Сегодня и вчера

Достопамятные сказания жизни и делах Петра Великого 1672-1725 г. (Двухсотлетняя годовщина дня рождения Петра Великого. 1672-1872). — СПб.: Тип. Товарищества "Общественная Польза", 1872.— 223 с.

Удивительная память Петра Великого.

Во время первого стрелецкого бунта в Москве (1682 г.), когда Петр первый был еще отроком, мать его Наталья Кирилловна, сопровождаемая небольшою свитою верных служителей, убежала с ним за 60 верст от города, в Троицкой монастырь, думая найти там безопасность. Но стрельцы и это убежище выведали, и, в великом бешенстве, толпою пришли туда, чтобы убить юного царя. Они везде искали его по монастырю и не находили. Одна шайка злодеев кинулась даже в церковь. Там один нашел молодого государя в объятиях матери, перед алтарем, в самом священнейшем месте, и не ужаснулся,— устремляется с обнаженным ножом на неповинного отрока. Уже поднял нож на грудь и намерен был совершить свое убийство, но Провидение Божие, предуготовлявшее государя к великим делам, и спасавшее его потом неоднократно из очевидных опасностей, и в это мгновение, когда уже никакой человек не мог подать помощи, и когда он в ужасе, как оцепеневший, быстро смотрел в глаза убийцы — сильною десницею защитило его. В то самое время, как стрелец готов уже был поразить государя, держа его одною рукою за плечо, а в другой нож пред грудью, один из мятежников в церкви закричал ему страшным голосом: «Постой брат! Не здесь пред алтарем. Подожди, покамест выйдет из церкви. Он от нас не уйдет». Между тем, и почти в ту же самую минуту, прочие стрельцы увидели, недалеко от церкви, во весь опор скачущую конницу царскую, и потому кричали они бывшим в церкви, чтоб поспешно спасались бегством. В сем смятении все разбежались и молодой царь чудесным образом невредим возвратился опять к своим.

По прошествии уже более 20 лет после сего приключения, когда все бывшие возмущения давно уже укрощены, стрельцы истреблены, и не осталось из них ни единого, государство наслаждалось покоем, и царь занимался обучением своего войска и заведением флота. Однажды учил он в Петербурге, на адмиралтейской стороне, несколько сот новоприведенных матросов; рассматривая их в строю с великим вниманием, государь вдруг взглянул на одного из матросов и так ужаснулся, что отскочил на несколько шагов, и в ту самую минуту велел его схватить. Матрос пал на землю, крича: «Повинен смерти; помилуй, государь, помилуй!» Никто из стоявших вокруг, ни офицеры, даже его товарищи не знали, что это значит, потому что этот матрос много лет уже был известен между ними за человека, который свою должность дотоле с великою верностью и прилежностью исполнял и ничего не сделал достойного наказания. Но они ужаснулись, услышав, что царь спрашивает матроса:

— Не был ли ты стрельцом и не ты ли мне в отрочестве, в Троицком монастыре пред алтарем, приложил к груди нож?

— Так, государь, ответствовал матрос, это я.

Когда царь спрашивал его далее, то он рассказывал, как прежде, будучи новичком в стрельцах, замешался в бунт, как он скоро в своем злодеянии раскаялся, как бегством прежде еще спасся, нежели бывшие его сотоварищи пойманы и казнены были, как горестно, в отдаленных пустынях, препроводил несколько лет и, наконец, как крестьянин, пришедший из Сибири, записался в матросы в Архангелогородском адмиралтействе и доселе верно и честно продолжал свою службу. Царь, за откровенное признание, простил ему ужасное преступление и даровал жизнь, с строгим однако же объявлением неизбежной смерти, если он в свою жизнь еще раз попадется ему на глаза. Матрос благодарил Бога и царя за милость, и был послан в отдаленную провинцию Российского государства, так что царь совершенно мог быть уверен во всю свою жизнь более его не видать.