г. х. = 4 сентября 943 г. — 23 августа 944 г.). Действуя в союзе с ясами (аланами) и лезгинами, русы овладевают городом и, утвердившись в нем, наносят ряд сокрушительных поражений войскам правителя Азербайджана Марзбана I (умер в 957 г.). Начавшаяся в их рядах эпидемия какой-то болезни (дизентерии?) после проведенной зимы 943–44 гг. заставила их после шести месяцев пребывания покинуть город и по р. Куре (впадает в Каспийское море) вернуться восвояси. Русские источники, однако, ничего не знают об этом походе, что дает историкам основание усомниться в участии в нем самого киевского князя.
Второй поход Игоря на Византию русские летописи датируют 944 г., а судя по тому, что по возвращению с Кавказа князь должен был дать войску отдохнуть, выдвижение войска следует относить к середине лета. Игорь сумел собрать огромную армию, в которую вошли варяги, поляне (киевляне), словени (новгородцы), кривичи, тиверцы, а также ставшие союзниками русских печенеги; войска двинулись на конях, сухим путем, и на ладьях, морем. Однако, до войны на этот раз дело не дошло. Византийцы предпочли откупиться, выплатив дань большую, нежели они платили Олегу, и с этой целью отправили навстречу войску посольство, которое встретило Игоря на Дунае, у границы Византийской империи. Дорогие подарки были посланы и печенегам, очевидно, с целью отвадить их от союза с Русью. После совета с дружиной Игорь отправил печенегов воевать Болгарию, а сам, приняв дары от греков, вернулся в Киев.
Итогом войны стало заключение нового договора между Византией и Русью, который развивал положения прежнего русско-греческого договора 912 г., заключенного Олегом. Список договора читается в ПВЛ под 6453 г. Сам договор был заключен в 944 г, не позднее середины декабря, так как император Роман I Лакапин, который и заключал этот договор вместе со своими сыновьями-соправителями Стефаном и Константином, 16 декабря 944 г. был свергнут. Согласно договору, Русь входила в число союзников Византийской империи и обязывалась оказывать ей военную помощь в случае нападения врагов. Обеспечивались и торговые интересы Руси. Договор 944 г. знаменателен еще и тем, что в нем впервые упоминаются христиане, состоявшие в княжеской дружине и пользовавшиеся равными правами с язычниками, а также киевская соборная церковь Святого Ильи, в которой «хрестеяную Русь водиша ротѣ» (дружинники-христиане приносили присягу. — Д.В. Донской). Это свидетельствует о значительном распространении христианства в древнем Киеве при князе Игоре и о сочувственном в целом отношении князя к христианской вере.
Игорь погиб, вероятно, осенью 946 г. (по летописи, осенью 945 г.) во время сбора «полюдья» (ежегодной дани) в земле древлян. В ПВЛ сохранился яркий рассказ о его смерти, к которой косвенным образом оказался причастен его воевода Свенельд. Дружина Игорева, рассказывает летописец, начала жаловаться князю: «Отроци Свѣньлъжи изодѣлися суть оружьемъ и порты, а мы нази; поиди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы». Собрав обычную дань (ранее, как мы помним, порученную тому же Свенельду), Игорь не успокоился и, отпустив большую часть дружины, вновь вернулся к древлянам, «желая больша именья». Однако возле г. Искоростень древляне со своим князем Малом истребили остаток дружины Игоря, а самого его убили как нарушившего обычай.«Аще ся въвадить волкъ в овцѣ, — говорили они будто бы между собой, — то выносить все стадо, аще не убьють его: тако и се, аще не убьемъ его, то вся ны погубить». Древляне (по свидетельству византийского хрониста Льва Диакона (умер после 992 г.), который, следуя за античным историком Корнелием Тацитом (умер около 1200 г.; см. его: «О происхождении германцев и местоположении Германии», гл. 46), именовал их «германцами» (в отличие от «варваров»), имея в виду не их национальность, а оседлый образ жизни и умение строить дома) привязали Игоря к стволам двух склоненных к земле деревьев и, отпустив их, разорвали его тело надвое.
Будучи язычником, Игорь имел несколько жен, но известна лишь одна — княгиня Ольга, игравшая особую роль в Киеве как при жизни мужа (в договоре 944 г. имя ее посла упомянуто на третьем месте после имен послов самого Игоря и его сына Святослава), так и особенно после его смерти, когда она становится правительницей Русского rocударства. Ольга одерживает победу над древлянами, отомстив им за смерть Игоря, проводит реформу управления государством (заключающуюся в создании особых погостов как центров сбора дани и форпостов княжеского влияния в племенных землях); посещает Константинополь в 957 г., где принимает крещение с именем Елена. Летописная традиция трактует, что христианское имя «Елена» было дано в честь матери римского императора Константина I Великого (умер 22 мая 337 г.). Однако, поскольку княгиня стала духовной дочерью императорской четы, можно предположить, что христианское имя было дано в честь Елены (умерла 19 сентября 961 г.), дочери Романа I Лакапина и супруги императора Константина VII Багрянородного. В воскресенье, 18 октября того же года, уже после крещения, русская княгиня присутствует на обеде «в хрисотринклине». Император сидел с русскими, а в Пентакувуклии Святого Павла обедали императрица с багрянородными ее детьми, с невесткой и архонтиссой («архонтисса руссов» — княгиня Ольга; из сочинения императора Константина VII Багрянородного «О церемониях византийскою двора». — Д.В. Донской).
Княгиня Ольга умирает в Киеве 11 июля 969 г. как христианка, «познах Бога истиннаго Иисуса Христа». Источники не говорят о месте ее первоначального погребения, но, по мнению историков XIX в., княгиню могли предать земле в Николаевском (Угорском) монастыре. «Мощи по преставлении ея пребыша в земли лѣт яко тридесят», и в 1007 г. (датировка «ПВЛ») переносятся ее внуком, князем Владимиром Святославичем, и митрополитом Леонтием (умер в 1007–08 гг.) в соборную церковь Святой Богородицы Десятинной, где кладутся в каменный саркофаг. Русская Православная Церковь причислила княгиню Ольгу к лику святых как равноапостольную.
Из сыновей князя Игоря летописям известен один Святослав; по нелетописным данным, князь имел еще одного сына — Глеба, казненного братом за покровительство христианам.
По мнению же историка М.Д. Ириселкова (умер 19 января 1941 г.), реконструировавшего генеалогию первых князей-Рюриковичей на основе договора русских с греками (конец 944 г.), можно сделать вывод, что Игорь был «главою большой княжеской семьи, так как, несомненно, все те имена, которые читаются там (в договоре. — Д.В. Донской) между именами княгини Ольги и племянника Игоря Акуна, принадлежат членам княжеского дома. Размещение их и имеющиеся указания... можно понять так, что Игорь был один из трех братьев: от семьи старшего брата Игоря оставался племянник Игоря (тоже Игорь. — Д.В. Донской), а от семьи младшего брата Игоря — племянник Игоря Акун».
Д.В. Донской «Рюриковичи. Исторический словарь»
Цитаты
преемник Олегов Игорь, сын Рюриков, княжил 33 года (912 — 945) и только пять преданий записано в летописи о делах этого князя; для княжения Олега высчитано также 33 года (879 — 912). В летописи сказано, что Игорь остался по смерти отца младенцем; в предании о занятии Киева Олегом Игорь является также младенцем, которого не могли даже вывести, а вынесли на руках; если Олег княжил 33 года, то Игорю по смерти его должно было быть около 35 лет. Под 903 годом упоминается о женитьбе Игоря: Игорь вырос, говорит летописец, ходил по Олеге, слушался его, и привели ему жену из Пскова именем Ольгу. Во время похода Олегова под Царьград Игорь оставался в Киеве. Первое предание об Игоре, занесенное в летопись, говорит, что древляне, примученные Олегом, не хотели платить дани новому князю, затворились от него, т. е. не стали пускать к себе за данью ни князя, ни мужей его. Игорь пошел на древлян, победил и наложил на них дань больше той, какую они платили прежде Олегу. Потом летописец знает русское предание и греческое известие о походе Игоря на Константинополь: в 941 году русский князь пошел морем к берегам Империи, болгары дали весть в Царьград, что идет Русь; выслан был против нее протовестиарий Феофан, который пожег Игоревы лодки греческим огнем. Потерпев поражение на море, руссы пристали к берегам Малой Азии и по обычаю сильно опустошали их, но здесь были застигнуты и разбиты патрикием Бардою и доместиком Иоанном, бросились в лодки и пустились к берегам Фракии, на дороге были нагнаны, опять разбиты Феофаном и с малыми остатками возвратились назад в Русь. Дома беглецы оправдывались тем, что у греков какой-то чудесный огонь, точно молния небесная, которую они пускали на русские лодки и жгли их. Но на сухом пути что было причиною их поражения? Эту причину можно открыть в самом предании, из которого видно, что поход Игоря не был похож на предприятие Олега, совершенное соединенными силами многих племен; это был скорее набег шайки, малочисленной дружины. Что войска было мало, и этому обстоятельству современники приписывали причину неудачи, показывают слова летописца, который тотчас после описания похода говорит, что Игорь, пришедши домой, начал собирать большое войско, послал за море нанимать варягов, чтоб идти опять на Империю. Второй поход Игоря на греков летописец помещает под 944 годом; на этот раз он говорит, что Игорь, подобно Олегу, собрал много войска: варягов, русь, полян, славян, кривичей, тиверцев, нанял печенегов, взявши у них заложников, и выступил в поход на ладьях и конях, чтоб отомстить за прежнее поражение. Корсунцы послали сказать императору Роману: "Идет Русь с бесчисленным множеством кораблей, покрыли все море корабли". Болгары послали также весть: "Идет Русь; наняли и печенегов". Тогда, по преданию, император послал к Игорю лучших бояр своих с просьбою: "Не ходи, но возьми дань, которую брал Олег, придам и еще к ней". Император послал и к печенегам дорогие ткани и много золота. Игорь, дошедши до Дуная, созвал дружину и начал с нею думать о предложениях императорских; дружина сказала: "Если так говорит царь, то чего же нам еще больше? Не бившись, возьмем золото, серебро и паволоки! Как знать, кто одолеет, мы или они? Ведь с морем нельзя заранее уговориться, не по земле ходим, а по глубине морской, одна смерть всем". Игорь послушался дружины, приказал печенегам воевать Болгарскую землю, взял у греков золото и паволоки на себя и на все войско и пошел назад в Киев. В следующем, 945 году, был заключен договор с греками также, как видно, для подтверждения кратких и, быть может, изустных усилий, заключенных тотчас по окончании похода. Для этого по обычаю отправились в Константинополь послы и гости: послы от великого князя и от всех его родственников и родственниц. Они заключили мир вечный до тех пор, пока солнце сияет и весь мир стоит. Кто помыслит из русских нарушить такую любовь, сказано в договоре, то крещенный примет месть от бога вседержителя, осуждение на погибель в сей век и в будущий; некрещенные же не получат помощи ни от бога, ни от Перуна, не ущитятся щитами своими, будут посечены мечами своими, стрелами и иным оружием, будут рабами в сей век и в будущий. Великий князь русский и бояре его посылают к великим царям греческим корабли, сколько хотят, с послами и гостями, как постановлено. Прежде послы носили печати золотые, а гости — серебряные; теперь же они должны показать грамоту от князя своего, в которой он должен написать, что послал столько-то кораблей: по этому греки и будут знать, что Русь пришла с миром. А если придут без грамоты, то греки будут держать их до тех пор, пока не обошлются с князем русским; если же русские будут противиться задержке вооруженною рукою, то могут быть перебиты, и князь не должен взыскивать за это с греков; если же убегут назад в Русь, то греки отпишут об этом к русскому князю, и он поступит с беглецами, как ему вздумается. Это ограничение новое, его нет в Олеговом договоре. После повторения Олеговых условий о месте жительства и содержании русских послов и гостей прибавлена следующая статья: к русским будет приставлен человек от правительства греческого, который должен разбирать спорные дела между русскими и греками. Русские купцы, вошедши в город, не имеют права покупать паволоки дороже 50 золотников; все купленные паволоки должны показывать греческому чиновнику, который кладет на них клеймо; этого ограничения мы не находим в договоре Олеговом. По новому договору, русские не могли зимовать у св. Мамы; в Олеговом договоре этого условия также нет; впрочем, и там князь требовал содержания гостям только на 6 месяцев. Если убежит раб из Руси или от русских, живущих у св. Мамы, и если найдется, то владельцы имеют право взять его назад; если же не найдется, то русские должны клясться, христиане и нехристиане — каждый по своему закону, что раб действительно убежал в Грецию и тогда, как постановлено прежде, возьмут цену раба — две паволоки. Если раб греческий уйдет к русским с покражею, то должно возвратить и раба, и принесенное им в целости, за что возвратившие получают два золотника в награду. В случае покражи вор с обеих сторон будет строго наказан по греческому закону и возвратит не только украденное, но и цену его, если же украденная вещь отыщется в продаже, то и цену должно отдать двойную. В Олеговом договоре ничего не сказано о наказании вора, а только о возвращении украденного; в Игоревом — греки дают силу своему закону, требующему наказания преступника. Если русские приведут пленников-христиан, то за юношу или девицу добрую платят им 10 золотников, за средних лет человека — 8, за старика или дитя — 5; своих пленников выкупают русские за 10 золотников; если же грек купил русского пленника, то берет за него цену, которую заплатил, целуя крест в справедливости показания. Князь русский не имеет права воевать область Корсунскую и ее городов, эта страна не покоряется Руси. В случае нужды с обеих сторон обязываются помогать войском. В случае, если русские найдут греческий корабль, выброшенный на какой-нибудь берег, то не должны обижать находящихся на нем людей, в противном случае преступник повинен закону русскому и греческому — здесь опять греческий закон подле русского; положительная обязанность Олегова договора заменена здесь отрицательной — только не трогать греков. Русские не должны обижать корсунцев, ловящих рыбу в устье днепровском, русские не могут зимовать в устье Днепра, в Белобережье и у св. Еферия, но когда придет осень, должны возвращаться домой в Русь. Греки хотят, чтобы князь русский не пускал черных (дунайских) болгар воевать страну Корсунскую. Если грек обидит русского, то русские не должны самоуправством казнить преступника, наказывает его греческое правительство. Следующие затем условия, как поступать в уголовных случаях, сходны с условиями Олегова договора.
Послы Игоревы пришли домой вместе с послами греческими; Игорь призвал последних к себе и спросил: "Что вам говорил царь?" Те отвечали: "Царь послал нас к тебе, он рад миру, хочет иметь любовь с князем русским; твои послы водили наших царей к присяге, а цари послали нас привести к присяге тебя и мужей твоих". Игорь обещал им это. На другое утро он призвал послов и повел их на холм, где стоял Перун, здесь русские поклали оружие свое, щиты, золото, и таким образом присягал Игорь и все люди его, сколько было некрещеной руси; христиан же приводили к присяге в церкви св. Илии — это была соборная церковь, потому чтомногие варяги уже были христиане. Игорь отпустил послов, одарив их мехами, рабами и воском.
Так рассказывает летописец о войне и мире с греками; для нас договор Игоря и рассказ летописца замечательны во многих отношениях. Прежде всего мы замечаем, что договор Игоря не так выгоден для Руси, как был прежде договор Олегов; ясно виден перевес на стороне греков; в нем больше стеснений, ограничений для русских; подле закона русского имеет силу закон греческий. Потом останавливают нас в договоре чисто славянские имена между родичами князя и купцами русскими. Далее встречаем замечательное выражение — Русская земля, которое попадается здесь в первый раз: знак большей твердости в отношениях к стране, теснейшей связи с нею. Наконец, и в договоре и в рассказе летописца ясно обнаруживаются следствия походов на Византию, связи с греками: Русь разделяется на языческую и христианскую, в Киеве видим соборную церковь св. Илии.
Кроме столкновений с греками, в летопись занесено предание о столкновениях Игоря с кочующими степными народами — с печенегами. Мы видели, что Олег утвердил стол князей русских на степной границе; следовательно, постоянною обязанностию нового владения будет борьба с степными варварами. В это время господствующим народом в степях донских и волжских были козары, бравшие дань со многих племен славянских; мы видели, что Олег заставил эти племена платить дань себе, а не козарам, вследствие чего надо было бы ожидать враждебного столкновения Руси с последними, но, как видно, до летописца не дошло предание об нем. Если в самом деле столкновения не было или было весьма слабое, то это должно приписать тому, что козары были заняты тогда сильною борьбою с печенегами. С давних пор народы турецкого племени под именем хангаров кочевали в Средней Азии и распространялись на запад до Яика и Волги, где именно исторические известия застают их под именем печенегов. Печенеги граничили к западу с козарами, а к востоку с другими турецкими ордами, кочевавшими в нынешних киргиз-кайсацких степях и носившими название узов или гузов, то есть свободных. Как легко угадать, между печенегами и западными соседями их, козарами, возникла кровавая борьба в VIII и IX столетии. Козары с трудом Оборонялись от их нападений; наконец, заключивши союз с узами, напали с двух сторон на печенегов. Тогда большая часть последних оставила свое прежнее отечество, двинулась на запад, ударила и погнала пред собою угров, подданных козарских, которые и побежали далее на запад. Немудрено, что при таких потрясениях, происходивших в степях, юная Русь могла оставаться некоторое время спокойною на берегах Днепра; при Олеге палатки венгров явились у Киева, но о столкновениях этого народа с Русью до летописца не дошло преданий. Скоро, впрочем, по следам угров явились на границах Руси победители их — печенеги, грозившие большею опасностию преемникам Олега. Под 915 годом летописец помещает первое известие о появлении печенегов в пределах Руси; на этот раз Игорь заключил с ними мир, и они отправились к Дунаю, но через пять лет русский князь должен был уже силою отражать варваров; потом видим печенегов союзниками его в греческом походе.
Под 946 годом летописец помещает последнее предание об Игоре. Как пришла осень, рассказывает он, то дружина стала говорить князю: "Отроки Свенельда богаты оружием и платьем, а мы наги; пойди, князь, с нами в дань: и ты добудешь, и мы!". Послушался их Игорь, пошел за данью к древлянам, начал брать у них больше прежнего, делал им насилия и дружина его также. Взявши дань, Игорь пошел в свой город; на дороге, подумав, сказал дружине: "Идите с данью домой, а я возвращусь, похожу еще". Отпустив большую часть дружины домой, Игорь с небольшим числом ратников возвратился, чтоб набрать еще больше дани. Древляне, услыхав, что Игорь опять идет, начали думать с князем своим Малом: "Повадится волк к овцам, перетаскает все стадо, пока не убьют его, так и этот: если не убьем его, то всех нас разорит". Порешивши так, они послали сказать Игорю: "Зачем идешь опять? Ведь ты взял всю дань?" Но Игорь не послушался их, тогда древляне, вышедши из города Коро-стена, убили Игоря и всех бывших с ним. Так, по преданию, погиб Игорь.
Рассмотрев занесенные в летопись предания об Игоре, мы видим, что преемник Олега представлен в них князем недеятельным, вождем неотважным. Он не ходит за данью к прежде подчиненным уже племенам, не покоряет новых, дружина его бедна и робка подобно ему: с большими силами без боя возвращаются они назад из греческого похода, потому что не уверены в своем мужестве и боятся бури. Но к этим чертам Игорева характера в предании прибавлена еще другая — корыстолюбие, недостойное по тогдашним понятиям хорошего вождя дружины, который делил все с нею, а Игорь, отпустив дружину домой, остался почти один у древлян, чтоб взятою еще данью не делиться с дружиною — здесь также объяснение, почему и первый поход на греков был предпринят с малым войском, да и во втором не все племена участвовали.
Мы читали в предании, что дружина Игорева указывала на свою бедность и на богатство отроков Свенельдовых; есть известия, объясняющие нам причину этого богатства: воевода Свенельд взял на себя обязанность князя ходить за данью к племенам и воевать с теми, которые не хотели платить ее. Так Свенельд кончил дело, начатое Олегом, ему удалось примучить угличей; Игорь обложил их данью в пользу Свенельда. Война с угличами была нелегка: под городом их Пересеченом Свенельд стоял три года и едва взял его. Но в то время как Свенельд продолжал дело Олегово, примучивал племена на берегах Днепра, некоторые отряды руссов, по византийским известиям, бились под императорскими знаменами в Италии, а другие, по восточным преданиям, пустошили берега Каспийского моря. В 913 или 914 году 500 русских судов, из которых на каждом было по сту человек, вошли в устье Дона и, приплыв к козарской страже, послали к кагану с просьбою о пропуске через его владения на Волгу и в море, обещая ему за это половину добычи, какую они возьмут с народов прикаспийских. Получив позволение, они поплыли вверх по Дону, потом переволокли суда свои на Волгу, устьем ее вышли в Каспийское море и начали опустошать западные его берега до самой области Адербайджанской, били мужчин, уводили в плен женщин и детей, грабили богатства. Частые битвы с жителями не причиняли им большого вреда; опустошивши берега, они обыкновенно искали убежища на островах. Наконец, жители собрали силы и, сев на лодки и купеческие суда, отправились к этим островам, но руссы поразили их. Прожив много месяцев на море, награбив довольно добычи и пленниц, руссы отправились обратно к устью Волги и отсюда послали к царю козарскому условленную часть добычи. Но мусульмане, составлявшие гвардию кагана, и другие, жившие в его стране, обратились к нему с просьбой: "Позволь нам, — говорили они, — разделаться с этим народом: он вторгся в землю братьев наших, мусульман, проливал кровь их, попленил их жен и детей". Каган не в силах был удержать их, он мог только известить русских о враждебных замыслах мусульман. Последние отправились в поход вместе со многими христианами, жителями Итиля; у них было 15000 войска; руссы вышли из лодок к ним навстречу. Бой продолжался три дня сряду; наконец, мусульмане победили; из руссов одни были побиты, другие потонули, часть была истреблена буртасами (мордвою) и болгарами волжскими. Под 943 или 944 годом у восточных писателей находим известие о другом походе руссов: на этот раз они поднялись вверх по реке Куру и внезапно явились перед Бердаа, столицею Аррана, или нынешнего Карабага. Бердаа — один из древнейших городов прикавказских, принадлежал армянам еще в V веке, был возобновлен арабами в 704 году, а в Х веке считался одним из богатейших городов Халифата. Градоначальник Бердаа выступил против руссов и был разбит ими. Вступив в Бердаа, руссы объявили, что жизнь граждан будет пощажена и вели себя умеренно. Войска мусульманские собрались опять и вторично были разбиты. Во время сражения чернь Бердаа, вышедши из города, стала бросать в руссов каменьями и ругать их сильно. После такого поступка рассерженные руссы объявили, чтоб в течение недели все жители Бердаа вышли из города, но так как многие остались после срока, то руссы часть их перебили, часть взяли в плен и, собравши самых богатых в мечеть, объявили, что те, которые не выкупят себя, будут преданы смерти; когда те не хотели заплатить по двадцати драхм, то обещание и было исполнено. Потом руссы разграбили город, взяли в рабство жен и детей, разбили еще раз тридцатитысячный мусульманский отряд и сделали набег на окрестности Мераги (недалеко от Тебриза). Но излишнее употребление плодов в Бердаа произвело заразительную болезнь между руссами, от которой погибло большое их число. Наконец, правителю Адербайджана Мерзебану удалось победить руссов хитростию, заманив их в засаду, а остаток их осадить в крепости Бердаа, Шегристане. Ослабленные болезнями, руссы ночью вышли из крепости, достигли берегов Кура, сели на суда и отправились назад. Враги не смели их преследовать. Если примем известия о давнем пребывании части руссов на берегах Черного и Азовского морей, то очень легко можем приписать им и означенные походы; сильные поражения, претерпенные ими в это время, объяснят нам их исчезновение, или, лучше сказать, их подчинение князьям киевским.
Послы Игоревы пришли домой вместе с послами греческими; Игорь призвал последних к себе и спросил: "Что вам говорил царь?" Те отвечали: "Царь послал нас к тебе, он рад миру, хочет иметь любовь с князем русским; твои послы водили наших царей к присяге, а цари послали нас привести к присяге тебя и мужей твоих". Игорь обещал им это. На другое утро он призвал послов и повел их на холм, где стоял Перун, здесь русские поклали оружие свое, щиты, золото, и таким образом присягал Игорь и все люди его, сколько было некрещеной руси; христиан же приводили к присяге в церкви св. Илии — это была соборная церковь, потому чтомногие варяги уже были христиане. Игорь отпустил послов, одарив их мехами, рабами и воском.
Так рассказывает летописец о войне и мире с греками; для нас договор Игоря и рассказ летописца замечательны во многих отношениях. Прежде всего мы замечаем, что договор Игоря не так выгоден для Руси, как был прежде договор Олегов; ясно виден перевес на стороне греков; в нем больше стеснений, ограничений для русских; подле закона русского имеет силу закон греческий. Потом останавливают нас в договоре чисто славянские имена между родичами князя и купцами русскими. Далее встречаем замечательное выражение — Русская земля, которое попадается здесь в первый раз: знак большей твердости в отношениях к стране, теснейшей связи с нею. Наконец, и в договоре и в рассказе летописца ясно обнаруживаются следствия походов на Византию, связи с греками: Русь разделяется на языческую и христианскую, в Киеве видим соборную церковь св. Илии.
Кроме столкновений с греками, в летопись занесено предание о столкновениях Игоря с кочующими степными народами — с печенегами. Мы видели, что Олег утвердил стол князей русских на степной границе; следовательно, постоянною обязанностию нового владения будет борьба с степными варварами. В это время господствующим народом в степях донских и волжских были козары, бравшие дань со многих племен славянских; мы видели, что Олег заставил эти племена платить дань себе, а не козарам, вследствие чего надо было бы ожидать враждебного столкновения Руси с последними, но, как видно, до летописца не дошло предание об нем. Если в самом деле столкновения не было или было весьма слабое, то это должно приписать тому, что козары были заняты тогда сильною борьбою с печенегами. С давних пор народы турецкого племени под именем хангаров кочевали в Средней Азии и распространялись на запад до Яика и Волги, где именно исторические известия застают их под именем печенегов. Печенеги граничили к западу с козарами, а к востоку с другими турецкими ордами, кочевавшими в нынешних киргиз-кайсацких степях и носившими название узов или гузов, то есть свободных. Как легко угадать, между печенегами и западными соседями их, козарами, возникла кровавая борьба в VIII и IX столетии. Козары с трудом Оборонялись от их нападений; наконец, заключивши союз с узами, напали с двух сторон на печенегов. Тогда большая часть последних оставила свое прежнее отечество, двинулась на запад, ударила и погнала пред собою угров, подданных козарских, которые и побежали далее на запад. Немудрено, что при таких потрясениях, происходивших в степях, юная Русь могла оставаться некоторое время спокойною на берегах Днепра; при Олеге палатки венгров явились у Киева, но о столкновениях этого народа с Русью до летописца не дошло преданий. Скоро, впрочем, по следам угров явились на границах Руси победители их — печенеги, грозившие большею опасностию преемникам Олега. Под 915 годом летописец помещает первое известие о появлении печенегов в пределах Руси; на этот раз Игорь заключил с ними мир, и они отправились к Дунаю, но через пять лет русский князь должен был уже силою отражать варваров; потом видим печенегов союзниками его в греческом походе.
Под 946 годом летописец помещает последнее предание об Игоре. Как пришла осень, рассказывает он, то дружина стала говорить князю: "Отроки Свенельда богаты оружием и платьем, а мы наги; пойди, князь, с нами в дань: и ты добудешь, и мы!". Послушался их Игорь, пошел за данью к древлянам, начал брать у них больше прежнего, делал им насилия и дружина его также. Взявши дань, Игорь пошел в свой город; на дороге, подумав, сказал дружине: "Идите с данью домой, а я возвращусь, похожу еще". Отпустив большую часть дружины домой, Игорь с небольшим числом ратников возвратился, чтоб набрать еще больше дани. Древляне, услыхав, что Игорь опять идет, начали думать с князем своим Малом: "Повадится волк к овцам, перетаскает все стадо, пока не убьют его, так и этот: если не убьем его, то всех нас разорит". Порешивши так, они послали сказать Игорю: "Зачем идешь опять? Ведь ты взял всю дань?" Но Игорь не послушался их, тогда древляне, вышедши из города Коро-стена, убили Игоря и всех бывших с ним. Так, по преданию, погиб Игорь.
Рассмотрев занесенные в летопись предания об Игоре, мы видим, что преемник Олега представлен в них князем недеятельным, вождем неотважным. Он не ходит за данью к прежде подчиненным уже племенам, не покоряет новых, дружина его бедна и робка подобно ему: с большими силами без боя возвращаются они назад из греческого похода, потому что не уверены в своем мужестве и боятся бури. Но к этим чертам Игорева характера в предании прибавлена еще другая — корыстолюбие, недостойное по тогдашним понятиям хорошего вождя дружины, который делил все с нею, а Игорь, отпустив дружину домой, остался почти один у древлян, чтоб взятою еще данью не делиться с дружиною — здесь также объяснение, почему и первый поход на греков был предпринят с малым войском, да и во втором не все племена участвовали.
Мы читали в предании, что дружина Игорева указывала на свою бедность и на богатство отроков Свенельдовых; есть известия, объясняющие нам причину этого богатства: воевода Свенельд взял на себя обязанность князя ходить за данью к племенам и воевать с теми, которые не хотели платить ее. Так Свенельд кончил дело, начатое Олегом, ему удалось примучить угличей; Игорь обложил их данью в пользу Свенельда. Война с угличами была нелегка: под городом их Пересеченом Свенельд стоял три года и едва взял его. Но в то время как Свенельд продолжал дело Олегово, примучивал племена на берегах Днепра, некоторые отряды руссов, по византийским известиям, бились под императорскими знаменами в Италии, а другие, по восточным преданиям, пустошили берега Каспийского моря. В 913 или 914 году 500 русских судов, из которых на каждом было по сту человек, вошли в устье Дона и, приплыв к козарской страже, послали к кагану с просьбою о пропуске через его владения на Волгу и в море, обещая ему за это половину добычи, какую они возьмут с народов прикаспийских. Получив позволение, они поплыли вверх по Дону, потом переволокли суда свои на Волгу, устьем ее вышли в Каспийское море и начали опустошать западные его берега до самой области Адербайджанской, били мужчин, уводили в плен женщин и детей, грабили богатства. Частые битвы с жителями не причиняли им большого вреда; опустошивши берега, они обыкновенно искали убежища на островах. Наконец, жители собрали силы и, сев на лодки и купеческие суда, отправились к этим островам, но руссы поразили их. Прожив много месяцев на море, награбив довольно добычи и пленниц, руссы отправились обратно к устью Волги и отсюда послали к царю козарскому условленную часть добычи. Но мусульмане, составлявшие гвардию кагана, и другие, жившие в его стране, обратились к нему с просьбой: "Позволь нам, — говорили они, — разделаться с этим народом: он вторгся в землю братьев наших, мусульман, проливал кровь их, попленил их жен и детей". Каган не в силах был удержать их, он мог только известить русских о враждебных замыслах мусульман. Последние отправились в поход вместе со многими христианами, жителями Итиля; у них было 15000 войска; руссы вышли из лодок к ним навстречу. Бой продолжался три дня сряду; наконец, мусульмане победили; из руссов одни были побиты, другие потонули, часть была истреблена буртасами (мордвою) и болгарами волжскими. Под 943 или 944 годом у восточных писателей находим известие о другом походе руссов: на этот раз они поднялись вверх по реке Куру и внезапно явились перед Бердаа, столицею Аррана, или нынешнего Карабага. Бердаа — один из древнейших городов прикавказских, принадлежал армянам еще в V веке, был возобновлен арабами в 704 году, а в Х веке считался одним из богатейших городов Халифата. Градоначальник Бердаа выступил против руссов и был разбит ими. Вступив в Бердаа, руссы объявили, что жизнь граждан будет пощажена и вели себя умеренно. Войска мусульманские собрались опять и вторично были разбиты. Во время сражения чернь Бердаа, вышедши из города, стала бросать в руссов каменьями и ругать их сильно. После такого поступка рассерженные руссы объявили, чтоб в течение недели все жители Бердаа вышли из города, но так как многие остались после срока, то руссы часть их перебили, часть взяли в плен и, собравши самых богатых в мечеть, объявили, что те, которые не выкупят себя, будут преданы смерти; когда те не хотели заплатить по двадцати драхм, то обещание и было исполнено. Потом руссы разграбили город, взяли в рабство жен и детей, разбили еще раз тридцатитысячный мусульманский отряд и сделали набег на окрестности Мераги (недалеко от Тебриза). Но излишнее употребление плодов в Бердаа произвело заразительную болезнь между руссами, от которой погибло большое их число. Наконец, правителю Адербайджана Мерзебану удалось победить руссов хитростию, заманив их в засаду, а остаток их осадить в крепости Бердаа, Шегристане. Ослабленные болезнями, руссы ночью вышли из крепости, достигли берегов Кура, сели на суда и отправились назад. Враги не смели их преследовать. Если примем известия о давнем пребывании части руссов на берегах Черного и Азовского морей, то очень легко можем приписать им и означенные походы; сильные поражения, претерпенные ими в это время, объяснят нам их исчезновение, или, лучше сказать, их подчинение князьям киевским.
Княжения
| Годы княжения | Место княжения |
|---|---|
| 913 – 945 | Киев |
Иллюстрации
Битва болгарского царя Симеона с греками. Войны Игоря с печенегами.
Вознаграждение Игорем греческих послов мехами, рабами и воском; размышления Игоря о возможности получения большой дани с древлян.
Вторая месть Ольги за убийство Игоря: сожжение вновь пришедших древлянских послов в бане.
Княгиня Ольга встречает тело князя Игоря (Эскиз неосуществленной картины)
Морской поход Игоря на Царьград силами 10 тысяч кораблей.
Первая встреча князя Игоря с Ольгой
Первая месть Ольги за убийство Игоря: погребение сидевших в ладье древлянских послов живыми в глубокой яме.
Передача Рюриком перед смертью княжения своему родственнику Олегу и назначение его опекуном своего малолетнего сына Игоря.
Плач Ольги над гробом Игоря; создание по ее повелению большого кургана над могилой Игоря.
Поход Игоря с воинами союзных Руси народов на греков.
Прием Игорем русских и греческих послов и обсуждение с ними условий мирного договора.
Прием Ольгой древлянских послов, предложивших ей после убийства Игоря стать женой древлянского князя Мала.
Приношение греками даров Игорю; возвращение Игоря с войском в Киев.
Приношение древлянами дани Игорю; поход болгарского царя Симеона на Царьград.
Присяга Игоря и его воинов-язычников на холме перед фигурой Перу на, а христиан — у церкви святого Илии.
Рассказы участников похода на Царь-град о "небесном огне", которым греки сжигали русские корабли; повеление Игоря о сборе иноземных дружин для участия в походе на греков.
Совет Игоря с дружиной; возвращение Игоря к древлянам за данью.
Тайное прибытие военной дружины Олега в Угорское под Киевом; првозглашение малолетнего Игоря наследником киевскою престола; убийство Аскольда и Дира по приказу Олега.
Третья месть Ольги за убийство Игоря: обильное угощение древлянских воинов вином и расправа с ними.
Убийство Игоря по приказу князя Мала у города Искоростеня.
Четвертая месть Ольги за убийство Игоря: сожжение древлянского города Искоростсня с помощью птиц, расправа с его населением.
